Кароче. Еще в древней Греции, ой, нет, в прошлом веке пробовала я неоднократно научиться кататься на велике. Как-то не было в детстве у меня трехколесного, и потому этот пробел остался на всю жизнь. Сколько не пыталась, каждый раз падала. Сильно и стильно.
Но и в этом веке в своем древнем возрасте не забывала свою мечту, особенно сегодня.
Как так случилось, что я вдруг взобралась на велосипед, хотя сиденье жало и подпирало, и вообще, в нем было неудобно, руль растопыренный и ужасно тяжелый, педали того и гляди соскользнут с чоботов, а колыхающаяся, длиннющая юбка вполне могла намотаться на цепь.
Но этого не случилось почему-то.Несмотря на все недостатки велосипеда, я вдруг поехала. По прямой.
Сначала сильно виляла и в руль вцепилась сильной хваткой, аж руки устали и спина позеленела.
Но проехала метров двадцать. Потом еще решила разок, осмелела. Где наша не пропадала.
И решила пятьдесят метров проехать, да с выпрямленной спиной. Дальше у меня был план по нарастающей: проехать по кругу стадиона, затем с одной рукой, а в конце сделать подскок на заднем колесе, подняв переднее, как все дворовые мальчишки, я что, хуже?
Но моему продуманному плану не суждено было осуществиться по причине отобрания у меня велика моим внуком.
- Пошли домой, -строго сказал он, - хватит кататься.
-Ну, пошли-пошли, -радостно закивала я, хотя мне страшно хотелось кататься ещё и ещё, вошла в раж.
Идем по городу. То есть иду, конечно, я, а ребенок мой на велике. И только, когда я купила ему мороженое, он великодушно разрешил мне прокатиться, пока он мороженое будет дожевывать.
Я так обрадовалась, что потеряла бдительность и последние остатки разума.
Схватила быстрее велик, пока он не передумал, ведь теперь я научилась, и скорее в седло. А левым глазом вдруг увидела знакомого мужчину, ну, естественно, повинуясь древнему инстинкту нравиться в любых ситуациях и в любом возрасте, захотелось выпендриться. Хотя, что он, великов с бабушками не видел?
Кароч, погружаюсь на велосипед в срочном порядке и разгоняюсь, ум теряю напрочь, стало быть. И чувствую, меня несет прямо к бордюру.
А я не могу уже остановиться, велик тяжелый. Колесо прижимается к бордюру, велик валится на него, и я лечу через велик и бордюр прямёхонько в неглубокую, но довольно широкую яму, с булыжниками и всякой дорожной дрянью, которая почему-то оказалась вдруг за этим бордюрчиком. Перековыркиваюсь в воздухе как-то наискосок и через голову, стукаюсь несколькими местами довольно больно и накрываюсь со всего маху своею шикарною ещё девичьей юбкою с головой.
Из под юбки в щелочку вижу удивленные и испуганные лица прохожих и проезжих водителей. Может они и ржали, не удивлюсь картине такой.
Как в замедленной съемке, вижу, ребенок бежит ко мне. И какая-то собачка мохнатая.
Они смотрят на меня удивленно и непонимающе. Я чувствую вдруг, что жива и в сознании, улыбаюсь и встаю.
Спрашиваю внука, что у меня там взади, осталась-ли одежда на мне. Он, грит, платье не порвано, но сильно испачкано.А голова, спрашиваю его, у меня там как, без видимостей. Он отвечает, что всё нормально, на голове повреждений не видно.
Ну, тогда и пошли дальше, смеясь.
Сейчас уже начинаю чувствовать свои ушибы и царапины. Ой, что будет не знаю.
Не, ну надо было на старости лет умудриться на велосипед взобраться, да еще прокатиться, да еще дряпнуться на виду у всех и за асфальтовый бордюр закатиться.
Не знаю, что вдруг нашло, и что еще найдет дальше, непредсказуемо.