– Дхарма Силантьевич! Дхарма Силантьеви-и-ич! Вас шеф зовёт!
Да. Дхарма Силантьевич – это я, по паспорту. По мнению доски почёта – «Почётный член доски почёта Ширяйко Д.С.» По мнению отдела кадров – фрактальщик второго разряда. В кругу друзей – Харик.
Контора наша – «Институт внешних и внутренних эманаций» – расположена в здании старой гимназии для девочек. Невыветриваемая сырость и тараканы нам нисколько не мешают, а даже, скорее, помогают сконцентрироваться, настраивают на рабочую волну, как настраивает на думу о добром и вечном иной готический собор. Коллектив маленький, но сплошь знаменитости и блестящие умы.
Вон, в углу съёжился – Черепанов Вортакс Камлаевич, сушёный интеллигент с бегающими глазками и треснувшим моноклем. Его должность звучит следующим образом – «инженер заблудших, душ». Именно так, с запятой. То есть и душ починить сможет, и заблудших отынженерить мастер.
В другом углу у нас расчётный отдел – три брата-близнеца Джайло – Вася, Фаяся и Вагениталий. Сидят, стучат счётными машинками, карандашей изводят без счёта – счётный ж отдел, как-никак.
У Страшной Двери, обшитой чёрной кожей уволенного сторожа Мамая, кокетливо поджавши ножку, находится секретарша Самого – Челси Ю. Никто о ней ничего не знает, кроме того, что она обожает бутерброды с гробами и понедельники. Дура, одним словом.
И, наконец, Сам. Имя его даже другие Сами произносят себе под нос якобы невзначай. Вам и подавно не скажу.
– Дхарма Силантьевич! Шеф уже…
– Бегу, бегу!
Хватаю папку с отчётом, расшаркиваюсь с Дверью и просачиваюсь в святая святых.
В кабинете Самого пахнет мёдом и сиренью; повсюду иконы «Битлов», ладан, гашиш. Левая стена облеплена магической филателией, правая увита побегом чудотворного, точно ртуть, алоэ. Под потолком раскачивается клетка с огромной прозрачной белкой, внутри которой крутится колесо-чакра.
– Госпдин Ширяйко, пди сда, пжалста.
Я моментально слетаю с небес на пушистый кашмирский ковёр, отклеиваюсь от косяка и семеню к необъятной чёрной магрибской циновке, на которой возлежит Сам. Переламываюсь в поклоне – это он любит – протягиваю папку. Папка дрожит.
– В-в-вот. От… отчёт отдела фрактализации о…
– Ототчёт?
Амплитуда трепетания папки удваивается.
– Позж, Харик, позж. Не утмляй меня. Я тлькшто с Шмбалы… там эти мдаки… хер с ним. Чего я тбя пзвал-то – вот, држи.
Беру двумя пальцами пергамент, гляжу. Отчёт выскальзывает и шлёпается на ковёр, поднимая тучу кокаиновой пыли. Подобрать – а, значит, наклониться к Самой циновке – не отваживаюсь.
Поднимаю глаза. Сам устало и мудро разглядывает длинный ноготь на мизинце.
– Ну?
Сглатываю. Ещё раз гляжу на пергамент – шесть кругов, один за другим – маленький, побольше, побольше – и последний самый большой. Знаменитый мировой фрактал – от круговорота мыслей и затасканного Ом до Мандалы Не Имеющего Имени. Подлинник, между прочим.
Поднимаю глаза.
– А… зачем… Вы… мне… это… того…
Сам, прикрыв глаза, задумчиво качает головой, как китайский болванчик. Потом протягивает руку и небрежно стучит длинным ногтем по ценнейшему артефакту:
– Прдумай седьмую сферу. Да, и нарсуй. Да, и пдпиши. Иди рботай, иди, иди. Свбоден, иди. Годик тбе сроку.
Подбираю напрасный отчёт, пячусь к Двери (которая отсюда совсем не Страшная), выхожу. Сажусь за кульман… опять тушь спёрли, проходимцы… эй! Тише там!
Вот так и живём.
----------
В произведении использованы фрагменты песен групп «Аквариум» и «Мумий Тролль».