Y.Sh. посвящаю
«Спасибо! Спасибо! Спасибо…»
И она с силой вдохновения закрыла дверь, в течение получаса ставшую для нее порогом, который с трепетом и бодрым страхом нужно было непременно переступить, окном, распахнувшимся вовсю, чтобы впустить ее в новую жизнь: удивительную и еще совсем незнакомую.
В светлом коридоре уже никого не было: она оказалась последней на сегодня, наделенная и пропитанная тем счастьем, которое ей вручили за дверью. Радость, восхищенная радость, слезы благодарности судьбе переполняли ее до такой степени, что она должна была скорее поделиться ими с кем-нибудь. Отдышавшись от волнения у двери, все еще слушая яркие, четкие биения своего сердца, она поплыла по коридору, повернула направо к лестнице, быстро-быстро, легко переступая ногами, сбежала вниз к выходу. Ступени лестницы еле успевали улавливать подошвы маленьких туфель, мгновенно теплая рука с прохладной ручкой слились воедино на секунду. Музыкально проронив охраннику «до свидания», распахнула входную дверь и глубоко вдохнула столичного вечернего воздуха. Стоячий воздух всполошил вихрь ее платья. Голова закружилась от этого шума машин, от больших и ласковых огней, от веселого людского говора, от тихой, ненавязчивой музыки в кафе, от неба, чистого и огромного, на котором вот-вот должны были загореться звезды-улыбки, от запаха цветущий сирени, непонятно откуда прилетевшего в центр города, от легкой прохлады начинающихся сумерек – от восторга. Восторга в каждом движении, в каждом взгляде, в каждом взмахе ресниц, в каждом переливе шелкового платья, в каждой ноте мелодии сердца – во всем.
Постояв еще немного, словно приходя в себя, она аккуратно сбежала с крыльца, помедлила, обернулась назад, поймав миг закрытия входной двери, и улыбнулась своей неподражаемой, от счастья еще более красивой улыбкой. Душа ее ликовала, но она не могла закричать о причине своего восторга на весь город, на всю страну, на весь мир… Ей казалось, что каждый прохожий, каждая собака, кошка и птица, любая травинка и любое дерево, дороги, мостовые, переулки, площади – все знают и радуются вместе с ней ее радостью. Но в то же время это было ее личное, самое сокровенное, так часто выдаваемое под другими словами, трепетно и бережно хранимое ощущение, рассказать о котором она имела право только самому дорогому ей человеку. Пока только ему. После можно говорить каждому, кто спросит или заинтересуется. И она не могла изменить этому священному праву. Да и не хотела. Теперь все было ясно, как никогда: впереди загадочная, «случайная» судьба, успех и неудачи, любовь и ревность, слезы радости и вопли грусти. Она не обольщалась. Только вот чего будет больше, что будет честнее, она не знала. И никто, кажется, не знал, кроме Бога, конечно. Но все это – даже страдания и мучения, без которых нельзя никак – было для нее счастьем. Ее с нетерпением ждет долгий, терпеливый путь – дорога цвета белого и черного, солнечного и лунного, летнего и зимнего, которая станет для нее откровением в жизнь вечную…
Она шла по Тверской улице, такой родной и знакомой, но всегда неожиданной в своем настроении, и все видела словно в первый раз. Эти шикарные глянцевые магазины и бары-рестораны, торговые галереи, эти узорчатые, стройные, большие старомосковские дома, фонтаны у Юрия Долгорукого, у любимого Пушкина, с кем она так часто разговаривала, приходя сюда с часы чуткого одиночества. Но теперь уже никакого одиночества не могло существовать. Пусть только сейчас, в эти незабываемые мгновения этого чудного вечера. Люди незнакомые, встречные люди улыбались ей, и она отвечала им тем же. Молодые джентльмены провожали ее восхищенными взглядами, пожилые дамы и господа галантно преподносили свои улыбки, девушки отдавали вежливое предпочтение сверкающими глазками. А ее что-то неземное, стремительное, такое плавное и спокойное несло вверх по Тверской. Ночные фонари весело подмигивали ей, автомобили бесшумно проносились мимо. Ночная жизнь города начинала светиться вывесками, афишами, плакатами. Ее ждали сегодня. В нее верили. И вот все получилось. Как мало надо человеку, чтобы мечта его сбылась. Только, чтобы в него верили те, кого он просит об этом. Поэтому хотелось никуда не спешить, почувствовать этот запах счастья, не торопиться вдохнуть его, а вдохнув, задержать его навсегда… Остаться в нем, раствориться… Жить в его аромате, пока дышишь, пока любишь, пока творишь… Не хотелось ничего говорить, только дойти, аккуратно шагая по улице. Туда, где сегодня точно ждали.
«Не купить ли что-нибудь к чаю? Или цветов?..» - вдруг как нечто закономерное и само собой полагающее возникла очевидная мысль скорее в сердце, нежели в голове. Она стала искать в сумке кошелек. Магазин был недалеко, лишь бы не закрылся!, оставалось найти это прозаическое средство удовлетворения своих естественных желаний – деньги. Сумка была немаленькая, такая же восторженная, как и ее хозяйка, несерьезная хранительница документов, любимых книг, которые никогда не помещались все, поэтому приходилось брать по одной, телефона и различных необходимых косметических средств. Она остановилась посреди дороги, чтобы справиться с этим обычным делом поскорее. Волнение от случившегося не давало сделать то, что любой человек сделает не задумываясь. Волнение предполагало более значимые поступки и действия.
Этот кошелек словно нарочно прятался от своей обладательницы. Тут что-то непонятное вырвало сумку у нее из рук. Волосы легко вздрогнули, мягко расписались по лицу, руки разметались в пространстве улицы. Края платья тревожно зашевелились, она пошатнулась и точно упала бы, если бы не сильная, теплая, большая рука не удержала ее за спину. Она возмущенно повернулась в сторону этой незнакомой руки. Ее красивая сумка вместе со всеми драгоценностями мило лежали на асфальте. А прямо перед ее взором застенчиво, но смешно улыбалось красивое мужское лицо. Минуту они оба стояли молча, ничего не замечая и не слыша, будто весь мир перестал для них существовать и только глаза – большие и серо-зеленые у нее и серо-голубые мягкие у него – говорили и понимали друг друга. Ритм недавнего счастья взял дирижерскую паузу. Но репризы в его произведении случались очень редко. Снова случай…
- Женя!
- Влад! Ты?
- Ты такая… Как ты здесь? Ой, я страшно извиняюсь, несся как ненормальный. Тебе нигде не больно?
- Ну, есть немного. Вот рука теперь из-за тебя болит…Да что ты, Владик! Мне радостно! Вот так встреча. Еще один подарок судьбы, что ли? Где ты теперь? Учишься?
- Да, учусь… А ты совсем не изменилась. Нет, ты стала еще лучше, еще краше. Откуда такая красавица? – он немного засмущался.
- Да, вот прослушивание закончилось в театральный…
- Ты тоже в театральный??!
- А куда же еще. Постой, а что значит «тоже»?
- Ты из Камергерского сейчас на Тверскую вышла?
- Да. Там Школа-студия.
- А я туда как раз из ВГИКа так торопился сломя голову и беспокоя девушек, разбрасывая их сумки и их самих.
- Ты, значит, все-таки решился…
- Женя… Я давно хотел этой встречи… Очень давно. Я же так долго искал тебя. Искал, чтобы увидеть и сказать, что тогда ты была права, во всем права, что я изменился и хочу просить прощения и помощи. Но тогда я так и не смог найти тебя. Чувство вины… Звонил, писал, ответа не было…
- Да, мы переехали.
- И я понял, что только одним смогу хотя бы немного исправить свою ошибку. Я был верен нашему прощальному обещанию все эти годы и пошел во ВГИК, учиться сценарному мастерству. В литературном институте мне не понравилось, или я не понравился, неважно. Теперь я студент ВГИКа. И это для меня счастье. Благодаря тебе. Удивительно, меня тогда сразу приняли. И вот сейчас я вижу тебя так близко после стольких непонятных месяцев, что...
- Не надо, Влад. Ты ведь совсем не знаешь меня настоящую. Столько времени прошло. Я стала другой. Единственное, что во мне неизменно – это преданность искусству. И я очень рада за тебя, что ты тоже этой преданностью живешь. А все остальное уже столько раз поменялось, что…
- Не стоит, не продолжай дальше. Я же вижу тебя насквозь. Ты все такая же искренняя, яркая, честная, нежная девчонка из 10 «А». Поэта не обманешь. Только еще более красивая, чем я видел тебя когда-то и еще более талантливая, чем я запомнил тебя… Ты продолжаешь писать?
- Да, без этого и дышать мне невозможно. Есть успехи, стихи адресатам нравятся… Ты… Ты сильно изменился, Влад. Похоже, что я тебя оказывается никогда и не знала по-настоящему.
- Но ведь чувствовала?
- Уже не помню.
- Я помню все.
И вновь пауза. Она отвела свои глаза. В них заблестела чистая влага. Он, казалось, готов был пить ее.
- Ты поможешь собрать вещи в сумку?
- Конечно. Можно только один вопрос?
- Да. Спрашивай.
- Я смею надеяться, что на этой нежданной встрече наше общение не закончиться?
- Честно, я… не знаю.
- Если хочешь, я могу познакомить тебя со многими известными актерами, писателями, поэтами. За несколько лет все-таки появляются нужные связи и хорошие люди.
- Спасибо, конечно. Ты же знаешь, как это необходимо в начале пути иметь людей, на которых можно опереться и доверять им.
- Знаю… А еще я знаю, как важно иметь рядом человека, который верит в тебя и неравнодушен к тебе. С которым у вас так много общего, что это сложно не заметить. Который понимает тебя, творит вместе с тобой, и которому ты нужна…
- Правильно. И я как раз к такому человеку сейчас из-за тебя очень опаздываю. Но…Влад… Неужели ты?..
- Да, я...
В такие минуты невольно теряется дар речи. Они стояли друг против друга, очень близко, дышали одним воздухом в едином пространстве. Только глаза говорили за их души. На мгновение могло показаться, что только они есть в своем вечном, красивом диалоге…
Немного погодя они вместе опустились на корточки и стали собирать разбросанные вещи в ее сумку. Вдруг он взял с асфальта ее телефон, протянул его ей, и неожиданно их руки соединились.
- Какая маленькая, - нежно сказал он.
- Какая крепкая, - ласково произнесла она.
А вечер уже разгорелся своими ночными огнями-красками, шумом центральной улицы, веселой и беззаботной музыкой. Так и хотелось танцевать от осознания долгожданной, выстраданной радости. Она теперь была с ними. Для них, ради них.
Тут она посмотрела на экран своего телефона.
- Ой, слушай, мне надо срочно идти. Мне уже четыре раза звонили. А я еще хотела успеть в «Елисейский»! Ну, вот, как всегда, что-нибудь, но обязательно печальное произойдет. – На ее лице появилась пылинка кокетливой грусти.
- Женечка, не расстраивайся из-за такой безделицы. Стоит ли омрачать столь хороший вечер? Все успеем. Вот я только сделаю один звонок. И мигом бежим в магазин. – Тут у него зазвонил телефон. Первым. – Сейчас. Алло! Да, добрый вечер, Александр Юрьевич! Да, да, простите великодушно, вот летел со всех ног сообщить, что готов наш проект. Спешил, да Вы не поверите, спешил так, что сбил с ног одну девушку. А она, как оказалось, только что оттуда, то есть от Вас. Да, последняя. Последняя? (девушке) Вот именно, что последняя. В белом платье и в черных (так, какие тут туфли) лаковых туфлях. Александр Юрьевич! Я безумно извиняюсь, но пожалуйста, отпустите меня девушку проводить. А то мало ли что? Она? (Смотрит взглядом врача на нее) Она вроде в порядке. Но все-таки проводить нужно. А то неудобно совсем получается. Да, да, да. Вот спасибо! Спасибо! Завтра ровно в восемь у Вас, сценарий уже написан, будет сдан на Вашу оценку. Когда? Да, завтра же, завтра! Все, счастливо, Александр Юрьевич! Никогда не забуду. Ребятам привет. – И он с удовольствием положил телефон в карман своих брюк. – Наш руководитель курса – Александр Юрьевич Ливанов. Замечательный педагог и человек. Он тебя слушал?
- Он присутствовал в комиссии. Какое совпадение. Будто он знал о нашем знакомстве. Или как-то это почувствовал.
- Да он просто гений! Вот, я буду писать пьесы, а ты в них играть. Они все равно о тебе будут.
- Спасибо… Было бы хорошо, если бы все получалось так, как ты говоришь. Ой, Влад, я тут с тобой совсем заговорилась. Посмотри на время: одиннадцатый час уже! Ты же обещал, что я успею. И не стоит меня провожать. У меня сегодня такой вечер важный. Мне очень ждут. Все, я побежала. Очень рада была тебя видеть. Найдем друг друга, если надо будет, в институте.
И она поскорее поспешила вперед. Прерванный путь начинал мучить ее.
- Подожди! – Он кинулся в ее сторону. И успел уловить ее руку. – Давай я тебя провожу. Пожалуйста…
- Влад! Лучше не надо. Я страшно опаздываю. Мне очень нужно идти. Не порти, пожалуйста, этот день. Ты помог мне найти кошелек, спасибо. Это из-за него все случилось. Если бы я не встала посреди дороги его искать, ты не налетел бы на меня. И не стал задерживать. Пока!
Она снова отвернулась и пошла ускоренным шагом. Мысли закрутились со скоростью света. Как? Что? Проводить? Поздно? Ждут? Вся Тверская превратилась в какой-то сгусток вопросов. И ей хотелось поскорее вырваться из него, чтобы просто вдохнуть то близкое, столь ожидаемое ей счастье… Вверх! Вверх! Чтобы жить. Уже видна Пушкинская площадь, а там всего чуть-чуть пройти, повернуть, и ты дома… С ними. А потом у них. А как же Влад? Этот мальчик, который что-то важное сегодня ей сказал, а она… не заметила, не расслышала.
- Спасибо твоему кошельку! – Это он все-таки догнал ее. Еще бы! В театральных вузах одним из главных предметов является физическая культура. – Если бы не он, я бы никогда не признался тебе сегодня. И ты бы сейчас, в этот дорогой тебе вечер, не узнала, что я люблю тебя.
Она остановилась… Он тоже. Перед ней стоял человек, глубоко дышавший, и слышно было, как стучит его сердце. Оно прямо колотилось. Он улыбался. Он был счастлив.
- Я даже не спрашиваю, куда ты торопишься. Я знаю. Если любят, то непременно поймут. Я только до афиш провожу, хорошо?
- Ты завтра сможешь встретиться? Сейчас я, кажется, теряю всякую способность здраво мыслить.
- И замечательно! Ведь главное – чувствовать. Завтра я позвоню. Пошли скорее, опаздываем же.
- Пошли.
И они побежали, такие молодые, юные, радостные, взволнованные и счастливые. Счастливые абсолютно. Ведь нельзя быть счастливым чуть-чуть или наполовину. Чувство счастья поглощает человека полностью, без остатка, как и чувство горя… Но не надо сейчас о горе. В этот вечер, настоящий, необыкновенный, полный ароматов цветов и надежды, что все будет хорошо.
И им не из-за чего было горевать или огорчаться. Потому как они оба избрали себе удивительный, тяжелый, чудный путь – путь познания жизни, разгадки ее смысла. Дорога бесконечных откровений ожидала их впереди. Они уже стояли на ней обеими ногами, смеялись и верили в то, «что существует любовь и верность». По крайней мере, в искусстве…
Ведь творчество с ними, оно давно в них и всегда за них. Им оставалось только сохранить ему верность. Навсегда. Именем искусства.
- Цветы! – опомнилась она.
- Впереди! – сообразил он.
И теперь они шли, уже такие родные, похожие, но такие индивидуальные. И ее радость: от встречи, от бега, от того, что она не опоздает – стала все расти и расти, наполняя собою все вокруг. И казалось, что этой невозможной, девичьей радостью дышит и воздух, и небо, и летние большие звезды на нем, и деревья, и улица, и рядом идущий человек, и другие, редко попадавшиеся, люди, такие милые и добрые, как никогда. Однако она еще не успела раскрыться в нечто значимое, важное, имеющее право на будущее. Она была открыта всему миру, но видна была только одному человеку, которому и предназначалась. Самому лучшему и самому дорогому. Без него она бы не имела смысла и погибла бы в пустоте этого разнообразного мира. И уже подходя к тому Дому, где ее ждали, она все росла и становилась сильнее и прекраснее, чувствуя предстоящую встречу. Встречу с другой радостью.
- Ну, я пойду. Извини меня, если обидел… Мне так стыдно.
- Ладно. Спасибо, что проводил. До завтра!
- Я позвоню. Приятного вечера и спокойной ночи!
И еще одна, завтрашняя, радость уходила лицом в свое завтра… А она оставалась тут, в сейчас, в эти минуты, неповторимые и незабываемые… Дошла. И фонари горят. И машина стоит… Господи! Благодарю! Скорее туда, где любят и верят. Чтобы сотворить после чудо. И только так. И никак иначе. В благодарность. За сущность. Так нас учила Марина Ивановна… Так и она учила, даже сама не зная этого. Именем театра… Творим чудеса... Она вбежала в открытые двери и увидела... те глаза, которые действительно волновались, спрашивали и были очень рады ее видеть. И она поняла, что она прощена. Что наконец-то у них ОДНА общая радость...
Она была дома. И душа ее была дома. И теперь этот дом стал ее Единственным Любимым домом. И зачем какая-то неизвестная радость завтра, если настоящая есть сейчас? И дверь за ней медленно закрылась. И она осталась только с ними, с теми, кто любил и ждал. Верил и творил чудо...
29.06.09
11.08.09