Марк Вахтангович сидел на кухне и размышлял о смерти. Перед ним лежало распечатанное внучкино письмо – забавная книжечка из двух тетрадных листов, озаглавленная «Принц на оранжевом коне из Тамбула». Каждую неделю из почтового ящика выгребался ворох свежих сочинений семилетней писательницы, кои аккуратно вскрывались – и откладывались. Непрочитанные творения маленькой Аиды Марк Вахтангович стыдливо прятал в верхний ящик платяного шкафа и горестно вздыхал – опять не будет ни единой ответной строчки. А ведь так ждёт… зайдут дочь с мужем – подбежит, отмахнётся от конфеток и заглядывает в глаза – а ты мой новый роман прочитал? а лицензию мне напишешь?
Трогательная путаница «рецензии» с «лицензией» сжимала сердце, любимый дедушка хмурил брови и, конечно же, обещал. Потом под светскую беседу пили чай, потом дедушке торжественно что-нибудь дарилось (в прошлый раз был чайник со свистком). Потом долго, по-итальянски, прощались.
Закрыв за гостями дверь, он наливал стопку валерьянки, ощущая себя пустой картонной коробкой из-под того самого чайника. Сердце потихоньку отпускало. Он подходил к шкафу и долго-долго глядел на кипу писем.
Уже целых год Марк Вахтангович не умел читать.
* * *
Камень был скользким от недавнего дождя, и, вдобавок, крошился. Маох-Танга переступил ногами. Внизу, у подножия двуглавой Безымянной Горы, возле излучины холодной Эйге, еле виднелись огромные острые валуны. Утаг, Хозяин Ветров, хватал за одежду и нетерпеливо подталкивал человека в спину. Не спеши, великий Утаг, недолго ждать.
Маох-Танга закрыл глаза. Медленно раскинул руки. Звякнул бронзовый меч. Воин запел.
– Танги сильнее ваштаров, Маох-Танга сильнейший из тангов. Наши стрелы точны, наши мечи беспощадны. У ваштаров стрелы плохие, наконечники из мягкого золота, а мечами лишь землю пахать. Женщины тангов красивы, Аи-Танга красивейшая из женщин. У ваштаров женщины безобразны, дети слабы. Ваштары подняли мечи на тангов, глупые и жестокие. Захотели убить мужчин и детей, увести женщин, забрать мечи и луки. Весной Аи-Танга станет женщиной Маох-Танга. Пришли ночью ваштары, омыли мечи кровью спящих. Глупые и жестокие, все сгинули в земле тангов. Ушла к Утагу красивейшая из женщин. Аи-Танга не станет женщиной Маох-Танга. Воин придёт к ней и будет её мужчиной.
Хозяин Ветров бережно подхватил маленькую летящую фигурку и осторожно опустил её на берегу ледяной Эйге.
* * *
Как-то ночью, маясь бессонницей, Марк Вахтангович в очередной раз перечитывал «Грань веков». Под утро он задремал, а, проснувшись, развёл древнюю окаменевшую гуашь и на куске картона нарисовал картину – белое небо, раздвоенный горный пик и короткий извив реки. На следующий день он извёл ещё одну картонку. Картонки кончились – он опустошил фотоальбом и теперь рисовал на его монументальных листах.
Гора со странной рогатой вершиной. Прихотливая излучина полноводного потока.
Марк Вахтангович разучился читать и стал думать о смерти. Она представлялась ему лифтом, куда он, измазанная краской тонкая оранжевая змейка, юрко заползает, но в последний момент массивные двери схлопываются и отсекают ему хвост, после чего лифт брезгливо выплёвывает рептилию обратно.
Последнюю картину Марк Вахтангович нарисовал ночью. Он сидел в позе лотоса на аккуратно заправленной постели, прихлёбывал горячий чай и смотрел на увитую бирюзовой лентой гору. На полотне, словно на негативе, исподволь проявлялся, просачивался сквозь слои темперы, силуэт высокого мужчины с мечом за спиной.
Марк Вахтангович поставил чашку, лёг, закрыл глаза – и почувствовал, как лифт дрогнул и степенно поплыл вниз.
* * *
Камень был скользким от недавнего дождя, и, вдобавок, крошился. Маох-Танга отступил от обрыва и медленно вытянул бронзовый меч. Утаг, Хозяин Ветров, исступлённо набросился на клинок, и тот тоскливо зазвенел. Воин запел.
– Моя Аи-Танга ушла в пещеру грозного Утага. Увядает белый эдельвейс. Замерзает чёрное озеро. Рассыпается прахом верный меч. Не хочет Утаг впускать Маох-Танга. Воин будет биться с Хозяином Ветров. Маох-Танга придёт к своей женщине и будет её мужчиной.
Лезвие слегка оцарапало грудь воина, прежде чем ослепительно вспыхнуть и опасть на камни бурой пыльцой. Тоскливый звон утих.
* * *
Марк Вахтангович и Маох-Танга стояли на вершине Безымянной Горы, будто на ладони исполинской статуи из полированного белого камня. Камень был скользким и крошился. Воин сжимал длинный меч. Старик щурился от студёного ветра.
– Ну что, – сказал Марк Вахтангович. – Пойдём, танг. Я думаю, твоя женщина ждёт тебя дома.