Сказка написана в соавторстве с Юрием Пусовым http://www.proza.ru/avtor/jupusdnepr
Часть 2
Чистоград
Глава 1
Всё должно быть стерильно
«Вот она, новая жизнь», - подумала Настя-Солоха и с интересом и, в то же время, с опаской огляделась. Она чувствовала себя так, как должно быть, чувствует себя шпион во вражеском лагере.
Всё вокруг выглядело идеально чистым. Асфальтовые дорожки были словно вымытые с мылом.
«Наверное, тут можно ходить босиком, и ноги к концу дня останутся розовыми, как только что после ванны», - подумала Настя и ненароком глянула на ноги своего провожатого. Он оказался обут в белоснежные тапочки.
Ровные, чистые коробкообразные здания серо-бежевых тонов сверкали идеально прозрачными стёклами окон. Миниатюрные квадратные клумбочки с бритой желтоватой травой украшали улицы. Даже мусорные баки были образцово выкрашены и вымыты. На их боках было аккуратно написано слово «мусор», а краска блестела, словно мусорники покрасили специально к Настиному приходу. А вместо деревьев… Солнышко не поверила своим глазам и подошла поближе. Вместо деревьев вдоль домов торчали метелками кверху огромные мётлы.
- Что-то не так? - провожатый тоже подошел и оглядел Настю и заинтересовавшую ее метлу своими маленькими подозрительными глазками.
- Нет, всё хорошо, - поспешила ответить девочка и автоматически поправила сползшую с плеча бретельку платья.
- Вот и хорошо, - кивнул провожатый. - Идёмте дальше. Мы должны дойти за десять минут.
- Здесь просто ужасно! - прожужжал Мух. Он тоже осматривал город с Настиного плеча и то, что он увидел, его не радовало. - Ты только посмотри! Ни одной мухи! Ни одной собаки! И ничего съестного! Тут даже хлебные крошки не валяются! Не удивительно, что и птиц здесь нет…
Настя еще раз оглядела улицу и поняла, что ее встревожило с самого начала: на улице не было никого, кроме нее и ее угрюмого спутника. Это было неправильно, и Солнышко решилась об этом спросить.
- Простите, а почему никого не видно? Здесь что, не гуляют?
- Гуляют, конечно, если есть такая необходимость. Например, когда моют дорожки или подстригают газоны.
- А это не скучно? - с тревогой в голосе спросила девочка. Она представила себе жизнь без игр и качелей, и ей стало невероятно тоскливо.
- Не скучно? Хе-хе… Что вы, Соломея! Мы делаем, вернее, сами жители Чистограда делают всё возможное, чтобы не было скучно. Работа, работа и еще раз работа! Скучать некогда! - сурово произнёс провожатый и показал рукой на плакат, висевший над входом унылого коробкообразного здания.
Ohne Flei; kein Pries.
(Оне фляйс кайн прайс.)
- Ух ты! - восхитилась Настя-Солоха. Надписи на непонятном языке ее привлекали, казалось, они скрывают что-то очень умное. - А это на каком языке?
- Тише! - цыкнул сердитый проводник. - Это по-немецки. «Не будешь прилежным, никто не похвалит». Это правда. Немцы молодцы. Во всём мире не найдешь таких трудолюбивых и практичных людей. Хан Бытуй их любит и рекомендует брать с них пример.
Настя огляделась и заметила, что плакаты - огромные полотенца с вышитыми на них чёрными надписями - висели на многих зданиях. В основном это были народные пословицы: «Терпение и труд всё перетрут», «Дело мастера боится» и тому подобное.
Настя еще раз огляделась и вдруг почувствовала себя неловко. На фоне всех этих серьезных изречений, кричащих с огромных плакатов, ее умения: рисовать, плавать, летать, творить чудеса, казались мелкими и даже ненужными.
- Слушай, Солнышко, - прожужжал Мух на ухо девочке, - я вдруг подумал, нам надо было просто стать невидимыми. Тогда бы мы легко проскочили в ворота, и нам бы не пришлось терпеть этого хмурого дядьку-провожатого!
Мух летел рядом, почти не жужжа. Он тоже чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Но зато он мог летать, и это было немало. Оказывается, быть маленьким и незаметным иногда не так уж плохо.
От того, что рядом друг, девочке стало чуть-чуть веселее. Да, она идет по стерильно-чистой улице Чистограда, но она не одна, и к тому же мама теперь ближе.
- Ты не ответила! - Мух сел девочке на руку и стал щекотать ее лапками. - Ты меня слышишь?
Настя с опаской посмотрела на проводника. Он следил за новой гражданкой, почти не сводил с нее глаз. А Мух ждал ответа, ему было непривычно в новом обличье и хотелось хотя бы подтверждения, что его слышат. Он бегал по руке и один раз даже легонько укусил. Солнышко посмотрела на проводника, встретилась с ним взглядом и тут же отвела глаза.
«Глупый пёс! - в отчаянье подумала Настя. - Если я буду разговаривать с Мухом, этот дядька примет меня за сумасшедшую!»
Мух всё ползал по руке, и девочка поймала себя на том, что еле сдерживается, чтобы не стукнуть его, как обычную надоедливую муху.
«Я же фея! Я ведь могу пожелать, чтобы он перестал кусаться! Или нет… Лучше не так… Раз я не могу разговаривать вслух, пусть то, что я думаю, слышит Мух! Раз! Два! Три!» - сказала Солнышко мысленно, но так уверенно, что, показалось, слова эхом прокатились по улице, стукаясь о белые нудные дома. Настя секунду выждала, а потом подумала:
«Отстань, Мух! Я тебя прекрасно слышу!»
«И я тебя слышу! - обрадовался пёс. - А как это? Твои губы не шевелятся! А дядька не слышит? Или притворяется?»
«Послушай, Мух, это ты притворяешься! Притворяешься глупой мухой! Если бы я с тобой заговорила вслух, то выдала бы себя! А так я говорю с тобой мысленно!»
«Телепатически? Вот здорово! Теперь мы сможем болтать сколько угодно, а нас никто не услышит! Мы самые классные шпионы в мире! Жалко, всё же, что мы не стали невидимыми!»
«Нет, - возразила Солнышко, - невидимым быть страшно…»
Она вспомнила, как поссорилась с Полиной и подружка стала делать вид, что не замечает Настю, будто ее совсем не существует. Это было просто жутко. А каково это, когда все на свете тебя не видят?
«А по-моему, наоборот - быть невидимым забавно!» - возразил Мух.
«Не жужжи! Ты ведь не знаешь, как это!»
«Я много об этом думал! Невидимым можно делать всё, что захочешь! Хочешь, кусаешь, кого хочешь, хочешь, стащишь, что хочешь…»
«Ты и так мне всю руку искусал!»
Настя взмахнула рукой, отгоняя назойливое насекомое. Проводник это тут же заметил.
- Муха! Вот собака, а! Залетела-таки! Всюду сетки - на дверях, окнах, а они всё летят, гады. Хотели небо затянуть над городом. Уже половина сетки готова - сплели ее лучшие мастерицы-вязальщицы крючком!
- Небо - сеткой? Да вы что! - рискнула возмутиться Настя. Она строго посмотрела на спутника.
- Да-да, вы правы, - неожиданно согласился провожатый. - Сейчас решается этот вопрос. Понимаете ли, солнце всё-таки немножко нужно, ведь у нас тут произрастает кое-какая растительность. Газоны, плодовые деревья. Самым лучшим мы разрешаем заводить комнатные цветы - герани или фиалки, например…
- А вы не думали, что ваши жители будут из-за сетки в крапинку?
- Как это? - не понял проводник.
- Они загорят так сетчато, что будут конопатыми, - пояснила девочка.
- Хм… Мы не думали об этом. Красота - дело последнее. Вернее, красота - это не дело. Человек красив делами. А наши жительницы из дома почти не выходят, разве что садовницы и дворники, но им тоже голову поднять некогда.
Всё это проводник говорил уверенно и монотонно. Голос его гармонировал с выражением лица, то есть вообще ничего не выражал, словно его тоже побрызгали химикатами и протерли тряпочкой. Настя посмотрела на провожатого, и ей захотелось поскорее от него избавиться.
- А скоро мы придём? - спросила она.
- Я вас понимаю, - кивнул головой проводник, и на его лице даже промелькнула тень улыбки, - вы хотите побыстрее получить своё место в жизни, так сказать, свою нишу…
Насте не понравилось слово «ниша». Оно звучало как «ниже» и словно бы пахло подвалом или болотом. Подвал еще ладно, там кошки живут, а болото Настя видела у бабушки в селе, и оно ей не понравилось. Страшное сырое место - вот-вот засосет. И еще - комары!
Впереди показалось здание, отличающееся от других. Оно было выше, белее и строже. В небе над ним вяло колыхался государственный флаг Чистограда: скрещенные грабли и поварёшка на идеально белом фоне.
- Это и есть Главное Учреждение Распределения, - сказал провожатый. - Пять минут - и мы там.
Он внимательно посмотрел на Настю, ожидая реакции на свое сообщение. Девочка не знала, что положено говорить, когда впервые видишь Главное Учреждение Распределения, поэтому решила незаметно сменить тему.
- А праздники здесь бывают? - спросила она. Уж этот-то вопрос просто обязан обрадовать проводника! Ведь нет ни одного человека, который был бы равнодушен к праздникам!
- Нахалка! - вскричал дядька. - Праздники!? Не успела прийти и стать полноправной гражданкой, а уже позволяет себе грязные слова! Что может быть хуже и бестолковее выходных и праздников?! Эти глупые слова запрещены на территории нашего чистейшего, честнейшего, красивейшего в мире Чистограда! За их употребление можно и к хрупам угодить! АЙ!
Мух, как настоящий рыцарь, кинулся защищать Солнышко и пребольно укусил проводника за нос.
- Извините, я не знала, - Настя чуть не плакала. На нее никто еще так не орал.
- А надо знать! Ай! Нет, я всё-таки буду настаивать на том, чтобы небо затянули сеткой!
Проводник с размаху ударил себя по носу, да так, что на глазах выступили слёзы. Мух, довольный собой, отлетел в сторону.
- Будешь знать, как обижать Солнышко! - прожужжал он.
Но проводник не унимался, он вытер слёзы и бросил на фею две ядовитые стрелы своего взгляда.
- Так что вы скажете в свое оправдание, гражданочка?
- Я больше не буду, - тихо всхлипнула Настя.
- Что именно не будете?
- Не буду говорить то, чего нельзя, - девочка виновато опустила глаза. - Я буду молчать.
- Вот это правильно! Нужно говорить только тогда, когда тебя спрашивают.
- Ж-ж-жуть! - прокомментировал Мух, вложив в это слово весь жар своей жужжащей сути. - Солнышко, не слушай его! Он не достоин того, чтобы его слушали! Ж-жуткий нахал! Ж-ж-жав! Давай, я его еще немножко покусаю!
«Не надо, не кусай его, пожалуйста. Он приведёт меня в Учреждение и всё… Мы еще немножко потерпим, а потом найдём маму и убежим…»
- О чем это вы задумались? - спросил провожатый.
- О будущем, - ответила Солнышко.
- Ваше будущее прямо перед вами. Главное Учреждении Распределения. Людмилин проспект, восемьдесят. - Провожатый прошел чуть вперед и в удивительном для него приступе обходительности распахнул перед Настей-Солохой большие стеклянные двери, такие чистые, что Мух чуть не врезался в них лбом. - Работать, работать и еще раз работать! - Напутствовал проводник, развернулся и поспешил назад к воротам.
Глава 2
Учреждение Распределения
Внутри было чуть темней и прохладней. У входа за конторкой сидел дежурный и смотрел на противоположную стену. Настя тоже взглянула туда. Стена была нежно-голубая и абсолютно гладкая, даже трещинки, которую можно было бы рассматривать, на ней не было. Девочка пожала плечами и повернулась к дежурному.
- Простите…
Дяденька медленно, словно нехотя повернул голову и посмотрел на Настю. Девочка вдруг поняла, что он как две капли воды похож на только что покинувшего ее провожатого.
- Невероятно, - прожужжал Мух, - этот пахнет почти так же, как тот. Если не принюхиваться, можно даже перепутать.
- Вы что-то прожужжали? - спросил дежурный. Голос его оказался таким же бесцветным как у проводника.
- Я новенькая, - сказала Настя.
- Несомненно.
Дежурный оглядел девочку с головы до ног. Солнышко поняла, что несмотря на то, что выглядит взрослой девицей, чувствует себя именно маленькой девочкой. Всё время, прошедшее после превращения, она ждала, когда же наконец она почувствует себя взрослой, когда ей откроется нечто неизведанное, что чувствуют только взрослые люди, и чего не дано узнать детям. Но… Ощущение взрослости всё не приходило. А может быть, все девушки, тетеньки и даже бабушки в душе всегда остаются маленькими девочками?
- Возьмите ваш номер, - сухо сказал дежурный, протягивая Насте листочек бумаги, - и пройдите в тринадцатый кабинет. Желаю удачи.
«Таким голосом только удачи желать», - подумала Солнышко, а вслух сказала:
- Большое спасибо.
- Большое не за что, - ответил дежурный и вернулся к созерцанию голубой стены.
Учреждение распределения живо напомнило Насте поликлинику. Так же чистенько, прозрачные занавесочки на маленьких окнах, длинные коридоры и много-много дверей с табличками и цифрами. Кое-где в огромных кадках скучают фикусы и пальмы, но им никак не удаётся хоть немного развеселить эти невесёлые коридоры. Растениям хочется домой, на родину, в Африку или Южную Америку, где стаи разноцветных птиц, обезьяны, бегемоты…
Правда, было у Учреждения Распределения одно существенное отличие. Казалось, во всём здании никого больше нет. Настя шла по длинному коридору, и каждый шаг ее отдавался эхом. Если бы не Мух, притаившийся в правом кармане, Насте было бы еще страшнее. Даже в поликлинике у каждой двери собирается очередь на приём, несмотря на то, что никто не любит врачей. Что же делают в этих кабинетах?..
Девочка прошла до конца коридора и поднялась на второй этаж. Вот он, тринадцатый кабинет. Настя в нерешительности остановилась. Но не успела она подумать: испугаться или постучать, как из-за двери раздался бодрый деловитый голос:
- Войдите!
Глава 3
Назначение
Как в замедленном кино, Настя увидела свою руку, тянущуюся к ручке и приоткрывающую белую дверь с черной цифрой тринадцать.
- Смелее, смелее, - подбодрил ее деловитый голос. - Я постараюсь не кусаться.
Мух недовольно завозился в кармане, а Настя вдруг представила за дверью толстого лысого дядечку Олега Филипповича, их участкового врача. Тот тоже всегда уверял, что не кусает маленьких девочек. И, надо отдать ему должное, еще не разу не нарушил своего слова. Солнышко смело толкнула дверь и увидела хозяина кабинета. Он совсем не был похож на Олега Филипповича. За огромным письменным столом сидел смуглый, черноволосый человек и своими добрыми огромными глазами смотрел на Настю. Густые брови, сросшиеся на переносице, казались строгими, но не страшными.
- Ваш номер, пожалуйста, - сказал человек.
- Вот.
- Хорошо. Присаживайтесь.
Он открыл большущую книгу, которая занимала почти весь стол. Полистал. Открыл где-то в конце. Настя знала, что большая книга для записей называется амбарной книгой. Но та книга, что лежала перед ней на столе, наверное, должна была называться небоскребной.
- Я Нуры, - человек поднял на Настю свои большие темные глаза. - А как ваше имя?
- Солоха, - сказала Солнышко и слегка нахмурилась - она снова сказала неправду.
- Очень приятно. Со-ло-ха, - Нуры аккуратно записал имя в книгу. - Что привело вас в нашу страну?
- Мне хотелось сюда попасть, - ответила Настя и порадовалась, что на этот раз врать не пришлось. Ручка зашуршала, записывая.
- Что вы умеете делать?
- Посуду мыть, - сказала Настя уже приготовленный ответ и подумала: «Хорошо хоть не спрашивает, что я люблю делать».
- Что вы любите делать? - спросил Нуры.
- Цветы люблю поливать, - выкрутилась Настя. Это она действительно любила. После поливки цветы всегда такие довольные стоят, такие красивые, что просто глаз нельзя отвести.
Нуры и это записал. Потом прочитал предыдущую запись и нахмурился.
- Вы умеете мыть посуду, но любите поливать цветы?
Настя осторожно кивнула. Нуры задумался, словно решал в уме сложную задачку.
- Значит, вы не любите мыть посуду и не умеете поливать цветы, - сказал он. - А есть что-то, что вы и любите и умеете одновременно?
- Но я умею поливать цветы! - возмутилась Настя.
- Давайте проверим! - сверкнул глазами Нуры. - Как часто нужно поливать кактусы?
- Когда земля в горшке станет сухой, - Солнышко даже удивилась такому простому вопросу. Но еще больше она удивилась, когда Нуры сказал:
- Не правильно. Прежде чем ответить, вы должны были поинтересоваться, какой именно вид кактусов я имею в виду, это во-первых. А во-вторых, верхний слой земли высыхает достаточно быстро. Если поливать кактусы так часто, они обопьются и умрут. Как видите, любить что-то делать и уметь - это не одно и то же. Так что на поливку цветов я вас уже не назначу.
Нуры пристально посмотрел на Настю, которая чувствовала себя так, словно только что получила двойку. И это чувство было сильнее оттого, что девочка вспомнила кактус, который маме подарила на день рожденья тётя Ира. Это был просто замечательный кактус, он весь был покрыт ярко-красными цветочками. Настя очень заботилась о нём. Часто поливала. А он вдруг заболел и сдулся. Так что от него осталась лишь колючая шкурка. Неужели это оттого, что она не знала, как нужно его поливать?
Насте захотелось спрятать глаза, и она посмотрела в сторону, но ее взгляд, словно нарочно, уперся в стоящий на блестящей полке кактус с одним-единственным цветком, похожим на гномий колпак.
- Ладно, Солоха. Пойдёте посудомойкой в столовую номер два. Еще спасибо скажете. Пусть нелюбимая работа, зато своим трудом вы сможете гордиться.
Настя очень сомневалась в том, что нелюбимой работой можно гордиться. Но ведь она не работать сюда пришла, а маму вызволять! Ей бы только ее найти…
- Жить будете в переулке Олесь и Дарин, дом восемь, комната пятнадцать. Это дом работников второй столовой.
- Я буду жить одна в этой комнате?
У Насти в душе в этот момент боролись два чувства. С одной стороны, одной в комнате ей было бы страшновато. А с другой стороны, жить вместе с незнакомыми тетеньками тоже удовольствие небольшое.
- С вами будут жить три хорошие девушки, - сказал Нуры. - Три хорошие работницы. Так что вы сможете брать с них пример.
- Спасибо, - сказала Настя. Этот Нуры ей понравился больше, чем безликий провожатый и дежурный при входе в Учреждение Распределения. Вот только ей было странно, что ее всё время называют на «вы». Как-то неловко было слышать это взрослое «вы», как-то незаслуженно. Как будто надеваешь мамино платье или туфли на каблуках и чувствуешь себя одновременно вросло и неудобно.
- Угу, - Нуры склонился над книгой и сосредоточенно писал. - Вот вам справка-направление. Идите прямо в столовую номер два и отдайте ее Людмиле Морковкиной, это ваша начальница. Идите немедленно и не мешкайте. Каждая минута без работы - это потерянное время! Как добраться, нарисовано на обороте. Желаю вам успехов в труде.
Последняя фраза прозвучала как жирная точка в разговоре, и Настя поняла, что пора идти дальше. Она взяла листок газетной бумаги с планом и расплывшейся, как акварельная клякса, печатью и вышла. За дверью стояла конопатая девушка в косынке. С шеи у нее, словно дохлая змея, свисал швейный метр. Девушка с подозрением взглянула на Настю-Солоху и решительно вошла в кабинет.
«Эта, наверное, всю жизнь мечтала попасть сюда», - подумала Солнышко.
«Что? Кто? - отозвался Мух. - Я что-то пропустил? Прости, Настя, я, кажется, задремал…»
«Ничего. Мы идём в столовую».
«Вот это здорово! Давно пора!»
«Тебе, может, и здорово! А меня туда работать послали!»
«Извини, но это всё равно здорово! Где еда, там жизнь! Я бы сейчас, наверное, слона съел!»
Настя представила себе муху, проглатывающую слона и ей стало страшно и смешно одновременно. Девочка хмыкнула. Дежурный, мимо которого она как раз проходила, отвлекся от созерцания стены и проводил ее долгим безразличным взглядом.
Продолжение следует