Стр. 168-169
В течение почти всей зимовки Витя, наш начальник радиостанции (он же и радист), так приучил свои ноги к валенкам, что забыл, как вообще выглядят его нижние конечности. Ноги и валенки были у него как бы одно целое. Валенки мы получили ещё в Ленинграде вместе с остальной амуницией, которая тянула на тысячу полноценных советских рублей. Но носить их не снимая решился почему-то только один Витя. Он носил их в любую погоду и в любых обстоятельствах, будь то торжественный банкет в честь открытия немецкой станции или посещение медблока для ежемесячного профосмотра. Матвеич, наш док, так ему и говорил, когда он являлся на очередной осмотр:
– Витя, раздевайся до валенок.
Все остальные раздевались до трусов.
Когда Витя работал у себя на радиоцентре, ему приходилось проделывать сложные манипуляции под радиооператорским столом, где находились разного рода переключатели, тумблеры и кнопки, которые трудно было нащупать даже рукой. Витя манипулировал исключительно валенками, причем не глядя и с такой виртуозностью, как будто под ним стояла клавиатура многорегистрового органа, и он самозабвенно исполнял неслышимую посторонним мелодию, одновременно отбивая на ключе морзянку. Все его движения под столом были настолько точными и безупречными, что вкрадывалось подозрение, что витины валенки сами по себе обладали какой-то сверхчувствительной способностью или, даже более того, возможно, он в них и родился. А те, которые выдали, Витя просто оставил дома. Последнее преположение не было лишено смысла уже потому, что даже ночью, когда его приходили будить на связь с Большой Землёй, то заставали на койке в том же виде, в каком он представал на медосмотрах у Матвеича, то есть в чём мать родила... Другими словами, в одних валенках. Его будили ровно за пять минут до сеанса радиосвязи. Он вставал, что говорится, с первого толчка, как будто бы и не спал, и сразу же, не одеваясь, шёл шуровать своими «неснимаемыми» валенками по выключателям и тумблерам.
Несмотря на некоторые сомнения, я не верил в какие-либо иррациональные версии по поводу приросших к ногам валенок. Однако, в начале декабря, когда стало основательно подтаивать (декабрь в Антарктиде – первый летний месяц), когда местами стали проступать талые воды, а снег на отдельных участках стал походить на водянистый кисель, и на смену валенкам, по логике, пришли резиновые сапоги, сомнения вновь обретали силу, так как Витя всё так же продолжал ходить в своей пресловутой обувке. Чтобы окончательно избавиться от нездоровых подозрений, я решил-таки подловить Витю в бане. Не пойдёт же он мыться в валенках?
Будучи в банный день дежурным по ДЭС (Дизель-электростанция), в помещении которой у нас находилась баня, я дождался витиного прихода. Он пришел "под занавес", уже после того, как все помылись.
– Баня почти остыла, – предупредил я на всякий случай, – ни попариться тебе как следует, ни помыться.
– Ничего, я так, – махнул рукой Витя и начал раздеваться, – сеанс связи был, – добавил он, как бы оправдываясь.
Разоблачившись, Витя встал на весы:
– Эх, на сто так и не потяну. Росту мало...
... И открыл дверь в баню.
– А валенки!!! – не выдержал я.
– Фу ты, чёрт, – смущенно усмехнулся Витя, – забыл...
На следующий день он появился в клубе в казённых яловых сапогах. И это было так непривычно, что некоторые из членов нашего антарктического клуба холостяков поначалу не узнавали его и подходили к нему с опаской, как к некому фантому. Но в валенках с тех пор его больше никто не видел. И куда они делись, тоже никто не знал. Может быть, он захоронил их в верхнем купольном леднике, чтобы когда-нибудь, через десятки тысяч лет, люди новой генерации наткнулись на них, как на исторический артефакт, подтверждающий существование нашей далёкой от них цивилизации, в коей жил, трудился и любил начальник радиостанции «Новолазаревская» Виктор Крылов.