А потом в ресторане был грандиозный банкет. От пафосных тостов вездесущих чиновников и «нужных людей», их штампованных изречений «о победе правосудия», «лицом к простому человеку», «будущее региона» становилось гадко и грустно. Лена тихо вышла на открытую террасу, опёршись на парапет, подставила лицо прохладному осеннему ветру.
- Замёрзнешь! – Игорь тихо подошёл к ней, накинул на плечи свой пиджак.
Сразу стало уютно и тепло.
- А ты? – Лена сделала попытку снять пиджак.
- Мне с тобой тепло! – Игорь обнял её, прижался губами к волосам. Шепнул: - Давай, уедем от них! Надоели!
Лена повернулась, отстранилась. Серьёзно посмотрела ему в глаза.
- Игорь, ты же понимаешь, что нельзя? Ведь они, - Лена кивнула в сторону ресторанного шума, - твои будущие деловые партнёры. Не так разве?
- Какая ты умная! – Игорь не скрывал восхищения.
- Тогда, пойдём к ним! – Лена надела на Игоря пиджак, знакомым движением поправила галстук, поцеловала его в губы.
Уже за полночь, когда усталые водители начали развозить изрядно набравшихся гостей, Игорь наконец-то смог спокойно поговорить с Леной. К его немалому восхищению, она не зевала, когда он расписывал ей особенности бизнеса. Мало того, обладая острым умом, она по ходу их разговора сделала пару стоящих замечаний, а по одному вопросу, не соглашаясь с ним, яростно оспаривала свою точку зрения. Совместными усилиями, прямо на ресторанных салфетках, был составлен проект расширения бизнеса. К утру, когда в вежливом покашливании вышколенных работников ресторана зазвучали нервные нотки, они обнаружили, что проговорили всю ночь. Игорь, вспомнив, что вечером отпустил водителя джипа, вызвал такси, и вскоре они стояли на том же месте, возле дома Лены.
- Ну, мне пора!
Лена кивнула. Поцеловала его в щёку, но Игорь вдруг страстно обнял её и, расцеловав её лицо, зашептал:
- Ты самая лучшая!
Придя домой, вся розовая от поцелуев, девушка без сил повалилась на кровать.
Проснувшись, потянулась, вскочила, и, накинув халатик, выскочила на кухню. Там, о чём-то задумавшись, сидела мать.
- Доброе утро, ма!
- День уже!
- Да мы заболтались в ресторане с Игорем.
- С Игорем?
- Ну да! Праздновали окончание суда, но, как Игорь выразился, это он поставил «входную». А ты чего такая хмурая? Случилось что?
- Да всё нормально. Устала я за эти дни. Я рада, что у тебя всё хорошо, дочка.
- Мам, ты что, обижаешься, что я Вас с папой не пригласила, но ты же сама сказала…
- Да дело не во мне!
- А в чём, ма, объясни толком.
- Ты Милу, почему не пригласила?
- Так, а почему она туда не пришла?
- Она пришла! Знаешь, что ей сказали? «Вас нет в списке приглашённых!» Милы нет в списке приглашённых! Тогда кто там был? Этот твой Игорь?
- Ну, я не подумала… Ну ничего страшного, подумаешь, банкет! Подожди, а откуда ты знаешь? Тебе Мила сказала?
- Мила ничего не сказала! Мила наряжалась весь день, как дура, а потом прилетела домой, вся в слезах, заперлась в своей комнате. Её мать еле добилась от неё, что там произошло, она мне и позвонила.
- Пожаловалась?
- Нет, чего теперь жаловаться, просто хотела узнать у тебя, что там произошло. А у тебя телефон отключен.
- Да ладно, мам, я ей позвоню, что-нибудь наплету. Хотя, правда, неудобно получилось.
- Неудобно? Доча…- начала было мать
- Хорошо, я не права! – перебив её вспылила Лена. – Забыла про Милу! Но что теперь делать? Ты же знаешь, сколько всего на меня навалилось, в каком я была состоянии! Немудрено, что я что-то забыла!
- Высоко взлетать начала, дочка. Смотри, больно будет падать.
- Оставь меня в покое! Что вы все от меня хотите? Что, мне теперь, удавиться, да? Тебе легче будет? – Лена быстрым движением смахнула злые слезинки.
В это время раздался звонок входной двери.
- Это Мила! - Лена радостно побежала открывать, но, открыв, остолбенела.
На пороге стояла мать Сергея. Она глядела куда-то сквозь Лену.
- Здрасте, как Серёжа? – Лена попыталась улыбнуться, соврала, – А я как раз собиралась…
- Серёжа умер. – прошептала свекровь бескровными губами. - Я бы не стала к вам обращаться, но мой муж в больнице – инфаркт. А мне нужно похоронить сына, я сама не справлюсь.
Лена успела заметить, как подёргивается голова этой, в общем-то, не старой женщины, как дрожит рука, намертво сжимающая белый носовой платочек. Сознание ускользнуло, и девушка, изломившись, упала в обморок.
***
Районный прокурор разглядывал папку с материалами дела, мрачно поглядывал на сидевшего напротив подчинённого.
- Рядовая «бытовуха», говоришь? А чё ж за это дело уцепился этот Ревзин, а?
- Так адвокат! Наняла, наверное…
- Да этот Ревзин, в туалет не сходит, если ему не заплатят, а тут он взялся за «бытовуху». Кто эта Каширина? Крупный бизнесмен?
- Нет, закончила ВУЗ, пока не работает.
- Ладно, иди, материалы оставь, я посмотрю.
Прокурор закурил, придвинул к себе папку и задумался. «Следствие провели уж очень быстро, как будто спешили! Так… справка одна, вторая. Ого! Да на неё тут целый институт психиатрии работал! Это сколько же денег убухали? Да ещё Ревзин этот! А нас, значит, за лохов держат. Ни тебе «здрасте», ни тебе «нате!» Ладно! Поглядим. Каширин умер, хорошо! Протест объявили вовремя, хорошо! Ну что ж, мы вас заставим «уважать советскую власть!»
Игорь в это время сидел в адвокатской конторе, утопая в мягких объятьях большого кожаного дивана.
- Сейчас, в связи со смертью мужа Лены, прокурор опротестовывает решение суда…
- Я знаю! - адвокат, как всегда, бегал по кабинету.
- Так вот, надо чтоб…
- А надо ли? – адвокат, руки в боки, склонился над клиентом. Тот удивлённо взглянул ему в глаза.
- То есть, что Вы хотите сказать?
- Да, да, Вы не ослышались! Мы прекрасно провели дело, выиграли процесс! Вы тоже время даром не теряли, Вы теперь местная знаменитость, я, честно говоря, завидую Вашей деловой хватке! Но!
- Что «но»?
- Эйфория продлится не долго. Сейчас поднимут головы конкуренты, завистники, просто недоброжелатели. И, поверьте мне, одно дело защищать жертву, другое дело убийцу.
- Она не убийца, послушайте, я …
- Игорь Александрович, дорогой мой! Давайте рассуждать как простые обыватели. Молодая девушка убивает мужа. Некий молодой человек спасает её от правосудия раз, второй. О чём это говорит?
- Просто справедливость…
- Не забывайте, мы сейчас рассуждаем по-обывательски, - перебил Игоря адвокат. – Итак, обыватель думает, что что-то тут не так. Может, они оба угрохали мужа и отмазались от суда?
- Да мы едва знакомы!
- А розы? А поцелуи? У меня что, галлюцинации? Я что, не понимаю, как Вы на неё смотрели? А теперь найдутся люди, которые скажут – вот он, приехал к нам в город, вскружил голову девушке, убил её мужа, и ему всё сошло с рук! Долой вседозволенность олигархов!
- Да Вы что! Я убил?! Я олигарх?! – у Игоря от возмущения запотели очки.
Адвокат, наклонив голову, «по-ленински» прищурившись, смотрел на клиента.
- А это не я говорю! Это будут говорить Ваши недоброжелатели, это будут мусолить в местной прессе, это будут вкладывать в головы электората, когда Вы пойдёте на выборы.
- Я Вам не говорил про выборы… Тем более, это же не выборы в Госдуму, а всего лишь в местный…
- «Всего лишь»? – взвился адвокат, - В политике и в большом бизнесе, куда Вы, к стати стремитесь, не бывает «всего лишь!».
- Но чисто по-человечески…
- А чисто по-человечески Вы уже всё сделали! Процесс выиграли? Выиграли. Все справки и показания свидетелей ведь никуда не денутся! Суд вынужден будет их учесть! Нет, если Вы будете настаивать, я, конечно, буду вести дело дальше! Но, выиграв сражение, Вы, дорогой Игорь Александрович, рискуете проиграть войну!
- Вы говорите, как мой отец!
- Так Вы же, дорогой Игорь Александрович, наняли меня не за красивые глаза! Коль уж я Ваше доверенное лицо здесь, так и доверяйте мне!
- А мне что делать?
- Поезжайте к себе в Москву! Дел у Вас там, надо полагать, не мало. А мы тут с директором филиала да его помощниками и сами справимся!
Игорь помолчал, вздохнул, растерянно посмотрел адвокату в глаза.
- Её посадят?
- Если и посадят, то ненадолго, мы же всё-таки не зря старались.
Игорь задумался. Адвокат, видя его душевные метания, сказал:
- Вот скажите, дорогой Игорь Александрович, а если бы эта девушка насмерть тюкнула бы не мужа, а допустим, Вас, Ваши родители бы сильно расстроились?
- Ещё бы! Даже не представляю, что с ними было бы!
- А Вы представьте! А ведь у погибшего Каширина тоже есть родители!
- Да я всё понимаю, но он-то изнасиловал её, и вообще он…
- Плохо себя вёл? – адвокат ухмыльнулся. - Она же видела, за кого выходит замуж? Или её насильно сосватали? Ведь не маленькая девочка уже.
- Ну, была влюблена, видела его в розовом цвете. А потом, ну прозрела что ли…
- А Вы, дорогой Игорь Александрович, уж не влюблены ли? Может и у Вас прозрение наступит, когда получите по голове тяжёлым тупым предметом?
***
- Извините, но контракт с моим клиентом по защите гражданки Кашириной завершён, и пока ничем не могу помочь.
- А возобновить контракт? – Мила сидела на знакомом адвокатском диване, затылком сканируя стремительные рывки адвоката по комнате.
- Вы знаете, боюсь, мои расценки Вам не по карману, да и занят я. Вы можете обратиться к любому другому адвокату, я не один в городе! – адвокат кисточкой вытирал пыль с резной рамы настенного пейзажа.
- Но как же, Вы же так её защищали и, вдруг…
- Защищал! Что плохо защищал? Есть претензии? – Ревзин бросил кисточку и, схватив губку начал протирать висящие рядом с картиной грамоты в рамках.
- Нет, но… Хотя ясно всё. Ладно, спасибо Вам.
- Не за что, если что – милости просим! – адвокат наконец-то сел за свой стол, умиротворённо сложив руки.
Мила выбежала от Ревзина как ошпаренная, покачав головой ожидавшей её на улице Екатерине Алексеевне.
- Ничего, сейчас позвоним Игорю! Всё образуется! Вот, зараза, телефон не берёт! – Мила посмотрела на Екатерину Алексеевну. - Или заблокировал звонки? Ничего, сейчас мы попробуем с другого номера.
- Всё ясно, - упавшим голосом произнесла мать Лены, - его тоже можно понять, оно ему надо?
- Игорь? – Лицо Милы осветилось улыбкой, Екатерина Алексеевна в напряжении закусила губу.
- Это Мила, помните, подруга Лены? Тут такое… Да, но адвокат… Но Лена… Игорь, пожалуйста, но Вы же можете что-то сделать? Обсудить в Москве? Но… Ладно, а где Вы там находитесь?
Мила отключила телефон, растерянно посмотрела на Екатерину Алексеевну.
- Он едет в Москву, у него якобы срочные дела. Говорит, что если нужно что-то обсудить, пусть Лена приезжает к нему в Москву.
- Он наверняка знает, что у Ленки подписка о невыезде. «Под монастырь» хочет подвести? – мать Лены сплюнула с досады. – Э-хе-хе! Вот тебе и богатый жених, а Ленка, дурёха, губы раскатала!
- Я поеду! – твёрдо сказала Мила.
- Ты? – Екатерина Алексеевна взяла Милу за руку. – Это всё без толку! Ты и так много для Ленки сделала!
- Поеду, поеду! Вы тут и без меня пока справитесь, я попытаюсь кой-кому расшевелить совесть!
- Спасибо тебе, родная, в другое время, я бы… Но Лена! Тюрьмы она не выдержит!
Вздохнула.
- Деньги на билеты я дам, - уже спокойно закончила Екатерина Алексеевна.
- Ну что Вы, я сама…
- И не перечь мне! Я бы на твоём месте к Ленке и дорогу забыла, а ты вот отходчивая!
- Да ладно, подумаешь, банкет!
- Спасибо Мила! – Екатерина Алексеевна обняла девушку, чтоб та не видела её мокрых от слёз глаз.
***
Мила, если принимала решение, действовала стремительно, как тигрица. Уже через два дня она смерчем ворвалась к Игорю в его рабочий кабинет.
- Игорь, Лена сейчас на грани! Помоги! – выпалила она без приветствия, прямо с порога.
- Подожди! Мила тебя зовут?
- Мила! Игорь, ты должен…
- Ну почему сразу должен? Что за бред! – возмутился Игорь.
- Но… - Мила не нашлась что сказать, быстро села на стул, - но вы же в ресторан…, и розы…
- Так я многих в ресторан приглашал, что, теперь по гроб жизни им должен? – Игорь искренне удивился. Ситуация начала его раздражать. Одно дело – геройски помочь девушке, попавшей в беду, другое – валандаться с вечной неудачницей.
Мила, исчерпав аргументы, задумалась. Вспомнились слова Екатерины Алексеевны: «Его тоже можно понять, оно ему надо?».
- Игорь, я всё понимаю, но помоги! Последний раз! Просто Ленка в тюрьме загнётся, ей и так тяжко! Ну, пожалуйста, Игорёк, а? – весь боевой напор девушки улетучился, разлетелся, отразившись от «диоровских» стёкол на очках Игоря.
Игорь смотрел на девушку, самоотверженно защищающую подругу, и вдруг подумал, как же он раньше её не замечал. Ведь она постоянно кружилась возле Лены. Какая точёная шейка! Вот бы поцеловать, прямо в шейку, и в эту ложбинку между грудей. И вообще…
- Мила! Давай успокоимся и обсудим всё в более приятной обстановке!
- Это где?
- Ну, я сегодня приглашён в ночной клуб, не составишь мне компанию? У тебя что-нибудь типа вечернего платья есть?
Ещё бы у Милы не было вечернего платья! Она же в Москву ехала! Даже, если бы сказали собираться на войну, Мила обязательно взяла бы пару нарядов! А то и три! Лучше пять, но тяжело тащить! Четыре, в самый раз! «Но как же Лена? Я же не для того тащилась в Москву, чтоб шататься по ночным клубам! И с кем, с этим красавчиком? Улыбка у него конечно… Ух! Но нет! Ни за что!»
- Хорошо! – кивнула Мила.
- Ты где остановилась?
- «Измайловская!»
- Тогда вечером, в девять я тебя жду! Запомнишь номер машины? Я встану прямо возле метро. А уже в клубе и поговорим!
Мила встряхнула своими пышными кудряшками, украдкой бросив взгляд на парня. Хлопнула ладонью по его столу, повторила:
-Хорошо! – вскочила, и, натянув на лицо суровое выражение, попрощалась, и решительным шагом направилась к выходу.
Игорь, улыбался ей вслед, потом откинулся в кресле, закинул руки за голову и долго и мечтательно смотрел в серое небо Москвы.
***
Самая страшная пытка для женщины – когда нечего надеть. Правда, это не зависит от количества одежды, и с позиции самовлюблённо-шовинистского взгляда мужчины, эта проблема яйца выеденного не стоит, тем не менее, в пятый или шестой раз, по очереди примеряя скудный дорожный гардероб, Мила была готова расплакаться от досады. «Вот ведь, надо же такому случиться! Столько тащила и всё зря! Взяла какие-то тряпки, в которых не только в ночной клуб, на улицу стыдно показаться. А время поджимает! Ещё и погода. То было так тепло, а тут на тебе - холодрыга и морось! Может, не пойти? Я ж не на гулянки сюда приехала!.. Вот это платье лучше всего!.. Или сослаться на недомогание?.. Сумочка вроде подходит, но куртка никак! Чёрт, что делать? В конце концов, всё можно было решить в офисе, зачем тащиться в какой-то клуб? Хорошо, что босоножки захватила! Так платье, босоножки, сумка! Но эта погода! Вот незадача! Куртка, ну никак не подходит! И вообще, как-то всё подло – Ленка там, вся чёрная от переживаний, а я тут развлекаюсь! Нет, никуда не пойду! Цепочка и колечки хорошо смотрятся, вот только эти волосы! Расчёска запуталась! Так, а что делать с курткой. О чём я дома думала, когда пихала всё это? Вечно наберёшь кучу всякого барахла! Надо было взять тот бежевый костюм! Вот он подошёл бы! Да, точно, тогда и куртка бы смотрелась по-другому! Там хоть дождь не сильный? Так, чуть моросит, почти перестал! До машины можно и без куртки! Какая к чёрту куртка, в ночной клуб, тоже мне снегурочка! Ещё бы валенки захватила! Ладно, авось не замёрзну! Так, а который час? О боже!»
Сквозь тонированные стёкла машины Игорь откровенно любовался летящей к нему фигурой Милы, в обтягивающем платье. На секунду девушка остановилась, посмотрела на номер машины, открыла дверь, плюхнулась в кресло и, встряхнув копной густых волнистых волос, улыбнулась «гагаринской» улыбкой:
- Поехали!
Возле клуба, несмотря на плохую погоду, стояла очередь отбракованных «фейс-контролем» кандидатов в бомонд. Но Игоря с подругой пустили без всякой зацепки, что вызвало возмущённый ропот толпы страждущих, и через секунду Мила, впервые окунулась в атмосферу «богемной тусовки». С порога её ждало сплошное разочарование. Вместо бесшабашного «драйва» - какие-то столики, жующие постные физиономии, скабрезные шутки какого-то шоумена, подтанцовка и модный диджей. Чуть ли не с порога вокруг Игоря обвилась какая-то девица, обварив Милу кипятком наглючего взгляда:
- Привет, Игорёша! Кто это с тобой? – «светская львица» бесцеремонно ткнула длинным ногтем в сторону Милы.
- Привет, Кариночка! Это Мила!
- Милости просим к нам! – Карина повернулась к Миле своим тощим задом.
Шоумен со сцены вступил в шутливую словесную перепалку с какой-то губастой особой. Мила вспомнила, что видела её по телевизору, где она вела какую-то молодёжную программу. Все покатывались со смеху, даже Игорь. Мила выдавила из себя улыбку, пытаясь вникнуть в суть шутки, потом подумала, что, наверное, это что-то вроде местного фольклора, глотнула из трубочки предложенный коктейль и немного расслабилась. Шоумен, увидевши новое лицо, вдруг предложил Миле пройти к нему. Игорь одобрительно кивнул, мол, давай! Все захлопали, когда Мила, вышла на сцену.
- А кто это у нас тут! Новенькая! Вы с кем?
Игорь помахал рукой ведущему.
- Откуда к нам?
Мила назвала город, сказала, что работает учительницей, и ещё не видя подвоха, оглядела зал. Успела оценить пару сногсшибательных нарядов на сидящих девушках, а у одной из них были такие классные бирюзовые туфельки, что у Милы дух перехватило.
- Учительница? Тогда начнём урок! А что у Вас, за платье такое красивое, я не могу понять! Лагерфельд? Зайцев? Нет? Карина, к доске!
Карина с ехидной улыбкой впрыгнула на сцену, и, покрутившись возле Милы, выдала вердикт:
- Черкизовский рынок!
В зале грохнули от смеха, захлопали в ладоши. Мила покраснела от обиды, но, не подавая виду, величественно улыбалась, прокручивая в голове одну мысль «только бы не разреветься!» К её возмущению, Игорь искренне смеялся вместе с остальными.
- Мы угадали? – ведущий с ангельской улыбкой хлопал добрыми глазами.
- Нет! Я сама его сшила!
- Не угадали! Карина, тебе двойка!
Карина, притворно покручинившись, взялась за голову. Она широко улыбалась Миле одними губами, глаза же смотрели жёстко и стеклянно.
- Дайте ещё одну попытку!
Шоумен в зал:
- Дадим?
Посетители разнородно зашумели «да-а-а-а!». Диджей поставил новую композицию, ребята из подтанцовки ловко прокрутили тренированными телами несколько па, едва не задев Милу по лицу.
- Второй вопрос! Но очень сложный! Готова?
- Всегда готова,- отдала пионерский салют Карина.
- Вашу ручку! – ведущий мягко взял Милу за кисть, поднял ей руку - А что это у нашей гостьи за колечки такие?
- Не зна-а-ю! Наверное, бабушкино наследство! Меня тогда ещё на свете не было! – скромно потупила глазки Карина.
- Садись, двоечница! – учительским жестом шоумен отослал Карину в зал. Та, притворно вздыхая, поплелась, взглядом выбросив из глаз змею, которая хищно ужалила самолюбие Милы. Ведущий, паясничая, обратился к залу:
- Кто поможет?
Мила изо всех сил кусала губу, чувствовала, как от унижения у неё начинают дрожать руки. Спина шоумена маячила перед ней. Зал ощетинился остротами в её адрес. Вдруг, не в силах больше сдерживаться, Мила впечатала каблучок изящного босоножка в зад ведущего, отчего он, потеряв равновесие, полетел со сцены, по инерции пробежав пару метров, разбил нос о край столика. Девицы, сидевшие за ним завизжали. К Миле подскочила Карина, гневно выкрикнув:
- Ты что себе позволяешь, это тебе не пивная у вас в захолустье!
- Ты, стерва ощипанная, заткнись! – обломала её Мила. Кто-то зааплодировал, кто-то неодобрительно гудел, кто-то смеялся. Официантки салфетками вытирали кровь из разбитого носа ведущего, тот что-то маловразумительно мычал.
Мила надвигалась на Игоря:
- Ты куда меня привёл?
- Ты что, шуток не понимаешь? Тут всех новичков так пропесочивают! И со мной тоже было! Это же прикольно!
- Не вижу ничего прикольного, я пошла.- Мила хмуро взяла сумку.
Раскрасневшийся Игорь в сердцах выкрикнул:
- Ты такая же прибаханая, как твоя подруга-психопатка!
Мила влепила ему смачную пощёчину, отчего очки, сверкнув линзами, улетели под соседний столик. Карина орала:
- Где охрана! Выкиньте её!
Сзади подошёл охранник, осторожно взял Милу под локоть.
- Пойдёмте, я Вас провожу!
Вошедшая в раж Мила дёрнула рукой:
- Да пошёл ты!
Но охранник, ничуть не смутившись, аккуратно обхватил Милу за талию и понёс к выходу. Зал орал от восторга. Диджей поставил новую композицию, на большом экране появился похожий на цыганёнка паренёк, весь в наколках, сверкая фарфоровыми зубами, выкрикивал: «Лохам здесь не место!». Мила на прощание показала всем средний палец, и охранник вынес её из клуба, опустил на пол.
- Ух ты! – Мила поправила подол платья, потом волосы, - Ещё!
- Что ещё? – удивился охранник.
- Нести меня!
Парень залился смехом. Второй охранник, который стоял у входа тоже заулыбался.
- Как-нибудь в следующий раз, я на работе!
В жизни иногда достаточно одного взгляда, одного прикосновения, чтоб почувствовать симпатию. Девушка и охранник стояли и глядели друг другу в глаза, не зная, что сказать, но расставаться им не хотелось.
- Мила! – представилась девушка.
- Мих! – прогудел парень!
В это время какой-то шибздик, оторвавшись от стоящей рядом группки молодых людей, попытался проскользнуть внутрь. Мих, не отрывая глаз от Милы, протянул руку, накрыв своей лапищей голову тусовщика, одним движением пальцев повернул его на сто восемьдесят градусов, и легонько толкнул его в толпу подростков, отчего те попадали, как кегли.
- Сокращённо от «Михаил»! – раскрыл охранник тайну своего имени, не обращая внимания на возмущённо загалдевшую стайку «желторотиков».
- А я - Люда! Но Мила мне больше нравится! – Мила чуть поёжилась от холода.
- Ты приехала прямо так? – Мих удивлённо посмотрел на не по-осеннему одетую девушку.
- Угу! Где тут метро?
- Подожди, я сейчас, – он исчез, но через секунду появился, неся свою тёплую куртку, накинул её на плечи Милы, - мне пора!
- А куртка?
- Вернёшь завтра! Я утром заканчиваю смену, так что приходи! Или, если хочешь, можем завтра вечером увидеться!
Мила, утопая в его куртке, с жаром закивала головой.
- Тогда в пять?
- Да! Где?
- Ты Москву хорошо знаешь?
- Красная площадь, Мавзолей, - начала перечислять Мила.
Мих опять весело расхохотался.
- А остановилась где?
- «Измайловская», - второй раз за день произнесла Мила.
- Тогда я буду возле метро «Партизанская» - это рядом.- Мих назвал номер машины,- всё, мне пора!
Он чуть сжал в своей ладони тонкие пальчики Милы и исчез.
Мила, сразу забыла и об Игоре, и о Карине, и о разбитом носе ведущего, и даже о провале своей миссии в Москве. Она мечтательно шла, кутаясь в одолженную ей куртку, не чувствуя как в босоножках хлюпает холодная вода из осенних луж.
***
По сравнению с роскошным автомобилем Игоря, машина Миха, хоть и иномарка, смотрелась не так ярко. Но ослепительно белая роза, вручённая Миле, вкупе с лёгким поцелуем в щёку с лихвой компенсировали все недостатки транспортного средства.
- Куда поедем? – Мих завёл мотор, но Миле, сидящей в обнимку со свёрнутой курткой, было уже всё равно, она без остатка растворилась в его зелёных глазах.
Большую часть времени они простояли в «пробках» на дорогах, что отнюдь не омрачило их свидание.
Мила любила покутить и потанцевать, но, когда дело доходило до более тесных отношений с мужчинами, она была крайне избирательна, легко отваживая незадачливых ухажёров. А уж те, кто «распускал руки» на первом свидании, вносились в «чёрный список» без права реабилитации. Но сейчас, когда их машина стояла в очередном заторе, их губы встретились, пьянящая нега плюшевой змейкой пробежала по её телу, пощекотала грудь, обвилась вокруг талии, нырнула в заветную ложбинку лона и мягко сползла по бёдрам.
В окно машины забарабанил нервный спешащий водитель машины, едущей, а вернее стоящей за ними. Они не сразу поняли, что «пробка» потихоньку превращается в «тянучку», задние авто яростно сигналили. Машина медленно катилась по проспекту, Мих держал руку Милы возле своих губ, целуя ей пальчики.
Смеялись, дурачились, купили по дороге пиццу, Мила кормила Миха из рук, как ручного медведя, тот рычал, шутливо порывался укусить её руку, она с восторженным визгом одергивала её. Уже давно стемнело, они выехали на окраину, вглубь какого-то парка, Мила протирала салфеткой нож, которым они резали пиццу.
- Осторожно, не обрежься, он острый!
Но Мила поиграла ножом, а потом, приставив его к шее Миха, влюблено глядя на него, сказала:
- Это захват, Вы немедленно выполните все мои требования!
- Ой-ой-ой! Сдаюсь-сдаюсь! – Мих засмеялся, - Что террористке от меня надо?
Он на секунду ослабил внимание, под колесо попался камень, и машину тряхнуло. Лезвие ножа удивительно легко вошло в шею Миха, Мила сразу одёрнула руку и ей в глаза брызнула струйка крови. Машина остановилась и заглохла, уткнувшись в придорожный столбик. Мих, держась за шею, испуганно смотрел на Милу. Та в ужасе кинула нож, метнулась к нему.
- Мих! Мишенька! Миша-а-а!
Его начало трясти, из-под ладони обильно сочилась кровь.
- Миша! Я сейчас! – девушка нащупала телефон.
- Скорая, что у Вас?
- Скорее, тут ножом в шею, он умрёт!
- Адрес?
- Я не знаю где мы!
- Девушка, выясните адрес! – телефон отключился.
Мила ошалело огляделась. С обеих сторон темнота. Ни жилья, ни машин. Водить автомобиль она не умела. Мих пытался остановить кровь, но руки ему не повиновались.
- Миша, Мишенька, не умирай! - Мила, перепачканная кровью, пыталась что-то сообразить. Жгут! Надо закрыть рану!
Она схватила нож, вспорола свою сумочку, вырезав из неё кусок, отняла от шеи парня его руку, и закрыла заплаткой рану.
- Так, Мишенька, милый, держись, золотой мой, не умирай!
Показались фары какого-то автомобиля. Мила выскочила из машины, кинувшись на капот проезжавшего «жигулёнка». Оттуда высунулись два кавказца.
- Ты чито, дурная совсэм да! – вид окровавленной девушки с дикими ошалелыми глазами не на шутку испугал их.
- Помогите, его нужно в больницу!
- Чито там?
- Ножом! Он умирает!
- А потом скажешь, чито это ми его, знаем ми вас, уходи!
- Ребята, я заплачу вам, пожалуйста! – Мила цеплялась за дверцу. Водитель грубо оттолкнул её, и «жигуль» рванул с места.
Мила вернулась в машину. Смахивая слёзы, дрожащими руками сильно прижала руку парня к заплатке, сказала:
- Миша, надо ехать, я буду рулить и держать рану, ты жми на педаль!
Мих ничего не сказал, но, собрав волю в кулак, завёл машину. Кое-как они развернули её и поехали назад. Мила держала скользкую от крови баранку, стараясь следить за дорогой, понимая, что если они заедут в кювет, то уже не выберутся оттуда. Выехав на оживлённую трассу, девушка резко развернула машину поперёк движения, привлекая внимание проезжающих.
Скорая, приехала быстро, но Михаил уже был без сознания. Врач, поняв, что от девушки сейчас мало толку, спросил:
- Родственники у него есть? Вдруг понадобится кровь или ещё что-нибудь?
Мила схватила телефон парня, и уже сидя в скорой, просмотрела контакты, увидела запись «мама», позвонила.
- Вы мама Миши?
- Да, что случилось!
- Мы, мы…- Девушка захлебнулась в рыданиях, врач отнял у неё трубку, начал говорить сам.
В коридоре больницы Мила села на расшатаную трёхместную лавку, вцепившись руками в поручни. Ей предлагали пойти умыться, налили что-то успокоительного, но она сидела молча и на все предложения отрицательно кивала головой.
Вскоре показались родители Миха, о чём-то беседовали с врачами, потом отец куда-то с ними ушёл, а мать подошла к лавке, чтоб сесть. Тут она увидела Милу, всё поняла, подошла, потрясла за плечо.
- Это ты его?
- А? – Девушка вышла из забытья, - Что?
- Ты Мишу ножом?
Мила опять заплакала.
- Я нечаянно, простите, я нечаянно!
Дородная мать Михаила, обезумев от горя, вцепилась Миле в волосы, как пушинку сбросив на пол, ударила два раза ногой в лицо. Мила не сопротивлялась, только шептала разбитыми губами:
- Я нечаянно, простите!
Выбежал Мишин отец, оттащил жену. Та упала в кресло, закрыла руками лицо. Мила кое-как встала, потом, держась за стенку, оставляя на ней красные следы, поплелась в туалетную комнату. Открыла кран, безучастно взглянула на себя в зеркало. В это время по-дурному заголосила мать Миха, и Мила поняла, что случилось непоправимое. Она ещё раз посмотрела на своё отражение, потом, ударила кулаком по зеркалу, вытащила длинный осколок, сжав его в руке.
- Мишенька, прости, милый, прости! – и резко направила осколок себе в горло.
Тревога оказалась ложной. Просто вышедший к родителям Михаила врач и по жизни имел унылый вид, что не раз пугало родственников пациентов. Так случилось и сейчас. Врач успел произнести: «Всё будет хорошо, сейчас опасности для жизни нет!», когда из туалетной комнаты раздался треск разбитого зеркала. Отец Михаила, моментально оценил обстановку, ворвался туда, успев перехватить руку Милы уже у самой шеи. У неё подкосились ноги, и девушка сползла вниз, на грязный пол. Мужчина прислонил её к стене, тормошил и кричал:
- Всё хорошо, он жив! Понимаешь, жив!
Мила глядела на него прозрачным взглядом, кивала ему в ответ.
- Он жив! Понимаешь? Ничего не понимает! Ах ты, горе моё! – отец Михаила прижал девушку к себе, гладил её по склеенным от спёкшейся крови волосам. Мила, уткнувшись своим острым личиком в плечо мужчины, вцепившись в его плащ, безудержно рыдала.
***
Поднимаясь по лестнице, к квартире Лены, Мила вдруг услыхала голос Екатерины Алексеевны:
- Ну и куда ты, с битой-то мордой натырился, инфильтрат хренов?
Мила остановилась, прислушалась. Потрогала лицо. Из-за двери снова:
- Нечего по улице шляться, меня позорить! Дома сиди, алхимик несчастный!
В ответ раздалось приглушенное невнятное возражение, и дверь открылась. На пороге появился отец Лены, под глазом которого красовался здоровенный лиловый синяк, губы тоже были распухшие от побоев. Он уставился на Милу. С минуту они пристально изучали друг на друга, потом обоих стал разбирать смех, и ещё через мгновения оба уже хохотали на весь подъезд.
- Рехнулся, что ли! С кем это ты? – мать Лены подошла к двери, - Мила! Господи, что с тобой!
Из комнаты выскочила Лена, кинулась обнимать Милу. Та, увидев постаревшую лет на десять подругу, перестала смеяться, прижав её к себе.
- Ну что мы тут, в подъезде, - Екатерина Алексеевна затащила всех троих в квартиру, успев тайком вопросительно кивнуть Миле, как, мол, дела. Та отрицательно покрутила головой. Мать Лены сплюнула с досады.
- Милочка, кто тебя так отделал? – Лена, с тревогой глядя на Милу, тронула её синее от синяков лицо, - Болит?
- Ерунда, пройдёт! Просто в Москве погуляла,- улыбнулась девушка разбитыми губами, покривившись от боли, когда Лена сжала ей руку.
- Милочка, а с руками что? – Лена жалостно поглядела на перевязанную руку.
- Порезалась, когда брилась! А с Вами что, дядя Лёня?
Отец Лены вздохнул, махнул рукой.
- Да так, тоже погулял, малость!
- Он защищал диссертацию по химии! – ехидно ответила за него мать Лены.
- Да кто ж знал, что так выйдет! Ладно, я пошёл! – дядя Лёня закрыл за собой дверь.
- Да говорите уже, что стряслось!
- Садись, будешь есть? Нет? Ну, хоть чаю попьёшь? Лен, поставь чайник!
Мила прошла в комнату Лены, села. Екатерина Алексеевна, теребя фартук, продолжила:
- Лёня теперь на стройке работает. Эти ханурики, где-то раздобыли то ли спирт, то ли ещё какое пойло, только что-то им там не понравилось. Гурманы, видите ли! Тут, наш герой решил блеснуть эрудицией, так сказать, влиться в коллектив под маркой умника. Предложил профильтровать эту гадость, знаешь, через что?
- Через что?
- Через памперс!
Мила откинулась на спинку дивана, захохотала, придерживая перебинтованной рукой разбитые губы. Лена, стоя в дверном проёме тоже улыбалась. Екатерина Алексеевна сама еле сдерживала расползающуюся улыбку:
- Представляешь? И вот этот памперс всё в себя вобрал, все два или три литра! Эти алкаши остались несолоно хлебамши! Мутузили химика, похоже, всей бригадой! В общем, влился в коллектив! А ты знаешь, как его теперь там зовут!
- Догадываюсь! – Мила икала от смеха.
- Памперс! – возмущённо сказала Екатерина Алексеевна, стукнув кулаком по журнальному столику. - Убила бы гада!
- Леночка, ну, как ты? – уже серьёзно спросила Мила, когда они с Леной остались вдвоём в комнате.
- Да всё нормально! Уже привыкла, притерпелась. Поначалу выть хотелось ежесекундно. Глаза не просыхали. А сейчас, - Лена подняла на Милу ясные глаза, - у меня есть для чего жить!
- Конечно, есть…
- Я беременна! – перебила подругу Лена, - От Серёжи!
***
Судья растерянно листал материалы дела, недобро поглядывая на Лену. Уже проходило пятое заседание, а денег, на которые рассчитывал судья, учитывая предыдущий процесс всё не было. Та сумма, которую родители Лены через адвоката пытались ему передать, была смехотворно мала и в расчёт не принималась. Даже прокурор, на первых заседаниях яростно нападавший на Лену, угомонился, и теперь устало зевал в окно. Не было того театрального шоу, что устраивал Резвин, играя словами, как гимнастка лентой. Всё было просто, обыденно и скучно. В конце концов, всем участникам процесса уже просто нечего было сказать. Мысленно обругав Лену, Резвина, прокурора, заявившего протест, судья выдал вердикт:
- Именем… признать виновной в совершении… приговаривается к пяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии общего режима.
Мила и отец Лены пытались успокоить Екатерину Алексеевну, когда она орала на судью:
- Ты что делаешь, выродок! Ты же знаешь, что она в положении, мы же справку давали! У тебя сердце есть?
Мила сразу вспомнила цитату из любимого ею Лермонтова: «пустое сердце бьётся ровно, в руке не дрогнул пистолет». Болела душа за Лену. Сама Лена восприняла приговор очень спокойно, мужественно, даже с какой-то блаженной радостью.
***
В один из зимних дней, когда промозглый ветер яростно бросал в оконные стёкла жмени жёстких снежинок, Мила, ходя взад-вперёд по классу, что-то диктовала ученикам. В этот момент, дверь отворилась, и в классную комнату вплыл огромный букет белых роз. Мила стояла и молчала, не в силах произнести ни слова. Из её глаз безостановочным потоком заструились слёзы. Ученики удивлённо притихли. Мих, подойдя к Миле, вручил ей букет, а потом, встав на колено, просто спросил:
- Ты будешь моей женой?
Мила, так же молча закивала, прижав к животу голову Миха.
Класс взорвался аплодисментами, криками, поздравлениями. Дети окружили учительницу, поздравляли, а она улыбалась, глядя на Миха полными слёз, влюблёнными глазами, беззвучно шептала:
- Я ждала! Я так тебя ждала!
***
Малыш не слазил с колен матери, вертелся, что-то лепетал. Лена прижимала его к себе, никак не могла наглядеться. Екатерина Алексеевна, привезшая на свидание с Леной её сына, тихо вздыхала.
- Ну, как ты, доченька? Я уже жду, не дождусь!
- Да всё хорошо! Скоро амнистия! – И к сыну: - Маму ждёшь?
Лена улыбалась сыну, тот, глядя на мать серьёзными глазёнками, кивал в ответ.
- Ах ты, мой хороший! – Лена поцеловала его в щёку. Посмотрела на мать: - продержусь! Это поначалу было жутко, я до сих пор помню первый день в камере! А сейчас – привыкла! Да и зона – не СИЗО!
- Ну, это к хорошему привыкают, а здесь…
- Да ладно, мам, везде хорошие люди есть!
- Ага, а уж на зоне так вообще все ангелы.
- Не ангелы, мама, конечно не ангелы. Ладно, как дома, что папа?
- Да всё хорошо! Тебя ждём! Мила обещала приехать, дочку привезти. Говорит – невеста будет твоему сыну, но её мать говорит, что, похоже, она опять в положении.
- Молодец! Я так рада за неё, так хочу увидеть!
- Скоро увидишь.
- Поскорей бы, - вздохнула Лена, гладя сына по голове.
***
Грузовик с щебёнкой подъехал к воротам колонии, взметнув клубы пыли. Красящие ворота женщины недовольно замахали руками.
- Вот чёрт тебя принёс! Напылил тут!
Водитель, выглянул, примирительно улыбнулся:
- Да ладно, я же не виноват, что у вас тут асфальт сняли. Для того щебень и вожу! А чё вы сейчас-то красите? Подождали бы, пока асфальт уложат, потом бы и красили.
- Тебя забыли спросить! – хмуро сказала бригадирша.
Водитель всё также улыбался женщинам, потом вдруг пристально посмотрел на Лену, силясь вспомнить.
- Здрасте, дядя Толя! Этот щебень с вашего знаменитого карьера?
- Здравствуй! Не могу вспомнить, где виделись?
- Я голову мыла, у колонки, помните? Лена!
- Лена? – водитель выскочил из машины, подошёл к ней, – А ты как здесь?
- Да я почти уже на воле. Амнистия скоро. Вот, даже уже красим снаружи, а не внутри!
Бригадирша недовольно покосилась на водителя, потом махнула рукой, отошла. Пока охрана осматривала машину, Лена с водителем разговаривали.
- Это сколько же лет прошло, как мы виделись? Три?
- Да к осени четыре будет!
- Так за что тебя?
- Я мужа убила, – Лена вздохнула.
- Гад?
- Теперь уже не знаю, дядя Толя! Всё так сложно! Теперь хочу только одного – к сыну! Ему уже три годика!
- А где он?
- У родителей, конечно, что ему здесь делать!
Дядя Толя заметил скорбные морщинки в уголках губ девушки.
- Тоскуешь?
- Тяжко, дядя Толя! Не потому, что я здесь, в колонии. Тяжко в душе. Мать с сыном приезжали, я смотрю на него, и всё думаю, что это я убила его отца! Я! Ну, да, он был не прав! Гад? Наверное, гад. Всё равно болит тут! - Лена указала на грудь. - Иногда хочется вырвать себе сердце, так оно ноет. Сначала думала, пройдёт срок, боль уляжется, и на свободу, так сказать, с чистой совестью. И вот уже скоро на свободу, а я боюсь! Понимаете, дядя Толя, боюсь! Тут одна предлагала в какой-то монастырь поехать, к каким-то мощам, грехи отмолить. Может, Бог простит.
- Бог уж давно простил. Это ты себя простить не можешь. Тут никакие мощи не помогут.
- Наверное. Я всё время думаю, что наделала – ребёнок без отца, его родители – без сына!
- Вот и поезжай к ним.
- К ним? Ни за что! Я не смогу смотреть им в глаза! Что я им скажу?
- Ничего! Ты им их внука покажи!
- Нет, я не смогу!
- Понимаешь, доча, к мощам, оно конечно легче. Мощам-то всё равно, прости Господи. Но мы-то живые! Вот послушай. У меня тоже дочь. Всё переписывалась с каким-то немцем, уехала к нему в эту самую Германию. Вроде всё чин-чинарём – свадьба, он не бедствует, она довольна, внучка маленькая, уже вовсю шпрехает по-ихнему. Только нам с жёнкой от этого не легче. Ну, приехали они после свадьбы разик. Он – ну вылитый Ганс! И зовут так! Прямо, хоть сейчас ему рогату каску на башку белобрысу напяливай! Я как увидел его – ну, думаю, щас спросит «Млеко, яйки!». Походил у нас по городку, этот бундес чёртов. Соседские дети, вот ведь стервецы, как прознали, что у нас немец живёт, повадились орать «Гитлер капут!». Тот поначалу отмалчивался, всё букой ходил, потом дочка его научила, так он им в ответ как гаркнет:«Партизанен!» Визгу было на всю улицу! Да! Ну потом он к себе, значит, обратно, умотал, и дочку увёз. Так там и живут. Я ей говорю, ты хоть внучку к нам привези! Хоть на неделю! Куда там! Так вот и живём! Вроде всё хорошо, все живы-здоровы, а где оно, счастье то. Вот и ты, подумай, каково им, родителям мужа твоего, в пустоту-то глядеть!
Охрана дала водителю команду, мол, проезжай, ворота открылись. Дядя Толя шепнул Лене:
- Я ещё тогда варенье обещал! Всё помню, привезу!
- Нельзя, тут шмонают!
- Бог не выдаст, свинья не съест!
- Спасибо Вам, дядя Толя!
- Спасибо скажешь, когда привезу.
- Да я не за варенье! – Лена поцеловала его, как тогда, возле поезда.
В следующую ходку, он действительно привёз несколько банок варенья, каким-то немыслимым образом спрятав его от охраны. Женщины были рады нежданному «сладкому столу». Дядя Толя не соврал – варенье было – пальчики оближешь. Как нектар, душистое и совсем не приторное. Криворотая тётка Семёновна, мотающая срок за убийство мужа-алкоголика, всё приставала к Лене, узнай, мол, рецепт. А Лена, представляла жену дяди Толи, которая каждый год делает такое вкусное варенье, ставит в погреб и ждёт, ждёт когда же приедет любимая внучка.
***
Ясным прохладным сентябрьским днём в квартире родителей Сергея раздался звонок. Открыла его мать, увидела Лену, вздрогнула, по лицу пробежала тень. Глаза – колкие гвозди.
- Кто там? – показался свёкор и тоже удивлённо застыл, увидев невестку.
- Здравствуйте, - Лена, вздохнула, собралась с силами, посмотрела на свекровь, потом на её мужа. – Мы тут к вам!
Она отошла в сторону, пропуская вперёд малыша, тот сжимал в руках игрушечную машинку, глядя на незнакомых ему людей настороженными серыми глазами. Лена, сильно волнуясь, представила его:
- Это Серёжа! Сергей Сергеевич Каширин! Ваш внук!
21.05.2008г.