Голос Цоя по телевизору.
Это страшно.
Я поняла, что смерть необходима.
Физическая смерть – для оживления, усиления стократ Жизни,
Силы Души.
Очищение восприятия…
Почему страшно?…
Но страшно, страшно; я боюсь…
«Я хотел бы остаться с тобой,
Просто Остаться с тобой.
Но высокая в небе Звезда
Зовет меня в Путь…»
Почему страшно?
Потому что, когда я исполню свое предназначение – меня тоже «заберут»?…
Но мне будет больно, страшно…
Близкие мои осиротеют без меня…
Может быть, просто уйти? Из поля зрения. Исчезнуть в тайге, на необитаемом острове… и не напоминать о себе…?
Как будто Умереть? Чтоб не мешать восприятию «реципиентов» - тем, как ты ешь, с кем спишь, как страдаешь насморком, считаешь копейки, как тебя рвет «с похмелья»…
Я ничего не знаю о Цое, кроме нескольких его песен. Может, он вообще не пил.
Это я вспомнила книгу «Владимир, или прерванный полет» Марины Влади. Если бы она умерла раньше, он бы не продал их самые сокровенные минуты.
Как хорошо, что я не муж Марины Влади!
Когда я умру – не надо, не надо воспоминаний ближних и дальних, случайных знакомых и вообще незнакомых обо мне!
Это все – ложь, внешнее!…
Воспоминание обо мне – это только то, что я сделала сама, написала сама, оставила на память – сама!
На месте звезд я оставляла бы завещание, заверенное у нотариуса, запрещающее продавать воспоминания обо мне; исключение только для самых близких. В случае их крайней нужды…
«Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой…»
«Группа крови – на рукаве,
Мой порядковый номер – на рукаве…»
Чуть сутуловатая спина уходящего вдаль от нас,
лицо с сигаретой…
Звезда его позвала.
Сейчас начнутся всякие воспоминания, исследования творчества.
***
Зачем мне знать, что не поделили Бутусов с Умецким?
«Я знать не хочу ту тварь,
Что взорвет это Небо!»
Небо взорвать… У них мания величия, у этих тварей, воображающих, что они могут взорвать Небо…
Сообщите еще размер трусов моего Кумира, и кто их стирает – из любви к правде…
А потом включите запись песни, где он открывает Святая Святых Своей Души.
Так и хочется сказать:
«Прикройся, бедный – заплюют».
***
Нет, не хочу я никакой Реализации Себя.
Нет такой крайней нужды, отправлять свою душу На Панель, для всех желающих.
Ладно бы, только свою душу, раз уж она такая любвеобильная; а то ведь, в случае успеха, всех близких своих На Панель вытащишь.
Это – в случае успеха.
А если наоборот?
Наоборот – это Серость. Кому она нужна? Если тебя не хвалят, не ругают, просто не замечают – это просто серость.
Если нет ни любви, ни ненависти в твоей отправляющейся На Панель душе, - кому она нужна, зачем зря отнимать у людей время на внимание к себе?
- Нет, не хочу.
- Не хочешь, не ходи. Кто тебя гонит?
***
Действительно, зачем я эти книги покупаю?
Да, хорошая книга; да, в ней тоже есть поиски ответа на вопрос о сущности этого Загадочного Всемогущего Всепроникающего Нечто.
Части какие-то, попытки приблизиться.
И в этой книге – с другой стороны, но туда же… и в этой…
Надо бы их прочитать, но - не могу.
Начинаю читать – плохо становится.
Такое чувство, что Главное, ради чего написана эта книга, – я знаю; а весь текст – это только обоснование, разжевывание этого Главного… В этом нет необходимости, для меня это лишнее…
Сейчас, кажется, надо бы по самые уши углубиться в физику: где-то там должна быть четкая, стройная Модель – на другом материале…
То ли в электричестве, то ли в магнитных делах… как-то связано и с волнами, и с оптикой…
Но слишком много подробностей, точностей, цифр… До Модели своей я доберусь измученная и выпотрошенная – и скорей всего проскочу ее, не заметив…
«За деревьями леса не видно…»
Вот-вот. Деревьев слишком много. Заблужусь.
Подальше от физики, подальше от книг, подальше от подробностей…
Что эти книги?
Те же попытки таких же смертных, как я, заглянуть за Предел и объяснить Нечто…
Зачем мне они?
Я сама – такая же Попытка…
Лучше один раз увидеть (самому), чем сто раз услышать (от кого-то – описание того, что тебя интересует).
Ведь вы же все равно не нашли ответа – иначе об этом давно бы растрезвонили.
Вы ходили Туда же, но не дошли, не нашли ответа – зачем же мне идти за вами?
Я лучше закрою глаза и буду Слушать Нечто внутри меня, – Куда Его Тянет, и пойду за Ним…
***
Тянет его в желудке. Головная боль до тошноты. Голову поднять невозможно.
Боль. Не глушу боль. Иду за Болью.
Она – путеводная нить, нить от Того Клубка…
***
Стул, ведро, еще что-то.
Радость моя, не спрашивай ни о чем.
- Ой, мамочка, тебе больно?!…
- Да не разговаривай ты, ради Бога!
Гололед. Упала вместе со своими стульями, ведрами…
Больно. Слишком больно для такого несильного удара. Как ток по всему телу прошел. Короткое замыкание. Мое Нечто чуть не взорвалось. Или не выплеснулось, и не вспыхнуло от удара…
Погасилось землей?…
Самовозгорающаяся жидкость?…
- Прости, доченька. Больно, но не очень.
Больно. Очень больно. Все внутренности как будто заполнены чем-то злым, отравленным, грязным, что должно исторгнуться из тебя посредством рвоты…
Чужая злость, отчаяние, безнадежность? Я вбираю их, впитываю, – но я не в состоянии обратить ваше отчаяние и обрывки надежды в конфеты, сыр, колбасу, туфли, платье, мебель, – чтобы вы успокоились.
От моего понимания вашей безнадежности полки в магазинах не становятся полными…
Чем я могу вам помочь, кроме того, что страдать вместе с вами?
Скорее бы добраться до постели, пока не вывернуло наизнанку.
Руки и ноги ледяные.
Вот оно, состояние, когда человека может убить царапина, укол, слово… Мелочь, боль, которая будет всего лишь пусковым механизмом, нажатым вовремя курком…
Живой человек не может не принимать внешних импульсов, раздражителей, которые трансформируются в его внутренней лаборатории в какие-то образы, мысли, эмоции… «Творческий процесс».
Да, никто не властен помешать этому процессу – Зарождения Образов. Зачатия.
Но Можно Отнять Возможность Объективации – Рождения, От-торжения, От-чуждения,
От-ражения этого непрерывного наплыва образов… Тем самым превратив «объект воздействия в жертву».
Можно помешать – множеством внешних обстоятельств, помех. Уважительных причин, «долгов» перед близкими и обществом.
Помешать, отняв время, материалы, место… Всякими худсоветами, распределительными комиссиями, которые компетентно решают, – быть тебе или не быть…
Лишение возможности отторжения этих внутренних образов, эмоционального освобождения… Происходит перегрев, перенапряжение, мучительный поиск выхода эмоционального потока…
Если выход не находится, – болезнь неизбежна.
Психология болезни, страдания, стресса… Нет в словаре такого определения, такой ветви психологии. Странно. Психология спорта есть, психология управления есть, психология труда, секса, педагогическая, юридическая и т.д. …есть, а этого нет?
Патопсихология, психопатология, медицинская психология?…
Нет, что-то все не то. Все частности, все около…
Природа болезни – в невозможности «сброса» эмоционального заряда…
Организация, централизация, планирование, «отбор" (по «конкурсу»!) государством избранных, имеющих право творить профессионально и этим жить, - и «отсев» забракованных, которые обязаны подчиниться обстоятельствам…
Да, мы и в школе слышали, что государство – это аппарат, механизм подавления – во имя порядка, разумеется. Во имя всеобщего счастья и благоденствия.
Механизм подавления. Угнетения, что равнозначно насилию. Машина для массового производства психбольных. А поскольку психика и тело связаны неразрывно – то и вообще больных. Страдающих людей.
Массовые депрессии, эпидемия депрессий…
Организация, обеспечение повальных депрессий, – вот неизбежный «побочный эффект» работы такой машины.
Фабрика сумасшедших.
Ах, пьянство! Ах, наркомания! Ах, медицина!
Деньги на медицину!
Бесплатное лечение!
Платное!
Сначала планомерное разрушение людей –
а затем подачки на лечение?
Мертвому припарки.
Ах, сигареты вредно! Острое вредно! Масло вредно!
Хлеб вредно!
Да что может быть вреднее рабской жизни?
Чем можно вылечить тело, в котором душу
десять танков переехали?
***
Вот разнесло. Государство, планирование, насилие, фабрика сумасшедших…
***
Сыграйте мне лучше на скрипке. Я плакать хочу. Я сяду, обняв руками колени, закрою глаза и буду слушать…
А Вы положите на плечо скрипку… И не нужно ничего говорить. И можно быть сдержанным, даже суховатым… Это не я пою, это не я плачу… Это скрипка…
Спасибо, Иосиф Борисович.
***
Вру, конечно. Никогда Иосиф Борисович не играл мне на скрипке.
Я всего лишь сидела на скамейке во дворе музыкальной школы, ждала своего ребенка, смотрела, как теплый ветер срывает листья с деревьев и осыпает ими землю…
И думала:
«Хочу, чтобы меня засыпало листьями, шуршащими надо мной… Они несут утешения больше, чем все религиозные и философские системы, вместе взятые…»