Пожилой человек

Евгений Каплун
Пожилой человек сидел у окна и смотрел во двор. Он жил на третьем  этаже пятиэтажного дома, но не панельного, хрущёвской постройки, а из белого силикатного  кирпича, сталинских послевоенных времён. Эти дома предназначались не для советской элиты, а для простых людей, планировка квартир предполагала коммунальный быт. Однако, в отличие от «хрущёвок», потолки были высокие, стены - капитальные, звуконепроницаемые, санузлы раздельные.
Квартиры в таких домах в поздние времена любили покупать "новые русские", предлагая обитателям коммуналок оплатить за них покупку и расселение в отдельные квартиры на окраинах Москвы.
Пожилому человеку тоже предлагали, но он отказался. Он привык к своему району, дому, двору, квартире. Он прожил в этой квартире почти всю свою сознательную жизнь. В этой квартире окончили жизнь родители, сюда из роддома принесли сына. Пожилой человек остро, как будто это случилось вчера, помнил новоселье.
 Тогда пришли сотрудники отца и мамы. Очень весёлые и шумные, они заполнили всю квартиру.  Эти люди показались ему совсем пожилыми людьми. Теперь, вспоминая события, он понимал, что им было всего лет по 23-25. Совсем мальчишки и девчонки! Гости принесли патефон и пластинки.
Мебели в квартире не было. Мужчины притащили откуда-то стол и несколько табуреток. На табуретки положили доски. Места всем хватило.
На столе появились бутылки водки, запечатанные белым сургучом (белая головка), по 28 рублей 70 копеек за бутылку, портвейн  марки 777, грузинское вино для женщин. На белой, застиранной скатерти стояли тарелки с докторской колбасой. Пожилой человек прекрасно помнил изумительный вкус и запах этой колбасы. Сегодня продаётся колбаса с тем же названием,  но то был совсем другой продукт. То ли ему так казалось после голодных военных лет и по молодости, когда всё представлялось в лучшем свете, но, скорее всего, колбаса, в самом деле, была другой.
Рядом стояли тарелки с нарезанными помидорами, селёдкой, политой подсолнечным маслом и посыпанной мелко нарезанным зелёным луком.
Принесли главное блюдо: огромную сковородку с жареной на сале картошкой и сковородку по-меньше, на которой шкварчали сосиски.
Кто-то достал из сумки и поставил на стол пару банок крабовых консервов.
-Ну, кто станет есть эту ерунду,  - дружно загалдели присутствующие.
-Ничего, под водочку всё пойдёт, зато дёшево и сердито! - отшучивался мужчина, принёсший крабов. Отдельно, на небольшом блюде лежала горка моих любимых пирожных эклер.
Заводили патефон и танцевали под "Рио Риту", "Голубку" в исполнении  Клавдии Шульженко, "Осень" Вадима Козина.
Мама была в светлом крепдешиновом платье, танцевала больше всех и казалась самой весёлой. Потом хором пели песни: "Тоскливым вечером...", "Тёмная ночь", "Татьяна, помнишь дни золотые..." Петра Лещенко. 
За столом все наперебой говорили о последнем партийном собрании, на котором комсомольцы цеха настояли, чтобы отцу дали не две комнаты в коммуналке, а отдельную двухкомнатную квартиру. Много говорили о работе, о том, что на комсомольском бюро постановили - следующую квартиру предоставить Петровым. Они передовики, и подошла их очередь. Комиссия по обследованию жилья сообщила, что живут они в немыслимых условиях, в разваливающемся бараке. По случаю решения бюро всем было предложено выпить. Потом встал высокий белобрысый парень и сказал:
-Вот так всегда: на пьянке -  разговоры о работе, а на работе - о девчонках". Народ засмеялся и пошёл танцевать.
Давно всё это было, с тех пор прошла целая жизнь.
Почти все участники того новоселья ушли из жизни, остались только он да квартира, свидетель и  причина торжества...
Пожилой человек бросил взгляд в окно. Ему было трудно подниматься на третий этаж, в доме не предусмотрен лифт. Так что, окно стало для него, как бы, основным окном в МИР. Оно выходило на солнечную сторону. Прежде солнечные лучи приходилось останавливать плотной шторкой. Но потом берёза, которую он сам когда-то посадил и чем очень гордился, выросла и заслонила солнце. Лишь отдельные золотые лучи, пронизывая воздух, ярко высвечивали пылинки в комнате и весело играли на противоположной окну стене.
-Вот так всегда, - подумал старый человек, - когда солнце заливало комнату, оно ужасно мешало, особенно летом. А когда берёза заслонила солнце, то его стало не хватать.
Пожилой человек хорошо видел двор в промежутках между ветвями берёзы. Правда, зрение у него в последнее время ослабло. Когда-то он очень много читал, да и теперь иногда любил уткнуться в книжку, хотя чтение давалось с трудом. В молодости он проглатывал книжку за книжкой и не только накапливал информацию, но и получал удовольствие от увлекательного сюжета и красивого слога мастеров слова. Теперь же он стал больше размышлять над смыслом некоторых прочитанных книг.
В те далёкие времена по радио и в печати активно обсуждали проблему вредности искусства для искусства и важности искусства для народа. На этот счёт он имел своё мнение. Конечно, искусство должно существовать для народа, да только решать, что народу полезно, должен сам народ, а не отделы ЦК КПСС. Что народу нравится, что он читает, за что он готов платить деньги, то ему и хорошо! Ему казалось всё просто и ясно. Но вот наступили 90-е годы. Народ стал читать такое! Платить деньги за такое! Всё оказалось совсем не так просто.
-Тогда, может быть, только время может рассудить, что гениально и нужно народу, а что нет,- думал он.- Время отсеет шелуху, а зёрна останутся. Да только кто будет ждать, пока наступит это время, да и сколько времени ждать? А если не печатать спорную литературу, то кто определит ценность написанного текста даже через сто лет.
Он читал где-то, что во времена Пушкина у публики пользовались популярностью совсем другие поэты. Кукольник, например. Кто теперь их читает? Запрещать искусство не надо - всё равно на большом отрезке времени не получится. Вкусы надо воспитывать.
- Вот и воспитывали в советском духе,- сказал внутренний голос. 
- Пусть воспитывали,- ответил ему пожилой человек,- лишь бы другие взгляды не запрещали. Так что, чистое искусство - тоже для народа,- заключил он внутреннюю дискуссию.
Пожилой человек и в прежние времена любил мысленно порассуждать над книжкой, а теперь ему казалось, что он прямо-таки беседует с классиками. Он даже иногда возражал им, хотя понимал, что это не честно, они не могли ему ответить. Кроме того, после их смерти прошло много времени. Пожилой человек обладал большей информацией, чем они, он знал, какие пророчества классиков о будущем не сбылись. Ему было легче в споре. Их будущее было его настоящим и даже прошлым. Но он себе прощал это неравноправие. В конце концов, он просто вырабатывал своё мнение, ни на что не претендуя, не мешая никому жить и даже не высказывая это мнение вслух. Ему казалось, что эти беседы дают ему если не счастье, то, по крайней мере, ощущение полноценной жизни.
Пока память не отказывает, и голова соображает, он счастлив. Слабые глаза, плохие ноги, сахар в крови - это всё мелочи. Это естественно, ведь он стар.   - Скоро придет пора умирать, обидно умирать здоровым, - любил шутить он.
Радость в жизни доставляли не только беседы с классиками, но и воспоминания о прожитом. Пожилой человек вспоминал отдельные моменты своей жизни, переживая их сызнова, оценивая свои поступки на основе опыта   многих прожитых лет. Размышлял о том, как бы пошла жизнь, если бы обстоятельства сложились иначе, или сам он поступил бы в том или ином случае по-другому.
Пожилой человек был атеистом, и для него не существовало понятия греха. Просто люди совершали  плохие поступки и хорошие. Какие поступки хорошие, а какие плохие  (по его мнению) - было для всех людей вполне очевидным.
Конечно, в мелочах оценки могли расходиться, но по-крупному в самых отдалённых уголках планеты люди во все времена понимали, естественно, с учётом эпохи, "что такое хорошо и что такое плохо", как написал в своё время Маяковский, переводя для детей понимание добра и зла.
Перебирая события своей жизни, пожилой человек не находил за собой ярко выраженных плохих поступков, по поводу которых можно было мучиться совестью. Конечно же, они были, особенно в детстве. Воровство конфет из буфета, мелкая ложь маме: учитель заболел, и класс отпустили с уроков. Да и по жизни случались некоторые мелочи, не приводящие к значительным вредным последствиям для окружающих.
Пожилой человек считал, что добрый поступок, совершённый каким-либо человеком по отношению к тебе, надолго не запоминается. Скорее, он интуитивно учитывается в твоём отношении к совершившему добро человеку. Вот и всё!
Добро, которое совершил сам, запоминается гораздо ярче и приносит больше радости. Зло, которое совершено по отношению к тебе, запоминается гораздо глубже, чем добрые поступки по отношению к тебе или собственные хорошие поступки. Но если сам совершил зло, то это трагедия на всю жизнь. Совесть замучит.
По этой теории, поскольку человек не может вспомнить о своих поступках, которые привели к конфликтам с совестью, то, очевидно, их просто не было. Но некоторый ехидный голосок внутри пожилого человека говорил с ухмылкой, что бывает и такое: некоторые люди совершают зло, зная заранее, что это есть зло, и совесть их не мучает. Люди творят зло ради выгоды или из желания навредить несимпатичному человеку, из зависти, а то и просто так.
- Конечно, род человеческий велик и свойства его разнообразны, вот только я думаю, что это не про меня, - ответил пожилой человек голосу.
Пожилой человек  был очень горд тем, что в жизни не совершил ничего дурного, как ему казалось. Он не боялся наказания за грехи в потусторонней жизни, он в неё не верил. Ему просто было приятно сознавать тот факт, что он никому не причинял зла.
То ли время, в которое он жил, было "лёгкое", то ли он был такой "правильный". Может быть, и то, и другое. Он понимал, что в 37 году трудно было сохранить совесть. Исключительно, только в случае, если обладаешь светлой головой и героическим характером. Смог бы он тогда устоять, этого он не знал. Надо было жить самому в то время. Его жизнь таким испытаниям не подвергала.
В Отечественную войну остаться морально чистым, казалось ему, гораздо легче: понятно было, за что идёшь на смерть, где враг. Пожилой человек не считал себя трусом, тому были подтверждения, Смог бы он во весь рост идти в атаку под пулями? Этого с уверенностью он не мог сказать. (Скорее всего, смог бы, ведь он прошёл Венгрию). Но проверить это тоже невозможно. В Отечественной войне он по малолетству не участвовал, а в Венгрии всё прошло скоротечно, и он почти все события просидел в танке.
Да, он жил в спокойные времена... Если не считать перестройку, развал СССР, полный экономический хаос после развала, почти феодальный образ жизни с огородами и на огородах, когда зарплату не платили месяцами. Но всё это были, в его понимании, семечки: без крови, расстрелов, тюрем, лагерей. Правда, была свобода: говори, что хочешь, воруй, сколько можешь. Не о такой свободе он мечтал...
Да, он жил в спокойные времена. Окончил институт, поступил по распределению на завод, женился, работал. В общем, жил, как все. Его не интересовали ни большие деньги, ни рост по служебной лестнице. Ему нравилась работа, он получал от работы удовольствие, а тут ещё за это удовольствие платили деньги. Прекрасно!
Он не любил и не умел "толкаться по жизни локтями", уходил от служебных интриг. С руководством по техническим проблемам у него конфликтов не было. Если у него возникали технические идеи, по его мнению, удачнее тех, которые предлагало начальство, то после недолгого сопротивления, он соглашался.
Руководство, рассуждал он, могло обладать более обширной технической информацией. С другой стороны, у руководства было своё, еще более высокое руководство, у которого имелись, очевидно, свои соображения технического и не технического порядка.
Но в случае завала работы из-за ошибок руководства, он быстро всё переделывал по-своему, не высказывая претензий, не напоминая о своей правоте. Главное  - это успех в создании конечного продукта.
Руководство его ценило. Когда некоторые цепкие, амбициозные сотрудники организовали упорную борьбу за освободившееся место начальника отдела, руководство назначило его. Руководство знало - он не подведёт. Таким образом, он без всяких усилий со своей стороны быстро продвигался по службе.
Да, он прожил счастливую жизнь. Он получал высшее удовольствие, когда его чертежи и расчёты превращались в "железо", которое успешно "работало", подтверждая правильность его идеи и слаженность труда коллектива. Что может быть чудесней в этом мире!
Но всё это было очень давно, в прошлой жизни.
Совсем мало осталось соратников... Давно улетели в небо ракеты, которые создавали на их заводе-КБ. Оставшиеся ракеты "распилили" по договору о сокращении вооружения. Жалко... Сколько мысли и труда было в них заложено. При нашей-то отсталой технологии и элементной базе советские ракеты летали дальше, чем американские, и попадали точнее. Мысль - великая вещь, хотя и не материальна! А думать мы умели. Правда, надёжность у наших ракет меньше. Зато количество их больше, что компенсирует отставание в надёжности...
Пожилой человек окинул рассеянным взглядом часть двора, которую позволяла рассмотреть листва. Впрочем, ему вовсе не надо было видеть весь двор. Его он с детства знал, как свои пять пальцев.
 Во дворе бегали дети. Что их ждёт в будущем? Этого он никогда  не узнает.
Мысли его продолжали блуждать, казалось бы, совершенно независимо от его желания.
- Вот была гражданская война, деды воевали за красных, за идеи, которые казались замечательными: вся власть трудовому народу, собственность - тем, кто работает. Международная солидарность трудящихся всего мира. Прекрасно!
Любая война - море крови, а гражданская - океан крови. Гражданские войны в Англии: восстание Уота Тейлера, война Алой и Белой розы, во Франции - Вандея, это был просто кошмар. А матушка Россия размером поболее, да народ по круче. Где уж там думать о справедливости в драке. Справедливость - она в идее, которую защищаешь.
Правда, когда красный командир приказывает расстрелять пленных, тут есть над чём подумать. Командир говорит, отпустить пленных нельзя, завтра они могут нас с тобой убить, содержать их в плену нет возможности: сами чуть держимся. Да и беляки наших не жалеют. Ситуация пограничная, между добром и злом. И одно решение может оказаться правильным, и другое. Но вообще-то это был первый звонок!
Война! Приходилось командирам и расстреливать, и самим умирать, но не за "бабки" (как сегодня бандюки друг друга убивают), а за идею.
Когда оставшихся в живых командиров народные власти начали стрелять, как врагов народа, то это означало, что прозвенел второй звонок. Если прекрасную идею претворяют в жизнь такими методами, то идея вовсе не прекрасна, а совсем наоборот. Дело довершила экономика. А ведь ради неё всё и затевалось, "чтобы жить было лучше, чтобы жить было веселее".
Вот у Бориса Васильева в повести "А зори здесь тихие" немецкие десантники убивают своих раненых, чтобы иметь возможность выполнить боевое задание, так это же звери! А у Фадеева в романе "Разгром" партизаны Левинсона поступают почти так же. Так это же герои, не пожалевшие самого дорогого ради светлого будущего человечества!
Если цель, которая некогда считалась великой, а потом, по прошествии нескольких десятилетий, оказалась ложной, то подвиг, совершённый во имя этой цели отважными и свято верящими в романтическую идею людьми, теперь следует считать преступлением?
Такое уже бывало в истории. Папа Римский не так давно попросил у общества прощения за деятельность инквизиции более чем пятисотлетней давности. Но там "борцы с силами тьмы" просто сжигали невинных людей без риска для собственной жизни, а здесь "проповедники всеобщего счастья" обильно проливали свою и чужую кровь за идею.
Раньше пожилой человек не думал на эти отвлеченные темы. Ему было некогда. Он много работал и был поглощён своим делом и семьёй. Когда работа закончилась, у него оказалось сколько угодно свободного времени, и он стал размышлять.
Вспомнить можно было много о чём.
О работе в КБ, прекрасных людях, работавших рядом, о походах с рюкзаком за плечами. Были посиделки у костра с песнями под гитару. Был в ходу тогда чудесный лозунг: общественное начало выше личного. Эти слова ему очень нравились. Все - как одна семья.
Ему нравились дежурства в народной дружине и походы на овощные базы, где перебирали гнилую картошку доктора наук и простые работяги. (Сам он был кандидатом технических наук). В этом было что-то правильное. Уравнивание, сближение  людей различного уровня простым совместным трудом. Очистительное действо. Интеллект и работа были у всех разные, да и получали по-разному, но общаться-то иногда  нужно! Кроме того, в конце работы или дежурства обычно бежали за бутылкой, что тоже способствовало сплочению. Всё казалось прекрасным, да не совсем.
Угнетала убогость деревни, унижение очередями, диктат властей во всех сферах существования. Вне работы  жизнь шла по команде, какая-то тусклая, серая. Беготня жён за импортом. И какое-то мистическое ощущение, что мы неуклонно отстаём от  Запада и технически, и по уровню жизни.
После долгих размышлений о прожитой жизни, пожилому человеку показалось, что он понял суть вещей, впрочем, может быть, ему это только показалось.
Когда классик сказал, что жить надо так, что бы всем людям на земле было хорошо, то это не более как красивые слова. Сколько он наслушался в своей жизни красивых слов о всеобщем счастье, которое наша страна несёт человечеству!
"Аркадий, не говори красиво", - повторял Базаров и был прав. Когда Достоевский провозгласил: "Красота спасёт мир", - он, очевидно, имел в виду не красивые слова.
Пожилой человек пытался посчитать, сколько людей с ним общалось в повседневной жизни: семья, друзья, сотрудники по работе, врачи, продавцы в магазине, немногие случайные люди. Оказалось, человек сто пятьдесят, от силы двести. Вот этим людям, его микроокружению, нужно реально творить добро. Именно от них и зависит его настроение, самочувствие, даже сама жизнь. А остальному земному шару  при всём желании он ни зла причинить, ни счастья обеспечить не может.
Про ракеты он, конечно, помнил, но решение об их применении будет принимать не он. Добра всем людям планеты он  приносить не собирался. Тут как-то раз, один путешественник пытался осчастливить папуасов Новой Гвинеи...
Человек должен строить своё поведение и свою жизнь так, чтобы было хорошо ему, его семье, его ближайшему окружению. В Библии сказано, возлюби ближнего, как самого себя. Таким образом, точкой отсчёта являешься ты сам. Если ты себя не любишь, тогда и говорить не о чем. Эта истина написана в Ветхом завете, но Христос велел, к тому же, любить своих врагов.
 Пожилой человек так трактовал эту заповедь: он считал, что в девяноста девяти случаев вражда возникает от недопонимания. Поговори спокойно со своими, якобы, врагами без оскорблений, унижения, надрыва. И разобравшись в сути противоречий, вы, скорее всего (если сам не имеешь задней мысли), договоритесь. Именно это имел в виду Христос, по мнению пожилого человека, в этой своей заповеди.
Ну, а если в разговоре стало ясно, что твой собеседник не заблуждается, а намеренно хочет зла, то... Кажется, Христос что-то упоминал про меч.
Нельзя призывать любить окружающий мир людей больше, чем самого себя и своих близких. Сразу возникает сомнение, а не жулики ли  это говорят, желая тебя использовать.
Много тысячелетий назад человек понял, что защитить себя и свою семью можно только сообща, под руководством военных и гражданских вождей. Для того, чтобы собрать урожай и выжить в голодные годы, необходимо сообща построить оросительную систему, крепостную стену, отразить натиск врага. В конечном счёте, всё это - для себя, для семьи. Для этого необходимо часть своих прав, свобод, средств, а если надо, то и жизнь, отдать государству. Вот так и возникает естественный баланс "личного и общественного".
Укрепившись, государство, начинает работать на себя. Государство - это конкретные люди, чиновники, религиозные иерархи, полководцы, в общем, - верхушка общества. Для своего обогащения они увеличивают налоги, ведут захватнические войны. Платить налоги и проливать кровь приходится уже не за собственные интересы, а за интересы верхушки общества. Вот тогда и возникают разговоры: ты же египтянин, перс, македонец, римлянин, германец. Ты самый лучший, самый сильный, мы все одна семья. Врагов надо разбить. Конечно, надо... Но как найти границу, когда надо, а когда - нет, и настала пора громить свою верхушку. Стихийно всё так и происходит. Грохочут революции, рушатся империи... Не человек для государства, а государство для человека - так должно быть!
Пожилой человек даже придумал пример для подтверждения своей мысли. Допустим, в бурном потоке горной речки тонут два ребёнка. Один из них твой сын. Другой - чужой ребёнок. Спасти можно только одного. На второго ребёнка ни времени, ни сил не хватит. Естественный позыв - спасти своего ребёнка. Никто тебя за это не осудит, хотя мы все выросли на морали: "сам погибай, а товарища выручай". Конечно, совесть будет мучить, но если своего ребёнка оставишь в реке, а спасёшь чужого мальчика, то это - просто беда, совесть замучит ещё больше, несмотря на рукоплескания общественности. А как смотреть в глаза жене?
Так как же поступить? Каждый должен решать эту проблему сам, и осуждать никого нельзя. Нужно уважать любое решение.
Другое дело - война, там ты защищаешь, страну, семью. Там - "сам погибай, товарища выручай".
Пожилой человек был с детства воспитан советской системой в духе интернационализма. "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Потом термин "пролетарии" куда-то исчез и на Западе, и на Востоке. Тогда он вспомнил старый социалистический лозунг: "Все люди - братья".
Для себя пожилой человек теперь понимал интернационализм так: мировая цивилизация, культура, искусство, наука, промышленность и т. д. представляет собой огромную разноцветную мозаику. И чем больше цветов и оттенков смальты она включает в себя, тем грандиознее, величественнее это мозаичное панно. Развивайте свою страну во всех сферах положительного человеческого разума, и тогда будете настоящими интернационалистами!
Пожилой человек  медленно взял со  стола, стоящего у окна, тонкую книгу. Это был Лев Толстой, рассказы. Не так давно он наткнулся на небольшой рассказик с названием "Набег", написанный Толстым по свежим впечатлениям кавказской войны. Рассказ, написанный молодым писателем в 1852 году, был вторым опубликованным произведением Толстого.
Пожилой человек перелистал книгу.
- Удивительно, что в этом коротком, в 22 страницы рассказе, Толстой рассказал всё о своём отношении к жизни и о своём творчестве. Он вывел характеры положительных и не очень положительных  героев русской жизни, русского воинства, которых он впоследствии провёл через многие свои произведения, включая "Войну и мир", углубляя и уточняя эти образы. Вот капитан Хлопов, вот поручик Розенкранц и прапорщик Аланин. Все они - положительные герои, но положительные по-разному.
Капитан Хлопов является прообразом знаменитого капитана Тушина из "Войны и мира", хотя сам, одновремённо, чем-то напоминает  Максима Максимыча из "Героя нашего времени" Лермонтова. На таких простых, честных, без показного рвения и храбрости, людях держится земля русская.
К Розенкранцу автор относится несколько иронически: это  прообраз Долохова. Храбрец-позёр, хотя и добрый малый. Он способен на подвиг, но, порой, не ради дела, а из самоутверждения, куража и удовольствия.
Прапорщик Аланин - молод, храбр, любит всех окружающих, рвётся очертя голову в бой. В общем, это Петя Ростов.
В романе "Война и мир" эти образы расширены, вплетены в эпическую, многослойную ткань повествования, но по сути своих характеров они полностью совпадают с образами, описанными  в рассказе "Набег".
А вот "зло" в рассказе практически отсутствует, конечно, если не считать, что захватническая война против горцев сама по себе есть зло. А если считать именно так, то следует согласиться, что в этом зле участвуют и положительные герои.
Впрочем, всё не так просто: герои давали присягу - клятву верности государю. Если каждый воин в каждом отдельном случае будет для себя решать с учётом собственных взглядов и принципов, какой из приказов следует выполнять, а какой - нет, то в обществе наступит хаос.
Сам Толстой, судя по тону его рассказов, не одобрял войну на Кавказе, но, как офицер русской армии, участвовал в ней.
 "Зло" в творчестве Толстого в других произведениях, конечно, присутствует. Но это не пронзительно-кричащее, страдающее, экзальтированное  зло, когда человек совершает преступление не ради корысти и обогащения, но, пытаясь понять и испытать глубину собственного падения, постигнуть бездну зла, его пределы, пытаясь познать степень своего душевного опустошения или возвышения над людьми, как у Достоевского. Это не добродушно-смешное зло, как у Гоголя.
Зло в романах Толстого страшно своей обыкновенностью, серостью, непробиваемым равнодушием, приветливой фальшивой улыбкой. Это огромная, безликая, тёмная сила, её не свернуть - она как стена.
Это ей бросил в лицо Лермонтов свои слова: "О, вы наперсники разврата, известной подлостью прославленных отцов..."
Со временем эта тёмная сила почти сгниёт вместе с монархией. Как сказал один энергичный молодой человек: царизм  - «стена, да гнилая, ткни - и развалится». Используя подход Петра Первого, этот человек боролся с варварством варварскими методами, не понимая, что такой способ искоренения зла приводит к ещё большему злу. Сам Пётр, проводя свои реформы, пролив много крови, всё же не переступил черты добра и зла, то есть, принёс стране больше добра, чем зла.
- А кто определил эту черту? - ехидно прошептал внутренний голос. Подумав некоторое время, пожилой человек сам себе ответил:
- Эту черту определило время. После Петра Россия стала Великой мировой державой, а СССР, даже, учитывая победу в Отечественной войне, на большом отрезке времени как политическая и экономическая система оказался несостоятельным.
Пожилой человек откинулся на спинку стула и опять задумался.
Он любил  Толстого и с удовольствием читал его прозу, за исключением тех страниц, где писатель настойчиво навязывал свои теоретические, "толстовские" взгляды: непротивление, фатализм, и другие.
Но Толстой умел ярко показать не только характеры, глубинные проблемы эпохи, но и мелкие чёрточки повседневной, давно прошедшей жизни. Частично эти чёрточки повторяются и в современной жизни, подтверждая связь прошлого и настоящего.
Пожилому человеку вспомнились два эпизода из повести "Казаки".
Абреки-чеченцы засели под горою в болоте. Казаки пытались перехватить набег. Кругом степь, открытая местность. Абреки отстреливаются. Казаки притащили ногайскую арбу с сеном, и, двигая арбу с сеном впереди себя, приблизились на расстояние менее пяти метров к чеченцам. Затем с гиканьем выскочили с обеих сторон воза и перебили чеченцев.
Совсем недавно по телевизору он видел передачу о событиях в Беслане. Солдаты ОМОНа, пригнувшись, медленно шли за БТРом, который двигался к школе, где засели бандиты-чеченцы, совсем, как казаки, которые в повести Толстого прятались за стогом сена. Очень похоже! Ухватки у людей сегодня те же, и чеченцы, видать, нынче такие же, как в те далёкие времена. Часть чеченцев считались "мирными", так их называет Толстой.  Но были и "немирные", т. е. бандиты.
 С мирными чеченцами казаки дружили, вместе ходили воровать лошадей у нагайцев, перенимали некоторые обычаи, лечились у лекарей в аулах, усваивали обычаи горцев и носили их одежду. С "немирными" абреками воевали насмерть.
А вот другая картинка. Старый, очень колоритный казак Ерошка наставляет молодого юнкера Оленина.
Пожилой человек взял со стола небольшой томик рассказов Толстого и открыл нужную страницу.
«Ну, прощай, отец мой, говорил дядя Ерошка. - Пойдёшь в поход, будь умней, меня, старика, послушай. Когда придётся в набеге или где (ведь я старый волк, всего видел), да коли стреляют, ты в кучу не ходи, где народу много. А то все, как ваш брат оробеет, так к народу и жмётся: думает, веселей в народе. А тут хуже всего: по народу-то и целят. Я всё, бывало,  от народа подальше, один хожу: вот ни разу меня не ранили...»
Насколько помнил пожилой человек, рассыпной строй возник после изобретения нарезного оружия, которое англичане впервые использовали в Крымской войне. Российская армия в этой войне ещё применяла сомкнутый строй, как в наполеоновских войнах.
Вот дед Ерошка изобрёл рассыпной строй гораздо раньше! А Толстой документально зафиксировал это изобретение...
Пожилой человек оторвался от своих размышлений. Ещё несколько лет назад, когда был полон сил, он вовсе не предполагал, что его будут занимать такие отвлечённые вопросы. Он не считал себя человеком, склонным к умствованию. Пикейные жилеты его смешили. Но пришло время, и он вспомнил, услышанное когда-то изречение Рене Декарта: «Я мыслю, значит, я существую». Умный, видать, был человек!
Иногда ему казалось, что теперь его жизнь стала глубже, интереснее, чем в молодости. Тогда некогда было думать о "вечном". Он подумал, что в его возрасте многие люди начинают думать о Боге, даже те, которые ранее о нём и не вспоминали, да и сейчас не верят... Готовятся к смерти. Некоторые люди утверждают, что так проявляется естественная эволюция души.
Пожилой человек думал по-другому: получив всё от жизни, эти люди хотят получить всё и после смерти, а вдруг после смерти "что-то" есть... Это нечестно.
Опять вкрадчиво заговорил голос:
-Ты же сам говоришь, что жить надо для себя, вот они добра себе и после смерти желают, что же тут нечестного?
-Я человек не верующий, но считаю, что, если религия помогает людям  совершать добро или, по крайней мере, не совершать зла, то я - за религию. И мне всё равно, из страха перед Богом люди совершают добро или нет. Но я считаю, что истинно верующие совершают добро не из страха перед наказанием, а из любви к Богу, то есть совершают  добро ради добра!
 Неверующие, совершающие добро, просто обладают "правильным" складом души.
Пожилой человек рассеянно посмотрел через открытое окно во двор. Легкий ветерок покачивал зелёные листья берёзы.  Перед глазами проплывали события жизни. Он подумал, что упрекнуть себя ему было не в чем.
Он честно отслужил в армии. Участвовал в венгерских событиях вместе со своим соседом Петровым. Тогда наших погибло около 500 человек, но восстание подавили.
С точки зрения понимания вещей, пожилой человек выполнял свой долг, громил врага. Да и сегодня, по прошествии более чем сорока лет, он не считал ни свою страну, ни себя виновным. Да, подавили свободу Венгрии, но то была инерция истории, да и венгры вешали коммунистов. Так что, виноваты обе стороны...
Потом был институт, работа, Галя, сын.
Галя пришла в КБ сразу после института, и работала в соседнем отделе. Он уже к тому времени имел стаж работы четыре года и считался опытным специалистом. Он часто общался с Галей по работе. Спокойная, не многословная, не яркая, она не привлекла к себе его внимание. "Незаметная простушка", - отметил он, -  "впрочем, очень толковая".  Потом в жизни что-то произошло. Пожилой человек не мог понять, что именно. То ли он случайно поймал глубокий, загадочный взгляд, брошенный Галей в его сторону, то ли луч солнца, пробившись сквозь окно, особым образом позолотил её чёлку. А может быть, его поразила грациозная поза, когда она разворачивала на его  столе чертежи. Он не мог себе толком объяснить, почему у него вдруг "снесло крышу". Галя не стала ни красивей, ни умней, это он понимал, но с какого-то момента, когда она входила в помещение отдела, сердце его трепетало, а щёки покрывались краской. И с этим он ничего не мог поделать.
Говорят, существует любовь с первого взгляда. Увидел - влюбился. Это понятно: впечатление совпало с внутренним идеалом. Но тут было другое. Он знал её четыре года, знал очень хорошо и был абсолютно к ней равнодушен. А тут вдруг такая напасть! Он стеснялся этой своей болезни и не хотел, что бы окружающие о ней узнали. Чем больше он пытался скрыть от неё и от окружающих свою слабость, тем заметнее слабость становилась для неё и для сотрудников.
Потом он заметил, что Галя стала как-то теплее к нему относиться. Он подумал тогда, что между людьми существуют психологические обратные связи. (Термин из теории автоматического управления). Возможно, она поняла его состояние, и это спровоцировало ответное чувство. Так бывает.
Он вспомнил пьесу Шекспира "Много шума из ничего". Шекспир, конечно, был не очень большим специалистом в области теории автоматического управления, но эту обратную связь в области человеческих отношений хорошо уловил из жизни. Только сюжет  пьесы  более запутан, чем его случай. В пьесе Шекспира главный герой на спор пытается соблазнить неприступную девушку. По ходу действия он и вправду в неё влюбляется. Почувствовав искренность его страданий, девушка, в конце концов, отвечает ему взаимностью. Не происходит ничего нового под луной, всё на земле уже неоднократно случалось...
Как бы мужчины ни распускали павлиньи хвосты, ни хвастались своими победами, решает всегда женщина. Вот Галя  решила. Вскоре они поженились.
Была холодная осень. Моросил мелкий дождь. Уже вечером, после утомительной свадьбы в ресторане Будапешт, они въехали на такси вот в этот самый двор, медленно поднялись в квартиру. Он нёс Галю на руках, помяв влажное от дождя  белое платье, которое слегка промокло, пока они бежали от такси до подъезда...
Галю он любил, да и она его любила, жили дружно. Он был влюбчив, ему нравились и другие женщины. И они его любили, но до близости дело не доходило - предательство было  не в его характере.
Когда сыну исполнилось уже десять лет, Галя неожиданно от него ушла. Влюбилась в другого. Он пытался её отговорить: живём хорошо, понимаем друг друга. А любовь, так  она, как болезнь, быстро проходит. Она существует только для первоначального сближения. Потом в жизни играет роль соотношение характеров. Но Галя не послушалась.
Расстались друзьями, без скандала. Новый муж Гали оказался хорошим человеком, Гале повезло. Пожилой человек не затаил зла, иногда даже навещал новую Галину семью. Ведь там остался его сын.
Затем он снова женился. Ирка была много моложе его, яркая, энергичная, вспыльчивая. Пожилой человек непроизвольно всё время сравнивал её с Галей.
 Галя была человеком спокойным, основательным. Обидевшись, она уходила в себя и внешне ничем не выдавала обиду. Обычно старалась выполнять волю мужа, если считала, что советы мужа не очень вредят делу.
Ирка же всегда пыталась навязать свою волю, яростно бросалась в спор, обижалась, надувая губы, как ребёнок, хотя обижала обычно она сама.  Однако Ирка была умницей. Она всегда умела в последний момент умерить свой пыл, вовремя успокоиться, попросить прощения.
 Пожилой человек отлично понимал, что являлся для Ирки в глубине её души авторитетом  по всем  вопросам. Когда они иногда приходили в гости к Гале и её мужу, Ирка общалась с ними очень вежливо и уважительно, пыталась всеми силами показать, что Галя её очень нравится, хотя он видел, что это далеко не так.
Волей судьбы, в расцвете женских сил Ирка умерла. Рак! Это был удар невероятной силы, который пожилой человек выдержал с большим трудом. Галя с сыном и Толей (так звали нового галиного мужа) помогли. Не жалостью, а общением, заполнившим пустоту...
Пожилой человек почувствовал волнение. Он встал и, тяжело волоча ноги, прошёлся вдоль стола.
Да, жизнь била его, но ему не в чём себя упрекнуть.
Он снова сел у окна.
Пожалуй, на самом дне души у него таился лёгкий осадок. Он не очень ему досаждал, просто иногда вызывал тупое раздражение, как застарелая зубная боль.
Когда-то давно, уже работая в КБ, по путёвке комитета ВЛКСМ он был направлен организатором в строительный отряд. В те времена разворачивалось такое движение в студенческой среде, частично захватившее и молодых специалистов на предприятиях. Молодёжь проводила отпуска, работая в стройотрядах.
За работу платили деньги. Обычно строили цеха на небольших предприятиях в глубинке, коровники, дома в посёлках и т. д. Некоторые руководители отрядов договаривались с руководителями предприятий и оформляли документы на невыполненные работы. Государственные деньги они делили между собой, кое-что доставалось рядовым членам отрядов, не очень понимавших, в чём дело. В сметах комсомольцы разбирались плохо.
Пожилой человек всё это знал, но бороться не стал. То ли он понимал, что  это бесполезно, то ли решил не пачкаться, то ли не хотел портить отношения с сослуживцами и показаться склочником. Мужики были, вроде бы, ничего, если не считать, что воровали.
 Он попытался кое с кем поговорить за бутылкой по душам, но ему отвечали, что договорные подряды - то же самое, что приписки. А приписками занимается вся страна, включая секретарей обкомов. В общем, ничего страшного.
Вот какие длинные корни у коррупции в стране, хотя такого слова тогда у нас никто ещё не знал. Коррупция была только в Америке.
Таким образом, пожилой человек оказался правдолюбом чисто теоретически. В бой за правду не пошёл. Может быть, он оказался по натуре просто равнодушным или бесхарактерным. Он и на работе замечал за собой манеру уходить от конфликтов.
Вот из этих шустрых комсомольцев и выросла молодая партноменклатура, которая в ельцинское время показала, что такое коррупция, ставшая нормой жизни и взаимоотношений людей и той самой, возродившейся темной силой «зла», которую должен сегодня описать и заклеймить новый Толстой, если только он появится.
Пожалуй, и он, пожилой человек, внёс свою долю в  процесс возрождения этой силы своим молчанием в стройотряде. Вот так-то!
По крайней мере, он доволен, что ушёл на пенсию. Сегодня даже на государственном предприятии стало тошно работать. Сегодняшние чиновники - это та же самая, вновь возродившаяся тёмная сила «зла», о которой писал Толстой, только более наглая, без многовековых традиций и средневековых кодексов чести.
Рассказав самому себе об этом случае, пожилой человек почувствовал себя как будто бы лучше, хотя что-то продолжало тяготить. Он вспомнил ещё одну подробность своей жизни.
Был у него один хороший товарищ, именно товарищ, а не друг, начальник смежного отдела. С ним он часто обсуждал многие проблемы и на работе, и дома за бутылкой, в том числе и политические.  Пили они не много, совсем не пить - в России не принято. На некоторые события их взгляды совпадали. Как-то раз товарищ дал ему почитать книжки самиздата. То ли "Крутой маршрут", то ли что-то из Солженицына.
Однажды на заседании партбюро секретарь сказал, что от соответствующих органов пришёл сигнал, что такой-то начальник отдела, член КПСС, хранит запрещённые издания самиздата. Его следует исключить из партии, лишить допуска к секретной работе, из чего следует фактическое увольнение.
Пожилой человек был поражён и мерой наказания, и тем, что кто-то из "своих" донёс. Чужим людям товарищ не дал бы читать самиздат. Он поймал себя на мысли, что не уверен, как бы он сам повёл себя в сталинские времена. Тогда за неданосительство расстреливали.
И за что только многие в России любят Сталина? Может быть, по принципу - собака любит палку? Пожалуй - нет!
Причина, возможно,  простая: при Сталине СССР достиг после победы в Отечественной войне абсолютного пика своего могущества, большего, чем Россия при Екатерине Второй, разгромившей Турцию, и Александре Первом, победившим Наполеона... Для народа России это ощущение величия, пожалуй, важнее, чем хорошо жить. Говорят, что Россия со своей огромной территорией по-другому существовать не может, иначе она распадётся.
Но ведь есть  государства, тоже с огромными территориями: Китай, Индия, Бразилия; они не распадаются, не тратят силы для достижения величия. Они просто развиваются, строят мощную экономику, культуру и могущество получается само собой... Кроме того, каждое государство когда-нибудь обязательно проходит пик своего могущества, это закон жизни…
Когда секретарь партбюро поставил вопрос на голосование, пожилой человек, который  был членом бюро, проголосовал, как все. А ведь вопрос в бюро решался голосованием - казалось бы, демократической процедурой.
Казалось бы!
Он с тоской, как будто это случилось вчера, вспомнил свои чувства после заседания партбюро: тогда он ощутил себя никчемным человеком, предателем.
 Это ощущение опять возникло с новой силой, причинило боль, как укус пчелы… Но через некоторое время боль прошла.

                4 июля 2009 года.