Я шла по городу, и на тротуаре мне попадались на глаза обычные «тротуарные» вещи: похабные надписи, признания в любви, шелуха семечек, раздавленные окурки, провалы асфальта и лужи, смотрящие в небо. Ни один городской человек не замечает этого, если он всегда занят. Но сегодня мне как будто нечего было делать, оттого зрение мое особенно обострилось.
Ни один городской человек, даже если ему совершенно нечем заняться, не станет ходить кругами, следуя замыслу градостроителей, проложивших асфальт не там, где нужно нам – я решила, что называется «срезать» путь. Я прошла через футбольное поле, где в такой замечательный день отчего-то никого не было, и вошла в один из захолустных дворов, которыми так богат наш мелкогабаритный город. Здесь было больше тени, что радовало и в этот не слишком жаркий, но все-таки солнечный день.
- Здраствуйте, - раздалось у меня в правом ухе. Дабы проверить, что это не галлюцинация, я повернулась на голос и увидела совсем рядом с собой тихо появившуюся женщину. Женщина была во всем приятна мне – ухоженная, пахнущая чистотой, она несла на себе печать медленного старения, превращаясь в одну из чистеньких и суетливых бабулек, что живут одни, заботясь прежде всего о себе, а уж потом – о прочих родственниках.
- Здраствуйте, - я ответила как эхо, оправданием к тому служило ее очень тихое появление, не ознаменованное ни одним из тех звуков, которые производят обычно живые существа, когда идут по дороге. Впрочем, ступала она мягко, в своих удобнейших туфлях без каблуков – я-то не могла позволить себе таких туфель, мне нужно было быть выше на пару-тройку сантиметров.
- Прекрасная погода сегодня, - она начала разговор по-светски, про погоду, и хотя я не любила этих совершенно бессодержательных бесед, мне захотелось отчего-то поддержать ее:
- Действительно, не жарко и не холодно – самое то для прогулки.
- Вы знаете, давно хотела поговорить с кем-нибудь из молодежи. Вы любите клубнику?
Клубнику я любила.
- Я тоже любила клубнику, но лишь до тех пор, пока не заработала себе сахарный диабет со всеми этими переживаниями. Жаль, что она пропадает: собираю по старой привычке ее ведрами в своем огороде. Вы мне нравитесь – хотите, возьмите себе, только я вам насыплю ее в пакет, ведро себе оставлю.
Я решила, что это отличная идея. Так я пошла домой к женщине, во всем приятной мне. И даже на ее сахарном диабете тонким слоем патоки лежал покой и негромкая радость.
Мы вошли в квартиру. Как раз скипел чай. Я согласилась выпить чаю, отчего же нет?.. Чай был отличнейшим, со смородиновыми листьями и мятой. На мой вопрос она удивленно ответила: все свое, все, конечно, из огорода. Я и не сомневалась. Пока она насыпала клубнику, все время говорила: что-то не очень личное о себе, сорте клубники, огороде, супруге, которого не стало несколько лет назад. Она говорила своим тихим и спокойным голосом о самых разных вещах, и этим не раздражала меня. Все было отлично в ней. И в ее квартире все было отлично: смородиновый чай, часы с кукушкой и боем, вязанные салфетки на всех горизонтальных поверхностях, корзина с искусственными фруктами, много цветов и зелени в горшках… Пока она копошилась в поле моего зрения, но в другой комнате, на кухню, где я осталась любоваться тарелками из китайского фарфора, развешанными по стенам, неслышно вошла огромная собака, ступая так же мягко, как и ее хозяйка. Задышала мне в ноги, мокрый нос как-то по-детски ткнулся в мое колено. Продолжая свое нехитрое знакомство со мной, собака выражала свое почтение тишайшим повиливанием огромного хвоста. Увлекшись моей правой рукой, стала точить зубы о мои пальцы. Потом сильнее. Больнее. Я спрятала руку в рукав, совершенно растерявшись, что мне делать. Но настойчивые покусывания продолжались уже в моем рукаве, поэтому я позвала хозяйку – осторожно, конечно:
- Послушайте, не могли бы вы убрать свою собаку…
- Клубника в этом году отборная, - разговаривала женщина сама с собой.
Решив, что я говорю слишком тихо, я сказала уже громко и твердо, да так, что сервант зазвенел своим тонким стеклом:
- Послушайте, ваша собака собралась кусать меня – уберите собаку.
Она продолжала разговаривать. Меня взяла оторопь, однако подъедавшая мою руку тварь всерьез делала мне больно, продолжая тем временем вилять хвостом.
- Послушайте, вы что – оглохли – уберите чертову собаку!
Следствием этого стало то, что меня порядочно укусили, однако хозяйка не обращала на меня ни малейшего внимания.
- Фууууу! – вспомнила я свой старый опыт обращения с собаками. Собаки любили меня – всех пород и мастей. Ни одна из них и не думала меня кусать.
- Нельзя! – зашипела я, чувствуя, как кровь начинает течь из кончиков моих пальцев. Я не могла покинуть кухни без того, чтобы не быть поваленной на пол этой огромной лохматой собакой – раньше я любила именно таких больших и лохматых собак.
- Эй, не нужна мне ваша клубника! Слышишь ты, идиотка! – крикнула я хозяйке.
Она незамедлительно появилась в дверях кухни, что усугубляло ситуацию – она вовсе не была глухой и все слышала, как оказалось.
- «Эй» говорить не надо – это некультурно. Я уже набрала вам целый пакет. Вижу, вам понравилась Бесси – останьтесь с ней, - и вышла куда-то в другое измерение этой чертовой квартиры. Бесси оскалилась и укусила меня. Я съежилась, размышляя о том, что может отвлечь от меня собаку. Висящий на одной из стенок этой кукольной кухни связка чеснока оказалась настоящей, и хотя Бесси последовала за мной с кровавой мордой и милейше виляющим хвостом, я сорвала-таки кусок чеснока, выдрала ногтями левой руки, царапая уже сама себя, зубчик чеснока, принялась мазать окровавленную руку, потом, изловчившись, сжав зубы, проклиная все сорта клубники, зажала меж мертвеющих пальцев правой руки зубчик чеснока и как могла начала тереть пальцы левой руки, кисть, запястье. Бесси не понравилась эта приправа ко мне. Поспешно наклонившись, я принялась натирать ноги – каждый миллиметр своих столь дорогих теперь для меня ножек. Бесси отпрянула в сторону, соображая своим садистским мозгом, что же теперь предпринять, и после минутных раздумий улеглась передо мной.
Хозяйка открыла форточку в смежной комнате, потом окно, заглянула в кухню.
- Ужасный запах чеснока – он скоро выветрится, Бесси, и ты сможешь продолжить…
Я замерла, раздумывая, насколько хватит этого запаха мне – на сколько драгоценных минут – десяток, полчаса?! Бесси была терпелива, черт бы ее побрал. Хозяйка была в своем уме. Я – не в своем. Правая рука все сильнее и сильней беспокоила меня. Схватив всю вязанку чеснока, расколупав ее живыми еще пальцами, я двинулась на паршивую псину. Воняло жутко. И прекрасно, великолепно воняло! Я напоминала охотника на вампиров с этим чесноком. Бесси скривилась от омерзения, но с места не сдвинулась, преградив мне дорогу к спасению. Я всего лишь доставляла неприятность ее тончайшему аристократическому обонянию – только и всего!..
Проснулась я в эту ночь на мокрой подушке – вся была в слезах. Меня трясло, как старый холодильник, когда тот особенно сильно морозил. Встав, я прижалась к холодной стене, и явь спасительно стала наплывать на меня – я была в своей комнате, где пахло грозой и книгами. Ничего не было – я перевела дух, который едва не выскочил из меня. Я подумала, что от таких снов умирают– не иначе.
Днем моя подруга хотела срезать путь и пройти непременно через тот двор, который приснился мне накануне. Все мои мольбы, мистические недоговорки, честные и красивые глаза были напрасны – Екатерина была так же настойчива, как того требовало ее имя. Мы пошли. С замиранием сердца я крутила головой по сторонам. Потом мое обычное критическое отношение ко всему и вся вернулось ко мне, и я стала мысленно ругать себя за малодушие. Я не верила в сны и гороскоп. Я мало во что верила. Почувствовав горячее дыхание у своей правой руки, я обернулась, и увидела наяву собаку из своего сна. Оторопев, я растерялась.
- Пшла вон! Пшла! – зашипела моя подруга, уводя меня из-под чар невероятного. На крыльце одного из подъездов стояла женщина, приятная мне во всех отношениях.
- Бесси, ко мне! – скомандовала она.
Я в тот момент, кажется, совершенно изменила цвет лица, потому как Катюша трясла меня уже не в шутку, приговаривая:
- Тебе плохо? Дать водички попить?
- Идем отсюда!
На все ее вопросы я повторяла лишь одно: ненавижу клубнику! НЕНАВИЖУ!!!