На крутых небесах расползаются звезд муравьи

    
*     *     *
На крутых небесах  расползаются звезд муравьи,
Гамлет выйдет курить за ворота   панельного замка,
На   алмазе души израсходовав зубы свои,
Трет нужда организм, словно плечи бурлацкая лямка.
Нахлобучив на голову толстый мешок темноты,
Разжевала последнюю порцию ночи скотина,
Распускаются нервы, и пышно клубятся цветы
Сна, в правах уравнявшего принца и простолюдина.
Любит Бог коротышек, у них превосходная стать,
В полдень жизни чугунные тени мощней и короче,
Во все стороны вечности бросилось время шатать
Неразношенный  разум, измученный ужасом ночи.
Завершается жизни упорный, бессмысленный труд,
Полный громом побед и подсчетами спущенных петель…
Доверяться любимым опасно: за грош продадут. 
Разве женщинам свойственна в черные дни добродетель?
И невинность Офелии зря стережет фаворит,
Добираться до сути в ней скучно и конным, и пешим…
Почему ж о любви каждый встречный  с тоской говорит,
Будто был в ней всю жизнь не преступником, а потерпевшим?
Если жертвовать долгом во имя прекрасных очей,
Превратится отчизна в забытую Богом обитель…
Всходит принц на Спартаковский мост эфиопа мрачней,
И в любви, и в убийстве себя проявив как любитель.
И наперсник угрюмый его, далеко не старик,
Но не рад уж давно ничему, утомленный  изжогой,
После смут социальных и мелких дворцовых интриг
По ночам обожая курить над железной дорогой.
Прячет стены дворец под коростой ужасных картин,
Горы пыли жемчужной скопились в углах помещенья,
Гамлет десять веков в Эльсиноре кукует один,
Водку горькую пьет и  у призраков просит прощенья…
Обращает внимание редко  на свой экстерьер,
Занавесившись  дымом от слуг и от бешеной скуки:
Никогда не хватает ни денежных средств, ни манер,
Ни смолы кругового терпенья для штурма  науки.
Ночью, кажется,  мельницы  времени трут все подряд,
И луна в облаках уже пенится гуще, чем мыло…
За окрестности юности  жадно  цепляется взгляд:
Тело вдребезги память души от волненья разбило.
Поднимает буран обесцененный вихрь бумаг,
Снегопад гримирует фасад стоквартирной ночлежки,
Отзываются всплески стихий помраченьем в умах,
Но борцы за здоровье  уже начинают пробежки.
О, плешивый подросток, глаза опускающий  вверх:
На часах гастронома уже половина шестого…
Снег над городом кружится курам заморским на смех -
И предчувствует сердце явление Царства Христова.