Памяти вековух
Обычно старуха просыпалась до рассвета, когда только-только чернота ночи начинала сменяться серым, и небо ещё не начинало розоветь полоской за садом. Иногда она просыпалась, когда было совсем темно, и тогда, чтобы выйти в сад, ей надо было зажечь свечу , тогда она бродила по саду со свечой и через ветки деревьев казалась то ли приведением, то ли ведьмой. Её растрёпанные волосы, длинная одежда, дрожащий свет в руках мог напугать случайного прохожего, но кто же мог зайти в их глухой угол, а свои давно привыкли друг к другу, и их не удивляла ни её сырая от утренней росы одежда, ни шёпот, ни скрип старых дверей.
Старуха искала Золотую розу, не потому что надеялась продлить свою жизнь, она ей была не нужна, а чтобы заглушить боль отваром из этого чудодейственного цветка. Но розы не было. Она точно знала, что бабка, тётя Нюша, всегда спасалась этим снадобьем, но то было раньше, когда земля ещё помогала им. Теперь же земля рассыпалась сухой золой и не приносила былых плодов, измельчала малина, вымерзли яблони. Осторожно поставив свечу на траву, старуха рвала испорченные красной ржавью листья смородины, чистотел, зверобой. Иногда ей попадалась любимая бабья трава – мята, она отнимала силы у мужиков, но помогала им, а ещё лучше, если бы попалась душица, тогда стало бы спокойнее, это она помнила ещё смолоду.
Иногда она останавливалась и, держась за дерево, стену дома или ещё что-нибудь, смотрела в ту сторону, откуда когда-то раздавалось многоголосье сельской жизни, детские голоса, переругивание супругов, мычание коровы и даже голос рязанского радио.
Иногда она брала косу и тихо-тихо, привычным, заученным с детства движением, скашивала траву, отвоёвывая у природы узкую тропку к калитке, а, когда хватало силы, до старого родника.
Она вставала рано, лишь свет касался неба, в траве копалась, одежда её быстро становилась холодной и мокрой, она шла в дом, от движенья воздуха гасла свеча, в избе было темно, темнела печь, хрусталь старинного, ещё барского буфета, не играл разноцветьем, а тускнел старой замятой фольгой.
К ней пришло её “теперь”, иногда, когда не было больно, она вспоминала “тогда” и смотрела на свои тёмные, скрюченные пальцы.