* * * С. Меньшикову
Мы, каракули Бога, пытались себя прочитать,
Но чем дальше, тем толще беспомощной жизни тетрадь,
И на первых страницах уже неразборчивы строчки...
Тесно диким словам на просторах трехспальной стопы,
А домашние – мирно пасут капитанские дочки
За спиной в политической буре кипящей толпы.
Слуги бело- и краснокирпичного нежного тела
Не забыли, хоть жизнь на три четверти в смерть улетела,
Обжигавший зрачки электрических окон пунктир,
Да метели шершавый язык, обдирающий щеки...
До свидания в будущем, рай коммунальных квартир,
Где хрустели дешевым вином и учили уроки.
Сторож собственной дури, игрушка заморских забав,
Не дыша, не любя, еле-еле просуществовав
Между тем доморощенным счастьем и купленным этим,
Начинаешь шептать «лимонад», «шоколад», «пастила»
И облезлую кроличью шапку ломать перед третьим
И трясти перед ним головой из цветного стекла.
Помогал мне барак засыпной, маргинальный барашек,
Накопить в голове миллиард разноцветных стекляшек,
Не украсть, так украсить цветами районный сумбур,
Там, где царствует хаос прямых и изломанных линий...
Но посмотришь однажды из узких глазных амбразур,
Как заплеванный скверик вдруг хвост распускает павлиний,
И в душе моей мрачной становится сразу светло,
Когда город глядит на нее сквозь цветное стекло.
После рюмки кагора над родиной небо в алмазах,
И цветы на пуховых плечах и пирожные в вазах.
В кошельке громыхает остаток артельной казны,
Но в бутыли с бордовыи вином не осталось ни грамма,
И ободранных луковиц пару в проемах глазных
С жутким скрипом вращает весеннего дня панорама.