Он сидел под деревом и плакал...
День был чудесный, даже здесь, на болоте. Солнышко играло в молодой листве, ветерок нашептывал, птички перекликались. Одним словом – благодать! А он сидел, сгорбившись на кочке, комкал в ручищах шапку и, шмыгая носом, размазывал слезы по лицу. Рядом на травке валялся лук и вымазанная в болотной грязи стрела, а чуть поодаль на расстеленном кружевном платочке раздувая горло, восседала средненькая такая зеленая лягушка.
- Что ж я с тобой теперича...? Куды ж ты мне такая-то...? - давясь словами, причитал здоровый детина.
Лягушка, будто понимая, что речь идет о ней, никуда не прыгала, сидела на платке и подмигивала то одним, то другим глазом.
- Вот оставлю тебя здесь... – парень покосился на лягушку, лягушка прищурилась. – Нет, неее-льзя-аааа..., папенька осерча-ааа-еееет...
Иван-царевич заревел в голос, потому не сразу заметил, как на тропинке ведущей из леса к болоту показалась Алёнушка.
- Ты кто, чего ревешь-то? – спросила она, спрятав за спину букетик ландышей, вдруг лесничий или натуралист какой – отымет еще и оштрафует.
- Иван-царевич я, – пробасил парень.
Девушка пожала плечами.
- Сказки читала? – царевич, прекратив свое мокрое дело, недовольно взглянул на нее, экая непонятливая. Ходят тут всякие, отвлекают..., объясняй им... – Женить меня отец, царь, значит, надумал – вывел в чисто поле, дал стрелу и лук, куда стрела полетит, там и невесту искать...
- И что?
- И вот, – царевич, всхлипнув, показал на лягушку.
Алёнушка округлила глаза и присев на корточки, пригляделась к лягушке. Потом, отложив букетик, осторожно подняла лягушку и, повертев в руках, посадила обратно. Вздохнув, она погладила царевича по склоненной голове.
- Эх ты, горемыка. Не плачь, Ванюша. Не плачь.
Царевич даже икнул от неожиданности.
- Вот, значит, мы и встретились, – продолжала девушка, улыбаясь. – Стрела-то не ошибается. Меня Алёной зовут...
- Ты чего? – парень вскочил на ноги. – Стрела в лапах у этой была, в болоте. Знамо – вот моя невеста. И за что мне такое?...
Алёнушка поглядела на лягушку, потом на царевича и ну хохотать!
- Ты чего? – обиделся Иван-царевич.
- Да что ты, Ваня, какая это невеста – это ж самец!