Нет, конечно, Афродита вышла из пены морской. И откуда, в самом деле, могла еще появиться ветреная южная любовь, как не из легкой пены. И соленая волна с шелестом отступила от ее ног, и душистые цветы обронили трепетные лепестки. О, прекрасное создание Греции, окруженное знойными песнями и молодым вином! Там, где зреет в долинах тугой виноград, нет места тоске-печали.
А как быть нам, людям северным? Как разогреть кровь, если не сочинять притчи и разные невероятные истории, а то и просто сказки?..
Молодой Рыбак вышел поутру в море и, как водится, попал в шторм. Шторм был затяжной, осенний, и Рыбак давно потерял счет дням, пока его лодку подбрасывало на волнах. Ветер стегал его по лицу, и широкополую шляпу давно сбило волной. Вот таким, мокрым и усталым, увидела его Морская Царевна. Только женщина знает, за что можно было полюбить этого просоленого непогодой парня. Она успокоила бурю и присела поболтать на краешек борта. И уж то ли со страху, то ли от изнеможения упал Рыбак в ее объятия. Так вот неожиданно иногда нам в руки падает счастье. Оставила в лодке Царевна полуживого юношу и кинулась готовить для него дом, такой, чтоб не стыдно было в него войти вместе с суженым. Вмиг возведен был посредине моря на одинокой скале янтарный замок, и пригласили в него дорогого гостя, как только пришел он в себя. Рыбак был рад отдохнуть хоть где-нибудь. Девушка была на редкость милой. А то, что хвост у нее, чешуйки на ладошках, да и вся она как бы прозрачная, так ведь и он себя красавцем никогда не считал.
- Наверное, я полюбил тебя, - признался юноша и взял принцессу за руку. Балтийские сельди, как придворные дамы в серебристых платьях, проплывали перед ними попарно, а килька просто ковром стелилась у ног. Царевна целовала мордочки морских коньков и щечки смущенного жениха. Парень скреб затылок, жевал ламинарию и думал, что вышло не так уж и плохо: лежи, не работай, люби свою принцессу. Но так, пожалуй, и плавники отрастут от безделья, и отец поди уже беспокоится. А тут еще эта морская капуста! Непривычная еда для рыбацкого брюха...
Месяц прожил он с прекрасной Царевной и решил просить отцовского благословения, и юной невесте не мешало бы поговорить со своей родней. Так и расплылись они в разные стороны. Он - в утлом челне, она - верхом на дельфине.
Морской Царь, проникнувшись сочувствием к молодой любви, заполнил подвалы замка нектаром, по случаю заимствованным у богов. Ему хотелось, чтобы каждый день детей был пропитан ароматом и вкусом божественных цветов.
А что же юноша? Его отец отнесся к новости весьма прохладно. Что это за сын, который нарушил традиции, бросил ловить рыбу и вдруг залег где-то посередь моря с молодой женой! Женой, на которую не прикрикнешь за пригорелую кашу, не пошлешь за хворостом в дождь, которая даже рыбу разделывать не умеет, а только носится с ней, как с родным дитем! К тому же свояк его, Царь Морской - большой человек. Да и не человек он вовсе! Как с таким за одним столом сидеть? О чем говорить? Где - рыбак, и где - Царь! Нет, совсем не понравился отцу сыновний выбор. Подумал он, подумал и запретил сыну жениться. И вот что удивительно: не пошел юноша против воли отца. Видно, и впрямь берег родной был ему милее сказочных замков. Опять же, как дружить с теми, кем привык закусывать?
- Ну, извини...- сказал он Царевне. Сказал и женился на румяной объемной соседке. И выловил на свадьбу добрую сотню придворных сельдей.
Расстроилась Царевна, махнула хвостом и рассыпала светлый янтарный замок в мелкий строительный мусор, который до сих дней находят на берегах Балтики. А душистый нектар отправила возлюбленному в подарок на свадьбу. Да, видно, не создан нектар для простых людей, или пропитался он обидой, но вынесло на берег бочки со странным напитком: янтарным и пенным, как вечернее море, и чуть горчащим, как вкус быстротечной неверной любви.
Сидела у скал Царевна и надеялась, что попробует напиток молодой Рыбак, взгрустнет и кинется к ней в объятия. Но Рыбак все пил да пил стакан за стаканом. И народ пил, похваливал морские дары. Потом и вовсе плясать удумали! Плюнула на них Царевна, да и поплыла в дальние страны - туда, где нет людей и нет пустых надежд.
Люди же, догуляв до утра, назвали Царевну дурой, а напиток - пивом, так как пить его можно было бочками, а трав и на берегу цвело множество!
Впрочем, все было совсем не так и совершенно в другом месте. Люди часто придумывают истории, где становятся равными богам.
Не то что гномы. Гномы всегда помнили свое место. В тихих зеленых чащах, между светлым подснежником и хрупкой синей пролеской, прокладывали они свои тропы. Сновали, как муравьи, от горы к горе в поисках золотых руд и прочих геологических ценностей. Но даже самые прекрасные изумрудные щетки и аметистовые друзы не утешат вас, если на сердце тоска. Каждый вечер собирались за столом гномы большой семьей. Сидели, ужинали перепелкой, подбитой удачно брошенным рубином, запивали, как водится, чистой росой. Тихо и скучно. От скуки пересыпали самоцветы, разбирали, в глиняные плошки бирюзу. И слушали, как резвится в просторной пещере под соседней скалой Горный Король. О танцах этих ходило множество легенд среди лесного народа. Говорили и про троллей, и про духов всех мастей. Врали даже про нечисть, прилетающую в полночь на метлах, с кувшинками во всклокоченных волосах и жутковато воющую душевные песни про какую-то любовь. Много чего врали, потому как фантазия - штука безбрежная и непредсказуемая.
И только одно во всех рассказах было одинаково: пили на танцах странную пенистую жидкость светлого медного цвета, горьковатую, холодную, но согревающую душу густым неуемным весельем. И скакали чуть ли не до самого солнышка. Даже сейчас, зимой, всем в пещере было жарко.
Старый гном вздохнул. Так все 1000 лет можно было просидеть в тоске и не попробовать ничего хорошего! Конечно, идти туда пировать было немыслимо. Не побьют, так уж точно затопчут. Куда им, маленьким! Но добыть хоть капельку, хоть одну кружечку на всех!
И решились! Вшестером, прихватив самые большие салазки и обвесившись веревками, гномы тронулись в путь. Путь был в три куста, два камня, но со страху показался вечностью. Чем ближе раздавались голоса, тем глубже пряталась душа. Наконец, сунув нос между камней, они уловили терпкий аромат солода. Пока гости кружились вокруг костра, гномы дотянулись до ближайшей кружки, оставленной кем-то на шкуре у входа. С трудом затащив ее на санки, они со всех сил потянули их прочь от лихого места, петляя по темноте. Пот щипал им глаза и замерзал на ресницах, поэтому было тяжело разглядеть тропинку. В конце концов они зацепились за низкую сосновую лапу, повисли, рванули и пустились наутек, побросав и санки, и кружку.
И какой черт понес Ганса в лес в ту ночь, он и не припомнит. Может, не хотелось ночевать у кума или решил набрать чуток хвороста, чтобы совсем не околеть к утру. Но только споткнулся он о салазки, когда шел уже с приличной вязанкой. Такой был сонный и усталый, что даже не удивился, а только обрадовался находке, привязал ветки, взял кружку, да и двинулся к дому. Гномы, конечно, видели из-за кустов, кто уволок их санки, но сделать уже ничего не могли. Не в их правилах было показываться людям. Только именно с тех пор недолюбливают они нашего брата.
Ганс дома согрелся и распробовал находку. Начал соображать: из чего бы могло получиться такое питье. Травка за травку, зернышко за зернышко. Так люди и научились делать пиво. Может, и не совсем, как у Горного Короля, но каждый в Германии норовит сделать его по-своему.
А гномы все сидят в своем домике за большим столом и думают, что вот ведь какая несправедливость вокруг, и все-то людям достается даром или почти даром!