Я пишу эти строки своей мёртвой рукой. Но позвольте представиться.
Меня зовут Клайв. Я любил девушку по имени Бонни.
Сам я – простой и честный человек, не имеющий никаких пороков.
Жил я в старом доме, хотя это была хибара.
Бонни была дочерью одного из известнейших бандитов Дикого Запада.
И мы полюбили друг друга с первого взгляда.
Хоть я и небогатый человек, это не мешало нам быть вместе.
Её отец всячески пытался воспрепятствовать нашему браку, но у него это не вышло.
Но вот, однажды под прогнившими половицами нашего дома, я обнаружил клад.
Выяснилось, что это её отец спрятал то, что награбил за двадцать лет.
Когда я ей рассказал это, она испугалась:
- Клайв, отец нас убьёт!
Она словно чувствовала это. Я был уверен, что нас никто не найдёт, потому что всех бандитов шериф давно повязал по рукам и ногам.
Бонни иногда мне говорила, что хочет быть похоронена рядом со мной.
Когда я узнал, что папаша Тоннен сбежал из тюрьмы, она испугалась.
Я старался быть рядом с ней.
Но когда, папаша вернулся за своим добром, он чуть не убил Бонни, но я встал на её защиту.
Сами понимаете, что такой человек как я может сделать против старого волка, отсидевшего сорок пять лет, и постоянно сбегающего из – под стражи?
Он плюнул мне в лицо, и зарычал:
- Я убью тебя! Ты мне не дочь! – и ударил Бонни кнутом по лицу.
Я не помнил себя от ярости. Не помню, как, я ударил его по голове старым стулом, и вышвырнул вон.
Он пообещал ещё вернутся, но я твёрдо всё решил: надо бежать, и, причём немедленно!
Я взял лошадь у старого Джека в обмен на пару бутылок виски.
Это стоило мне больших денег, двух с половиной долларов, но за наши жизни, я был готов отдать всё.
С моей женой мы сели в фургон, и поехали в Техас.
Спали мы под открытым небом, заезжали в другие города.
Я продал свою шляпу и револьвер, Бонни – все свои драгоценности.
Нам надо было на что-то жить.
И вот, примерно через полтора месяца нас настигли люди папаши Тоннена.
Самым яростным головорезом был бандит по кличке Дикий Билл.
Он наставил на Бонни ружьё.
- Молись о пощаде, тварь!
- Скотина! Ты изнасиловал меня, когда мне было двадцать!
Забыв о ружейном дуле, я бросился на Билла в ярости как голодный лев.
Он выронил ствол от неожиданности, и покатился вниз по склону горы в мексиканскую прерию, которую по нашим легендам создал Сатана.
Когда он туда упал, ничего хорошего не произошло. Его заживо съели грифы, ружьё лежало около меня.
Подняв ружьё, я стрелял в подонков, что нас окружали.
Страсть к Бонни кипела, и мы побежали. Оставшиеся в живых погнались за нами.
Повсюду лилась кровь, за нами была погоня.
Мы побежали по прерии, надеясь, что они от нас отстанут, но бандиты нашли смелость, и продолжили погоню.
Их было пятеро. В ружье закончились патроны, и мы были загнанны в угол.
Понимая, что это западня, я не верил в смерть, как и Бонни.
Мы видели перед собой только два цвета: чёрный и белый.
Один из них достал нож, и заржал. Я дрался как лев, как вдруг прогремел выстрел.
Это испанец выстрелил в грудь Бонни. Она сползла на песок, как мешок.
Я повис на руке испанца, и тот прострелил себе сапог.
- Эрнесто, кончай его! – крикнул кто–то из убийц.
И тут, я почувствовал, жар у себя в груди, холод у виска, боль, и чувство успокоения.
Всё расплылось перед глазами, и я упал на тело Бонни.
Я понял, что мы мертвы. Утром, какие – то люди похоронили наши тела в одной могиле.
Её желание сбылось. Бонни отвечала, что мы будем оживать во снах, когда тело станет прахом, и исчезнут страх и боль.
Я гляжу во мгле на свою жену, прикасаюсь к ней мёртвой рукой и вздыхаю.
Её душа в раю, я же, как камень мучаюсь на этой земле.
И мне непонятно, сбылись ли наши странные мечты быть вместе, и жить лучше.
Бонни, если ты можешь, ответь мне, что там по ту сторону реки: мечты или жизнь.
Я презирал этот мир. Бонни говорила без устали, а я молчал.
Бросая вызов всем, я не помнил своего лица.
И вот, нам настал конец.
Я заканчиваю свой рассказ, потому что над кладбищем восходит солнце, и начинается новый день.
Цветы и травы проснутся, и запоют птицы.
Жить – это мука. Когда у тебя впереди вечность – ты можешь думать, что всё, этот момент настал, но тебя всё тянет обратно в мир живых.