Ночь. Подворотни. Провода.
Аптека. Фонари.
Читайте мантры, господа,
Сушите сухари.
Неизвестный автор
Личинка оказалась вкусной. Это Выживший Из Ума отметил сразу и довольно кивнул сам себе – свезло так свезло! Правда, с цветом пища подкачала, да и идентификации так и не поддалась – то ли мини-сколопендра, то ли мотыль-переросток – но всё остальное было при ней – и тонкий ароматный bouquet, и нежный, ни с чем не сравнимый вкус. Пища богов! Проще говоря – делишез. Выживший Из Ума оторвал у личинки ещё одну ножку и с наслаждением смачно ею зачавкал. М-м-м!
Рядом хлопнули крылья, взметнулась пыль напополам с древесной трухой. Выжившему запорошило глаза, он зажмурился и сердито заперхал, заклекотал, забулькал.
– Доброе утро, мсье!
От радостного вопля невидимого визитёра – тот по-прежнему не открывал глаз – Выжившему заложило уши и немедленно заломило в висках. Он раздражённо, но немного с опаской приоткрыл правый глаз. Закрыл. Потом приоткрыл левый глаз. Открыл оба. Вздохнул, ухватил личинку покрепче.
– Я думал, мне показалось, – процедил он.
Переливающийся всеми цветами спектра, будто капля бензина в луже, на суке рядом с ним восседал крошечный волнистый попугайчик. Счастливый, точно в лотерею выиграл. Кретин радужный.
– Ну?
– Доброе утро, мсье!
Тьфу. Пиши – пропало утро. Выживший обречённо встопорщил крылья:
– Мне не нужны ни новейшая соковыжималка, ни набор ножей из нержавейки, ни энциклопедия «Мир подосиновиков». Я не хочу подписываться на бесплатную рассылку чего бы то ни было. Я лишь хочу закончить завтрак, который вы… то есть ты столь бесцеремонно…
– Не извольте беспокоиться, мсье! – проорал сияющий попугайчик. – Никакого коммивояжёрства! Никакой ловкости рук и прочего мошенства! Честь имею – редактор альманаха для взрослых «Мантры» и еженедельного развлекательного журнала «Сухари»…
Выживший растопырил крылья, перья встали дыбом, но голос к его вящей радости остался ровным.
– Стоп, – обронил он с напускной ленцой. – Не представляйся. Твоей должности более чем достаточно.
Попка удивлённо заморгал. Выживший продолжал витийствовать:
– Что ж – будут бумагомарать хронику, оттиснут нашу беседу – и бац! – сюрприз для потомков – на весь фельетон одно имечко, и то – Выживший Из Ума. Забавно? То-то же.
Радужность попугайчика слегка угасла. Выживший вырвал личинке очереденую ножку и осведомился:
– Тебе чего надо-то? Денег нету. Хавки ноль. Развлечений, как видишь, тоже никаких.
– Я… – откашлялся попугайчик. – Мне… мсье Выживший… из… интервью у Вас взять!
– О! – хмыкнул тот, не переставая жевать. – Хм. Это можно.
Какаду взбодрился, закатил для солидности глаза и профессионально поставленным голосом прожурчал:
– Мсье Выживший из ума, скажите – откуда у Вас такое необычное имя?
Выживший проглотил ножку и надолго задумался.
– Давным-давно, далеко-далеко на Юге, в жарких-прежарких землях стоял прекрасных город о девяти башнях из зелёного камня. Жители его звали Омман, редкими же чужестранцами он был наречён – Ум. Уммиты славились на весь мир своей красотой, необычайными умениями и всё такое. Как-то раз прослышал об этом городе злой хан-самши Кара-Йорда и, как водится, возжелал им завладеть. Сказано – сделано. Многотысячная ханская армия без особого труда раздавила символическую оборону Ума, вошла в город, хан увидал, что владеть-то особо нечем – не девятью же изумрудными башнями? – в одночасье выпотрошил его и убрался восвояси на свой Восток. Город был разрушен до основания, сожжён дотла и вырезан до последнего уммита.
Выживший Из Ума украдкой глянул на весьма впечатлённого рассказом интервьюера и, выдержав драматическую паузу, молвил:
– Но осталась, осталась одна-единственная живая душа! Чудом не замеченная янычарами Кара-Йорды, крохотная пичужка вилась над пепелищем, оплакивая своё разорённое жилище. Свою горькую судьбу. Своих мёртвых соплеменников. Свой…
– Это были… Вы? – всхлипнул редактор «Мантр» и «Сухарей», сморкаясь в кружевной платочек.
Выживший досадливо щёлкнул клювом.
– Конечно, – буркнул он. – Как догадался…
– Так значит… выживший… из Ума – это…
– Это просто имя, шелкопёр, просто имя, – Выживший Из Ума прикрыл глаза, – которое в один не очень прекрасный день стало обозначать…
– Да-да-да-да! – восторженно затряс хохолком какаду. – Символ! Вербальная руна! Словесный экслибрис! Спасибо, мсье Выживший! Вопрос нумбер некст – откуда у Вас такое необычное имя?
Выживший дёрнул головой.
– Я никогда не любил четверги, и пресветлая Лакшми, дабы избежать их вычёркивания из календарей, решила ублажить меня, причём достаточно экстравагантно (ну, это на неё похоже) – она дала мне имя Выживший Из Ума. Спасибо, как говорится, и на этом.
Попугайчик расцвёл:
– Интересно, восхитительно! Тогда очередной вопрос – откуда у Вас такое необычное имя?
– Я считаю, что Карфаген непременно должен быть разрушен. Придти, увидеть – и победить!
Попугай чуть ли не искрился.
– Да-да-да-да! – прощебетал он и глянул на свой дешёвенький «Ролекс». – Увы, наше интерьвю подходит к концу, и напоследок последний вопрос – откуда у Вас такое необычное имя?
Выживший Из Ума молча, с достоинством кивнул. Вид у него был донельзя удовлетворённый.
– Я вынужден проститься с Вами, но напоследок… – редактор покопался за пазухой и выудил две тонкие тетрадочки в картонных обложках, – … напоследок хотелось бы преподнести Вам этот скромный подарок от нашего издательства! Свежайший выпуск, да-с!
Одна тетрадка оказалась изрядно подмокшей. Выживший невольно скривился – он не выносил самиздат, а тем паче мокрый – но вежливо поблагодарил.
Какаду расправил крылья и исчез.
Вместе с ним таинственным образом исчезла и недоеденная личинка.
Выживший Из Ума поглядел на пустую лапу, пошевелил когтями и пробормотал:
– Читайте «Мантры», господа…
Он нахохлился, повёл головой и внезапно с яростью и обидой гаркнул:
– СУШИТЕ «СУХАРИ»!