What powerful but unrecorded race
Once dwelt in that annihilated place.
Horace Smith.
Что за могучая, но неизвестная раса
некогда населяла эти опустошенные места.
Гораций Смит.
I
Полет боевой таяры возмутил монументальную неподвижность раскаленного полудня. Резкий звук, внезапно возникший посреди безоблачного неба, разорвал в клочья тишину пустыни. Казалось, звук сначала возник в зените, а затем покатился к противоположным сторонам горизонта, создавая впечатление взрыва. Но это была лишь иллюзия, вызванная быстротой полета.
Наблюдатель на земле не смог бы заметить в небе саму таяру. Боевые машины последнего поколения были почти невидимы во всех диапазонах электромагнитного спектра, что и делало их столь устрашающим оружием. Очень часто обнаружить атакующую таяру удавалось слишком поздно: в тот самый момент, когда она обрушивала на обороняющихся потоки разрушительного излучения.
Впрочем, вряд ли какие-либо наблюдатели находились внизу. Пустыня казалась совершенно безжизненной: полуденный зной загнал в норы немногочисленных животных – обитателей здешних мест. Земные недра на сотни километров вокруг не содержали никаких ресурсов, и люди совершенно не интересовались этой областью. Видимо, поэтому пилот таяры решился посадить свою машину именно здесь: в более людных местах приземление в одиночку было вопиющим нарушением правил безопасности.
Совершив круг, таяра погасила скорость и стала снижаться вертикально. Её поддерживали струи раскаленной плазмы, которые, как светящиеся колонны, возникали прямо из прозрачного воздуха. Звука двигателей не было слышно, так как, двигаясь на малой скорости, пилот таяры включил систему гашения звуковых волн. Вероятно, машиной управлял опытный воин, не забывающий о мерах безопасности даже в наименее угрожающей обстановке.
Наконец, машина опустилась на поверхность, и реактивные струи погасли. В полутора метрах над землей прямо в воздухе возникло овальное отверстие, в котором можно было разглядеть отливающие тусклым металлическим блеском внутренности таяры. Из отверстия спустилась лестница, по которой на землю стремительно сбежал человек в голубом скафандре пилота. Человек отбежал метров десять в сторону и коснулся кнопки на запястье левой руки. В тот же момент лестница втянулась внутрь, овальное отверстие исчезло, а из невидимых двигателей вновь беззвучно вырвались струи плазмы. Таяра стала подниматься в воздух, сначала медленно, затем всё быстрее. Через несколько секунд реактивные струи исчезли из виду, а еще через мгновение сверху донесся мощный хлопок – машина преодолела звуковой барьер и унеслась неведомо куда.
Пилот остался один на равнине бледно-желтого солончака. Равнину с трех сторон окружали песчаные и глиняные горы самых разных цветов – желтые, коричневые, бурые. С четвертой стороны виднелась иссиня-зеленая поверхность соленого озера. Ярко-голубой цвет скафандра был чужим в этом мире, и пилот был прекрасно виден с большого расстояния.
Пилот уселся на землю и замер. Его поза выдавала напряженное ожидание. Проходили долгие минуты, но ничего не нарушало раскаленной тишины. Вдруг пилот услышал глухой рокот, ощутил нарастающую дрожь солончаковой почвы вокруг. Через несколько секунд мощный взрыв в полукилометре от пилота выбросил в воздух тучу земли и камней. Затем земля задрожала вновь, и пилот увидел, как в его направлении несутся облака пыли, поднятые ногами невидимых машин. Через несколько секунд пыль заклубилась вокруг того места, где сидел человек. Еще через мгновение пыль улеглась – окружавшие его невидимые машины перестали двигаться.
Воздух в нескольких десятков метров от пилота вдруг сгустился в нечто, напоминающее вход в пещеру. Из этой «пещеры» появилась человеческая фигура. Вновь прибывший тоже был одет в боевой скафандр, цвет которого изменялся в соответствии с окраской окружающей среды. Сначала он был черного цвета, но, как только человек ступил на поверхность пустыни, его скафандр мгновенно приобрел бледно-желтый тон солончака.
Такими скафандрами часто пользовались и воины Халифата, но только не пилоты. По традиции, скафандр пилота должен быть голубым, как цвет неба, в котором парит его грозная таяра. Правда, никто не предполагал, что пилот надолго покинет свою боевую машину и останется один на незащищенной поверхности, где за каждой складкой почвы может таиться опасность.
Пилот встал, сделал несколько шагов по направлению к пришельцу и снял голубой шлем. Под шлемом оказалась голова молодой чернокожей женщины. Женщина-пилот сделала еще несколько шагов и остановилась в ожидании. Снятие шлема являлось традиционным жестом мирных намерений, и теперь вежливость требовала, чтобы пришельцы сделали то же самое. Впрочем, вряд ли девушка-воин могла иметь какие-либо осуществимые враждебные намерения: окруженная боевыми машинами, она была в полной власти того, кто стоял перед ней.
Человек напротив тоже снял шлем, обнажив седую голову пожилого белокожего мужчины с резкими чертами лица и пронзительным взглядом.
– Я, Аарон Кнаани, наиб Хайфский, – сказал мужчина низким спокойным голосом. Он говорил по-арабски с едва заметным акцентом.
– Я узнала тебя, наиб, – произнесла негритянка. – А узнал ли ты меня?
– Ну, кто же не узнает гази Фатиму, лучшего пилота xалифа, готовящуюся стать его третьей женой! Ты хотела встретится с нами?! Не безрассудно ли это с твоей стороны? Уж не думаешь ли ты, что те, кого вы зовете крысами, поступят в соответствии с вашими понятиями о чести? – голос старика звучал язвительно, почти издевательски.
– О, нет, я не питаю иллюзий, – ответила девушка в тон мужчине, – но о моих целях ты узнаешь позже. Сначала тебе надлежит узнать, что ты назвал меня не настоящим моим именем.
– Вот как? И каково же настоящее?
– Меня зовут, – девушка на мгновение замолчала и затем продолжила, – меня зовут Хадиджа бинт Джалиль, амира аль Кениати.
Наиб с нескрываемым удивлением посмотрел на негритянку и сказал:
– Ты утверждаешь, что ты дочь амира Джалиля?
– Да, ты понял правильно, наиб. Я дочь убитого тобой великого Джалиля.
– Увы, девушка, мне трудно тебе поверить. Весь клан Джалиля погиб вместе с ним. Мы испепелили всю землю вокруг. Никто не мог выжить в этом аду.
– Моей матери и меня не было там. Джалиль оставил нас на старой стоянке. Он видимо чувствовал, что что-то должно случиться, и позаботился о спасении тех, кого любил более всего!
– Я думаю, ты лжешь, гази – надменно проговорил наиб Хайфский.
– Лгать неверному врагу не является грехом в глазах Господа миров, но я говорю тебе правду, старик.
– Ну что ж… Вряд ли имеет смысл спорить, ведь твои слова легко проверить – у нас есть образцы ДНК одного из предков Джалиля. Ты готова произвести проверку? Или возьмешь свои слова обратно?
– Я надеялась, что у вас будет возможность проверить! – с энтузиазмом воскликнула негритянка. – Что тебе нужно для проверки? Моя слюна? Моя кровь?
– Ничего, – покачал головой наиб, – наши роботы умеют производить такие проверки на расстоянии.
Аарон Кнаани поднес ко рту шлем, который он держал в левой руке, и проговорил несколько слов в микрофон. Через пару секунд из зияющей в воздухе черной «пасти» выскочил паукообразный робот и поспешил к наибу, семеня множеством членистых конечностей. Его конструкция явно не включала генератора подавления звука, поэтому при движении он издавал характерный металлический лязг.
Приблизившись к наибу, робот застыл на вытянутых в струнку ногах. В таком виде его высота достигала около метра. Человек коснулся панели на корпусе робота, и из него выдвинулся дисплей и несколько щупалец. Одно из них потянулось к лицу девушки и застыло сантиметрах в десяти от носа. Поколебавшись несколько секунд на месте, щупальце резко сократилось и почти мгновенно втянулось внутрь корпуса робота. По аппарату пробежала и погасла полоска разноцветных огоньков.
– Проверка займет около минуты, если связь с центральной базой данных в Израиле будет устойчивой, – проговорил наиб.
Негритянка кивнула в ответ. Потянулись напряженные секунды ожидания. Наконец, огоньки на корпусе робота мигнули вновь, и наиб впился глазами в текст, показавшийся на экране дисплея.
– Идеальное совпадение, – пораженно прошептал Аарон Кнаани, поднимая глаза на девушку. – Амира аль Кениати, дочь грозного Джалиля! Но… почему никто об этом не знает?
– На это есть свои причины, наиб, но они не для твоих ушей. Возьми меня в Израиль, у меня есть дело к царю Реувену.
– Ну, что ж… думаю, царь может захотеть тебя выслушать. Но в Израиль тебя повезут как пленницу, и если твое дело не заинтересует царя, тебя ждет незавидная судьба…
– Я знала на что шла, предаваясь неверным. У меня есть причины так поступать, о них то я и поговорю с вашим царем.
– Хорошо… но в мой корабль ты не можешь войти вооруженной. Тебе придется сбросить боевой скафандр.
Презрительная улыбка мелькнула на губах девушки. Она нажала на несколько кнопок на груди скафандра, а затем на животе и на бедрах. Скафандр разделился на полосы, которые скользнули к ногам негритянки, обнажив безупречное черное тело.
– У меня нет другой одежды. Ты повезешь меня в таком виде?
Вместо ответа наиб бросил короткую команду роботу. Тот помчался к чернеющей «пасти» и исчез в ней. Через несколько минут он возник вновь. На этот раз две из его членистых конечностей играли роль рук, в которых он держал какую-то белую ткань. Семеня, он подбежал к Аарону Кнаани и подал ему ткань, оказавшуюся белым купальным халатом.
– Я не подготовился к приему такой гостьи, амира, – сказал наиб, протягивая негритянке халат. – Вот всё, что я смогу предложить тебе.
Девушка взяла халат и торопливо набросила его на себя, запахнув полы. Затем двое людей и членистоногий робот вошли, один за другим, в израильский подземный корабль. В бортах невидимого корабля открылись дополнительные люки, в которые бесшумно устремились невидимые боевые машины, прежде стоявшие в оцеплении вокруг. Погрузка заняла несколько секунд, после чего корабль начал зарываться под землю, выбрасывая позади себя тонны песка и камней. Еще несколько секунд земля сотрясалась, потревоженная углублением огромной машины в её недра. Затем всё стихло, и пустыня вернулась в свое первозданное состояние.
II
В рубке корабля наиб указал девушке на одно из пластиковых кресел. Как только та, придерживая полы халата, опустилась на упругую поверхность, старик нажал на кнопку пульта управления кораблем. Тотчас из спинки кресла выскочило гибкое металлическое щупальце с едва заметной иглой на конце. Затем молниеносным движением щупальце метнулось к голове чернокожей принцессы и ужалило её в сонную артерию. Девушка судорожно изогнулась, вскрикнула, потом обмякла и, потеряв сознание, замерла в кресле.
Полы её халата разметались в стороны, обнажив точеное черное тело. Богобоязненный иудей, Аарон Кнаани не должен был глядеть на женскую наготу, но не смог отвести восхищенного взгляда.
Как всё-таки прекрасны чернокожие женщины! Как благородны изгибы их тел, черты их лиц. Как много в них спокойной, уверенной в себе красоты. Впрочем, надо признать, что и вид мужчин-африканцев не оставляет сомнения в их принадлежности к расе господ. Мощные гиганты, словно отлитые из черного металла. Можно ли усомнится, что именно они призваны править миром? Именно таким был Джалиль – отец Хадиджи, могучий орел, не знавший поражений в бою. Кто-то предал повелителя небес, иначе никогда Аарон Кнаани не смог бы победить Джалиля аль Кениати.
Израильской разведке удалось получить секретный код, который таяры Джалиля использовали для взаимной аутентификации. Аарону Кнаани, тогда еще молодому, дерзкому и безвестному израильскому офицеру, приказали атаковать амира Джалиля с воздуха. Израильтяне имели воздушный флот, но пользовались им крайне редко – воздух безраздельно принадлежал мусульманским военным кланам. Специальностью израильтян были нападения из-под земли. Подземные корабли, медленно, но уверенно двигающиеся на большой глубине, доставляли немало бед исламским воинам. Впрочем, в последнее время подземные атаки всё чаще заканчивались неудачей – мусульмане научились обнаруживать израильские корабли в земной толще и уничтожать их сверхмощными потоками нейтронов.
Но в то утро всё было необычно. Израильские таяры в боевых порядках неслись на орбитальной высоте по направлению к стоянке Джалиля. Сторожевые дозоры амира обнаружили машины Аарона за сотни километров, но бортовые компьютеры, мгновенно произведя процедуру аутентификации, приняли израильтян за своих. Меньше чем через минуту все дозорные таяры клана Джалиля были уничтожены израильтянами, подлетевшими почти вплотную.
Еще через несколько минут атакующая эскадрилья оказалась прямо над стоянкой клана. Машины на земле были надежно замаскированы, но по боевому уставу клана все они без исключения обменялись сигналами с подлетающими таярами израильтян. Эта процедура оказалась роковой для мусульманских воинов – враги немедленно узнали расположение всех их сил. Через мгновение боевые машины клана Джалиля вместе с пилотами обратились в озерца кипящего металла.
Впрочем, израильтяне не оставили никаких шансов и тем, кто находился вне боевых таяр: еще через несколько секунд на территорию стоянки обрушились термоядерные ракеты. Отразить их было уже некому, и мощные вспышки во мгновение ока превратили землю в стекловидную массу на много километров вокруг. Затем нападающие унеслись прочь от вздымающихся в небо гигантских черных грибов. Всё было кончено. Великий воин погиб вместе со всем своим кланом.
Именно за эту операцию царь пожаловал Аарону Кнаани почетный титул наиба Хайфы. Но новоиспеченный наместник никогда не видел своего города и даже не представлял себе, как он должен выглядеть. Хайфа и другие города древности – Иерусалим, Беер-Шева, Тель-Авив существовали лишь в воображении людей. Именно в воображении, а не в памяти, ибо никто их не помнил. Говорили, что Хайфа была городом воздушных дворцов и храмов, которые вздымались к небу в окружении садов невероятной красоты. Про Иерусалим же рассказывали, что он был построен из чистого золота, и блеск его слепил глаза в часы заката. Подобные же легенды существовали и про другие города из прекрасного, но навсегда ушедшего прошлого.
Аарон родился в мире тоннелей и рукотворных пещер, уходивших на сотни метров, а то и на километры в земную толщу. На поверхность никто не поднимался – там ведь ничего не было, кроме сплавленной в стекло земли. Если когда-то там и существовали города, то теперь было совершенно невозможно найти какие-либо их следы.
Большинство израильтян никогда не видело земной поверхности. Лишь воины, подобные Аарону, имели возможность видеть реки, леса и людские поселения, над которыми они проносились в боевых таярах. Поселиться на поверхности можно было, только признав над собой власть и покровительство какого-нибудь мусульманского воинского клана. В этом случае, жители поселения становились рабами клана и должны были производить для покровителей что-нибудь полезное: еду, одежду, машины.
Время от времени (и обычно неожиданно) таяры хозяев опускались на поселения, словно стаи хищных птиц. Если жителям поселений не удавалось удовлетворить запросы своих господ, некоторых из них, обычно молодых мужчин и женщин, увозили в города Африки для продажи на невольничьих рынках.
Вначале африканские воинские кланы не основывали городов, предпочитая кочевую жизнь «орлиной стаи». Они задерживались на одной стоянке не более нескольких дней, а затем перелетали на другое место. Таков был и клан амира Джалиля аль Кениати. Однако в последнее время, и в особенности с момента создания Халифата Нур ад-Дина, города стали возникать на всей территории Африки. Там, в устремленных к небу величественных дворцах, воины Халифата, ублажаемые сотнями рабов и рабынь, отдыхали после ратных трудов, делились впечатлениями и планировали новые схватки.
Впрочем, войне кланов, видимо, приходил конец – почти все они признали над собой власть халифа Нур ад-Дина. Халифат властвовал практически над всем миром, и небольшое количество мятежных кланов будет вскоре вынуждено либо признать власть халифа, либо погибнуть.
И вот тогда Нур ад-Дин возьмется за Подземные Царства. Израиль, в котором обитало несколько миллионов жителей, являлся самым крупным из них. Другие были намного меньше – ни в одном из них не насчитывалось и миллиона человек. Цари евреев довольно рано осознали опасность, исходящую от объединенного Халифата и вкладывали все усилия в налаживание связи с владыками других подземных княжеств.
Надежду давала недавно изобретенная нейтринная связь. Земной шар был совершенно прозрачен для потоков нейтрино, что позволяло безопасный прямой контакт между подземными народами. Однако для установления связи между двумя точками нужно было установить в обоих генераторы и поглотители нейтрино, а также правильно сориентировать их в пространстве. Этим в последнее время и занимался Аарон Кнаани, путешествуя в своем подземном корабле от одного царства к другому и помогая местным жителям установить и запустить нейтринную связь.
Теперь народы Подземелья могли координировать свои действия и предупреждать друг друга об опасности. Но с ростом могущества Халифата защищаться становилось всё труднее, и Подземные Царства медленно исчезали одно за другим. Настанет ли момент, когда и Израиль падет под ударами необоримой силы?
Сигнал на молитву отвлек наиба Хайфского от тревожных мыслей. Он встал и, открыв стенной шкаф, вынул оттуда принадлежности, необходимые иудею для молитвы. Тут его взгляд опять упал на обнаженное тело спящей девушки. Он осторожно запахнул разметавшиеся полы её халата, благочестиво стараясь не коснуться её гладкой и манящей кожи. Затем он подошел к компасу, определил по нему направление «на Иерусалим», намотал на руку узкую кожаную ленту, накинул на голову белое покрывало с синими полосами и приступил к молитве.
III
Хадиджа проснулась в небольшой комнате, пол и стены которой были обиты мягким белым пластиком. Она оказалась одета в свободное серое платье, неказистое, но удобное и легкое. На мгновение девушку обдала жгучая волна стыда – принцесса поняла, что её, видимо, неоднократно видели обнаженной. Впрочем, она ведь добровольно сдалась в плен этим неверным, могла ли она теперь ожидать, что с ней будут обращаться как с наследницей благороднейшего из родов?
Хадиджа почувствовала голод и поняла, что она провела без сознания довольно долгое время. Значит, она неоднократно пропустила намаз. В таком случае, она должна помолиться немедленно и просить Господа, дабы Он укрепил её и позволил довести до конца то, ради чего она была готова и на позор плена, и на потерю самой жизни. К сожалению, в комнате не было ни одного прибора, по которому принцесса могла определить правильное направление для молитвы. Поколебавшись, она наконец опустилась на колени перед одной из стенок, надеясь, что Всевышний простит ей ошибочный выбор.
Закончив молиться, она обнаружила в углу поднос с завтраком. Видимо, поднос вдвинули в комнату, пока девушка была занята намазом. Завтрак оказался очень неплох, даже изыскан, что немало удивило принцессу – она не ожидала, что народ крыс понимает толк в хорошей еде. Возблагодарив Бога, она принялась завтракать, а закончив, вновь восславила Господа миров. Ритуальные действия казались еще более важными и значительными в обстановке плена.
Она в плену у евреев, врагов Пророка, народа крыс. Народа, вся жизнь которого проходит в жутких подземельях, где они спасаются от гнева и возмездия воинов Ислама. Большинство из них никогда не видели неба, никогда не подставляли лицо солнечным лучам. Они во всем противоположны мусульманам. Они – крысы, обреченные прозябать свой век в подземелье, в то время как удел мусульман – парить в небе, как подобает орлам.
Но сатана наделил их дьявольском умом, благодаря которому они до сих пор существуют и даже оказывают сопротивление воинам Пророка. Без их помощи все остальные подземные народы давно были бы покорены. Видимо, Господь сохраняет неверных в назидание мусульманам, дабы те не забывали своего предназначения.
И вот Хадиджа бинт Джамаль, амира аль Кениати сама пришла в гнездо мерзких неверных, дабы просить их о помощи. Помощи в совершении того, ради чего она до сих пор живет. Того, к чему с младенчества готовила её мать, чего требует от неё честь рода аль Кениати.
Её размышления были прерваны звуком раскрывающихся дверей, и в проеме показался воин в легком боевом скафандре. Принцесса встала, и воин знаком пригласил её следовать за ним. Выйдя из комнаты, девушка и воин оказались в длинном и узком коридоре, по обеим сторонам которого на равном расстоянии друг от друга виднелись двери, видимо, ведущие в такие же комнаты.
Посреди коридора пролегала металлическая полоса метра два шириной, по которой время от времени проносились небольшие вагончики. Один из вагончиков остановился перед ними, двери распахнулись, и воин знаком предложил принцессе войти. Внутри вагончик напоминал комнату, которую она только что покинула – такие же белые пол и стены из мягкого пластика. Лишь темная панель управления со светящимся дисплеем нарушала белое однообразие вагона.
Воин набрал некий код на дисплее, двери затворились, вагончик вздрогнул, и Хадиджа ощутила ускорение. Сначала вагончик мчался по прямой, затем принцесса стала ощущать повороты, быстрые подъемы и падения. Минут через десять вагончик остановился.
Девушка и её конвоир вышли из вагона и очутились в круглом павильоне с высоким куполообразным потолком и не менее сотни метров в диаметре. Возле стен прохаживались охранники – членистоногие боевые роботы в рост человека, готовые в любое мгновение уничтожить непрошенных гостей. Однако на появление Хадиджи и её конвоира роботы никак не прореагировали, видимо, они были информированы заранее.
Воин подвел принцессу к высоким двустворчатым дверям, украшенным замысловатым резным орнаментом. Двери отворились сами собой, и люди вошли в помещение. За дверями оказался большой рабочий кабинет. Темная мебель была не роскошна, но безусловно дорога, и во всем чувствовался тонкий вкус. Кабинет особенно радовал глаз Хадиджи, так как монотонная белизна других знакомых ей помещений подземного мира действовала на принцессу удручающе.
В кабинете находились двое мужчин, один из которых сидел, а другой стоял. Принцесса узнала стоявшего – это был наиб Хайфский. В глубоком кресле сидел другой мужчина, гораздо моложе, в шитом золотом парадном мундире, с кожей темно-оливкового цвета, длинной черной бородой и пронзительным взглядом. В этом человеке принцесса легко узнала царя Израиля, изображения которого она неоднократно видела в прошлом.
– На колени! – рявкнул конвоир, грубо дернув принцессу за плечо.
– Мусульмане стоят на коленях, лишь совершая намаз, – ответила девушка.
Услышав этот ответ, воин занес руку для удара, но царь знаком остановил его, и воин в скафандре, поклонившись, вышел из кабинета. Всё еще не говоря ни слова, царь указал девушке на пустующее кресло. Затем царь кивнул наибу, который по этому знаку тоже опустился на стул.
– Я – Реувен, царь Израиля, – сказал он на безупречном арабском языке.
– Я узнала тебя, – отвечала девушка. – И я хочу беседовать с тобой с глазу на глаз, без посторонних.
– Наиб Аарон не посторонний. Он был верным слугой моего отца, а мне он не просто слуга, а советник и друг. Всё, что я знаю, так или иначе станет известно и ему. Поэтому говори, принцесса.
Хадиджа помолчала несколько секунд, но затем, понимая, что диктовать условия ей всё равно не дадут, продолжила говорить.
– Почти тридцать лет назад наиб Аарон и его воины воздушным налетом уничтожили стоянку моего отца и убили всех моих родственников, – девушка глубоко вздохнула, чувствовалось, что она борется с охватившим её волнением.
– Наиб Аарон, – продолжала принцесса, – смог осуществить свой план потому, что воины моего отца приняли таяры наиба за машины нашего клана. Но для этого наиб должен был знать наши коды аутентификации. Ведь ты знал эти коды, не правда ли? – бросила Хадиджа, встретившись взглядом с Аароном Кнаани.
Старик, не произнося ни слова, кивнул головой. Принцесса помолчала несколько мгновений и продолжила.
– У отца было дурное предчувствие. Именно поэтому он не взял с собой меня и мать, спрятав нас на старой стоянке. Поступая так, он рисковал нами, однако он чувствовал, что над ним нависла угроза. Оставляя нас, он поведал моей матери, что вступил в союз с другим могущественным амиром для проведения совместного рейда против враждебных кланов. Для того, чтобы достичь полной координации в бою, они решили обменятся друг с другом кодами аутентификации. Причем они сами загрузили все необходимые данные в бортовые компьютеры своих таяр, так что никто из их воинов не мог знать эти коды. Знали только они сами. Значит, тот, кто передал вам коды моего отца, тот, кто его предал, может быть только тот амир, с которым Джалиль заключил союз. Знаете ли вы, кто предал моего отца в ваши руки?
– Некто вступил с нами в связь инкогнито, также как поступила и ты, – медленно проговорил наиб Аарон. – Мы не были до конца уверены в правдивости информации, но решили рискнуть. А ты знаешь, кто был этот второй могущественный амир?
– Да, знаю, – произнесла девушка звенящим голосом. – Это Нур ад-Дин, нынешний халиф и мой будущий муж!
– Я всегда это подозревал! – воскликнул до этого момента молчавший царь Реувен. – Джалиль был его единственным препятствием на пути к абсолютной власти. Если бы Джалиль остался жив, Нур ад-Дин не смог бы создать Халифат, Джалиль бы этого не позволил – он слишком ценил традиционную вольницу кланов. Мы посадили мерзавца на трон собственными руками!
– Даже вам было бы лучше, если бы отец остался жив, – горько воскликнула девушка, – какая ирония судьбы!
– В то время никто не мог предположить, что устранение Джалиля может обернуться против нас, – задумчиво проговорил наиб. - Джалиль был грозным врагом, никто не замечал Нур ад-Дина в тени твоего отца, никто не думал, что он сможет объединить враждующие кланы.
– Конечно! Кто же из вас мог подумать, что надо ценить честь и верность даже у врага! Ведь у вас самих нет ни того ни другого!
– Побереги оскорбления, – усмехнулся царь. – Что же ты теперь хочешь от нас, принцесса?
– Мой род погиб. Я тоже не должна жить, и я существую только для того, чтобы осуществить святую месть. Предатель должен быть уничтожен, в противном случае души моих родичей никогда не успокоятся. Я должна уничтожить его любой ценой. Так воспитала меня моя мать, и такую клятву она взяла с меня на смертном одре.
– И ты хочешь, чтобы мы помогли тебе отомстить Нур ад-Дину?
– Да! Высшей справедливостью будет убить его с вашей помощью, как с вашей помощью он убил моего отца.
– И как же ты планируешь осуществить свою месть?
– Я ему понравилась и стала его невестой. Он собирается сделать меня своей третьей женой. Это значит, что очень скоро я смогу оказаться очень близко к нему. Я бы убила его голыми руками, но это невозможно – он слишком силен и слишком хорош в боевых искусствах. Значит, мне нужно оружие. Оружие, которое будет спрятано внутри моего тела, ведь кроме моего тела у меня ничего не будет в тот момент. Причем меня насквозь просветят сканнерами, перед тем как впустить к нему в спальню. Я не знаю, как можно спрятать и пронести оружие в таких условиях. Но вы дьявольски хитры, вы ведь всегда придумываете смертоносные трюки. Знайте лишь, что я радостно отдам свою жизнь во имя этой мести!
Речь девушки явно взволновала царя. Он встал и несколько раз прошелся по кабинету из конца в конец. Аарон Кнаани попытался подняться, дабы не сидеть в присутствии стоящего царя, но Реувен остановил наиба нетерпеливым и резким движением руки.
– Кстати, – вдруг спросил он, – а как тебе удается скрывать свое происхождение? Ведь все тебя знают как гази Фатиму, никто и не догадывается о твоей истинной родословной?
– Проверки ДНК еще не вошли в моду в Халифате. А если они и случаются, я подсовываю чужой генетический материал – у нас еще не научились делать такие тесты на расстоянии. Впрочем, я знаю, что Нур ад-Дин хочет ввести регулярные проверки. Тогда меня рано или поздно разоблачат. Это еще одна причина, заставляющая меня спешить.
– Хорошо, – проговорил задумчиво Реувен. – Предположим, мы найдем способ снабдить тебя оружием. Как долго ты можешь отсутствовать? Что ты скажешь, когда вернешься в Халифат?
– Гази часто отправляются в свободный поиск и отсутствуют неделю, иногда две. Я должна появиться в столице Халифата самое позднее в день моей свадьбы, который назначен на следующую неделю. До свадьбы я, по традиции, свободна и никому не даю отчета. Я отправила свою таяру на автопилоте в глубокий космос, так что никто не сможет её обнаружить. Раз в сутки она приближается к Земле настолько близко, чтобы сделать возможной передачу ей сигнала на возвращение. Вы должны будете доставить меня в то место, откуда взяли, дальше я всё сделаю сама.
Царь кивнул. Поразмышляв еще несколько секунд, он повелительно произнес, обращаясь к принцессе:
– Амира Хадиджа бинт Джалиль, сейчас ты вернешься в свою камеру. Окончательный ответ ты получишь через несколько дней.
Царь хлопнул в ладоши, двери распахнулись, и в кабинет вошел конвоир в скафандре. Девушка встала и вышла из комнаты, сопровождаемая воином. Тяжелые двустворчатые двери бесшумно закрылись за ними.
– Как, однако, красива дочь Джалиля, – заметил царь.– Жаль, что она должна умереть. А может, не надо её отпускать? – продолжил Реувен немного насмешливым тоном. – Разве ты не хочешь черную наложницу, наиб?
– Нет, сир, не хочу, – со всей серьезностью отвечал Аарон. – Мне не нужна наложница-гази. Я не хочу, чтобы однажды утром меня нашли в спальне со сломанной шеей.
– Мдааа… верно. Ты ведь не обладаешь силой Нур ад-Дина. Тот не боится смерти от обнаженной женщины, как Олофен не ожидал погибели от Иудифи… Но что для Всесильного человеческое могущество?.. Господь посылает нам редкий случай, уникальный случай, я бы сказал… Ты знаешь, о чем я думаю?
– Догадываюсь, сир. Но… я должен напомнить тебе, что технологии не отработаны до конца… Вероятность успеха далеко не стопроцентна…
– Нет, нет, мы должны попробовать! У меня есть предчувствие… Мне трудно его описать, но я уже несколько недель чувствую, что скоро должно случиться что-то очень важное, даже судьбоносное… Дочь Джалиля не случайно пришла к нам! Верь мне – это перст Господень!
Лихорадочный огонь зажегся в глазах царя. Он еще несколько раз прошелся по кабинету.
– Аарон, – почти выкрикнул он, наконец резко остановившись, – сию секунду собери всех ученых, которые могут быть полезны в этой операции. Собери также военных. Сегодня же вечером я жду от вас доклада с оценкой наших возможностей! Мне нужен подробный план действий!
IV
Хадиджа посадила таяру на одной из многочисленных военных баз, разбросанных вокруг столицы Халифата. Подбежавшие воины обслуги поклонами приветствовали знаменитую гази, а затем загнали машину в ангар, умело пользуясь пультами дистанционного управления.
Хадиджа не стала смотреть, хорошо ли воины обслуги управились в её таярой - она уже много раз убеждалась, что свое дело те знали в совершенстве. Не оглядываясь, она направилась к воротам. На этой базе у принцессы была своя квартира, где она могла бы переодеться в гражданское платье, но девушка не стала туда заходить. Самым драгоценным платьям мира она предпочитала боевой скафандр пилота – в этой одежде она провела большую часть своей сознательной жизни.
За воротами принцесса вызвала одноместный открытый вагончик и ловко запрыгнула внутрь. Сняв шлем, Хадиджа набрала на пульте управления код центра столицы и установила минимальную скорость – времени у неё было много, и она хотела насладиться видами и запахами африканской природы.
Многоцветность и благоухание пригородов столицы Халифата особенно контрастировали с мрачными казематами Израиля, в которых ей пришлось провести почти неделю. В Израиле практически всё, что видела Хадиджа, было черно-белым. Исключением являлся только кабинет царя, но и там не существовало ни одной яркой детали обстановки. Кроме того, воздух был совершенно стерилен, из него были изгнаны любые запахи. Подземелья Израиля неминуемо наводили на мысли о смерти. Непонятно, как евреи умудрялись не сойти с ума от окружающей их мрачности.
Африканские же города благоухают немыслимыми ароматами мириадов трав и цветов вокруг. Цветы покрывают землю, они растут на деревьях, они нескончаемой мозаикой заполняют весь мир вокруг. В городах цветы вьются по стенам домов, колоннам дворцов, башням и шпилям. Цветение продолжается круглый год, отжившие свое растения сменяются новыми. Это вечное цветение городов – символ молодости и неодолимой жизненной силы мусульманской цивилизации. Будущее принадлежит Халифату, а несчастные народы Подземелья обречены на гибель. Неделя, проведенная в израильском плену, только укрепила Хадиджу в этом убеждении.
Да, Халифат восторжествует, но Нур ад-Дину не бывать халифом! Предатель погибнет в ночь своей свадьбы – сегодняшнюю ночь. Он зачнет собственную смерть на собственном брачном ложе! Принцесса подставилa лицо набегающему ветерку, который трепал её пышные черные волосы. Всем своим существом она ощущала приближение того, к чему готовилась и стремилась в течение всей своей жизни. Сегодня вечером состоится её свадьба, и она станет женой грозного халифа. Затем он поведет её в свою спальню, чтобы сорвать цветок её девственности, который она так бережно хранила для него.
Увы, в тот же момент он сорвет и цветок своей смерти. Как только его семя вольется в лоно принцессы, миллионы нанороботов, дремавших до этого момента в её крови, пробудятся и начнут свою смертоносную работу. Через полчаса, не более, нанороботы, пожирая её тело, синтезируют в её чреве смертоносный заряд – бомбу, взрыв которой унесет жизнь халифа-предателя. Наличие наномашин в крови невозможно обнаружить никакими сканнерами – в дремлющем состоянии они внешне не отличаются от молекул гемоглобина. Так она пронесет скрытую в её теле смерть прямо в спальню своего врага.
Когда израильский доктор ввел ей в вену колонию нанороботов, она спросила достаточно ли сильным будет взрыв. «Весьма сильным, – был ответ. – Если во время взрыва ты и он будете находиться в одном здании, он без сомнения погибнет». Несомненно, евреи попытаются убить как можно больше приближенных Нур ад-Дина. Пожалуй, они постараются разнести весь дворец. Судьба слуг и генералов халифа была безразлична принцессе. Будет лучше, если и они умрут. Пусть умрет всё, что связано с предателем! Пусть царство правоверных очистится от скверны!
«Всё же, – подумала дочь Джалиля аль Кениати, – надо попробовать держаться к нему поближе. Что если евреи ошиблись, и взрыв не будет достаточно силен? Надо хотя бы перетерпеть боль и постараться не отпугнуть его». Израильский доктор предупреждал, что, хотя во время работы нанороботы выделяют обезболивающие вещества, полностью подавить боль не удастся. К концу процесса ей будет очень больно – ведь машины построят бомбу, используя её тело как материал. Ну, что ж, в муках она взрастит в своем чреве именно того наследника, которого достоин Нур ад-Дин.
Между тем вагончик прибыл к месту назначения и остановился. Принцесса шагнула на мостовую прекрасной столицы Халифата и глубоко вдохнула воздух, насыщенный запахами немыслимых цветов. Её окружали ажурные, устремленные в небо здания, стены которых были почти полностью покрыты разноцветными цветочными коврами. Вдалеке светился золотом купол исполинской мечети, вмещавшей сотни тысяч молящихся.
Вокруг спешили по своим делам обитатели города – свободные и невольники. Всё было наполнено кипучей, праздничной жизнью. А ей надлежит умереть! Она должна навсегда оставить это праздничное великолепие. Но в этом её предназначение, только смерть во имя мести может оправдать её существование и наполнить его высшим смыслом.
Взгляд Хадиджи упал на невысокое здание в конце проспекта, по которому она шла. Это был невольничий рынок, который принцесса никогда не посещала. У неё никогда не было рабов, хотя её финансовое и общественное положение не только позволяло, но даже требовало обзавестись невольниками. Хадиджа жила в небольшом особняке, в котором сама умудрялась наводить порядок. Многие сочли бы такое положение просто неприличным. Но принцесса не могла позволить другому существу, даже самому преданному рабу, жить с ней рядом. Ей казалось, что тогда она не сможет сохранить свою страшную тайну.
Принцесса решила заглянуть внутрь. Рынок принадлежал её хорошему знакомому – старому Хаджи Селиму, и ей захотелось увидеть старика в последний раз. Внутри рынок оказался огромным прямоугольным залом, лишенным какой бы то ни было мебели. Торговля почти закончилась, и зал был практически пуст. Вдоль одной из стен стояли около двух десятков обнаженных невольников – очень молодых светлокожих и светловолосых мужчин и женщин. Возле них прохаживались немногочисленные покупатели. Там же находился и хозяин рынка Хаджи Селим.
Хадиджа направилась к старику, украдкой поглядывая на нагие тела невольников. Вид наготы смущал её, но и любопытство было велико.
– Купи меня, о благородная госпожа! – произнесла дрожащим голосом одна из невольниц, мимо которой прошла принцесса.
Хадиджа обернулась на голос и взглянула на девушку. Та немедленно упала на колени перед принцессой и опустила голову. Её худенькое нагое тело вздрагивало от волнения и страха.
– Почему ты хочешь, чтобы я купила тебя, девочка, – спросила принцесса, стараясь говорить поласковее.
– Я боюсь достаться жестокому хозяину, о прекрасная гази!
– Почему же ты думаешь, что я не жестока? – со смехом спросила принцесса.
– О, я вижу доброту и иман в твоем сердце! Среди белых живет искусство читать души людей по их глазам. Твое благородство уступает только твоей вере. Купи меня, и ты узнаешь как преданно умею я служить!
Хадиджа смутилась. Её тронули слова юной рабыни, но о покупке не могло быть и речи.
– Откуда ты? Почему тебя продают?
– О госпожа, я родилась в одном из поселений на севере Большого материка. Наш господин и покровитель – шейх Саид аль Мисри, да продлит Господь его благородный век. Увы, мы не оправдали доверие шейха и не смогли вовремя удовлетворить нужды его храбрых воинов. Мы достойны величайшей кары, но шейх Саид в своей доброте решил продать лишь немногих юношей и девушек, чтобы на вырученные деньги купить то, чего не смогли произвести мы. Выбор пал и на меня. Быть проданной в столице Халифата – великая честь для недостойной рабыни, но я очень боюсь достаться жестокому человеку.
– Увы, девочка, я не могу тебя купить. Мне жаль, – Хадиджа резко повернулась и зашагала прочь, оставив юную рабыню стоящей на коленях и громко всхлипывающей.
Речь невольницы тронула принцессу, но в её положении покупка рабыни была бы просто бессмысленной – девушку всё равно продали бы опять через несколько дней после смерти Хадиджи. Причем вряд ли невольница убийцы халифа имела бы надежду попасть в хорошие руки.
Пройдя несколько шагов, Хадиджа услышала смех позади тебя. Принцесса обернулась и увидела, что невольницу, с которой она только что разговаривала, окружила группа юнцов в пестрой одежде. Они, хохоча, отдавали рабыне различные приказы и громко обсуждали достоинства и недостатки её тела. Хадиджу оскорбила увиденная картина, но вмешаться было бы глупо – в конце концов, покупатели были в своем праве.
– О благородная гази Фатима, будущая царица правоверных! Горе мне, слепому старику, за то, что я так долго не замечал тебя! – старый Хаджи Селим спешил к принцессе, обхватив руками тюрбан на седой голове. Видимо, таким образом старик выражал сожаление по поводу своей нерасторопности. – Что привело тебя сюда, о благородная Фатима, ведь никогда ранее ты не преступала порога этого дома?
– Я хотела видеть тебя, мудрый Хаджи! После свадьбы я надолго покину столицу и не хочу исчезнуть, не попрощавшись.
– Ах, столица Халифата обеднеет без тебя, благородная Фатима. Не спрашиваю, куда ты направляешься…
– Не спрашивай, Селим, это тайна.
– Ну, что же, Фатима, окажи честь старику – выпей со мной душистого чая, – в глазах торговца заискрилось доброе лукавство.
– Это будет высшей наградой для меня, Селим.
Вскоре они сидели в кабинете Селима и пили великолепный чай. Старик, не переставая, верещал: рассказывал последние политические сплетни, жаловался на трудности своего бизнеса. Хадиджа слушала рассеянно, поглядывая на мониторы, на которых было видно всё, что происходило в зале. Принцесса заметила, что юнцы уже оставили её знакомую невольницу в покое, и та теперь испуганно жалась к стенке, вздрагивая всякий раз, когда мимо неё проходил покупатель.
– Я видел, как ты говорила с этой рабыней, – сказал Селим, проследив взгляд принцессы. – Я могу уступить её тебе по хорошей цене.
– О, нет, мне не нужна невольница, – отвечала Хадиджа. – Я просто рада, что она не досталась тем молодым людям. Они мне не понравились.
– Я знаю этих бездельников. Они часто заходят сюда, рассматривают и ощупывают невольниц, но не покупают. У них просто нет денег, чтобы купить такую рабыню.
– А скажи, Селим, разве подобает правоверным взирать на обнаженные тела?
– Конечно, не подобает, о непобедимая гази, но если рабы будут одеты, как же смогут правоверные знать, что их покупка стоит уплаченных денег? – в глазах старика вновь заискрилось лукавство, и он продолжил. – Великий имам Мансур издал много лет назад фатву, по которой правоверный может взирать на нагих невольников у себя дома и на рынке. Так что мы не нарушаем никаких законов.
– Да, логично, – согласилась принцесса. – Видишь ли Селим, я не хочу покупать её для себя, но хочу, чтобы она досталась достойному господину. Знаешь ли ты молодого Абдаллу, сына Фейсала? Он храбрый воин и был недавно принят в гвардию халифа.
– Я много слышал о нем, о гази!
– Он честен и храбр, но беден. Я хочу подарить ему эту невольницу. Я дам тебе за неё две тысячи динаров.
– О всемогущий Творец миров! Она не стоит и половины этой суммы! Невольницы не стоят так дорого, благородная Фатима!
– Вот как? Ну, ничего, я желаю, чтобы ты тоже остался доволен! Только позаботься увести её из зала и дать ей какую-нибудь одежду. А завтра отправь её к молодому Абдалле.
– О, благороднейшая гази, я отправлю её сейчас же! Представляю себе, как обрадуется храбрый юноша – не каждый день дарят таких прелестных невольниц!
Не сходя с места они заключили сделку – две тысячи динаров перекочевали с банковского счета Фатимы на счет старого торговца. Затем слуги Селима спустились в зал, укутали невольницу в пестрый халат и увели. Хадиджа тепло попрощалась со стариком и покинула рынок. Она испытывала высокую и светлую радость человека, только что совершившего доброе дело. С этим чувством она зашагала по улицам в направлении своего особняка. Ей еще оставалось немного времени, чтобы добраться до дома, переодеться в подвенечное платье и вызвать стражников халифа, чтобы те доставили её во дворец. Там, во дворце, закончится её жизнь вместе с жизнью её заклятого врага – предателя Нур ад-Дина.
V
Реувен, властелин Израиля, глядел с огромного экрана на группу ученых и высших офицеров, сидящую вокруг овального стола в штабном кабинете. Наиб Аарон докладывал, стоя у другого экрана, по которому бежали колонки цифр и появлялись, сменяя друг друга, разноцветные графики и диаграммы. Это были результаты почти недельной работы штаба.
– Итак, – четко проговаривая слова вещал наиб, – герцогство Рэйвенрок, герцогство Монтвезер, Московское княжество, королевство Хань и ряд более мелких союзников временно передали под мое командование значительные части их воздушных флотов. Совместно с нашим флотом это более двух тысяч боевых таяр. Все они готовы действовать по моему приказу. Кроме того, наготове наши подземные силы. Их огневая мощь огромна, но они смогут приблизиться на расстояние достаточное для атаки, только если будут уничтожены установки глубинного сканирования вокруг городов Халифата.
– Какие силы им противостоят? – спросил с экрана царь.
– У Халифата, как минимум, вдвое большее количество воздушных машин, кроме того, их пилоты значительно превосходят наших, так что каждая их таяра стоит трех наших. Однако, – повысил голос наиб, – по вновь подтвержденным данным разведки, до восьмидесяти процентов воздушного флота Халифата сосредоточено на базах вокруг столицы. Мы надеемся, что большинство этих баз будет уничтожено или хотя бы повреждено взрывом.
– Мне не нравится эта неопределенность, – раздраженно бросил царь с экрана. – Разве вам не известна ожидаемая сила взрыва?
Наиб кивнул старику в гражданской одежде, со спадавшими на плечи длинными седыми волосами. Тот встал и, откашлявшись, заговорил:
– Сир, мы надеемся достичь необходимой мощности взрыва, но явление резонанса суперструн, на котором мы основываемся, было открыто лишь недавно и еще не до конца изучено…
Старик снова откашлялся и продолжил:
– Изменение эээ… химической среды в теле носительницы активизирует нанороботы, которые начнут бурно размножаться, используя как строительный материал протоплазму тела... Мдаа… Размножаясь, они будут одновременно строить микроскопические генераторы суперструнного резонанса.
Суперструны – вибрирующие нити, из которых Всевышний соткал пространство и время. Изменяя параметры вибрации можно менять свойства материи. Если воздействовать на суперструны с резонансной частотой, материя вблизи генераторов начнет меняться – в частности, возникнут значительные количества антивещества… К сожалению, у нас не было времени всеобъемлюще изучить этот процесс…
Если все генераторы начнут работать одновременно, то в течение двух-трех наносекунд должно выделиться от двух до четырех килограммов антивещества. Точнее определить трудно – мы никогда не проводили опытов с таким огромным количеством материала. Мы надеемся, что аннигиляция всего этого количества произойдет синхронно, но утверждать с уверенностью тоже нельзя. Кроме того, до пятидесяти процентов энергии может выделиться в виде нейтрино. Последние усовершенствования должны сократить выход нейтрино до двадцати процентов, но гарантии нет, опять-таки из-за недостаточной экспериментальной базы. Дело в том, что нейтрино…
– Я понял, – нетерпеливо оборвал ученого царь. – На сколько может снизиться сила взрыва, если сбудутся все неблагоприятные прогнозы?
– На порядок, сир.
Царь ничего не сказал, но лицо его заметно помрачнело. Секунду помолчав, он спросил:
– А что будет, если принцесса аль Кениати не попадет на ложе Нур ад-Дина? Скажем, она передумает, или свадьбу неожиданно перенесут?
– Нанороботы активизируются в любом случае в течение этой недели. Принцесса обречена. Однако, если она покинет столицу, взрыв не принесет ожидаемого нами эффекта…
– Я должен кое-что добавить, сир, – тихо, но четко проговорил наиб Аарон. – Наш план увенчается успехом, только если удастся уничтожить командно-информационный комплекс Халифата. По данным нашей разведки, все установки этого комплекса сосредоточены в столице и вокруг неё. Нур ад-Дин с маниакальной настойчивостью концентрирует вблизи себя все боевые силы – он не доверяет своим командирам и не хочет, чтобы те могли принимать решения самостоятельно. Таким образом, он нарушил военные традиции кланов, которые всегда стремились к минимальной централизации командования. Халиф создал мощнейшую ударную силу и практически обезопасил себя от мятежей, но теперь и поразить его можно одним ударом. Возможность этого, однако, зависит как от силы взрыва, так и от адекватности наших разведданных. Если мы ошиблись, наш флот и флоты наших союзников обречены…
Наиб хотел добавить, что в случае неудачи и сами Подземные Царства, лишенные воздушных флотов, очень скоро падут под ударами воинов халифа, но промолчал. Это ведь было понятно и без излишних объяснений.
Несколько долгих секунд царила напряженная тишина. Наконец, царь заговорил с экрана.
– Мы бросим наши силы в бой, как только зафиксируем вспышку взрыва в столице. Вы сделали всё, что могли. Вы обеспечили всё, что может обеспечить Знание. Но теперь следует уповать на Веру. Я верю, что Богу угодна наша дерзость. Ступайте, господа, и молитесь за победу… Да, и передайте раввинам Сангедрина, что в этот вечер я хочу присоединиться к ним для молитвы…
Экран погас. Военные и ученые встали из-за стола и в напряженном молчании вышли из зала.
VI
Отключившись от штабного заседания, Реувен откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза. Как тяжела иногда бывает корона! Любой человек может отказаться от ответственности, просто предоставив решение вышестоящему начальству. И только у царя нет такой возможности, обо нет над ним начальника, кроме Бога, а Бог не станет решать за людей их проблемы. Создатель Вселенной всегда дает людям выбор, в этом и состоит Его благодать. Но раз так, никто и никогда не может быть уверен, что дела его угодны Господу.
Что готовит грядущая ночь Реувену, его народу, всем владыкам и племенам Подземелья? Закончится ли она Зарей Триумфа или обернется бесконечным Мраком Поражения? Поражения, после которого им уже не удастся подняться. В одночасье вершится судьба народов, в одночасье возникают и гибнут царства. Как ничтожны пред ликом Божьим дела и планы человека! Сколько великих и гордых племен исчезло с лица земли!? Сколькие царства были названы «вечными», и сколькие из них не остались даже в памяти людской!?
Реувен вспомнил книгу, недавно переданную ему из герцогства Рэйвенрок. Эта миниатюрная страна размещалась в скалах в восточной части совершенно опустошенного материка. Само герцогство представляло из себя сложный комплекс рукотворных пещер и тоннелей, прорубленных в горной породе. Там жили герцог Рэйвенрок и около ста тысяч его подданных. На этом материке находились еще несколько подобных государств, но на поверхности люди почти не жили. Поверхность материка плохо подходила для жизни – она несла на себе следы огня, пожиравшего всё вокруг во время великих войн прошлого. Кто-то вновь и вновь поливал эту землю огнем, словно пытаясь выжечь любое напоминание о живших там народах.
Книга, которую Райвенрок передал Реувену, называлась «Великие народы Запада», и написал её придворный историк герцога. Ученый случайно обнаружил в одном из забытых ангаров почти истлевшие древние тексты, написанные на полузабытом сегодня языке. Удалось прочесть лишь отдельные страницы, но и из них историк сумел узнать очень многое. Он узнал, что в древности этот материк именовался Западом. Название, видимо, появилось в незапамятные времена, когда люди еще не знали, что их планета шарообразна, а потому понятия «запад» и «восток» относительны. Древние жители материка, вероятно, полагали, что живут на плоскости и что к западу от них простирается только бесконечный океан.
Ученый узнал гордые имена древних держав: Афины, Рим, Европа, Британия, Америка… Историку не удалось установить, существовали ли все они одновременно, деля между собой громадные пространства материка, или же эти народы и страны сменяли друг друга во времени. Но это, по мнению автора, было не столь важно. Важным было то, что все эти страны являлись великими империями, в которых проживали сотни миллионов людей – во много раз больше, чем нынешнее население всей планеты. Это была величайшая из земных цивилизаций.
Больше всего на свете люди этой цивилизации ценили индивидуальную свободу. Они верили, что обеспечение индивидуальной свободы являлось самой важной задачей их государств. Они забыли, что свобода человека всегда ограничена волей Господней. Они забыли о Боге. Но Бог напомнил им о себе. Напомнил тысячами смертников, взрывавших примитивные ядерные устройства в центрах их городов. Напомнил внезапным появлением и возвышением воинственных исламских кланов, к которым попало оружие, дающее возможность бесстрашным одиночкам бросать вызов армиям могущественных империй. Но даже тогда они медлили с введением мер тотальной безопасности и контроля – настолько безумной была их преданность идеалу индивидуальной свободы. И вот не осталось ничего, что напоминало бы об их былом величии. Только несколько десятков полуистлевших страниц, написанных на почти забытом языке.
Но довольно предаваться воспоминанием о тех, кого уже не вернуть! Может быть, сегодня ночью колесо истории повернется вспять, и народы Подземелья – наследники навсегда ушедших племен – вернут себе то, что было отнято у их предков! Он, Реувен, сделал всё, что мог сделать на его месте человек, облеченный высшей властью. Теперь остается лишь уповать на правосудие Божие.
Реувен встал, вышел из кабинета и вскочил в поджидавший его персональный вагончик. Внутри он набрал код места назначения на панели управления, и вагончик, вздрогнув, понесся вперед, а затем вниз к самым глубоким пещерам и гротам, где вдали от мирской суеты размещался Сангедрин.
Вагончик остановился прямо перед тяжелыми металлическими дверьми, которые немедленно бесшумно распахнулись, приглашая царя войти внутрь. Внутри находился огромный молитвенный зал, который в дни праздников мог вместить многие тысячи верующих. Но сейчас зал был почти пуст – в нем находились только раввины Сангедрина, семьдесят один человек. Они ожидали царя.
– Приветствую тебя, Реувен, – сказал, обращаясь к царю, седовласый и седобородый старик – главный раввин Сангедрина. – Я рад, что ты пришел.
– Я хочу молиться с вами всю ночь напролет, – отвечал царь, – до тех пор, пока не станет ясна воля Господня…
Главный раввин кивнул и направился вглубь зала, где возвышался помост, на котором тускло блестели отделанные золотом свитки Святого Писания. Реувен повязал на голову и на руку иудейские молитвенные атрибуты, накинул на голову белое полотнище с синими продольными полосами и начал, раскачиваясь вместе со всеми, проговаривать шепотом священные слова, которые пел со своего возвышения главный раввин.
– Боже отмщений, Господи, Боже отмщений, яви Себя! Восстань, Судия земли, воздай возмездие гордым…(*)
VII
Могучее тело Нур ад-Дина изогнулось в последних конвульсиях любовного экстаза, а из его глотки вырвался рык, напоминающий львиный. После этого стальные мышцы богатыря обмякли, и властелин правоверных, тяжело дыша, рухнул на простыни рядом со своей молодой женой.
В ту же секунду он осознал, что во время семяизвержения он забыл помянуть имя Господне. Это огорчило халифа, который очень старался скрупулезно соблюдать известные ему религиозные предписания. Несомненно, Нур ад-Дина сбило с толку странное поведение жены. С первых же секунд их близости его новую супругу охватило странное оцепенение, словно её душа находилась где-то в другом месте. Всё это время она лежала практически неподвижно и даже не издала ни единого звука.
«Надо надеяться, что в бою она более активна», – раздраженно подумал халиф. Нур ад-Дин был уязвлен – он привык к совсем другому поведению своих жен и невольниц. Впрочем, он ведь в первый раз женился на женщине-гази. «Видимо, чем лучше женщина в качестве воина, тем бездарнее она в постели, – глубокомысленно подумал владыка Халифата. – Надо бы дать ей еще шанс, и если она вновь не оправдает надежд, я отошлю её служить куда-нибудь подальше». Это свое решение Нур ад-Дин нашел как справедливым, так и благородным, а потому решил на этот раз не высказывать жене своего высочайшего неудовольствия.
– Является Сунной совершать омовение после занятий любовью, – сказал халиф, пытаясь придать своему голосу милостивое выражение. – Не желаешь ли ты присоединиться ко мне, Фатима?
– О, господин мой, я слишком обессилела, позволь мне совершить омовение позже, – отвечала принцесса слабым голосом.
В этот момент она сосредоточенно прислушивалась к своему внутреннему состоянию, пытаясь понять, началось ли развитие бомбы внутри её тела. Она не хотела, чтобы халиф видел её в течение ближайших минут, опасаясь, что тот может что-то заподозрить и спасется бегством. Её не покидала тревога, что взрыв может оказаться недостаточно сильным, чтобы убить предателя, если тот успеет отбежать достаточно далеко.
Нур ад-Дин не стал настаивать. Он поднялся с постели и направился к золотому бассейну, наполненному бурлящей, искрящейся водой. Затем он произнес несколько строчек из Корана и шумно прыгнул в воду. Еще через секунду до Хадиджи донеслось его довольное уханье.
Принцесса же осталась лежать неподвижно, пытаясь уловить малейшие признаки изменения в своем теле. Первое время она ничего не чувствовала, и её уже начало охватывать отчаяние. Но она ошибалась – как раз в эти минуты во всем её организме шло бурное размножение нанороботов, которые буквально пожирали её плоть. Роботы разлагали на атомы молекулы её тела и затем, переупорядочивая атомы, создавали новых роботов, а также строили микроскопические генераторы суперструнного резонанса.
В начале Хадиджа ничего не чувствовала потому, что наномашины в процессе работы синтезировали наркотические вещества с сильным анестетическим эффектом. Вскоре принцесса ощутила приближение наркотической дремоты. Кроме того, тело её налилось чудовищной тяжестью. Она попробовала пошевелить руками и ногами, но поняла, что конечности ей больше не повинуются. С трудом ей удалось склонить голову набок, и она увидела свое жутко распухшее предплечье и вздувшиеся, пульсирующие вены. Это зрелище не испугало принцессу – напротив, всё её существо наполнилось торжеством и ощущением триумфа. В этот момент она поняла, что месть неминуемо свершится, и хотела теперь лишь одного: чтобы Нур ад-Дин узнал, от чей руки и за что его настигла смерть.
– Нур ад-Дин! О Нур ад-Дин! – прохрипела она с трудом поворачивая язык.
Халифа неприятно поразил изменившийся голос его жены. Он вышел из бассейна и осторожно подошел к постели. По мере того, как он приближался, на лице его всё более отчетливо возникало выражение омерзения и ужаса: тело принцессы чудовищно увеличилось в размерах, а раздувшиеся вены и лимфатические узлы пульсировали, точно собираясь в любой момент лопнуть. Но более всего повелителя поразило лицо супруги: на нем застыло выражение радости, такое не подходящее ужасному состоянию молодой женщины.
– Что с тобой, о Фатима?? – вырвалось из глотки халифа.
– Во имя Бога, милостивого, милосердного… вспомни, как ты предал амира Джалиля… я дочь его… да свершиться над тобой суд Господень!
Целую секунду Нур ад-Дин переваривал услышанное. Он в ужасе взглянул на распростертое перед ним изуродованное тело. Гримаса ужаса и гнева исказила лицо богатыря.
– О, мерзкое отродье! – вскричал халиф и, схватив стоящий рядом золотой канделябр, занес руку, чтобы размозжить голову врагу, прокравшемуся к его ложу. Но он не успел.
В течение нескольких последовавших наносекунд и Нур-ад Дин, и Хадиджа, и огромный дворец, и всё вокруг в радиусе десятка километров стало раскаленной до миллионов градусов плазмой – внутренностью внезапно загоревшейся рукотворной звезды.
Верхняя часть подземного командного комплекса, находившегося прямо под дворцом испарилась и обратилась в плазму, как и сам дворец. Чудовищное давление раздавило нижние секции, уходившие на десятки километров вглубь земли. Кипящая лава залила оставшиеся щели и поры.
Огненный шар десятикилометрового радиуса стал подниматься вверх, как чудовищное светило, внезапно возникшее среди ночи. Свет его был ярче всего, что люди могли себе представить. Жар же был столь силен, что на много километров вокруг каменные стены домов раскалялись, как внутренности сталеплавильной печи. Люди внутри домов мгновенно превращались в куски угля. Так погибли старый Хаджи Селим, его слуги и невольники, которых он еще не успел продать. Налетевшая через несколько секунд ударная волна обратила и здание рынка, и обугленные тела в однородную массу камней и пыли, смешала её с останками других зданий и других тел и понесла с чудовищной скоростью прочь от эпицентра взрыва.
В момент взрыва Абдалла бин Фейсал и юная белая красавица, подаренная ему Хадиджей, спали на плоской крыше дома молодого гвардейца. Слуги Селима доставили девушку лишь несколько часов назад. Увидев прелестницу, юноша немедленно воспылал к ней страстью и, как только провожатые оставили дом, в буйном восторге повлек невольницу на крышу. Там еще отец Абдаллы разбил изумительной красоты цветник, а вся плоская поверхность была покрыта ковром из шелковистой, особенно мягкой травы. Не забыв поблагодарить Творца за милосердие, а благородную Фатиму за доброту, господин и рабыня опустились на травяной ковер и предались восторгам любви. Через несколько часов они утомленно уснули в объятьях друг друга, дабы с рассветом вновь приступить к любовным утехам.
Увы, рассвет наступил раньше и засиял ярче, чем они ожидали. Дом Абдаллы находился примерно в сотне километров от эпицентра. На этом расстоянии сила взрыва значительно ослабела, но не настолько, чтобы перестать быть смертоносной. Вспышка ослепила их сквозь сомкнутые веки, и, слепые, они с криком вскочили на ноги. Их волосы воспламенились, а нагие тела немедленно покрылись жестокими ожогами. Через секунду загорелись мгновенно высохшие цветы вокруг и трава под ногами. А еще через несколько секунд налетевшая ударная волна сдула несчастных с крыши. Их вопли потонули в завывании ветра.
От взрывной волны стены дома покосились и потрескались, но не рухнули. Абдалла и невольница сильно ушиблись от удара об землю, но были еще живы, когда с небес на них обрушились раскаленные камни и пепел. Всё вокруг, что еще не горело, вспыхнуло в этот момент, стены дома обрушились и погребли под собой два юных тела, так и не успевших насладиться друг другом.
Свечение огненного шара продолжалось секунд двадцать. За это время он вознесся на высоту более ста километров и погас уже за пределами земной атмосферы. В след за шаром с земли поднялся исполинский столб пыли, ставший ножкой чудовищного гриба, нависшего над континентом.
Наиб Хайфский заранее вывел на околоземную орбиту пятьсот таяр, которыми управляли лучшие пилоты союзников. Это была ударная группа, предназначенная для атаки немедленно после взрыва. Остальные силы союзников оставались в подземных ангарах своих царств. Это было сделано, чтобы уменьшить риск на тот случай, если взрыв не уничтожит основные силы Халифата и централизованные структуры управления.
Но опасения наиба не материализовались. Взрыв полностью уничтожил структуры управления, которые Нур ад-Дин разместил на различной глубине прямо под своим дворцом. Значительная часть воздушного флота Халифата оказалась сосредоточенной в ангарах в радиусе шестидесяти километров от дворца. Все таяры, оказавшиеся на этом расстоянии, были уничтожены или выведены из строя. И всё-таки уже через минуту после взрыва не менее тысячи машин поднялось в воздух с баз в разных концах континента. Их вели пилоты, полные решимости отразить столь неожиданно начавшееся нападение врага. Все африканские города мгновенно приготовили свои наземные боевые системы для отражения нападений с воздуха и из-под земли.
Однако, оказавшись в воздухе, пилоты Халифата обнаружили, что они в буквальном смысле слепы. В боевом режиме таяры гасят любые отраженные электромагнитные волны, генерируя абсолютно идентичные волны в противофазе. Затем, поглощенные и погашенные волны регенерируются с противоположной стороны таяры, создавая, таким образом, эффект абсолютной прозрачности для всех электромагнитных волн. Однако этот процесс занимает время, поэтому боевую таяру можно обнаружить по задержке сигнала, прошедшего через машину.
Для того, чтобы «видеть» таяры противника в бою, необходимо насытить пространство сенсорами, которые, обмениваясь сигналами друг с другом, могут обнаружить машины врага. Пилоты Халифата выпустили в воздух огромное количество сенсоров, но те оказались бесполезными – по стратегии Нур ад-Дина, все сенсоры рапортовали свои измерения на центральный пост управления, где компьютеры вырабатывали общую картину боя, которую и передавали пилотам таяр. Обычно централизованная обработка во много раз повышала качество информации, доступной воздушным воинам, что неоднократно приводило к блестящим победам. Но сегодня эта система лишила пилотов Халифата способности ориентироваться, ибо центральный пост управления более не существовал.
Самый искусный боец, лишенный зрения, не сможет противостоять более слабому, но зрячему врагу. Защитники Африки могли только беспорядочно наносить удары в пустое пространство, в то время как машины союзников разили без промаха. Ряды воинов Халифата стали быстро редеть. Благороднейшие гази, мужчины и женщины, гибли в отчаянной попытке отразить нападение врага. Все они не боялись смерти и были готовы в любую минуту принять смерть шахидов. Но сегодня их мужество было столь же очевидно, сколь и бесполезно – они гибли, не имея возможности поразить ни единого врага. Впервые за сотни лет исламские воины – властелины небес – терпели чудовищное поражение в принадлежащей им воздушной стихии.
Между тем, к Африке подлетали основные силы союзников. Вновь прибывающие эскадрильи уже не вступали в воздушный бой, а сосредотачивали огонь на наземных целях. Лишенные поддержки с воздуха, неспособные видеть противника, африканские города не выдерживали натиска, и их наземные установки выбывали из строя одна за другой.
Внезапно в центре одного из городов почти мгновенно вырос исполинский холм, который в следующее мгновение лопнул и растекся по поверхности потоками огня и лавы. Одно за другим извержения произошли в центрах всех городов – это достигли цели термоядерные торпеды выпущенные из притаившихся в недрах планеты подземных кораблей. В течение нескольких минут все города Халифата потонули в озерах бушующего огня. Империя Нур ад-Дина перестала существовать.
VIII
Аарон Кнаани смотрел на голографическое изображение охваченного огнем континента. Горели не только города, горели джунгли и саванны, и даже в пустынях тут и там пробивались из-под земли языки пламени. Тучи дыма и пепла заволокли небо плотной пеленой, так что только малая часть солнечного света пробивалась сквозь эту завесу. Казалось, что еще не рассвело, хотя, судя по часам, солнце должно было стоять довольно высоко. Немыслимо, чтобы какие-либо живые существа могли выжить в этом аду.
– Любуешься на свою работу, Аарон? – послышался сзади голос царя Реувена.
– Доброе утро, сир, – отвечал наиб, обернувшись к царю.
Что-то в голосе старого воина показалось царю странным.
– Через час по каналам нейтринной связи начнется конференция всех вошедших в союз владык Подземелья. Будет поставлен вопрос о создании единой империи. В случае положительного решения, у меня есть все шансы получить корону императора. Что ты думаешь по этому поводу?
– Ты достоин быть императором, государь. Да кроме тебя и некому. Твоя держава – сильнейшая из подземных царств.
Царю вновь не понравился голос наиба. В нем не звучало обычных стальных ноток легендарного Аарона Кнаани. Это был надломленный голос очень старого человека. Меньше всего он походил на голос военачальника, только что одержавшего важнейшую победу в своей жизни.
– Что с тобой, Аарон? – озабоченно спросил царь. – Такое впечатление, что ты не в себе. О чем ты думаешь, наиб?
– Я думаю… я думаю, сир, о десятках миллионов жизней, исчезнувших в этом огне…
– Вот как? Никогда не замечал за тобой сентиментальности… Но ведь ты знаешь, что если бы мы не нанесли этот удар, мы очень скоро погибли бы сами … Разве не так? Разве наш мир менее значителен? Разве наша гибель была бы более уместна? Что говорит по этому поводу твоя новая сентиментальная философия?
– О нет, конечно, я не предпочитаю гибель нашего мира… Всю жизнь я защищал этот мир... Но, сир, Африка была цветущим садом, единственным материком, поверхность которого не несла на себе следы огня войн прошлого. И вот этот мир погиб. Я убил его.
– Очнись, Аарон! Кем бы ты мог быть в этом мире? Посмотри на себя – ведь ты белый! Разве ты забыл, что белая кожа – символ унижения и рабства? Если бы тебе и позволили жить в их раю, то только в качестве цепного пса!
– Да, я понимаю… И все же… Десятки миллионов жизней – более половины населения планеты. Ты слышал, историки полагают, что в древности Землю населяли миллиарды людей?
– Да я слышал про такую гипотезу. Видимо, так оно и было до эпохи Великих Войн.
– Теперь нас в десятки раз меньше… Мы полагаем, что поступаем по воле Господней, но почему тогда угроза уничтожения не отступает, а только усиливается со временем? Мы постигли природу пространства и времени, мы проникли в тайну одиннадцати измерений, но наши жизни ничтожнее, чем жизни наших предков, передвигавшихся по пустыне верхом на странных животных… Мне кажется, мы не поняли чего-то очень важного, царь…
– Что же это такое, Аарон?
– Я не знаю… Я хочу подумать… хочу подумать в одиночестве… в покое… Ведь я заслужил покой, не правда ли, государь?
– Ты просишь отставки? Конечно ты заслужил её, старый воин! Ступай, ты свободен. Живи, где хочешь, занимайся, чем хочешь. Я позабочусь, чтобы ты ни в чем не нуждался… Знаешь что? Ведь очень скоро ты сможешь поселиться на поверхности!
– Меня не влечет поверхность, – покачал головой наиб. – Я родился под землей и там же хочу закончить свой век. Спасибо тебе, мой царь!
Старик попробовал опуститься на колено, но Реувен не позволил ему этого сделать и с жаром обнял наиба. Некоторое время они стояли неподвижно, затем царь сказал:
– Увы, я должен идти. Я ведь не могу уйти в отставку, а политика требует постоянного внимания. Скоро начнется заседание, я должен еще раз отрепетировать свою речь.
Царь улыбнулся. Наиб Хаифский также улыбнулся в ответ и поклонился Реувену. Реувен кивнул, затем развернулся и направился к выходу. На самом пороге он вдруг остановился и спросил, обращаясь к наибу:
– Скажи, Аарон, не хочешь ли ты попросить меня о какой-нибудь особой милости? Обещаю сделать для тебя всё возможное.
Наиб помолчал несколько секунд, затем сказал, глядя царю в глаза:
– Сделай же так, чтобы имя Хадиджи аль Кениати не исчезло из памяти людской!
– Глубоко запала дочь Джалиля в твое сердце, наиб, – проговорил царь, улыбаясь. – Когда радиация спадет, я прикажу возвести исполинский обелиск в её честь на месте дворца Нур ад-Дина. Пожалуй, это то, что я могу сделать… Но обещать, что он простоит вечно, я не могу – ты ведь видел, как тленны создания рук человеческих…
Примечания
Цитаты:
(*) Псалмы 93:1-2
Список арабизмов:
Амир – принц, князь. В русском языке принято произношение эмир, но в рассказе используется арабское произношение.
Амира – принцесса, княжна.
Бинт – дочь. Бинт Джалиль = дочь Джалиля.
Бин (также ибн) – сын. Бин Фейсал = сын Фейсала.
Гази – храбрый воин, борец за веру. В традиционной исламской цивилизации гази могут быть только мужчины. Но в рассказе описана исламская цивилизация 25-го века.
Наиб – наместник.
Таяра (с ударением на втором слоге) – буквально: самолет. В рассказе таяра –аппарат, обладающий свойствами боевого самолета и космического корабля.