Теснота кухни, дымящаяся чашка кофе, равнодушно смотрю на брызги масла на кафельной плитке, на облупившуюся краску на окнах, рваный линолеум под ногами.
В окно стучится выдохшийся дождь. Мне даже жалко беднягу, но я продолжаю игнорировать его попытки привлечь моё внимание.
- Думаю, пора сделать ремонт, что скажешь?
Анна продолжает смотреть в окно и демонстративно не отвечает мне. Всем своим видом: наклоном головы, напряжением плеч, пальцами, барабанящими по стеклу, моя жена выражает протест.
Как можно думать о ремонте, когда на улице наступает весна, пахнет свежей листвой и дождем. А первые, еще тусклые лучи солнца, приглашают прогуляться.
Я игнорирую её настроение, думаю о насущном: с отпуском до осени можно распрощаться, на работе завал, зарплату задерживают.
- Нет, с ремонтом лучше подождать.
Здравый смысл берет верх, над сиюминутным порывом угодить любимой женщине, ведь именно Анна так мечтает перекрасить все стены в теплый, кремовый цвет и снести старую бабушкину мебель на помойку.
Она все еще стоит ко мне спиной, но я знаю, она улыбается. Плечи её теперь расслаблены, руки убраны в карманы брюк; неторопливо, из предрассветной дымки, поднимается солнце. Именно из-за этого, завораживающего зрелища за окном, мы и переехали на окраину, променяв престижность центра, на пустырь и новостройку.
- Знаешь, Женька приглашал на вечеринку, я отказался. Ты ведь не любишь шумные сборища, – делаю глоток, теперь уже холодного кофе, и смотрю на часы: два ночи. Спать совсем не хочется, допиваю кофе и ставлю кружку в ржавую раковину. Прислушиваюсь и неожиданно понимаю, в дверь настойчиво звонят.
Анна оборачивается, во взгляде проскальзывает удивление. Я пожимаю плечами и иду открывать. Поворачиваю ключ в замке, даже не глядя в глазок; местная шпана недавно залепила его жвачкой, я так и не собрался отлепить.
- Я не люблю шумные сборища и громкую музыку!
Услышав твой голос, застываю, забыв открыть дверь. Он звучит так же, как пять лет назад, неуверенно и с опаской, словно ты боишься обидеть меня. Я отлично помню тот день, когда на первое свидание пригласил тебя на дискотеку, и оказалось, что лучше бы мы пошли в кино.
- Не открывай дверь, - Анна касается моей руки холодными пальцами. У меня появляется желание согреть её, прижать к груди, но мой порыв прерывается очередным звонком. Вздрагиваю, в недоумении смотрю на дверь, но не открываю.
- Пойдём лучше спать, тебе завтра на работу.
Я знаю, что она права, да и кто может явиться к нам посреди ночи? Поворачиваю ключ, для верности накидываю цепочку и иду вслед за Анной в комнату.
Будит меня телефонный звонок. Резко сажусь, сердце стучит, тяжело дышать, даже руки дрожат. Тянусь к трубке, но неожиданно отдергиваю руку. Анна сидит на стуле, её почти не видно во мраке, фигура кажется размытой.
- Почему ты не спишь? – мой голос, хриплый ото сна, кажется чужим.
- Жду, пока ты проснёшься!
Я спускаю ноги с кровати, но с первого раза подняться не удаётся, наваливается страшная тяжесть.
- Ты ложись, спи, а я тут посижу…
Пробивается мысль, страшная мысль, что все неправильно, но сил сопротивляться нет. Ложусь, Анна заботливо накрывает меня одеялом, холодными пальцами отбрасывает со лба челку. Улыбается. Уже засыпая, слышу, как звенит телефон; в дверь больше не звонят, шум стоит такой, словно её ломают.
Теперь я уже не сплю, но все происходящее напоминает страшный сон. Человек, что стоит у окна, мне не знаком, он смотрит прямо перед собой и в свете луны, его лицо кажется фарфоровым, настолько оно неподвижное и белое. Обливаюсь потом от страха и не знаю что делать. Вскакиваю с кровати и хватаюсь за телефон, звонить в милицию.
- Не делай этого!
Трубка сама выпадает из дрожащих рук. Оборачиваюсь, вижу Анну, моя жена почему-то совершенно спокойна.
- Я люблю тебя!- шепчут её почти белые губы,- Прощай, Андрейка!
Я ничего не успеваю сделать, она делает шаг к окну и кидается вниз. Вопль застревает в горле. В отчаяние бросаюсь следом и вдруг понимаю - рама закрыта. Под моими пальцами гладкое стекло.
- Вам стоит сходить на кладбище и свечку в церкви поставить, за упокой.
Голос незнакомца, такой же неестественный, как и его лицо. Еще какое-то время я вижу его перед собой, очертания фигуры, длинные белые волосы, а потом он исчезает. Растекается, каплями дождя по стеклу, и я не могу понять, а был ли он здесь вообще?
- Андрей, Андрей очнись! – голос врывается в тишину, открываю глаза, - Ну, слава богу, живой!
Вокруг суетятся люди. Женька, сменщик, весь взмыленный, пиджак мятый, рубашка расстегнута, волосы дыбом. От него явственно несет перегаром, лицо перекошено от страха. Тут я понимаю, люди вокруг – врачи! Отчетливо вижу белые халаты. Из моей руки торчит капельница, с кровати меня перекладывают на носилки.
- Жень, что случилось? Где Анна? – друг молчит.
Это потом он мне расскажет, как ломал дверь, делал искусственное дыхание, от усердия он даже сломал мне ребро.
В комнату ураганом врывается Елена Сергеевна, тёща, вся бледная, видит меня, хватается за сердце, по её щекам текут слёзы. И тут я всё вспоминаю. Аварию, бессонную ночь в больнице, операцию, и то, что Анну не спасли. Потом были похороны, и мне казалось, жизнь кончена. Отворачиваюсь, смотрю в окно; я не стыжусь своих слёз, просто хочу увидеть рассвет. И Анну, в последний раз. Она улыбается мне и машет рукой, а за плечом у неё ангел. Я знаю, мы увидимся снова, увидимся после...но не сейчас.