Заранее прошу прощение за граматику. Три с минусом по русскому языку и отсутствие Ворда дают о себе знать. Увы.
Я брела по освещенной неононовой рекламой улице. Глядела на желтые фанари и мерцающий в лучах эллектрического света снег, смотрела в глаза идущих навстречу прохожих и по долгу разглядывала стеклянные витрины. Глубоко вдыхаая холодный зимний воздух чувствовала что живу, понастоящему, словно сегодня мне наконец удалось увидеть то, что так долго от меня ускользало, словно весь мир предстал неприкрытым паранжой повседневности. Я могла рассмотреть каждую деталь и все мне в нем нравилось, нравилось жить, чувствовать, замечать. Будто счастье накрыло с головой, его было слишком много.
Прошлое померкло, затянуло тусклой пеленой. Не было ни боли, ни безликого отчаянья. Все стало простым и легким, таким естественным... Я дышала этими мгновеньями в своей уютной реальной нереальности...
Даже не помню сколько блуждала тогда по городу, только понимаю теперь, что только это было мне по настоящему необходимо, чтобы пережить, чтобы не свихнуться. Я боялась себя, боялась что не смогу удержаться. Никогда еще мне не было так страшно. Никогда еще я не думала о смерти так явно. Не было во мне суицидальных пристрастий, ну разве что по юности, когда я запиралась в ванной, ревела, и думала как хорошо было бы перерезать себе вены, чтобы потом все жалели о том, как были со мной злы и несправедливы. Интересно, что на это сказал бы какой-нибудь очень дипломированный психолог? Да, впрочем, какая разница.
Сегодня все стало иначе. Смерть сама задумалась обо мне. Она сама постучала и не пожелала уходить, хотя бы на время отступится, словно намекала, что путь только один, так зачем же делать его еще более долгим и мучительным? Все кричало во мне "Почему?!", "Почему так несправедливо?!!", "Почему именно я?!"... Почему именно в моменты самого высшего отчаяния мы начинаем задумаваться о искуплении? Когда уже все безнадежно и непоправимо мы вспоминаем о чуде, зовем его и жаждим и молимся, каемся и снова молимся, хотя веры уже почти не осталось. Да её и не было никогда, может поэтому люди и не заслуживают чудес?
Как путались тогда мысли. Как смерть и жизнь сплетались причудливыми изгибами. Как вера и отчаение разливались по венам горькой отравленной кровью. Мертвой кровью. И ничего с этим уже нельзя поделать, не изменить и не вернуть, не исправить и не забыть, потому что жег кожу маленький измятый клок бумаги в кармане "Тест на ВИЧ: Положительно".