Историческое развитие России за последние сто лет
Николай Второй был человеком невеликих достоинств, но в дела государства вникал по мере сил и даже старался. Однако бардак в стране нарастал, придворные грызлись между собой, и нервы царя не выдерживали. Он стал уставать, капризничать, путаться и жаловаться своему ближайшему окружению: «Ах, как мне не нравится этом бардак в стране и её управление!» Его слушатели от царицы до министров вежливо выслушивали царя и расходились просто очарованными. «Какая тонкая душа у нашего императора!», - говорили они. – «Как он страдает! Да, кто мы рядом с ним!»
Естественно, после таких встреч дела в стране развивались своим чередом. Министры хуже не работали, Дума меньше не обсуждала серьезные темы, но бардак нарастал, Николай Второй страдал, а народ, не видя царских страданий, удивлялся. С каждым годом Николай Второй жаловался всё чаще. Как всякие порядочные люди, министры воспринимали жалобы царя однозначно. Царь жаловался только им в знак своего великого доверия и признания их ума. Иногда они узнавали, что царь говорил нечто похожее другим министрам и членам семьи, но не расстраивались. Они уважали авторитет родственников царя и других министров. Бардак же продолжал развиваться.
В один прекрасный год нервы придворный не выдержали. Кто-то, кажется, Столыпин, получив отставку, услышав от бывшего коллеги рассказ о жалобах царя на бардак в управлении, не выдержал и ляпнул за чаем: «Он же врет, сука!» Протест удалось подавить, вскоре террористы замочили Столыпина. Но, слово не воробей, отставки и назначения шли по нарастающей, и началось неизбежное. Всё больше высших чиновников, услышав доверительный рассказ о мучениях Николая Второго по поводу дел в государстве, начинали смеяться и приговаривать: «Врет, сука! Совсем заврался!» Жандармы и стукачи работали, писали отчеты, меры принимались, чиновники заносились в чёрные списки. В итоге, крылатая фраза «Врет, сука!» глубоко внедрилась в сознание тайной полиции и плохо отразилась на работе системы внутренней безопасности. Напрасно народный кудесник и экстрасенс Распутин пытался остановить недовольство, распуская в придворных кругах слухи о том, как горячо Николай Второй любит свою родину, систему самодержавия и личные обязанности. Он только довел своими разговорами Юсупова, Пуришкевича и прочих аристократов до белого каления и получил с десяток пуль в грудь. Революция стала неизбежна. После рождественских пьянок чиновники и банкиры опохмелились, воспряли духом, и народ восстал под известную присказку «заврались, суки!»
Первым лицом в государстве стал Керенский. Он был умен, привлекателен и велеречив. Как и полагается, он пообещал народу победу над Германией, демократию, народность, гласность и даже свободные выборы. А по поводу всех недостатков и проблем в стране не замедлил всенародно признаться, как ему этот бардак не нравится. Очень он народу понравился своей открытостью. Барышни рыдали от счастья, мужики старательно крестились, попы творили благодарственные молебны. Увы и ах, бардак в стране продолжал нарастать, и Керенский уже в узком кругу начал говорить, как ему это всё не нравится. Тут он наступил на старые грабли, в узком кругу полагается быть оптимистом, конечно, если есть причины для оптимизма. Не сразу Керенский ступил на этот порочный путь, он сперва был искренним оптимистом и жаловался только самым избранным из избранных. Затем он стал придумывать причины для оптимизма и от усердия переутомился. Он был настолько убедителен в своем утомлении, что сам Корнилов ему поверил, попытался помочь, но был срочно объявлен врагом народа и демократии. Перед арестом он кричал про Керенского «врет, сука!» так убедительно, что весь генералитет ему поверил.
Дальше пошло по нарастающей. Народ разложился. Чиновничество деморализовалось. Купцы и дворяне впали во всеобщую апатию. На каждое действие власти они только повторяли фразу «врут, суки!» К власти пришли большевики. Народу это не понравилось, но сил сопротивляться было маловато. Особые проблемы возникли со сплоченностью. Когда народ всё понял и начал, несмотря на красный террор, шептаться «да, они же не врут, суки!», было поздно. Народ потерял всё, вплоть до загадочности своей русской души. Была загадочность и исчезла в неизвестном направлении. Ходили слухи, что Ленин отменил её тайным декретом за ненадобность. Саму же фразу «врут, суки» он приравнял к измене пролетарской революции и пережиткам капитализма. Действительно, в этой фразе слилась тайная способность человека соединить в себе понятное с непонятным, великое со смешным и малым, проникновение мысли в мистические колеса власти и серые будни рядовой обывательской жизни. Сталин творчески развил Ленина. В 1937 году он решил поразнообразить репрессии над народом, соединив их с репрессиями над высшим руководством. Тогда в колымских лагерях началось сочетание партийного и низшего начал. Партийцы и воры в законе с одинаковым усердием произносили фразу «ведь он не врет, сука!» и срочно делали наколки с образом Сталина у самого сердца. Ужас сталинского правления был настолько велик, что даже Брежнев не слишком боялся прослыть вруном и мог себе позволить жалобы на здоровье и бардак в стране. Ему верили и не верили, но дали умереть своей смертью. Зато Горбачев на своих жалобах погорел. Ещё больше погорели члены ГКЧП за доверчивость. Правда, народ этого не понял, поскольку тайный ленинский декрет об отмене загадочности русской души остался в силе. В итоге народ до сих пор не понимает, как он позволил довести страну до такого состояния, в котором она находится. Особо глупые даже приветствовали начало правления Путина фразой «да, он же не врет», забывая принципиальную разницу. Фраза «он же врет, сука» имеет значение, когда произносится на самом верху. Фраза «он же не врет» ничего в обществе не меняет. Её можно хоть миллион раз повторять вверху и миллиард внизу. Развитие бардака в стране она в принципе остановить не может. Что поделать! Народ, в котором запрещена загадочность, мыслит слишком прямолинейно. Само же развитие России пока загадочно. Ходят слухи, будто Путин начал жаловаться своему ближайшему окружению на усталость от бардака в стране, однако реакция окружения является государственной тайной. Государство же по-прежнему пытается доказать дееспособность, выдумывая одну причину для оптимизма за другой. Поумнели наверху, очень поумнели. Поэтому точные сроки начала перемен предугадать сложно. Народ же обнаглел и стал использовать мистическую фразу не только в адрес власти, но и многих представителей оппозиции. В ответ на попытки манипуляции он повторяет фразу «заврались, суки!». Лучшие люди справа, слева, с центра, а так же с боку и припёку от этого жутко нервничают, общество киснет в неорганизованности, бардак нарастает, потенциальные Ленины мучаются несварением желудка. Ждем перемен в век неопределенности.