SCRATCH*
– Доброе утро, Детектив, – сказала телефонная трубка.
Он опрокинул бутылку и вытряс остатки бурбона в фужер-«флейту». Сигарета потухла, и он зажёг новую. Негромко щёлкали костяшками невидимых счёт старые ходики.
Утро?
Он проглотил бурбон. Глубоководный комнатный сумрак на миг вспыхнул золотым, подсвечник и пустая бутылка превратились в Инь-Ян. Интересно, можно ли приготовить кофе в микроволновке…
Трубка терпеливо молчала.
Он поправил заваливающуюся набок свечу. Раскрытая на последней странице книга обернулась медно-охряным кораллом. Заляпанные бурбоном строчки лукавили и священнодействовали.
«В молчаньи сумрачных небес рождался звук».
Я как единственный кадр бесконечного чёрно-белого сериала, подумалось ему – и он вдруг услышал будто шелест сминаемого целлофана – повернул голову – и увидел бегущую по экрану окна рябь. Дождь.
Почему я не слышал тебя раньше, спросил он.
Потому что я всё время был здесь, ответила темнота.
Почему я слышу тебя сейчас, спросил он.
Колёса стучат громче, когда едешь по мосту, прошептала вода.
Он глубоко затянулся и вдавил окурок в холодное стекло. Все кингстоны давно сорваны, Вечный Дождь подступает к бровям, и вот-вот поверишь, что всё могло пойти по-иному – но было бы оно тогда иным?
Он переложил трубку в другую руку:
– Доброе утро, Шеф. Сейчас буду.
* * *
Худший из миров.
Пахнет гнилью и отчего-то можжевельником. Дождь осыпается с гнилых потолочных балок, всверкивает от пламени факелов. Ожившая китайская пытка – монотонно сводящая с ума вода. Потолок низок, и, входя, будто кланяешься.
Два десятка оскаленных решёток. Угловая камера открыта, возле топчется охранник. Он черкнул в блокнотике номер – шесть.
– Промеж двух тридцати и трёх утра, – шеф прислоняется к косяку, потом спохватывается и отстраняется. – У нас обход каждые полчаса.
Ещё одну строчку в блокнот. Два-три-ноль-тире-три-ноль-ноль. Двести тридцать минус триста. Минус семьдесят. Говорят, семёрка счастливая цифра. А минус семёрка? А ноль?
Шеф устало трёт ладонью лицо. Ночь вычеркнута из его мира. Когда он был молод, он тоже хотел «чтобы всё пошло по-иному» – и в рождественскую ночь «иное» случилось – вдруг и непоправимо. Кажется, Дождь лил особенно сильно. Кажется, был четверг.
До полуночи – вечер, после – утро. Бесполезные транквилизаторы, дрянной кокаин. Иное.
В протянутой руке Шефа дрожит мятый листок. Скупой текст, размазанная фотография. Приметы?
– Приметы. Поспешите, Детектив. Если Урод сел на «Жёлтую стрелу», он уже подъезжает к границе. Работайте.
Шеф уходит. Охранник запирает дверь.
В камере запах слабее – наверное, из-за окошка-амбразуры – и почти не льёт. Шесть бетонных квадратных метров. Покрытый склизлыми сталактитами мозглый потолок кажется ещё ниже, давит. Очень холодно и пусто – ни единой вещи. Голые нары и ободранный столик привинчены к полу, заржавленные болты держат намертво. Отхожее место вычищено до блеска. Он входит в камеру – и не удивляется выцарапанным на стене над низким столиком каббалистическим знакам, уже заштрихованным натёкшей дрянью. Рваные и угловатые, они выстроены торопливой татуированной рукой в неровную шеренгу:
В МОЛЧАНЬИ СУМРАЧНЫХ НЕБЕС РОЖДАЛСЯ ЗВУК
Неправда, возразил он израненной стене. Небеса молчат. Там Дождь и высота.
Вдруг становится светло, и ему чудится, что колесо времени остановилось, сбросило пассажиров, и те летят, кувыркаясь, в огромный заполненный болотной жижей карьер, а наверху стоит эта стена, и некому возразить глифам безумного зэка, и выходит – стена права – но небо безмолвствует, и колесо начинает медленно раскручиваться. Льёт Дождь. Покосившийся обелиск стремительно плесневеет, буквы ползут, распадаются на клинышки, каждый – день, год или вечность. Колесо вращается.
– Нет, – прошептал он. – Ты не сел на «Стрелу». Ты идёшь пешком. Урод.
* * *
Детектив ушёл. Шеф выпил полстакана бурбона и не почувствовал вкуса. Урода взяли. Наводка Детектива была точна и лаконична – поездом Урод не воспользовался, а дорога здесь одна.
Шеф крутанул игрушечную рулетку и пустил шарик. «Колесо времени» выбросило четвёрку. Шеф снял трубку и прохрипел:
– Четвёртую камеру.
Трубка, запинаясь, пробубнила, что четвёрка пустует.
– Пятую, – полувопросительно приказал Шеф. Трубка согласилась.
Шеф пододвинул к себе металлическую коробочку с кокаином и набрал номер Детектива-2.
– Доброе утро, Детектив.
----------
*Scratch (англ.) – глубокая царапина на виниловой пластинке.