МОТОР!
Общий план… отлично! Альберт-Холл Тьмутараканьска! Вырубите стенные плафоны через один... ага. Потолочную люстру вообще нах… ага. Толпу в кадр… ещё… ещё… во-о-от, вот оно! Провинциальный сортир, а не концертный зал. То, что надо.
Теперь панорама… та-а-ак. Несколько бумажных самолётиков, тут и там девки на плечах парней. Не уроните, эй! Забитая аппаратурой сцена. Возле барабасов копошится техник… ТЕХНИК, КОПОШИСЬ, Я СКАЗАЛ! О так. Пошёл звук толпы… чуть громче. Редкие полупьяные выкрики. Ага, ага. Норма.
На «три» гасим свет. Раз, два – давай! Народный взрёв! «Пусть ярость благородная вскипа-а-ает как волна-а-а!» СВЕТ НА СЦЕНУ!
Драммер пошёл! Клавишник пошёл! Басист пошёл… взял «ми» – и громкость на максималку… отлично! Гитарист пошёл! Так, так! Теперь гитарку вокруг себя крутани. Та-а-ак. Погнал пентатонику… громче! Вокалёр пошёл!
И раз, два-а-а, раз, два, три, четыре – пошла фанера. Убрать панораму, накат на фронтмена. Активней, красавчик, активней, чё как варёный?! Во-о-от. Жопой покрути. Во-о-от. А говорила «не могу, не могу»…
Отъезд. Панорама. Жёлтые светофильтры. Фокус на скина в первом ряду.
Класс. Задержись немного… теперь чуть отъедь… покажи контраст – музыканты рубятся как подорванные, толпень бесится, а этот застыл и стоит, на вокалиста таращится… «стоит стату;я в лучах заката»… Теперь разворот, фокус на лицо скина. «Твои глаза как два тумана, полуулыбка, полуплач».
Ну и типаж, ну и морда! Приблизь. Ещё. Глаза, какие глаза! Я бы уссался от страха, если б такого на улице встретил.
Кода первой песни… уф. Дай толпе проораться секунд пять. «Привет, Тьмутарака-а-аньск!» Пускай балладу. Панорама сцены – и медленный наезд на певца. Поём о добром и вечном.
Толпа качается, «пускает волну», юпитеры шарят по головам, белый дым накрывает сцену. Группа играет медленную композицию. Певец плетёт трогательное кружево о несбыточном. Певец красит мир белым. Неподвижный как обелиск скинхед буравит вокалиста колючим чёрным оком. Композиция заканчивается…
… Общий вид ДК, потом площадь – сверху. Толпа разбредается. Плавное затемнение. Вторая камера мо-о-отор!
Город подворотен. Темно-то как… нет, не надо подсвечивать! Пусть так. Певец – пошёл. Идём. Идём. Скин – пошёл. Певец обернулся. Лицо крупным планом! Давай, певец! Мир-то выкрашен белым оказался не до конца! Так! Хорошо. Отлично.
Плавный накат на скина. Плавный разворот. Скин разозлён – урод ушёл. Медленный отъезд. Резкое затемнение. Камера, стоп! Первая камера, мотор!
Сумерки цвета «тёплый хаки с молоком». Панорама – комната. Окно. Диван. В углу – парнишка на корточках. Вокалист. Крупный план – давай!
Кусает губы. Ломает пальцы. В глаза слёзы. «Я стоял на сцене, а вокруг была Любовь. А потом я убегал, как шакал, от другого шакала, но настоящего, а это значит, что там, на сцене – я врал, и мир не стал белым, и вокруг была не Любовь, а всего лишь пахнущий тальком спецэффект дым-машины». Откат, медленное затемнение…
… Общий план. «Альберт-Холл», день второй. Фильтры те же, камеры там же. Толпа, толпа, толпа. Дайте сигарету кто-нибудь! Пошли музыканты… басист, ну ё-моё, ты же за барабанером выходишь… Пускай фанеру. Дерьмо твой табак, слышь! Пошла баллада. Прибавь немного. Певца крупным планом. Ближе! Откат. Толпа, толпа, толпа.
Первый ряд… профиль скинхеда. Затемнение. Титры.
Всем спасибо, все свободны!
В произведении использован фрагмент стихотворения Николая Заболоцкого.