У Виталия Александровича особый день, даже волнительный. Четыре года к ряду он носил на своих огрубевших и растоптанных ногах одну единственную пару ботинок. Так он сносил эти ботинки, что описать достоверно их теперешнее состояние, честно говоря, сложновато. Кожа протерлась в складках, распушилась и скрипела, носы затвердели словно дуб, задники просели до земли, каблук стерся наполовину, мех редкими катышками выглядывал в дырки, шнурки истлели еще года два назад, новые отсутствовали. В пору перетягивать проволокой, прежде чем выходить из дому, чтобы совсем на выкройки не распались. Стоит ли говорить, что от их запаха кошки в обморок падали.
Виталий Александрович человек не прихотливый, он бы еще носил и носил обувь, если бы не морозная зима, выдавшаяся в этом году. Снег в дыры попадает, ветер задувает, ноги сыреют и мерзнут. «Эх, черт с ними, разорюсь я нынче, да и приобрету себе новенькие боты» - подумал он, пересчитывая полученную с утра пенсию. Вынул из-под стопки полотенец в шкафу худую заначку, что-то прокалькулировал в уме и спрятал назад.
Снял с печки тепленькую, но от этого не похорошевшую обувку, сунул в нее ноги, нахлобучил ушанку, влез в фуфайку и вышел со двора. Небо ясное-ясное, солнце январское глаза слепит, дым из труб застыл ровными столбами, что солдаты на посту. Тихая деревня улыбается безлюдными улицами, выпячивая дырявые кривые заборы, словно зубы. Нос жжет чистый морозный воздух. Виталий Александрович насвистывает и кашляет, сморкается в руку и вновь насвистывает. Желание скорее приобрести обновку охватывает все его нутро, сердце падает вниз и резко взлетает вверх, колотясь как у ребенка, которого ведут в магазин, чтобы купить игрушку. Он рисует в уме то одни, то другие модели ботинок. Блестящие и матовые, черные и темно-серые, тупоносые и вычурные задранные к верху, на шнурках или на молнии, с пряжками или без.
Он прибавил шаг, боясь придти слишком поздно на центральную площадь, где по последним субботам каждого месяца разворачивалась передвижная барахолка. Коммерсанты из района сооружали палатки из ярких болоньевых тканей, устанавливали прилавки и выкладывали всевозможный товар, от носков до замороженной рыбы.
Виталий Александрович нырнул в гущу толпы и забегал глазами по сторонам. Наконец, обувная палатка показалась на горизонте. Облегченно вздохнув, он подошел к ней. Грузная не молодая бабенка в длинной коричневой дубленке и в серой шали на голове, перевязанной так, что из лица были видны одни серые в прозрачных ресницах глаза да красные щеки в ободке белого инея, покоившегося на краях платка. Она переминалась с ноги на ногу, стучала носом валенка о бок другого, терла руки, пытаясь согреться. На табуретке стоял термос и стакан налитого кипятка.
- Что желаете, молодой человек? – Приободрилась продавец, на мгновение забыв о холоде, когда перехватила озабоченный и растерянный взгляд Виталия Александровича. Он растерялся еще больше, услыхав в свой адрес лестные слова по поводу его молодости. – Обувь присматриваете?
Мужчина повел плечами и кивнул.
- Себе? – Пошла в наступление женщина и вновь получила в ответ кивок. – Какие нравятся? Выбирайте. Размеры все есть. Непременно что-нибудь подберем. Вот взгляните, самая последняя модель. Лак, натуральная кожа, завышенные, на меху, с боку молния, выдерживают до тридцати градусов.
- Слишком хороши. – Протянул Виталий Александрович. – Мне бы что-нибудь попроще.
- Попроще. Понимаю. Вам нужна повседневная практичная обувь. – Удовлетворившись очередным кивком, женщина протянула следующую пару. – Вот, самое оно. Простые, но, в то же время теплые и очень удобные. Нравятся? Примерьте.
Клиент присел на табурет, где минуту назад стоял термос и стакан, разулся и сунул ногу в холодный новый ботинок. Через мгновенье нога согрелась. Действительно, ощущения были несравнимы с теми, когда он обувался в свои старые боты. Одел второй. Прошелся. Постоял. Еще раз прошелся. Полюбовался на себя в зеркало и, довольно улыбаясь, спросил:
- А в какую цену они у вас?
- Четыре семьсот. Но вам уступлю двести рублей.
Виталий Александрович сменился в лице. Его ежемесячная пенсия была меньше стоимости этих ботинок. Они ему тотчас разонравились. Стянув дороговизну, влез в свои скрюченные, молчаливо дожидавшиеся в стороне ботики. Продавец все поняла и протянула другую пару. Эти в ряд не стояли с прежними, были грубее и непригляднее на вид, но изрядно выигрывали в цене.
Клиент прошелся раза три по кругу, потоптался на месте, поприседал, пошевелил пальцами. Но чувствовался дискомфорт.
- Кажется, они мне малы. – Заключил он. – А есть больше размером?
- Так, это у нас сорок третий. Вась! – Крикнула женщина. Из-за палатки появился плечистый высокий мужчина с черными густыми усами, одетый в камуфляжную форму. – Принеси-ка из машины сорок четвертый.
Женщина подмигнула, мужчина усмехнулся и, забрав сорок третий размер, скрылся. Через две минуты появился с точно такими же ботинками в руках. Продавец подала пару босоногому и изрядно закоченевшему клиенту. Тот быстро нырнул в обувь и вновь заходил по кругу.
- Ну, как эти, хороши? – Поинтересовалась бабенка.
- Да вроде жмет. – Засомневался Виталий Александрович.
- Да куда же жмет! Это другая пара. Не должны жать. Больше ведь размер принесли. Что ж у вас сорок пятый выходит?
- Стабильный сорок третий с половиной.
- Ну, а эти сорок четвертые. Считайте, на пол размера больше. Чего выдумываете что жмет. На морозе кожа сжалась, в тепле отойдет, станет посвободнее. Растянется еще кожа-то.
- Очень жмет, вы знаете. Право не пойму в чем дело. Но неудобство ужасное. Может у них размер не стандартный? – Извиняясь, сморщился клиент.
- Нога у вас нестандартная. Выросла что-ли за ночь?
- Нет, вырасти не могла за ночь. Я ведь в старые с утра влез и нормально, как прежде все.
- А, в эти-то. – Женщина глянула на сиротливо стоявшие уродцы и хмыкнула. – Ну да. Так и ходите в них еще лет десять. Веревкой подвяжите и еще проносите.
- А точно разносятся? – Виталий Александрович помялся на месте.
- Одеколона нальете внутрь и походите дома часа два. Вся забава. По ноге лягут, не нарадуетесь. Ну? – Продавец выпучила глаза и затаила дыхание.
- Ладно, беру. – Махнул он рукой. – А скинете чего с них?
- Двести рублей скину. Тысяча девятьсот будет.
Виталий Александрович рассчитался, принял коробку и, зажав ее под мышкой, отправился домой. Дома сделал все, как велела продавец. Залил одеколоном, для лучшего эффекта надел ботинки на шерстяной носок и принялся расхаживать. День расхаживал, другой, результата никакого. Только мозолей себе натер. На третьи сутки у правого ботинка отошел бок от подошвы. Заглянув за шиворот отклеенного куска, Виталий Александрович узнал, что вовсе материал не натуральный, а наоборот искусственный и поэтому он так тщетно пытался растянуть обновку, только порвал вовсе. Да вдобавок заметил, что размер фломастером закрашен, а поверх написана от руки цифра сорок четыре. Потер он слюнявым пальцем и проявилась заводская цифра сорок три. Расстроился безмерно, конечно. Поплакал даже. Погоревал неделю, а потом снес на помойку и забыл к чертовой матери о досадном происшествии. Подклеил свои старые ботинки, шнурки вдел, каблуки подбил, золой начистил, носит и о новых не мечтает.