Я шла неспеша домой, в руке болтался пакет с кефиром и хлопьями – надо же в конце-концов пересилить эту подлую шоколадоманию и вернуться в нормальную форму.
Пересекая площадь, ЕЩЕ замедлила шаг: что-то не так, нехорошо как-то… Остановилась, обвела подозрительным взглядом центр города… Елки-палки, вот оно что! На дворе белый день (это по определению, а по качеству он скорее серый), а людей не видно… И отсутствие очков здесь ни при чем… Хм… Куда все делись? Неужели это осень напугала всех своим бесцеремонным, но полноправным приходом? Я уже привыкла к толпам учеников, гоняющих на роликах и велосипедах и орущих через полплощади «Здравствуйте, Юлия Александровна!» А сегодня словно какая безумно голодная и сверх вместительная корова постаралась на славу и слизнула загребущим языком всех без разбору…
Не понимаю… Ну, тучи тяжелые. Ну, небо насупившееся. Ну, солнце холодное… И что?! Я и в ноябре при +4 каталась на своем «Орленке» на удовольствие себе и удивление людям. Представьте: едет себе девчонка в куртке, шапке, перчатках, да еще и в очках (ветер все-таки колючий); нос под цвет штанов еще советского производства (красный) и предовольная улыбка не хуже, чем у Чеширского кота (меня иногда друзья так и называют). Эх… Стыдно признаться, что никак не доберусь до верного стального коня и не приведу его в божеский вид. Устала уже от этого, ведь еще брат бедную «птичку» убил. Это ж динозавр натуральный: руль приваренный; рама слегка погнутая (так и не смогли ее идеально выровнять после братовых полетов); заднее крыло – как косуха металлюги – всё в заклепках; чехол на седло сшит из старой маминой сумки; багажник сам бог не знает от чего – что нашла в сарае, то и прицепила. А сколько раз я его красила? Причем по традиции после каждой покраски кто-нибудь обязательно НЕЧАЯННО задевал обновленного друга детства и валил то в яму в гараже, то на садовый инвентарь, то еще на какую-нить хрень.
Но это всё неважно. Главное, у меня был «мой верный конь», с которым я редко расставалась и о котором заботилась самостоятельно: чистила, подковы подбивала и меняла… Знакомые кривились и никак не хотели понять, что это невероятно удобно: не приходилось ждать, пока отец придет с работы и найдет время, силы и желание заниматься моим чудом техники. Когда это дошло до других, они поступили проще – сделали меня «почетным конюхом». Потом я помогала не только подругам, но и одной ученице, которая каждый раз при этом краснела, но деться никуда не могла. Когда видишь ее отца-алкоголика, благоговейно несущего мимо нас вожделенные полстакана самогона, купленного в долг у бабки выше по улице, колебаний не остается, даже если времени на свой велосипед не хватает. А этот урод как-то ляпнул мне: «А шо вы с ней цацкаетесь? Один х… к концу девятого класса брюхатая будет, потом полы мыть пойдет»… Меня покоробило. Не от матов… А как-то, уходя с работы (часа так в 4 вечера), заметила, что эта девчушка сидит с братиком-первоклашкой в фойе – оказывается, они пошли домой, а там отец с пьяной компанией, вот и вернулись в школу...
Так, о чем это я? Ничего себе мысли в дебри завели… Чтоб эта настырная ассоциативность мышления жила долго и счастливо, но подальше от меня… Ага, вспомнила! Людей на площади нет, даже поздороваться не с кем. Тоска зеленая!..
В этот момент с сердитого неба сорвалась одинокая капля, зацепилась за ресницы и плюхнулась на щеку. Это знак! Напишу-ка рассказик – начало уже сбежало в уголок губ и растворилось в едва заметной улыбке. Итак…
«Одинокая капля дождя, сорвавшись с погрустневшего неба, повисла на Ее ресницах…» Прямо чесалось написать «длинных шелковистых», но нет: эти эпитеты слишком традиционны, да и не соответствуют действительности (учитывая, что прототипом героини являюсь я, то это было бы наглым враньем). Поэтому оставлю ресницы без обрамления, по крайней мере, никто не упрекнет, что приукрасила.
«Капелька сверкнула и робко скатилась по щеке, оставив за собой неровную дорожку…» Так, «щека»… Сказать бы, что она светилась нежным румянцем, или хотя бы была благородного цвета слоновой кости… Но это опять же будет выдумкой, а значит – на реализме можно поставить романтический крест. А если заикнуться, что эта самая щека выдавала своим тусклым цветом непроходящую усталость и хроническое недосыпание, то просто-напросто перечеркну жирным черным маркером живописную картину «Перед дождем», которую так скрупулезно вырисовываю.
«Девушка неуловимо улыбнулась, и капелька, словно одинокая слезинка, скользнула в приподнятый уголочек губ. Легкий вздох.. Взлохмаченная ветром косая челка уставилась вверх на небо. Еще несколько капель сорвались на подставленное им лицо, которое…» Вот незадача! Лицо-то надо описать! А как? Ну, нет у меня глаз ни бездонно/небесно голубых, ни колдовских ярко-зеленых, ни завораживающе темных! Нету!!! Они у меня словно эмульсия светлых зеленой, серой и голубой красок с желтоватым отливом ближе к центру. Кто поймет прелесть такого описания? И бровь не полумесяцем. Нос… А черт его знает, какой он! (разве что любопытный) Звезда во лбу не горит. Густых локонов, струящихся до пояса/мягкого места/пят, тоже нет. Сказать о 5 родинках в ряд на левой щеке? Так, чего доброго, решат, что у героини пол-лица рябое… Шрамик на губе? Хоть он и едва заметен, но шрамы украшают только мужчин…
А, да ну это всё куда подальше! Никудышный из меня писатель: и рассказ не написала, и себя монстром сделала…
14/09/08