Проснувшись как всегда рано, Эленд начал неторопливо одеваться. Скоро должна была придти Адель, и он с нетерпением ждал их встречи. Увидеть ее снова хотя бы на мгновение, что может быть прекрасней. В последнее время он мало о чем мог думать, кроме этой удивительной девушки. Эленду нравилось наблюдать за ней. Особенно когда она смеется. Иногда ее длинные пряди падали ей на лицо и она, не переставая улыбаться, встряхивала своими густыми волосами, отбрасывая волосы назад…
Эленд сам встряхнул головой, но лишь только для того, чтобы немного отрезвить свой разум, отогнав мысли об Адель. Затем он застегнул ворот рубахи и надел небольшую серебряную цепочку. Вместо кулона на цепочке крепился мешочек для денег, выменянный у Адель. В самом мешочке находились не деньги, как того следовало ожидать, а небольшая овальная пластинка из чистого серебра. С одной стороны на ней была выгравирована буква "А". С обратной стороны пластинку покрывала очень четкая и аккуратная чеканка изображающая улыбающуюся Адель.
Эленду пришлось допоздна засиживаться в кузне, когда Волк вместе с кузнецом уходили. Тогда, при свете полной луны, он и занимался изготовлением столь ценного для него предмета. Теперь работа была закончена, и он мог любоваться образом Адель в любой момент.
Последний раз взглянув на ее изображение, Эленд положил серебряную пластинку в нагрудный мешочек, а его спрятал под рубахой. Затем они вместе с братом спустились вниз.
Каково было их удивление, когда они увидели вошедшую в дом Адель вместе с выздоровевшей матерью. А сомневаться, в том, что это была ее мать, им даже в голову не пришло. Она была точной копией Адель. Только юной девушке было всего семнадцать, а ее матери около сорока пяти. Но сейчас она выглядела намного моложе, несмотря на начинавшие появляться в уголках глаз морщины. Она словно помолодела лет на десять, пятнадцать.
Рядом с Адель и ее матерью стояла мама Эленда.
- Огромное спасибо вам, - благодарила выздоровевшая женщина свою спасительницу, - Я решила лично поблагодарить вас. Настои из трав, которые вы давали Адель для меня, помогли снова встать мне на ноги.
- Ваша дочь честно заработала их для вас, - отвечала мать Эленда. – Она целыми днями мне помогала. И я надеюсь, что она и дальше будет работать у нас, несмотря на ваше выздоровление.
- Ну, это ей решать, - сказала женщина и посмотрела на дочь.
Адель стояла рядом, держа мать за руку. Вдруг она увидела спускающихся Эленда и Волка.
- А это Эленд и Волк, - сказала Адель, знакомя их с матерью.
- Очень приятно, - сказала женщина. – Адель мне очень много о вас рассказывала. В том числе и о том, как вы разогнали тех парней, которые пытались отобрать у Адель кошелек.
Волк что-то ответил, Эленд не слушал его. Он смотрел на счастливую Адель. Если ранее она просто улыбалась, то теперь просто светилась от счастья. Эленд внезапно забеспокоился, что если теперь Адель найдет себе другую работу. Если это произойдет, то они станут крайне редко видеться.
Одно он понял точно – сейчас Адель была так рада взволнована, что еще ничего не решила точно. Незаметно для всех, Эленд покинул комнату. Страх, о том, что он теперь будет видеть Адель очень редко, сдавил ему виски. Голова гудела, Эленд ускорил шаг. Быстро оказавшись позади дома, Эленд побежал в сторону видневшихся невдалеке деревьев. Выбежав на широкую тропу, пролегавшую меж высоких дубов и вязов, он отправился дальше на север.
Через некоторое время он оказался на краю обрыва. В нескольких метрах от края росли высокие дубы. Эленд присел на небольшой камень, что во множестве валялись повсюду. Затем он достал маленькую серебряную флейту, которую сделал не так давно, и начал наигрывать медленную мелодию.
Эленд любил приходить сюда. Это место издревле считалось дурным. Люди старались обходить его стороной, хотя именно этот обрыв дал название поселку. Ранее здесь добывали камень. Жителей в селе было в десятки раз больше. Затем более качественный и дешевый камень начали продавать из Белокаменного и люди начали потихоньку уезжать в другие города.
Из-за неразделенной любви, к обрыву иногда приходили девушки, многие среди них были лишены девичьей чести. Они долго сидели на огромных недоотесанных валунах, набираясь храбрости прыгнуть с обрыва. Иногда это занимало несколько часов сопровождаемых плачем. Некоторые успевали одуматься за это время, но не большинство. И одной несчастной девушкой на земле становилось меньше. Нередки были случаи, когда случайному прохожему приходилось буквально оттаскивать несчастную от обрыва.
Но затем городок превратился в маленький поселок под названием Девичьи Слезы. Но и по сей день, большинство домов было построено из местного камня.
Эленд продолжал играть. Звук эхом отражался от противоположного склона. Ходили слухи, что если на закате прислушаться, то можно было услышать тихий девичий плач, до сих пор эхом блуждающий здесь.
Неожиданно Эленд услышал позади себя голос:
- Ты это что же, как девица горемычная, собираешься прыгнуть?
Эленд обернулся и увидел улыбающуюся Адель, стоявшую позади него скрестив руки на груди.
- Нет, - ответил Эленд, - Я часто прихожу сюда и играю на флейте. Здесь звук хороший и не мешает никто.
- Такую музыку обычно играют, если умер кто… или собирается, - девушка подошла ближе.
Эленд улыбнулся в ответ.
- Думаешь, я всерьез собрался прыгать? – спросил он.
- Не знаю, ты так быстро убежал сюда. Я еле за тобой поспевала, - Адель нахмурилась, хотя глаза ее смеялись.
Эленд удивился:
- А зачем ты пошла за мной? – спросил он.
Адель на миг стала вдруг серьезной.
- А вдруг ты и впрямь кидаться с Девичьего Обрыва вздумал? – сказала она серьезным голосом. Затем вновь улыбнулась. – Тем более завтрак уже готов и тебе стоит поторопиться, пока не остыло, или пока Волк все не съел.
Затем она схватила его за руку и потащила за собой.
- Пошли, а то я всем расскажу, что ты на Девичий Обрыв ходил бросаться, а я тебя оттаскивала от края.
- Но это не правда, - возразил Эленд.
Адель лукаво улыбнулась:
- А я скажу, что ты сюда приходил, а затем скажу, что оттаскивала тебя, - тихо произнесла она. – И тебе будет нечего возразить, это чистая правда.
Эленд понял, что спорить с этой девчонкой бесполезно. Тем более он успел проголодаться, а Волк и вправду мог съесть его порцию шутки ради. И они побежали со всех ног домой, все еще держась за руки.
- Интересно, - сказала Адель на бегу, - Как стали бы называть обрыв, если бы ты и впрямь спрыгнул?
Эленд не успех ответить ничего толкового. Взамен они просто рассмеялись.
Через несколько минут они были уже дома. Адель и здесь его обманула. Все только садились за стол.
- Где вы пропадали? – спросил Волк.
Адель произнесла, накрывая на стол:
- Вы не представляете, где Эленд пропадал…
Эленд испуганно посмотрел на нее.
- Ну и где? – заинтересовался Волк.
Адель уже успела расставить тарелки с едой на стол.
- Не могу сказать, - произнесла она, посмотрев на Эленда. – Это секрет. Эленд обещал помыть за меня посуду, если я ничего не скажу. Правда, Эленд?
У несчастного парня не оставалось выбора.
- Да. Это чистая правда, - мрачно ответил он. Подумав при этом о том, что, пожалуй, лучше и в правду было сигануть с обрыва, чем терпеть все эти унижения.
- Ну тогда буду ждать тебя в кузне, - сказал Волк. – Пока ты моешь посуду.
Волк и Адель весело рассмеялись. А вот Эленду было совсем не смешно. Поев, все встали из-за стола, а Эленд принялся убирать посуду. Рядом стояла Адель.
- Скажи мне, - спросил Эленд. – Что я тебе плохого сделал?
Адель улыбнулась.
- А ты сам не догадался просто так взять и помочь девушке? – спросила она в ответ. – Обязательно тебя шантажировать нужно?
- Могла бы и просто попросить, - произнес он, оттирая посуду в ледяной воде.
- Так было бы не интересно, - улыбнулась девушка.
Не смотря на холодную воду и жирную посуду, Эленд был счастлив. Возможно, сегодня был последний день работы Адель. Эленд не знал, увидит ли он ее завтра.
- Так ты остаешься? – спросил он у Адель.
- Ты про что? – не поняла она.
Эленд вымыл последнюю тарелку и теперь вытирал руки большим полотенцем.
- Ты остаешься у нас работать? – повторил он свой вопрос.
Адель задумалась, а затем улыбнулась.
- Только если ты обещаешь каждое утро мыть за меня посуду, - как всегда пошутила девушка.
Теперь уже Эленд задумался. Видя его растерянность, Адель не удержалась и весело засмеялась.
- Меня Волк в кузне ждет, - сказал он обиженно.
Повесив полотенце на крючок, Эленд направился в кузню. Необходимо было сосредоточиться на работе. Но почему-то Эленд был твердо уверен - взгляд, провожающий его Адель, засядет в его памяти на весь день. Словно в подтверждение, Эленд чуть не упал со ступеней крыльца, когда шел в кузню.
Необходимо было хотя бы до вечера постараться забыть эту столь симпатичную девушку. Но вместо этого он почему-то вытащил из нагрудного мешочка овальную серебряную пластинку. Еще раз посмотрев на изображение девушки, которая никак не хотела покидать его мысли, он положил пластинку обратно и ускорил шаг.
Целый день он специально пытался загрузить себя работой в кузне. В результате к вечеру он еле держался на ногах. Начинало темнеть, когда они с братом шли домой.
- Славно поработали сегодня, - сказал Волк, который тоже очень устал. – Многое успели сделать.
- Тебе легко говорить, - произнес Эленд. – А мне еще Адель провожать домой.
Волк с жалость посмотрел на брата.
- Если хочешь, я могу ее сегодня проводить, - сказал он.
Эленд сразу зашагал уверенней, словно и не работал весь день в кузне.
- С чего это? – спросил он брата.
Волк засмеялся.
- Хорошо, хорошо. Не буду вам мешать, - сказал он. – Только потом не жалуйся, что устаешь.
Подойдя ближе к дому, они увидели свет свечи в окне.
- Мать тоже не спит, - заметил Эленд.
Войдя в дом, они взялись за ужин.
- У меня для вас хорошие новости, - сказала вошедшая в кухню Адель.
Эленд чуть не поперхнулся. Услышать от Адель, что у нее хорошие новости, еще не обещает ничего благого.
- Нет, правда, - поняла она причину беспокойства Эленда. – Мать сейчас вам все расскажет.
Тут действительно в кухню вошла радостная мать.
- У меня хорошие новости, - сказала она.
Братья сразу же заинтересовались в чем дело и повернулись в ее сторону.
- Отец письмо прислал, - улыбнулась она. – Сегодня проезжавший на восток всадник передал.
Она достала аккуратно свернутый и запечатанный конверт.
- Я сама еще не читала, - сказала она, ломая печати.
Развернув конверт, она положила его так, чтобы все могли прочесть.
Эленд начал медленно читать. Книжки были редкостью в их поселке, но все же он умел читать, как и остальные присутствующие.
Эленд вчитывался в каждое слово:
«Здравствуйте самые дорогие для меня в этом мире люди.
Вот уже несколько месяцев я прохожу обучение воинскому делу в Белокаменном. Учат здесь абсолютно всему. Оказалось, что я всю жизнь неправильно держал лук и не умел ездить верхом. Но выбирать не приходиться. Я старательно запоминаю все их бредни. Но как только я окажусь за восточными стенами, придется надеяться только на себя и свои умения. Мне осталось еще несколько дней до завершения обучения. Решил написать вам, пока есть возможность. Если долго не будете получать писем, значит, они просто не доходят, или не с кем передать.
Заранее прошу не беспокоиться за меня. Клинок и доспех Эленд и Волк сами мне ковали, так что с этим все нормально. Не скучайте без меня и верьте, что со мной ничего плохого не случиться.
Ваш любящий отец и муж».
Дочитав до конца, Эленд посмотрел на непритворно серьезную и задумчивую Адель. Как должно быть ей хотелось сейчас получить такое же письмо от своего отца. Но, увы, это было невозможно.
Сейчас, даже всегда находивший выход Эленд, был бессилен ей чем-то помочь. Увидев, что все дочитали письмо отца, он отодвинул тарелку в сторону.
- Я пойду, провожу Адель, пока окончательно не стемнело, - тихо произнес он.
Мать с удивлением посмотрела на сына.
- Но ты еще поел, - сказала она.
- Доем, когда вернусь, - ответил он. Необходимо было поторопиться. Эленд заметил, что на глазах девушки наворачиваются слезы. Он взял ее за руку. – Пошли, пока еще не совсем темно.
Они буквально выбежали во двор. И тут она сорвалась. Адель заплакала и крепко прижалась к чуть более высокому Эленду.
Так они и стояли, пока она не перестала плакать. Затем она посмотрела своими заплаканными карими глазами на Эленда.
- Спасибо тебе, - тихо произнесла она успокоившись. Эленд понял – она боялась показаться слабой в присутствии остальных. Как на самом деле ранима оказалась эта вечно веселая девушка.
Затем они неспешно двинулись в путь. Торопиться не стоило, Адель не могла показаться заплаканной перед матерью. Немного постояв возле крыльца, они попрощались до завтра. Адель отправилась спать, а Эленд как всегда проводил ее взглядом и поспешил домой. Возможно он еще мог успеть, пока недоеденный ужин окончательно не остыл.
По дороге домой он задумался. Скорее всего в ближайшие дни его отец вступит в настоящие сражение. Кто знает, что с ним произойдет, на войне может всякое случиться. С этими не совсем веселыми мыслями Эленд вернулся домой, где его ждал холодный ужин и груда немытой посуды.
Эленд был прав. В то время пока он шел по дороге домой, его отец пытался уснуть на жесткой койке в учебных казармах Белокаменного. Это была его последняя ночь в стенах неприступного города. На утро они выезжали за восточную стену.
Он еще раз закрыл глаза и попытался уснуть. Вот уже несколько месяцев бесконечных учебных боев. Но с завтрашнего утра он ступает в боевые ряды конных лучников Белокаменного.
Все тело ломило от постоянных тренировок. Он начал понемногу забываться крепким сном. На утро его разбудили раньше всех. Ему выпала честь быть десятником. А это означало, что под его началом будет десять конных лучников. Охотник пока не знал, радоваться ему этому событию или нет. Он знал только одно – его навыки верховой езды и стрельбы из лука оценили по достоинству. А постоянные тренировки требовались скорее для выработки дисциплины.
У него оставалось около получаса на подготовку к побудке остальных бойцов. Охотник отправился во двор, чтобы умыться. На улице он увидел несколько таких же десятников, как и он, а также и пару сотников. Под руководством сотников находилось девять отрядов из десяти человек, девять десятников этих отрядов, а сотым человеком являлся сам сотник. Выше сотников были только тысячники и верховный главнокомандующий. Но они редко заходили сюда. Всю ночь они обсуждали планы атаки, обороны и возможного отступления. Также изучали карты территории, где должны были проходить сражения.
В торжественной обстановке, охотнику вручили недлинный пурпурный плащ, который ему едва доставал до пояса. Эта легкая накидка была знаком отличия десятников. Еще ему вручили небольшой жезл, вершину которого бронзовый орел. С помощью этого предмета, охотнику предстояло отдавать приказы на поле боя. В последний месяц, будущим бойцам объясняли длинный перечень всевозможных жестикуляций при помощи этого жезла. Некоторые плохо запоминающие бойцы в сердцах проклинали этот кусок железа.
Как того требовал устав, охотник крепко сжал полученный им жезл в кулак и, преклонив голову, ударил себя в грудь. Это означало, что он преклоняется пред сотником, вручившим ему жезл, и что он всем сердцем рад этому моменту своей жизни. Затем он гордо поднял голову и, держа жезл горизонтально, высоко поднял руку вверх. Этот жест означал, что его сердце принадлежит солнцу. Сотник повторил знаки приветствия, за исключением преклонения головы, одновременно с десятником. Затем он опустил поднятый к солнцу кулак, что означало "Вольно".
Охотник пристегнул бронзовый жезл с боку пояса. Окинув взглядом небольшую площадь, он был немного удивлен. На встречу ему шел воин, что купил первый кинжал его сына. За его спиной развевался длинный пурпурный плащ, а на поясе висел серебряный жезл с орлом. Это означало, что воин получил звание сотника. Но охотник не находился у него в подчинении, так как воин был сотником пехоты.
- Вот и знакомое лицо, - радостно воскликнул воин, протягивая ему руку.
Они поздоровались, но не как знакомые, а как военные. Следовало сжимать не ладонь, а запястье. Затем они отошли немного в сторону, чтобы не слышать общий галдеж.
- Я смотрю тебе десятника дали, - сказал воин.
- А тебе сотника, - ответил охотник.
Воин улыбнулся.
- Они допустили одну ошибку, - произнес он. – После ранения, они отправили меня в запас, сохранив при этом звание и награды. Теперь, наверное, жалеют об этом.
- Мы выступаем через несколько часов, - сказал охотник. – А ты?
- Я со своей сотней тоже, - ответил воин. – Будете прикрывать наши ряды, посыпая вражеских лошадей ливнем стрел.
Они еще немного поговорили и разошлись. Необходимо было разбудить крепко спящих солдат. Охотнику десятерых, а воину почти целую сотню.
Войдя в казарму, охотник прокричал команду побудки. Солдаты начали лениво подыматься с теплых постелей. Когда они все проснулись и оделись, охотник повторил воинское приветствие "Славы Солнца" которое солдатам заменяло присягу. Теперь уже десятник смотрел на свой отряд не приклоняя головы. Затем они отправились на свой последний завтрак в стенах Белокаменного. После завтрака солдаты седлали лошадей и отправились дальше на восток, где их ждали первые настоящие бои.
А на восточных землях отряды Мерлинара Гордого продолжали наступать на запад. Ворон стоял по правую руку от своего надменного повелителя.
- Ты выполнил мои приказания? - спросил правитель наемника.
- Все как вы приказали, - мгновенно ответил Ворон ему.
Мерлинара удовлетворенно заулыбался.
- Тогда можешь пока заменить меня в Оазисе, - сказал правитель Народа Степи. – Соответствующий приказ уже подписан мной и скреплен королевской печатью.
Он протянул Ворону тугой сверток. Наемник принял бесценный дар, склонив голову. Затем он седлал вороного коня и отправился на восток, где в ближайшее время ему предстояло исполнять роль наместника в столице.
Поздней ночью Ворон прибыл в Оазис. Его конь еле держался на ногах, проскакав целый день под палящим солнцем степи. Спешившись, наемник отправился в здание дворца. Ему попытались преградить дорогу, но он предъявил им бумагу, скрепленную королевской печатью и росписью самого правителя. После этого все вопросы были улажены.
- Что за глупцы, - сказал Ворон, входя через неприметную маленькую дверцу в потайной коридор. – Если бы я захотел, то сидел бы сейчас в пустом тронном зале, не предъявляя при этом ни каких бумаг. И ни одна собака не заметила бы меня.
Ворон прошел чрез еще одну маленькую дверцу в небольшую комнату. В дальнем углу комнаты стояла кровать, на которой сидела девушка.
- Не скучала? - спросил наемник, протягивая ей сверток. – Возьми, там еда и кое-какая одежда.
Девушка отпихнула сверток в сторону.
- Что все это означает? – резко спросила она. – Сколько ты собираешься держать меня здесь?
- Зря ты так, - произнес Ворон, подняв сверток с ковра. – Я же о тебе забочусь. Ты же слышала приказ Мерлинара – ты сейчас должна быть в кандалах и посреди степи, рядом с телом твоего убитого мужа.
- Но это не означает, что ты должен держать меня здесь, - сказала девушка намного мягче, понимая, что была не права. – И что ты сделал с телом моего супруга?
- Он предан огню на погребальном кургане, - сказал наемник, вновь протягивая девушке подобранный сверток. На этот раз она не стала отпихивать его в сторону. – Твой супруг похоронен, как подобает правителю. Я ответил на все твои вопросы?
Девушка вопросительно посмотрела на него.
- Кто ты и почему помогаешь мне? – спросила она, развернув сверток. – И как тебя зовут на самом деле?
Ворон ждал этого вопроса.
- Мое имя так и останется тайной для тебя, - сказал он. – Но ты действительно должна знать, кто я такой.
Он подошел ближе к девушке, которая тем временем набила полный рот едой.
- Я офицер Ордена Хранителей, - тихо произнес ворон. – В мои обязанности входит незаметное наблюдение за правильностью передачи королевской власти и сохранению целостности нашей страны.
Девушка поперхнулась. Разумеется, до нее доходили слухи о существовании такой организации, но она даже не представляла, что такой орден и вправду существует. Это была легенда, скорее даже сказка для молодых правителей, чтобы они даже не пытались устраивать переворотов и не делили страну на несколько частей, чтобы все их дети получили по частичке в наследство.
- Мое звание я не могу сказать, - продолжал Ворон. – Перечень полномочий тоже. Могу только сказать, что совсем скоро будет править твой сын.
Девушка слегка побледнела. Ее испугала осведомленность этого человека.
- Откуда ты знаешь, что у меня будет ребенок? – спросила она. – И от чего уверен, что сын?
Ворон лишь улыбнулся.
- А когда у наших повелителей первенец не являлся мальчиком? – спросил в свою очередь он.
Девушка задумалась, вспоминая довольно-таки длинную династию.
- Не мучай себя, - сказал хранитель. – После объединения Народов Степи, у правителей первым ребенком всегда был сын.
- Но почему? - не унималась девушка.
- Твой супруг пил специальные отвары из трав, - ответил Ворон, - Которые и повлияли на это. Правитель может быть свергнут в любой момент и ему необходим наследник. Прости, если это обидело тебя.
Девушку это действительно немного задело. Совершенно чужие ей люди устраивали ее жизнь, как им того хотелось.
- А что вы собираетесь делать с Мерлинаром? – задала она мучавший ее вопрос.
Ворон задумался.
- Пока не знаю, - честно признался он. – Но времени у нас предостаточно. Уверен, что скоро подвернется хороший случай для действий. Тебе главное сейчас – беречь себя и сына.
Девушке нечего не оставалось делать, как согласиться. Выбора у нее все равно не было. Ее судьба полностью зависела от успеха действий Ордена Хранителей. Она еще раз удивилась мудрости первого правителя, создавшего этот орден.
Мерлинар тем временем ничего не подозревал о готовившемся заговоре. Его отряды совершали постоянные набеги на маленькие деревушки, которыми местные земли были очень богаты. Иногда, правда, не совсем удачно, но это их не в коем случае не огорчало. Главное было успеть отступить с минимальными потерями.
Но это не всегда удавалось. Из Белокаменного шли новые воины. За последнюю неделю целых три отряда Мерлинара попали в засаду. При нападении на поселения они не просто встретили достойный отпор. Они были полностью окружены и перебиты.
Но мелкие проигрыши не пугали тщеславного правителя. Местные жители больше не могли жить в постоянном страхе, что на них будет совершено нападение. Они собирали все, что могли унести и отступали на запад. Воины Белокаменного занимались теперь не битвами, а сопровождением убегающих жителей.
Словно в тиски, отряды всадников зажимали беглецов. С севера и с юга навстречу друг другу неспешно шли отряды. А с востока сам Мерлинар гнал своих верных воинов чрез образовавшийся коридор.
Слишком многие жители не успевали уйти с этих земель. Они были отягощены всем тем, что взяли с собой. А конные воины Народа Степи перемещались по исконно родным местам словно ветер.
Солдаты Белокаменного не могли позволить перебить этих людей словно скот. Сама собой напрашивалась битва, которая должна была задержать войско Мерлинара шедшее с востока. За это время убегающие жители должны были успеть спрятаться за спасительными стенами города.
Мерлинару было наплевать на жизни ни в чем не повинных людей. Но хорошее сражение ему было необходимо. Желательно с небольшими потерями, но победоносная. Если малая часть его войска поляжет на боле боя, то остальные будут сражаться с яростью в глазах. И у Мерлинара будет повод напасть на доселе неприступный город.
У юного властителя начинала кружиться голова, когда он представлял себя на троне сделанном из слоновой кости. Он стал бы первым пожизненным правителем этого города. Доселе городом правил сенат, в который входили наиболее уважаемые и коренные жители. Каждый год избирались двое правителей из их числа. Но они избирались всего на год и не могли избираться повторно. Мерлинар мечтал стать первым правителем Белокаменного. Затем он отправился бы со своими войсками дальше на запад.
Это были всего мечты, но он не был глупцом. Мерлинар знал, что его мечты вполне осуществимы и реальны. У него было достаточно хорошо обученных войск, большую часть которых он пока держал в резерве. А у солдат Белокаменного мечи от времени покрылись ржавчиной. Они привыкли надеяться на свои стены.
Разведчики Мерлинара доложили, что с запада идет немалое войско. Правитель понял планы вражеских главнокомандующих. Он был рад предстоящему сражению. Его не пугали несколько сотен вражеских пехотинцев и конных лучников. Мерлинар мог выдвинуть им в ответ тысячи. Но сейчас ему не нужна была чистая победа, пусть лучше враг недооценивает его силы. Мерлинар собрал лишь необходимое число воинов, чтобы победить и приготовился к предстоящей битве.
А на западных рубежах тем временем вовсю царила суматоха. Часть заключенных была временно снята с работ в шахтах. Им обещали сократить срок в обмен на всю черную работу на поле боя. И теперь они копали рвы вокруг лагеря и возводили частоколы.
План боя как всегда был один. В первую линию выставлялись воины без какого либо доспеха. Им выдавались только длинные копья и щиты. Этим бойцам предстояло сдержать основной удар, а затем отступить. Во второй линии стояли пехотинцы в полном доспехе. Им предстояло сражаться с врагом после отступления копейщиков. В третьей линии находились всадники, которые должны были окончательно разгромить врага после отхода пехотинцев. Вперемешку с всадниками здесь находились лучники, конные лучники а также воины вооруженные легкими метательными копьями.
Среди них находился сейчас и отец Эленда. Он еще раз проверил надежность крепления меча и нескольких колчанов со стрелами, которые находились с правой стороны седла. Убедившись в надежности ремней, крепивших оружие, он еще раз задумался о предстоящей битве.
- Чего приуныл десятник? – окликнул его кто-то. Охотник обернулся и увидел главнокомандующего конных лучников, своего непосредственного командира. Доспеха на нем небыло. Как и все главнокомандующие, он был одет в белую тогу, перекинутую через плечо, а за спиной развивался пурпурный плащ до самых пят. Командиру было немного за пятьдесят, но он был в хорошей форме для своего возраста. Внешность его была не похожа на коренного жителя Белокаменного, а из этого следовало, что до звания он выслужился сам.
- Ты сам, откуда будешь? – спросил командир охотника.
- С западных земель при Белокаменном, - ответил десятник, немного ошарашенный, что с ним так не принужденно заговорил человек такого уровня. – Из небольшого поселка под названием Девичьи Слезы.
- Я и сам примерно с этих мест, - ответил командир, немного удивив охотника. – С раннего детства отправился пытать счастья в воинском деле. Ну и как видишь, достиг определенного успеха. А у тебя еще все впереди. Я тоже с десятника первую битву начинал. У тебя есть все шансы достигнуть таких же высот.
- Извините меня, но я приехал на одну единственную битву, - ответил лучник. – Когда эта битва закончится, я отправлюсь домой. Мне просто надоело отсиживаться дома, когда здесь гибнут люди.
- Достойный ответ, - сказал с улыбкой командир. – Побольше бы таких солдат. А то словно псы дикие грызутся за звания. Собственно говоря поэтому они не получают даже десятника.
Затем он похлопал охотника по плечу.
- Готовься, - сказал он стрелку, - Скоро начнется твоя первая битва.
Охотник понял, что лучшее сейчас, это отправиться к своему отряду. Так он и поступил. А менее чем через полчаса началась его первая битва.
На горизонте показались несколько сотен всадников Народа Степи. Охотник обернулся и увидел сотни мирных жителей потоком идущих на запад с северных и южных земель. Когда вражеские всадники приблизились, в небе пронеслась стрела с длинной алой лентой. Это было необходимо, чтобы узнать силу ветра и предельную дальность полета стрел.
Как только стрела вонзилась в землю, всадники ринулись в атаку, словно это было для них сигналом к нападению. Охотник пустил стрелу в гущу врагов, целиться просто небыло смысла. Его отряд поступит точно также. Первые ряды плавно качнулись под натиском врага.
В кочевников полетели тучи стрел и легких копий. Всадники в свою очередь ответили тем же - дальних рядов полетело множество стрел с черным оперением.
Охотник услышал громкий звук сигнального рога. Это означало отступление первых рядов. Свою задачу они выполнили и теперь с радостью убегали с поля битвы. Несколько отступавших воинов пронеслось рядом с охотником. Затем убегавшие слились с толпой отступающих жителей, которые все продолжали идти бесконечным потоком на запад.
Теперь в первых рядах сражались хорошо снаряженные воины. Кочевники дрались с ними при помощи своих кривых сабель сидя верхом. На горизонте показались еще всадники.
Охотник пускал стрелы, почти не целясь. Всадники не имели щитов, и им было нечем защищаться от стрел. А их легкий доспех стрелы порой пробивали навылет. Один воин из десятка охотника медленно сполз с седла на землю. Из его груди торчало широкое древко с черным оперением.
Десятник закусил губу. Первые потери, а дольше будет еще больше. Внезапно охотника охватила легкая дрожь. Он на секунду растерялся, не совсем поняв, что это. Из замешательства его вывела стрела, угодившая ему прямо в шлем. В ушах зазвенело. На несколько секунд он перестал слышать звон стали и крики раненых. Несколько раз тряхнув головой он немного пришел в себя. Трясущимися руками он поправил спасший ему жизнь шлем. Тряслись не только руки, тряслось все тело. Но это было не от страха, охотник не чувствовал его. Он продолжал пускать стрелу за стрелой уже не почувствовав, как от его доспеха отлетело еще несколько стрел.
Казалось, бой продолжался уже несколько часов. Но, увидев количество оставшихся стрел, охотник понял, что прошло, не так уж много времени. Присмотревшись, он увидел вдали все подступающих всадников. Пожалуй, их было слишком много.
От десяти человек из отряда охотника осталось семеро. Еще одного воина настигнула стрела пущенная в грудь. А еще один воин просто развернул коня и хотел покинуть это проклятое место. Но один из всадников хорошенько приложил ему рукоятью меча. Дезертиров здесь презирали сильнее, чем вражеских воинов. Скорее всего, он сейчас был просто оглушен. Но после битвы охотнику предстояло отчитаться за безрассудный поступок труса и назвать его имя командиру. Если парень остался жив, то в скором времени его ждали несколько лет в рудниках Белокаменного.
Рука охотника нащупала опустевший колчан. Он отстегнул от пояса свой жезл и подал знак сотнику, что у него и его парней заканчиваются стрелы. Сотник ответил ему взмахами жезла, что он его понял и чтобы охотник готовил свой отряд к ближнему бою. Взмахнув жезлом, охотник передал приказ своим парням и они неторопясь достали свои мечи. Сейчас пехота должна была отступить и конные лучники, вместе с остальными всадниками, готовились к бою.
На горизонте показались еще всадники народа степи. А за спиной все еще отступали мирные жители.
Протрубил рог и пехота начала отступать. Охотник хотел уже дать команду ринуться в ближний бой, как услышал еще одну команду – готовность общего отступления. Жестами он попросил у сотника подтверждения. Не успел тот ответить, как охотник увил рядом с собой знакомую фигуру.
- С севера и юга, вслед за убегающими людьми идут еще всадники, - сказам ему верховный главнокомандующий конных лучников, с которым он имел честь говорить перед битвой. – Нас окружат, а затем перебьют с обеих сторон.
- И что нам делать? - спросил растерянный десятник.
- Кавалерия отступает, я не в силах им приказать. А без их поддержки мы не продержимся долго, - ответил ему командир. – Командуй своим парням, чтобы были готовы к отступлению.
Охотник обернулся и сделал свом жезлом несколько взмахом, сообщив новость своим воинам. Но вначале им нужно было прикрыть отступление пехоты. Когда пехота отступит довольно-таки далеко, они и сами начнут отступать. Иначе пешие воины просто не смогут оторваться от преследователей и их всех перебьют.
Всадники приготовились к бою. Ряды пехотинцев начали отступление. Изрядно помятые, они отступали с неохотой. При поддержке всадников, они бы легко расправились с врагом. Но с тыла шло еще одно такое же войско и выбора у них просто небыло.
Охотник сжал свой клинок покрепче. Сейчас лавина врагов накроет их, он приготовился. Через мгновение перед ним оказался смуглолицый всадник. Не долго думая, охотник взмахнул мечом. Тоненькая кольчуга незадачливого воина была пробита, и он почувствовал, как меч погружается в тело.
Охотника снова охватила дрожь. Он начал беспорядочно махать своим мечом, разя врагов налево и направо. Если бы он мог увидеть себя со стороны, то ужаснулся бы. Весь забрызганной кровью, со страшным блеском в глазах он сражался забыв обо всем.
Его смог пробудить только звук рога, подавшего сигнал к отступлению. Обернувшись, он увидел, что некоторые уже начали покидать место сражения. Неожиданно он увидел, что еще не все мирные жители достигли спасительных стен Белокаменного.
Люди продолжали бежать побросав все свои вещи наземь. Но с севера и с юга тянулись еще бесконечные череды людей.
Охотник начал отступать. Но не так как все, сломя голову ринувшись к спасению. Он все еще отбивался, разя врага одного за другим. Слева и справа от себя он увидел, что несколько всадников последовали его примеру.
Сражающийся воин не мог видеть позади себя главнокомандующего, который зачарованно уставился на небольшой отряд медленно отступающих воинов. Вдруг командир неожиданно для себя рванулся на подмогу этих храбрецам. К нему присоединилось еще несколько всадников, а затем еще и еще.
Неустанно завывал рог, повторяя команду к отступлению. Но несколько сотен всадников казалось не слышат его. Они сдерживали врага столько, сколько смогли.
Обернувшись, охотник увидел, как последние люди вбежали за городские ворота.
Преследовавшие их всадники напоролись лишь на закрывающиеся ворота. Раздосадованные, они обрати свой взор на продолжавших сражаться воинов, и направили своих коней в их стороны.
Охотник немного удивился, увидев так же позади себя своего командира. Но, поймав его улыбающийся взгляд, все понял. Командир достиг предела возможного для обычного воина, выслужившись до высшего звания. Он был уже стар и скучал по настоящей битве и, наконец, получил ее.
В последний раз он обернулся на видневшиеся вдали белые стены города. Затем он ринулся в самую гущу сражения, не видя, как за их битвой молча наблюдают тысячи глаз со стен города, не в силах чем-либо помочь.