Дерево

Вячеслав Малыгин
Информация – враг. Теперь это стало слишком очевидным фактом. Знания, приобретенные за первые семь лет его жизни, замуровали мозг, словно урановый реактор, в толстостенную железобетонную камеру. Знания, приобретенные в последующий период жизни выдавались полегче – они забывались, опровергались, либо просто не использовались. От них можно было избавиться. Даже нужно.

Первые симптомы логофрении начали проявляться у Виктора в четырнадцать лет, и выглядели, пусть не нормально, но вполне объяснимо. Учителя по математике, физике, химии и еще нескольким предметам, относящимся к точным, просто не могли ним нахвалиться. Все решили, что у него талант.
Мама, наблюдавшая за тем, как сын делает уроки, обнаружила странную вещь. Прочитав за две минуты параграф, Виктор садился на кровать и впадал в некий ступор. Через полчаса, совершенно неожиданно, он возбужденно вскакивал, начинал бродить по комнате, размахивать руками и разговаривать вполголоса сам с собой.
Объяснял он это довольно просто: «Мама, я думаю», «Мама! Я понял это!», «Мама. Я сделал открытие…» соответственно раздраженным, радостным и испуганным голосом.
Потом начались проблемы. Виктор доказал, что физика – это лженаука, и перестал ее учить. Учитель по физике поощрил его тремя двойками и недопуском к занятиям. Химия, по определению, как раздел физики, ушла туда же. А на математике просто стало скучно.
Школьный психолог, после двухчасовой беседы с Виктором, ушел в запой. Директор, предупредительно не дав сказать новоявленному двоечнику ни слова, в не очень литературных выражениях вызвал родителей в школу.
Потом начались психиатры. Половина из них уверенно заговорила о шизофрении. Остальные, более опытные в работе с детьми, назвали это переходным возрастом.
Несколько прогрессивных специалистов увидели свою диссертацию.
– Ваш сын слишком много думает, – заявил один из них, – В принципе, у него нет задатков к вундеркиндизму, но благодаря правильным построениям логических цепочек, чем он занят круглые сутки, причем, не особо перебирая темы (плюс хорошо развитое воображение), он живет в альтернативной реальности, полностью переживая в ней всю свою жизнь.
– Так что ж ему, меньше думать?
– Именно. Побольше сверстников, побольше чужих мыслей – средней “умности”, но повышенной навязчивости.
У мамы Виктора был выбор. И она выбрала самый облегченный вариант – про переходной возраст.
Сам Виктор, тем временем, все глубже проникал в тайны мироздания. И пришел к выводу, что истинно свободный разум не содержит знаний. Информация – враг.
Первое, что сделал Виктор – выбросил телевизор. Закрылся в комнате, убрал все книги и записи, все, что можно было читать.
Звуки… Пришлось, все же выйти из комнаты. Чтобы бежать за город.

Виктор стоял в овраге. Прокручивая в памяти путь, которым он сюда добирался, он словил себя на том, что, обдумывая его, приобретает знания. Виктор должен закрепиться на месте. Сложная и фантастическая трансформация.
Ноги плавно начали входить в землю. Делясь в геометрической прогрессии они опутывали грунт сложной сеткой, органически срастаясь с ним, восстанавливая связи, утерянные в далекой древности. С руками происходило нечто схожее, только последние сплетались с воздухом. Потом начал изменяться мозг, и Виктор потерял возможность анализировать происходящее.
Последней мыслью перед окончательным освобождением разума были строчки из какой-то популярной песни.

17.09.005