Взрыв... чувств.
Фейрверк... впечатлений.
Адреналин, создающий праздник...
Дразнящее слово КАЗИНО...
Но я абсолютно о другом... О Жизни... О Судьбе... Азарте... Об Игре, которая становится жизнью ... И как это принять?
Как в себе определить сферу подсознательного? Где прочитать, в каких теориях Юнга или Фрейда? Где найти ответы -- в сакральных откровениях Елены Блаватской или в Таинствах Каббалы? Почему иногда мы подчиняемся не своей воле, а непонятному импульсу какого-то чужого Безумия ? Кто пишет этот сценарий?
Blackout...На английском есть очень точный перевод этого состояния, когда ты больше чувствуешь, чем понимаешь, когда какая-то сила управляет тобой, твоими действиями, поступками и даже воля на какое-то мгновение оказывается в подчинении чего-то неосознанно - мистического... Наступает минутное ЗАТМНЕНИЕ , помутнение рассудка и - ты во власти стихии, во власти переплетения тысяч случайных совпадений, которые ни упредить, ни отменить, ни предугадать... И эти случайности уже тебя ведут, ведут по кругу... Наверное, в таком состоянии совершаются самые страшные, роковые преступления или взлетают на сверкающую звездами, головокружительную высоту Успеха и побеждают, присваивая себе заслуги, которые пишутся чьей-то талантливой рукой из того заоблачного Далека, имя которому еще не придумало прагматичное и не слишком благодарное человечество...
Но не будем заниматься психоаналитикой, это не безопасно... К черту магию и хиромантию, Боги за это мстят... Пусть останется все, как есть, Тайна... Иногда без ответа, иногда в многоточии, или за скобками наших собственных доводов и вопросов, нашего изумления или отчаяния...
Сегодня вечером я приглашаю Вас на чашку хорошо заваренного чая, это будет настоящий коллекционный английский "Ahmad of London" и простим ему восточную экзотику, он ведь такой потрясающий, а мы с Вами цивилизованные люди .
Итак, я поставлю перед Вами свой самый любимый Кузнецовский сервиз из той полузабытой , такой далекой и давно покинутой страны, в которую ни разу не возвращалась... Помните - "Не возвращайтесь туда, где Вам когда-то было хорошо..." ?
И густой, тяжелый, медового цвета чай будет согревать безупречный, прозрачный фарфор. В комнате будет очень ТИХО и только мои сюжеты ненадолго нарушат нашу чайную гармонию...
А по совпадению слов, по созвучию звуков, по странной ассоциации мы забрели в Дом Анны Тихо в самом центре Вечного города Иерусалима , в крошечном переулке между улицей Яффо и улицей Невиим, где такой тенистый европейский парк, где можно еще найти Бунинские "Темные аллеи" и прозрачные акварели русской художницы, приехавшей из блистательного Парижа начала прошлого Века, когда еще играли в тот Высокий Декаданс...
Она знала Шагала и Малевича, но не знала, что приехала навсегда в эту убогую жаркую Палестину и умрет в бездетном одиночестве, оставив нам пленительный сад из прошлого Века... и свои загадочные картины на стенах старого особняка, где всегда полумрак и нет посетителей...
Здесь все располагает к умиротворению, но ведь его нет в жизни, в жизни все не так... Сквозь чайный фарфор, сквозь акварели Анны увидим:
Взрыв... чувств.
Фейрверк... впечатлений.
Адреналин, создающий праздник...
Дразнящее слово КАЗИНО...
И не думайте, что я о серьезном... Ведь у нас Игра?
Мы летели уже несколько часов из Европы домой, в Израиль. В жестокой "болтанке" нашего перелета только самые невероятные истории способны были увести от нависшего воздушного кошмара, когда наш лайнер трясло и ломало в белой молочной пене облаков и только по лицам стюардов ( красавицы-стюардессы этот рейс не обслуживали) я пыталась определить градус опасности, нависшей над всеми нами, соединенными волей случая на несколько часов в этом тесном замкнутом металлическом пространстве.
Еще при посадке я выделила ее из толпы. И, конечно, мы оказались рядом в этом ночном перелете. Ей было очень, очень много лет; на вид 80+, но Вы бы видели эту леди, опрокидывающую все геронтологические понятия и стериотипы! Такие не стареют... Просто удачно мумифицируются, как Клеопатра, на века..
Она была высокой и очень худой, с подвижным пергаментным лицом, хищным носом и горящими темно-вишневыми глазами. Я почему-то вспомнила стихи Маяковского о глазах Лили Брик :
”Круглые да карие,
Горячие до гари..."
А мне всегда хотелось сказать: Горящие, испепеляющие, все сжигающие на своем пути.... Я суеверно боюсь таких глаз.
Но вернемся к ней, я Вам ее представлю: и не удивляйтесь, ее тоже зовут -- Лили. Мне кажется, что она из тех времен, Маяковского и Бриков, из круга Лили и Эльзы, в дурмане терпких французских духов из того забытого " русского" Парижа... подруга Анны Тихо, умершей так много лет назад...
"Но так долго не живут", сказали бы мои студенты, а что известно им, молодым?
У нее были очень красивые тонкие запястья в звенящих браслетах. В длинных пальцах с кроваво-красным маникюром -- тонкая сигарета и мерцающие изысканные сапфиры в ушах. Длинная стрижка-карэ и волосы цвета блонд, все ужасно контрастно, как и подобает быть Пиковой Даме...
Черный брючный костюм и безукоризненная ослепительно - белая блузка, черные туфли на тончайшей шпильке и черная сумочка от Гуччи; черная муаровая заколка в волосах, черная блестящая косынка вокруг трогательно- беспомощной старческой шеи, странный черный шик...
Она потрясла меня своим умением казаться женщиной , быть Загадкой, быть не такой, как все... Уйти из толпы... И этот черный цвет одежды, и эта отрешенность...
" Я обожаю черный цвет..."
Не в жизни, конечно, и не в палитре чувств, а только в композициях и натюрмортах, в атриумных пространствах костелов, в звуках органа или в блюзах стиля РЕТРО...
Но не будем об этом, мы о другом...
Она, как я уже Вам рассказала, тоже живет в Израиле, часто летает в Европу, и не к детям, не к внукам-правнукам; нет-нет, не по делам бизнеса, она ведь слишком стара, просто -- она ИГРАЕТ... Не в театре, она не актриса... Она играет в КАЗИНО.
Часто она летает с сыном, ему 63 ( до 120-и, как говорят в Израиле), но на этот раз он не смог, и она - одна, что, конечно, не совсем комфортно.
Самолет продолжало трясти, привязанные ремнями-безопасности мы все покорно надеялись, шепча про себя слова молитв и выпрашивая у Б-га скорую посадку. А моя соседка, расслабленно откинувшись на спинку кресла, спокойно и загадочно улыбаясь, вдруг, нечаянно и спонтанно выплеснула на меня, свою случайную попутчицу, самое сокровенное и роковое, тайное и никогда не проговариваемое вслух ...
Она родилась в Австрии в еврейской семье польских эмигрантов, в 36-м их выслали из-за отсутствия каких-то документов, потом они бежали в Западную Украину, но не надолго... И там их догнала Война.
После того, как немцы увели всех из ее семьи в гетто, она пряталась в подвале местного полицая, обшивая его жену, хуторскую девчонку-модницу, нарядами невиданной красоты. Всю оккупацию она провела в подвале; была вся синей от авитаминоза и отсутствия кислорода, но суждено было выжить...
А всегда пьяный деревенский "Шиндлер" оказался праведником перед Б-гом и юной еврейской женщиной, судьба которой так близко, так страшно по касательной прошла мимо газовых камер Хлокоста, где сгорели, растворились самые близкие и родные.
Потом был концлагерь в Сибири (ведь осталась жива, почему не погибла в гетто?), возвращение в послевоенную растерзаную Польшу, остракизм обозленных поляков и в 47-ом --- конечная остановка -- Палестина...
Она путала немецкий и польский, украинский, русский... Сколько языков она успела узнать, и все - чужие... Идиш она знала с детства, но было физически больно на нем говорить; язык мамы и сестры, брата и отца, язык субботней трапезы дома, где так сладко пахло Субботними халами...
Stop! Она никогда не возвращается в ПРОШЛОЕ.
Это запретная тема...
И как символ новой страницы в жизни стал гортанный, жаркий, экзотический и непохожий на другие языки, Иврит.
А потом все сложилось, состоялось: муж - блестящий адвокат, университет, акадкемические степени по Западно-Европейской живописи, удачная карьера , признание, достаток, вилла в северном Тель-Авиве. Дети, чудесные, самые лучшие в мире, дети ... Увы, почти все в прошлом...
---Ведь было столько войн на этой несчастной Земле, не будем об этом..., она смотрит куда-то сквозь меня, силясь рассмотреть, понять, объснить себе: " Почему именно с ней так обошлась Судьба?"
Кто долго живет, у того всегда много потерь... Жестокая истина.
У нее сегодня есть только старый одинокий сын, безумно любимый и безумно несчастный. Я не задавала ей вопросов, я не умею лезть в душу, но она продолжала и продолжала говорить , не обращая внимания на мою явную отстраненность... Ей надо было понять себя...
И она вдруг, без перехода, перешла на совсем другую тему, о которой я и хотела Вам рассказать в самом начале нашего чайного откровения.
Когда все еще в ее жизни было прекрасно и наполнено смыслом, когда все еще были живы... Она с мужем была приглашена на научный симпозиум в Штаты, а потом -- культурная программа и посещение Лас-Вегаса, а это означало -- увидеть и умереть!
Серьезная академическая дама, профессор университета, уже далеко не юная девочка, повидавшая мир, пришла в шок! Она открыла для себя другую Вселенную, ослепительно яркую, сверкающую и переливающуюся всеми цветами и оттенками , заполненную до краев целой гаммой чувств, ощущением праздника и игры, риска и куража...
Ей понравилось все: и отсутствие часов (здесь свой временной отсчет), и холодное зеленое сукно, сдерживающее чувства самых азартных, и аристократичные крупье, и изысканные напитки, и дым дорогих сигарет, и тонкий запах эксклюзивных духов, и мерцание раритетных брилиантов, и шумные музыкальные игровые автоматы...
Голова кружилась от пьянящего ощущения близости к загадочному, непостижимому миру Зеленых купюр... Чужие деньги будоражили кровь, звенело в висках, дразнила чужая удача...
Тогда Лили не рискнула подойти к столу, где завсегдатаи крутили рулетку. Она не рискнула играть. Это все еще прийдет потом, как приворотное зелье, будет затягивать и манить... Но тогда, на рассвете, она была еще зрителем на новом безумно захватывающем ночном спектакле.
В лабиринте шумного отеля, обалдевшая от впечатлений, Лили зашла в ювилирный бутик; украшения всегда были ее слабостью и капризом. Ее сопровождал любимый и единственный супруг, Натаниэль, который всегда обожал делать ей дорогие подарки - сюрпризы, наблюдая как она из солидной, уверенной дамы превращается в девчонку, замирающую перед новой, дивной игрушкой... А как чертовски ей шли все эти блестящие каратные побрякушки! И как хороша она была в ту сказочную ночь!
Через 20 минут они покидали отель, группа друзей ждала их в машине у центрального входа.
А перед Лили сверкали в лунном свечении люминисцентных светильников на черном бархате прозрачной витрины причудливо - витые цепочки и браслеты из разноцветного золота веницианской работы, мерцающие камни потрясающей огранки - брилианты, изумруды, рубины, сапфиры ....
Она перемерила множество украшений, и это был тоже захватывающий процесс, от которого кружилась голова... Ей нравилось Все!!! Как в кукольном магазине девочка, выбирающая очередную Барби, Лили долго примеряла изысканный кулон в перламутровой оправе с брилиантовой россыпью вокруг кроваво-черного ( оптический обман) рубина. Продавщица была любезно - терпеливой, играя роль ассистентки в этом примерочном спектакле. Вдруг, продавщицу отвлек телефонный звонок, она увлеченно заговорила о чем-то чрезвычайно важном для себя, забыв о Лили и о других покупателях, рассматривающих украшения. И в этот момент Лили, тряхнув недовольно головой цвета блонд со словами: " Ну, мне пора....", медленно вышла в стеклянное пространство открытой двери.
Уже в машине, отъехав несколько сот километров от отеля, она из очаровательной вечерней сумочки осторожно извлекла тот самый кулон в перламутровой оправе с брилиантовой россыпью вокруг кроваво-черного рубина.
Как могла она позволить себе впервые в жизни УКРАСТЬ ?
Она, знающая заповеди и читающая Тору?
Это было настолько НЕВЕРОЯТНО, что потом, по приезде в Израиль, заставило ее обратиться к знакомому психоаналитику; Лили впервые испугалась себя...
Мудрый, как древний Ребе, с лицом постаревшего Спилберга, Психоаналитик сказал, что это была лишь реакция на постоянные запреты безумно аскетичной жизни Лили, что в жизни важны еще Праздники, которые создают релаксацию и снимают негативную энергетику. Другими словами, экскурсия в казино была тем нервным взрывом в психике Лили, который привел ее к такому странному поступку. Ведь она не хотела!
Бред ! Стыд! Наваждение!
А потом она стала играть... И ей везло, и были крупные выигрыши, и это стало допингом и страстью потерявшей Все в этом мире одинокой, древней старухи. Она ездила много лет подряд в Европу, в один и тот же 5-и звездный отель на берегу моря. В этом отеле было Казино и ежевечерне она предавалась безумию Игры; она жила там, в лабиринте полутемных комнат, задрапированных зеленым сукном, в атмосфере ночного азарта и риска.
Она никогда не гуляла у моря, не бродила по цветочным аллеям парка, не плавала в бассейне с минеральной водой, даже к завтраку она не успевала после ночной игры...
Но наступал вечер и Лили оживала. Адреналин пьянил, подстегивал, лихорадил и на несколько часов она превращалась в роковую Пиковую Даму...
И если не верите мне, обратите внимание на старуху в черном элегантном костюме с кулоном в перламутровой оправе с брилиантовой россыпью вокруг кроваво-черного рубина...
Это ее талисман, она не расстается с ним никогда.
Он приносит удачу...
А самолет тем временем приземлился. По израильской традиции пассажиры дружно захлопали в ладоши, ночной перелет завершен.
Прощай моя случайная попутчица, Пиковая Дама из Тель-Авива, твои признания и откровения я впишу в чистый файл моего компьютера, и по виртуальным знакам компьютерных шифров безошибочно вычислю все закономерности и тайный смысл
Формулы твоей Игры...
Ирина Цыпина, Израиль.