Задание было благое и добродетельное: собрать к Новому году для детей-сирот сладкие подарки.
Журналисток, разодетых в костюмы Деда Мороза и Снегурочки, около продовольственного рынка ждали «санни».
Водитель угрюмо поинтересовался:
- Куда?
- В многопрофильную. Туда детей-сирот на лечение со всего города привозят. Мы конфеты им собрали. Вот, почти целый мешок. –Удовлетворенно улыбнулась Снегурочка.
- Доброе дело делаете. – Отозвался водитель, прибавляя ход. - Им, жизнью обиженным - за счастье. У меня дочь, Нинка, в детском доме «Теремок» работала. Как приходит домой, так часами слезами умывается. «Не могу, - говорит, - смотреть на этих несчастных деток. Невыносимо. Так жадно едят, будто отнимет кто. Давятся бедные». Им, поэтому, все в растертом, жидком виде дают, вот так. Никто из них при родных матерях досыта не доедал. Про девчушку одну рассказывала, так та козьими какашками питалась. Насобирает в поле пригоршню и ест весь день, будто конфеты.
Здоровеньких, говорит, там ни одного не сыскать: рахит, дистрофия, сифилис, пороки сердца, СПИд…, эх!
Про другую говорила… Даже не знаю, стоит ли… В голове не укладывается, чтоб так… и родная мать… Как бы помягче-то? Да что там…, как есть. Заставляла дочь свою…. черенком от лопаты себя… Мужикам за стопку... Девчушке-то всего годков пять-шесть от роду.
Жить ведь не начали, а уже так… Нинка говорила, что больше ни у кого не видела столько боли и печали, как в глазах этих детских. Ведь надеются... Надеются, бедные. Говорит: «Столпятся возле, в лицо заглядывают, будто спрашивают: мама? Ты моя мама»?
А вы молодцы. Настоящий праздник ребятне устроите.
В больницу зашли пришибленные, оглушенные, точно наизнанку душами вывернутые. Всех! Всех одарить!! Пусть хоть чуть-чуть счастья, пусть хоть чуток сладкой радости.
Всем!!!
Дед Мороз – отец, бьющий на отмашь. Снегурочка – пьяная, голая, мать на полу. Он не знал, что бывают праздники - Новый год и день рожденья, когда дарят подарки. И что такое подарки, мальчик тоже не знал.
В соседней больничной палате вдруг весело загалдели ребята. Хоть одним глазком ему захотелось посмотреть, что там, да как. Но не перелезть - прутья у кровати толстые, высокие. Он вжался лбом в решетку и замер, прислушиваясь
Вдруг - шаги, смех. Почти рядом, почти здесь. Дверь открылась:
- Ой, почему-то здесь один. Худенький какой, а бледненький…Точно наш, - воскликнул тот, кто был в халате цвета крови, переступая порог. За ним вошла тетенька в халате цвета ясного неба. Почему-то не было видно привычных, в белых.
- Дай ему побольше. Смотри, взгляд какой жалобный.
- Вдруг ему нельзя? Не зря же он в палате один. – Нерешительно вымолвил «кровавый».
- Да ну. Что с того? Всем детям конфеты можно, а если нельзя – врачи бы предупредили, - заявила «небесная».
-А может все-таки спросить?
-Да ты чего!? Персонал разбежался чай с дармовыми конфетами пить. Пойди – найди. А у нас полкорзины не роздано. Ты же знаешь, что будет, если статью не вовремя сдадим? Вот-вот, визгу от Светки не оберешься, вдобавок половины гонорара лишит. Так что давай.
Что должны дать и как мальчик не знал. Что есть силы, он в прутья вцепился, круглыми глазами глядя на посторонних. В немигающем взгляде ни удивления, ни страха, ни радости - пропасть, безнадежная пропасть одинокой тоски.
«Красный» в мешок полез. Вытащил что-то и протянул в ладонях:
- Бери, бери. Это тебе, подарок. Выздоравливай. Расти большой, здоровый и сильный.
Мальчик рук не протянул, чтобы принять.
- Я рядом положу. Захочешь – возьмешь конфеты.
«Цветные» ушли.
Малыш сел, рассматривая подарки. Вот они какие: блестящие, красочные и… маленькие.
Мальчик вспомнил - однажды он пробовал конфету. Пацаны мимо интерната проходили, один плюнул через забор, сказав:
- Парагон, пусть бомжата жрут.
Он приметил место, где упало красное ядрышко, подобрал. Очистил от сора. Какая вкусная, сладкая оказалась конфета, как же было горько, когда она вдруг раз…, и истаяла на языке. Он плакал. Не от обиды, нет - от неожиданной утраты самого дорогого, что когда-либо имел.
Теперь сладкого богатства много. Можно даже набраться смелости: откусить, пожевать. Это, наверное, еще вкусней. Попробовал.
Сладость заполнила рот. От счастья он зажмурился - медленно, неторопливо глотать тягучую, сладкую слюну.
А если зайдет тетенька-врач он спрячет. Почему-то мальчик точно знал, что драгоценное лакомство обязательно отнимут.
А в редакции газеты «Новы день» бывшие Новогодние персонажи, переполненные радостью от прекрасного, а – главное – проворно исполненного доброго дела, спорно отщелкивали последние аккорды в статье, как они делали детей-сирот счастливыми.
А в отделении гастроэнтерологии мучился страшными болями малыш, крепко сжав кулачок с последней, чуть надкусанной конфетой.