Я услышу шаги, мой любимый Зверь. Дверь открыта. Я знаю, ты не любишь проемы в каменных стенах. Но ты войдешь.
Мой Зверь - проблески тьмы в темноте звезд. Время-часы замирают и делают паузы. Верно ты близко.
Я услышу шаги.
* * *
Край вселенной приподнялся, из-под занавеси быстрым шагом вразгон показался высокий человек в плаще и шляпе а-ля Делон 70-е с густой тенью между полями надвинутой вниз шляпы и отворотами высоко поднятого воротника плаща цвета беж. Огляделся, хмыкнул, потеребил в задумчивости портьеру реальности, сказал: "Ну?", поправил шляпу и, пройдя партер, вышел на улицу.
Он шел по следу. Хозяин следа был не важен. Важен был след. Он спрятал руки в карманы и поглубже уткнулся в воротник. Очарованные девицы цеплялись за него глазами, лишь угадывая черты его лица, безотчетно пытаясь пойти за ним следом и идти, пока он не скажет: "Стоп". Собаки делали умасленные глаза и вились за ним. Мужчины сжимали кулаки и кулачки, чувствуя неумеренное желание сражаться на его стороне против всех, и оборачивались, ища вокруг его врагов. Подземные воды текли за ним по пятам. Ядро земли силилось дотянуться до места, где ступала его нога. Все это было чревато мировыми катаклизмами и снижением рейтингов сериалов, гонораров, неуплатой налогов, пятницей 13-е, черным вторником, чистым четвергом, но все это мало его интересовало - он шел по следу.
- Здравствуй, - сказал он, войдя в мой дом. - Тебе не кажется, что Желязны и Шекли уже достаточно почерпали эту тему? - проворчал, снимая шляпу и плащ, небрежно накидывая на вешалку. - Ты сбиваешь меня со следа, несчастный плагиатор.
- Здравствуй, милый, милый Зверь, - обняла я его. - Но ты уж лучше помолчи, а то будто сама с собой говоришь, а психика и так на ладан дышит, - отряхнула я его черный свитер от своей пудры тона миддл. - Не верю, чтоб тебя нюх подводил, признайся, не стыдись, зайти захотел, чайку попить, в кресле посидеть, в окно посмотреть... - бормотала я, зажигая газ и доставая китайский крупнолистовой чай в жестяной баночке.
Зверь умащивался в свое кресло напротив окна.
- Кто был раньше - Де Ченси или...
- Не знаю! - быстро отозвалась я.
Зверь захмыкал: "хохооо", зазакачивал буйной головой, что-то зацокал под нос.
- Да! - вскинулся он. - Ты мой портрет закончила? - и снова был вечер, и щемящие всполохи плясали на его неуловимом лице.
- Я его никогда не закончу, у меня полно мрачных предчувствий по этому поводу. То среда выбивается, то ты, то мне кажется, ты слишком темен, то не похож, то не так освещен, то слишком светел, то... И я делаю вывод, что ты не желаешь быть запечатленным моей гениальной кистью.
Зверь поднял руки:
- Не виноватая я, он сам пришел! - потом, прихлебывая чай, - А как ты это безобразие назвала? "Распятый Люцифер"? Сидеть оччень неудобно. Я пробывал. Руки и задница затекают. И свет сзади всю шкуру сжигает. - Закинул ногу на ногу, а джинсы плотные, качественно потертые, от бархата индиго до разбелов ультрамарина и фц-голубой. - По этой причине позировать долго нет никакой возможности. - Зверь откусил слоеный пирожок со смородиновым вареньем. - Но ты работай, работай... - и царственно помановел рукой со слоенкой, и усиленно зажевал, пряча глаза.
- Работай... Терпение и... Тьфу на тебя... Умеешь подбодрить.
Зверь сидел, откинувшись на спинку кресла, и улыбался. В воздухе явственно журчал ручей, звенели от нестерпимого света алмазы-бриллианты. Пахло землей, речной осокой, улитками, остывающим песком. Стремительно темнело.
- Хочешь?..
- Приглашаешь?
Зверь пожал широкими прямыми плечами.
И долго.
И долго была.
И долго была тишина.
- Вот это будет... была бы жииизнь!.. - потянулся Зверь.
- А? - вздрогнула я.
- Когда зверь и человек...
- Чего?
- Вместе...
Зажигались окна в разноэтажных домах и фонари вдоль дорог. По дорогам неслись, нарушая правила, фары, в темноте казалось, машин к ним не прилагается.
- Спасибо, - Зверь встал и приложил руку к сердцу, поклонился, - очень вкусно, очень приятно.
Вышел в прихожую, надел плащ а-ля Делон 70-е цвета беж, шляпу надвинул на лоб, и между поднятым воротником и ее полями пролегла глубокая тень. Тень прошлась улыбкой:
- След не ждет, детка, - хлопнула входная дверь и снова стала непреодолимой болезненной преградой. И звенело где-то разбитое стекло.
Зверь шел. По ночи, по электрическому свету фонарей. Редкие девицы цеплялись за него взглядами, подземные воды текли за ним по пятам, ядро земли тянулось к месту, где ступала его нога. Воздух стремился быть вдыхаемым только им, что вызывало смертельные торнадо, цунами, бури-ураганы, девочка Элли покинула Канзас, в Лондоне выпал дождь из жаб. Но он махнул рукой, и все с плачем отчаянья оставили попытки быть с ним.
- Еще не время... - пробормотал Зверь. - Еще не время.
Он засунул руки в карманы, запрокинул голову, постоял. И улыбнулся.