«В душах их было одно зло.
Они наполнили землю злодеяниями,
Дух лжи доминировал во всех их делах».
(Вильям Шекспир)
«Будучи поставлен во власть, не употребляй на должности при себе лукавых людей, ибо в чем они погрешат, за то обвинят тебя как начальника».
(Солон)
«Опыт доказал мне, что власть, не опирающаяся на религию и законы, не сохранит на долгое время свое положение и силу. Она подобна нагому человеку, который заставляет других при встрече с ним с омерзением опускать глаза».
(Амир Темур, Уложение)
«Вы, злодейству которых не видно конца,
В Судный день не надейтесь на милость творца!
Бог, простивший не сделавших доброго дела,
Не простит сотворившего зло подлеца».
(Омар Хайям)
«Если бы людьми правили ангелы, ни в каком надзоре над правительством – внешнем или внутреннем – не было бы нужды. Но при создании правления, в котором люди будут ведать людьми, главная трудность состоит в том, что в первую очередь надо обеспечить правящим возможность надзирать над управляемыми; а вот вслед за этим необходимо обязать правящих надзирать за самими собой».
(Джеймс Мэдисон)
«Коррупция – это не стихийное бедствие. Это хладнокровное, расчетливое лишение шанса на надежду мужчин, женщин и детей, которые не имеют возможности защитить себя. Лидеры должны отбросить словесные игры и начать выполнять свои обещания по направлению усилий и ресурсов на совершенствование государственного управления, повышение прозрачности и подотчетности».
(Дэвид Нуссбаум, исполнительный директор Transparency International)
«Теневая экономика – это следствие неэффективности власти, и она же является питательной средой коррупции».
(Михаил Козак, полномочный представитель президента России в Южном федеральном округе)
«Коррупция есть корень, из которого вытекает во все времена и при всяких соблазнах презрение ко всем законам».
(Томас Гоббс)
«Когда народ поднимает голову, труднее всего удержаться тем, кто сидит у него на шее».
(Владимир Туровский, Канада)
Регионы, кланы, коррупция, теневая экономика – явления, имеющие интенсивное развитие на постсоветском пространстве, особенно на Кавказе и в Центральной Азии, где переплетаются патриархально-родовые отношения с модернизмом и тенденциями глобализации, и на базе всего этого создаются, с одной стороны, причудливые, а с другой, уродливые общественные и государственные системы. Безусловно, все вместе данные явления формируют специфику регионов, и с этим следует считаться, особенно тем, кто намерен налаживать экономические и политические контакты. В этих странах свои «правила игры» и свои традиции, игнорирование их чревато определенными издержками и последствиями.
«Узбекистан – ключевая страна Средней Азии. Вы почти не слышали о нем до сегодняшнего дня? Вы услышите гораздо больше в XXI веке. Потому что это бомба замедленного действия. Социальная и экономическая катастрофа на фоне государственного террора и демографического взрыва. Страна, где правит семья Каримовых, расхищающая национальные ресурсы, и службы безопасности, готовые перегрызть друг друга в борьбе кланов»[1], – так пишет издание Le Mond, и автор статьи Натали Нугайред определенно права в своей оценке. Особенно в части коррупции и кланов, ставших серьезными угрозами политической и экономической стабильности.
После распада СССР разрушилась прежняя схема стратификации, насаждаемая коммунистической партией, и вместо «привычного» деления пролетариат-крестьянство-интеллигенция на политической арене появились «новые» силы, которые ранее были загнаны в подполье, однако при этом умело оперировали действительностью в угоду себе. В бывших республиках к власти приходили лица, поддерживаемые или местным сообществом, или населением, или кланами. Нужно заметить, что процессы на постсоветском пространстве были неодинаковыми, например, нельзя было сравнить ситуацию в Прибалтике с Кавказом, а Белоруссии и Украины с Центральной Азией, поскольку общества в этих регионах разительно отличались не только ментальностью и образом жизни, экономическим укладом и традициями, но и социальной структурой. В Узбекистане, в частности, у власти всегда были, есть и, вероятнее всего, в ближайшем будущем останутся клановые группы – особый сегмент восточного общества и ведущий элемент азиатской деспотии. Они как невидимки – их нельзя узреть, но об их существовании знают многие. Все перестановки в правительстве или в регионах рассматриваются только с позиции межклановой борьбы. Мотивация – стремление к монополии власти, к доступу к экономическим, людским ресурсам, финансовым активам. Диктатор, уже 20 лет стоящий у руля государственности, лишь оперирует этими процессами, не позволяя одной региональной элите чрезмерно довлеть над «чужими» районами и отраслями, выходить за рамки определенных границ, но при этом сохраняет и удовлетворяет их претензии на ключевые посты. Поэтому кадровые перестановки в узбекском правительстве – это всего лишь игра краплеными картами, где каждому «тузу», «шестерке», «королю» Исламом Каримовым уготована своя миссия.
Как говорил эксперт Ариэль Коэн, «Узбекистан – квинтэссенция всего неправильного в посткоммунистических режимах Средней Азии. После распада советской системы страна никогда не имела законно избранного лидера или посткоммунистических демократических институтов. Вместо этого она находилась в застое. Г-н Каримов взял власть, когда Москва прекратила отвечать на телефонные звонки. Элиты оставались самыми худшими в советской Средней Азии – раздираемые совокупным влиянием клановой верности, коррупции и неспособности или нежелания реформироваться и модернизироваться»[2]. Этим самым А.Коэном признавалось, что ни во времена Советской власти, ни в постсоциалистический период Узбекистан не следовал маршруту демократии, а все больше сворачивался в кокон автаркии и авторитаризма с присущими им негативными последствиями.
Вот мнение по поводу сложившейся ситуации эксперта Алика Назарова: «В отличие от политически и экономически развитых стран, где правящий класс формируется в соответствии с принадлежностью к горизонтальным социальным слоям и во многом благодаря определенным способностям его представителей, в СНГ ситуация оказалась совершенно иной. На первом месте в постсоветских странах Содружества оказались этнотерриториальные связи (родство) и принадлежность к определенной профессиональной группе. Именно данное обстоятельство стало главным при формировании элит государств-членов СНГ, что, в конечном счете, и предопределило кризисный характер их развития в целом»[3].
А.Назаров не одинок в своих оценках. «Одним из ярчайших проявлений центральноазиатского Бытия стала родоплеменная система, – писал эксперт Ахмет Мурзабулатов. – Родовые, клановые и племенные признаки играют чрезвычайно важную роль. Без их учета невозможно разобраться во всех тонкостях и перипетиях регионального политического процесса... Родовой феномен имеет глубокие корни и в Узбекистане. Клановая и племенная принадлежность определяют жизнь тамошнего общества. Могущество узбекских кланов в полной мере было продемонстрировано в 1990 году. В то время московский Кремль занимался систематическими гонениями аборигенной элиты. Под видом борьбы с коррупцией раскручивались «хлопковые дела», которые вели следователи Гдлян и Иванов. Эти уголовные дела привели к массовым репрессиям. Для того чтобы выжить местный правящий класс инициировал столкновение узбеков с турками-месхетинцами и киргизами Ферганской долины. Драматический межнациональный конфликт был предостережением Москве о готовности к масштабному протесту. Кремль понял намек и прекратил репрессии, местная же элита смогла вздохнуть спокойно»[4]. Безусловно, ослабленная союзная власть уже не могла играть роль первой скрипки в национальных республиках, и поэтому ей приходилось только пассивно наблюдать, как в регионах Кавказа и Центральной Азии к власти приходят те, кого поддержали местные кланы.
«К началу ХХI в. в большинстве государств Содружества у власти фактически утвердились авторитарно-тоталитарные режимы, пытающиеся использовать муляжи демократических институтов, как для внутренних, так и для внешнеполитических целей, – таково утверждение эксперта Давлета Озоди. – Однако основным богатством и источником реальной власти стало обладание природными ресурсами, прежде всего, углеводородными. Правящие кланы, контролирующие основные природные ресурсы в странах бывшего СССР, создаются как по регионально-земляческому, или семейно-родственному принципу (Центральная Азия, Кавказ), так и по институционально-профессиональной принадлежности (Россия, Беларусь). Но вне зависимости от формы образования эти кланы, по сути, заменили конвенциональное структурирование политического класса. Контроль над ресурсами превратился в их главную заботу. Содержание и характер режимов, правящих в большинстве постсоветских стран, позволяют характеризовать их как “кланоформенные ресурсократии”»[5]. Безусловно, диспозиция клановых структур во всех ветвях власти определяет региональные предпочтения на экономические активы и, соответственно, их участие в управлении стратегически важными направлениями хозяйственной и социальной политики.
Такого же мнения придерживается и эксперт Р.Махкамов, рассматривавший процессы демократизации в контексте клановых тенденций: «К числу основных факторов, сдерживающих процессы демократизации на постсоветском пространстве, в Узбекистане в том числе, в первую очередь следует отнести клановость и коррупцию. Территориальные, мафиозные, семейно-родственные кланы оказывают существенное влияние на ситуацию в республиках Центральной Азии. Латентной формой взаимоотношений местечковых элит в этих странах является скрытое соперничество. В регионе растет осознание того, что клановость и коррупция препятствуют демократизации каждой из этих республик и принимают определенные меры по нейтрализации воздействия этих факторов, наиболее опасными последствиями влияния которых могут быть расстройство всей системы государственного управления и дискредитация демократических ценностей в общественном сознании. Почему? Потому что преобразования в этих республиках осуществляются под прикрытием демократической риторики. И если структурные реформы не принесут ощутимых, зримых результатов, то идеи демократии в глазах населения будут дискредитированы. В принципе, такие тенденции в массовых настроениях уже наблюдаются»[6].
Приведем мнение эксперта Александра Князева, утверждавшего, что «с самого начала пребывания на посту главы государства Ислам Каримов проводил линию на снижение влияния клановости на ситуацию в государстве и форсированное достижение этнического единства. Однако преодоление исторически обусловленной межрегиональной градации, особенно по отношению к элитам, оказалось делом непростым»[7]. Безусловно, ключевые позиции в центральных, а особенно региональных органах управления и контроля занимали выходцы из клановых элит, им принадлежали практически все богатства, заключенные во вверенных им территориях. С такой мощью в первые годы, а также в последующие периоды президенту приходилось считаться.
Сам же президент Ислам Каримов, говоря о клановых тенденциях, вынужден был признавать их наличие и влияние на политико-экономическое состояние страны. Это был вполне очевидный шаг с его стороны – невозможно было избегать этой темы, в частности, проводимые им реформы свернулись и позитивных результатов не произошло, и для того, чтобы найти «стрелочников», стали говорить о криминальных и иных социальных разрушительных силах. Так, он отмечал: «Пока нет серьезного, глубокого анализа этих явлений. Их нельзя считать характерной особенностью лишь отстающих в развитии или переживающих сложный переходный период стран. Этому подвержены и развитые в промышленном отношении западные страны. В чем кроется опасность этих явлений? К каким негативным последствиям они способны привести? Все это далеко не праздные вопросы для нашей молодой независимости, от ответа на которые во многом зависит судьба граждан нашей страны. Политические организации, в том числе оппозиционного характера, должны развиваться внутри общества в рамках общенационального масштаба. Это служит гарантией того, что лидеры и участники таких организаций во главу угла будут ставить, прежде всего, интересы всего государства и народа, а не той его части, к которой они принадлежат по признаку собственного происхождения.
Как уже отмечалось, представителей коренных центральноазиатских народов можно встретить во всех пяти государствах региона. Население наших стран состоит большей частью из одних и тех же этнических групп (узбеки, казахи, таджики, киргизы, туркмены, каракалпаки, уйгуры и другие) – меняется лишь их соотношение. В каждой из республик имеются места компактного проживания лиц той или иной нетитульной нации: узбекские районы в Казахстане и на юге Ошской области в Кыргызстане, Ленинабадской области Таджикистана, Дашаузской области Туркменистана, крупные казахские поселения в Ташкентской и Джизакской областях, преимущественно русские области на севере Казахстана и т.д.»[8] Давая оценку клановости общества и влияния групповых интересов на политико-экономическое пространство, президент, между тем, не формулировал свою роль в урегулировании этих процессов, точнее, создании системы сдерживания и противовесов, позволяющих ему удерживать уже 20 лет свою власть и не позволять нации стирать свои социальные границы, а регионам интегрироваться в более монолитное состояние. Ведь противоречия между регионами, элитами, населением способствуют укреплению авторитаризма, радеющего официально за целостность страны и являющегося гарантом стабильности при явной клановой борьбе.
Социолог Баходир Мусаев, анализируя политико-государственное устройство Узбекистана, выразил свою позицию по этому поводу: «...политический режим Узбекистана – это тип деспотического государства, властвующую элиту которого составляют административная и аппаратная бюрократия под началом узкой группы кланов. Моя версия деспотического государства находит и косвенное подтверждение в тенденциях развития социальной структуры Узбекистана, где появляются все признаки расслоения общества на две большие основные социальные группы. К ним относятся: 1) кланово-номенклатурная элита, включая ее близкое и дружеское окружение; 2) неимущие (дехкане, интеллигенция, коммерсанты, занимающиеся мелкооптовой торговлей). Важно подчеркнуть, что неимущие находятся в жестком подчинении кланово-номенклатурной элите, которая правит ими через свое государство»[9].
Однако есть и противники теории клановости узбекского общества. Они отрицают такое социальное деление, считая это проявлением искусственной градации. К примеру, эксперт Ядгар Норбутаев считает данную проблему надуманной. «В Узбекистане, по моим впечатлениям, клановая структура общества вообще отсутствует, как элемент политического влияния на развитие событий, – отмечает он. – Если и есть, то кланово-корпоративная, а точнее корпоративно-клановая. Она существует как бы на третьем этаже властной иерархии, т.е. какой-нибудь заместитель министра, не выше, желает видеть своих земляков в качестве подручных. Так ему кажется надёжней управляться. Корпоративные связи гораздо сильней. «Газовики» лоббируют свои интересы, а им сопротивляются «дорожники» или «производители стройматериалов», если эти интересы в чём-то пересекаются. Постоянно враждуют, а иногда и мирятся продавцы бензина с продавцами сжиженного газа – вот где кланы! И ещё – не следует путать клановость с кумовством, наличие близких родственников в окружении начальства.
Не было ведь такого, чтобы сурхандарьинские пошли открытой войной на кашкадарьинских?! Каримов же, что естественно, старается «разбавить» наиболее проворных и расторопных «ташкентцев» выходцами из других областей, и это вполне понятно. Но когда дело касается больших денег, то на кланы (происхождение) никто внимания не обращает. Узбекские «кланы» – это не чеченские тейпы и даже не казахские жузы»[10].
Другой эксперт Камолиддин Раббимов сомневается в наличии классических кланов в Узбекистане. По его мнению, это группы интересов вокруг и внутри власти. «Тем более, географическая привязка этих групп совсем искажает реальность. Например, все знают Алишера Азизходжаева – он ташкентский, даже из старого города, у него особые местнические чувства, но он всегда был в команде Исмаила Джурабекова. Возникает вопрос: какому клану принадлежит А.Азизходжаев? Самаркандскому? Однако это абсурд! Ташкентскому? Тоже не так, потому что в его команде не только и не столько ташкентцы, – пишет К.Раббимов. – Как мне кажется, всегда есть текучая конъюнктура, и, исходя из этой конъюнктуры, чиновники создают крепкие или временные альянсы/дружбы ради сохранения своих кресел и богатств. Необходимо заметить, что у каждого чиновника есть склонность сформировать свою команду по основным признакам идентификации внутри Узбекистана: это национальность + место рождения и регион. Но группы, похожие на кланы, формируются не только и не столько по этим признакам... Мои наблюдения показывают, что один из основных факторов формирования и укрепления кланов/групп интересов – это общность врага (например, для Джурабекова и Азизходжаева общим врагом был Тимур Алимов и т.д.)»[11]. Возможно, такой подход К.Раббимова расширяет понятие кланов в Узбекистане и высвечивает новые мотивы объединения людей в иерархии государственной власти.
Так же однозначно подходит к этой теме и Озода Эркин, она пишет: «У противников единства узбекского народа любимая тема – клановость, как будто нет иных тем, отражающих в действительности наболевшие актуальные проблемы общенационального масштаба. Это и понятно, так как у этих людей нет боли за свою нацию, за землю, которая их взрастила, нет любви к кишлаку, аулу, городку, где родились. Они давно сорганизовались в некую группу, я бы так выразилась, "клановой национальности". Время от времени они устраивают шум от притеснения то ташкентцев, то ферганцев, хорезмийцев, а фактически под этот шумок прикрывают неблаговидные дела тех или иных руководителей и вносят в народ раскол и смятение»[12].
В качестве примера того, что клановость не играет никакой роли в политической системе и в раскладе сил, О.Эркин приводит расположение президента к бывшему мэру Ташкента Козиму Туляганову: сняв его с поста за ряд должностных преступлений, Ислам Каримов, между тем, не тронул его нелегальный бизнес: «И коли говорить о Туляганове и Тулягановых, то надо бы клановедам обращать внимание аудитории на тот факт, что они являются крупнейшими землеторговцами в Ташкенте и Ташкентской области. Между прочим, Туляганов – владелец всех автостоянок, рынков г. Ташкента и снимает также систематически многомиллионный куш со строительства так называемых “банковских” домов, имеет за рубежом солидные долларовые счета и т.д. и т. п.
Клановеды обо всем этом не могут не знать, но почему-то ни слова не говорят народу об этих деяниях Туляганова и ему подобных. По-видимому, такая «забывчивость», надо предполагать, объясняется тем, что лица «клановой национальности» против единства народа, против своей нации. Истина же состоит в том, что все, от которых И.Каримов якобы избавляется, всецело озабоченный «очищением», на самом деле молятся на него как на Бога, ибо он их отпускает «на основе поданного заявления», оставив им награбленные миллиарды. Вспомним, как И.Каримов отправил на «заслуженный отдых» Тимура Алимова. Он и его родственники потеряли хоть доллар от своих многомиллионных капиталов? Ведь не лишились они своих зарубежных вилл и яхт, включая и дворцы в Ташкенте и т.п. Разумеется, не лишились. Все осталось при них, т.е. при нем и его родственниках. А как проводил Каримов Исмаила Джурабекова? Он продемонстрировал народу «гласность», позволив опубликовать серенькую статейку, а фактически погладил по головке И.Джурабекова, оставив ему не только награбленное, но и «право» и дальше "доить" всю хлопкоочистительную промышленность»[13].
Несмотря на столь очевидные факты, следует учитывать, что именно клановое происхождение этих персон не позволяет И.Каримову строго расправляться с проворовавшимися чиновниками. Более того, президент прекрасно осведомлен, что противники подготовили огромный пакет компромата на него и его семью, и это может взорваться подобно бомбе, если начнутся более серьезные чистки и репрессии в отношении региональных элит. Главе государства приходится лавировать между ними, поскольку он продолжает опираться на их силу, могущество и влияние. Быть вне поддержки кланов – это значит потерять власть не только в областях и районах, но и в центральных органах власти. И только недальновидный политик может игнорировать такие факторы. Естественно, И.Каримов далек от того, чтобы не ставить на клановую карту в кадровой и внутренней политике и опираться только на технократов, манкуртов[14]. Узбекистан – это не западноевропейское общество, здесь совершенно иные социальные условия и исторические предпосылки.
Можно согласиться с утверждением Я.Норбутаева о кланово-корпоративных интересах, поскольку кланы давно приватизировали огромные секторы экономики, к примеру, денежное обращение и конвертация (Центральный банк), золотодобыча (НГМК) – в ведении Самаркандско-Джизакского тандема, внешняя торговля (МВЭС) и разгосударствление (Госкомимущества) – Ташкентского клана. Также разделены по секторам и интересы других кланов. Часть ресурсов распределяется через министерства и ведомства и силовые структуры в рамках протекционистской политики региональных элит. Нужно сказать, что это тонкая и очень сложная борьба, взаимоувязанная с различными факторами и условиями внутри страны и при внешнем давлении. Кланы быстро вступают во временные союзы и так же легко денонсируют соглашения, поддерживают друг друга в случае общих угроз, но и могут в то же время легко ополчиться против бывшего «соратника», если это сулит выгоду и преимущество. Поэтому интересы корпораций и других экономических единиц часто подстроены под текущие запросы узких групп во власти на местах и в центральных органах. И это осознает главный кукловод-клановед Ислам Каримов. И именно он создает запутанные и сложные схемы в правительстве, чтобы не позволить элите в итоге сплотиться против себя.
Также можно согласиться с мнением О.Эркин, что кадровые вопросы решаются исключительно в целях и в угоду политическим интересам Ислама Каримова: «Дело в том, что этот коварный организатор своего рода игр без правил давно вынашивает план своего спасения и своего окружения, отправляя одного за другим своих самых ближайших, преданных людей, как мы уже сказали, то на заслуженный отдых, то по заявлению, оставляя им награбленное. Ислам Каримов заводит игры с народом, как бы демонстрируя: смотрите, как я очищаю от виновников ваших бед, это они меня подводили, а я же с Вами – с народом. Те же, кого я снял – вредители и т. п.»[15] Понятно, что все беды в экономике и социальных реформах президент сваливает на подчиненных, и этим самым спускает пар недовольства у народных масс. Между тем, клановая игра продолжается, и И.Каримов просчитывает не только все ходы, но и всю партию, поскольку от этого зависит его личное благополучие и безопасность. Но даже усиление полицейского аппарата и создание атмосферы всеобщего недоверия и страха не снижает криминального накала. В этом признается прокуратура, которая на расширенной коллегии в феврале 2007 года отмечала: «Несмотря на предпринимаемые меры, число зарегистрированных по республике преступлений возросло на 3,1%. В частности, наблюдался рост преступлений, связанных с умышленным причинением тяжких телесных повреждений, изнасилований, грабежей, вымогательства и мошенничества»[16]. Из этого вытекал вывод, что авторитаризм не гарантировал не только общественный порядок и безопасность граждан, но и вывод экономики из зоны криминальных интересов.
Как отмечает аналитик Джонатан Фейзер, «одна из главных причин бесконечного загнивания этого государства кроется в его экономике. Сама природа теневой экономики Узбекистана выступает в качестве антитезы механизмов строительства государства в любой форме. Поочередно то важный средний класс, то руководители приватизации, призванные облегчить демократизацию, становятся смертельно безжизненными»[17]. Таким образом, клановая природа Узбекистана базируется не только на территориальных и внутринациональных различиях, но и на коррупции и теневой экономике. И чем сильнее нелегальные процессы, тем интенсивнее и острее протекают противоречия между регионами, тем меньше результатов от политических и экономических реформ и тем глубже пропасть между имущими и неимущими слоями населения. Кланы способствуют нагнетанию напряженности, ибо в неблагополучии они находят свою выгоду. Все это также обостряется авторитаризмом политической системы, игнорирующей законы и демократию. Коррупция стала настолько серьезной в республике, что мировая общественность уже не имеет четких понятий игры в Узбекистане и как реагировать на действия правительства. В отчете международной организации Transparency International за 2009 год нет сведений о состоянии коррупции в этой стране наряду с Кыргызстаном, Таджикистаном и Туркменистаном, однако это не подтверждение того, что данное явление исчезло из общественной жизни, а признание невозможности собрать достоверную информацию о нелегальных процессах. Трудности очертить контуры коррупции ведут к тому, что зарубежные инвесторы не желают рисковать своими капиталами и не втягиваются в экономическое сотрудничество, поскольку не знают, насколько сложны процессы доступа к ресурсам, к коммерции, к собственности и т.д. Более того, даже наличие законов не есть гарантия сохранности капиталов и безопасности хозяйственной деятельности. Любому бизнесмену нужно знать и неофициальную сторону взаимоотношений с государством, чтобы распределить свои силы и возможности, однако без наличия таких данных не существует никакой уверенности в будущем благополучии и прогрессе.
В итоге коррупция разрушает и экономику, и само государство, и общественное сознание. «Если размер выплачиваемой взятки составляет, скажем, 10%, то следует иметь в виду, что из кармана продавца будет выплачена весьма незначительная доля этой суммы, поскольку он просто заложит ее в продажную цену, – писал Джордж Муди-Стюарт. – Однако увеличение стоимости несопоставимо по степени вреда с другим аспектом: как только возможность извлечения личной выгоды становится реальностью, в стороны отходят все прочие, законные критерии присуждения контракта: стоимость, качество, условия поставки и т.д. В результате выбор падает на далеко не самого оптимального поставщика и/или подрядчика, и закупаются далеко не лучшие товары»[18]. Данная цитата как нельзя лучше демонстрирует далекоидущие последствия теневой экономики, как одного из разрушителей народного хозяйства. Причем динамику такой тенденции дают политические установки Ислама Каримова. «Читая прессу, просматривая передачи в эфире, слушая выступления президента Ислама Каримова, а также ежегодные бравурные отчеты правительства об итогах хозяйственной деятельности, у малосведущих людей может сложиться впечатление, что Узбекистан за годы независимости достиг грандиозных успехов в социально-экономическом развитии, – пишет эксперт Тошпулат Юлдашев. – Но современные предприятия в Узбекистане можно сосчитать по пальцам. Удельный вес продукции, основанной на инновациях, высоких технологиях, обеспечивающих конкурентоспособность экономики, крайне низок. В темпах развития, глубине и масштабах модернизации производства Узбекистан проигрывает всем странам СНГ. Все проекты по модернизации промышленности провалены. Свидетельством разительного несоответствия роста экономических показателей реальной жизни являются, во-первых, катастрофические масштабы безработицы и нищета большинства граждан в Узбекистане, во-вторых, отсутствие свободной конвертации валюты, в-третьих, самоизоляция страны, укрепление государственной границы фортификационными сооружениями, усложнение процедуры её пересечения, отказ от практического участия в региональных интеграционных процессах из-за неконкурентоспособности экономики»[19].
Данная книга призвана всего лишь «выцедить» из общественного развития Узбекистана те элементы, которые образуют фундамент теневой экономики и способствуют коррупции. Безусловно, невозможно в рамках одного труда охватить все, и поэтому автор всего лишь отследил часть масштабного процесса, протекающего в республике в течение последних 20-30 лет. Это также касается того, как происходило распределение должностей в органах государственного управления и власти, влияния определенных лиц на перераспределение экономических активов, административных ресурсов страны. Нужно заметить, что автор испытывал сложности в сборе статистического и фактологического материала, ибо представители кланов не ангажируют себя и официально не проявляют свою тягу (приверженность) к родным территориям, боясь обвинений в землячестве. Бывает так, что выходец из одной региональной группировки переходит в другую, как, к примеру, было с Рустамом Иноятовым (из Сурхандарьинского в Ташкентский клан), Сагдуллой Караматовым (из Самаркандско-Джизакского тандема в Ташкентский[20]) и т.д., в связи с чем было затруднено отслеживание процессов клановых интересов в правительственных структурах. Однако в целом была выдержана структура и тенденция клановых реалий, показана динамика изменений.
Автор был бы рад услышать альтернативные мнения, советы, гипотезы на эту тему, и готов вступить в дискуссию.
........................................................
[1] Наш узбекский партнер.03.07.2009.
[2] Вызов Узбекистана. 18.05.2005. http://www.archipelag.ru/authors/cohen/?library=1868.
[3] Назаров А. Кланократия. Содружество окончательно феодализировалось. 03.12.2004.
http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1102041060.
[4] Мурзабулатов А. Да, азиаты, трайбалисты мы... Центральноазиатское политическое людоедство. 19.09.2005.
http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1127115600.
[5] Озоди Д. «Кланоформенные ресурсократии» обречены. Страны СНГ - особая зона мировой периферии.
12.05.2006. http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1147415220.
[6] Махкамов Р. Соперничество местечковых элит сдерживает демократизацию Узбекистана. 08.12.2003.
http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1070870400.
[7] Причины узбекского бунта - наркотики и клановость, а не исламизм. 19.05.2005.
http://www.kreml.org/opinions/86990767.
[8] Каримов И.А. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса.
http://2004.press-service.uz/rus/knigi/9tom/6tom_5_5.htm.
[9] Каримовский фарс - убийца государственности и политического режима Узбекистана. Часть 2-я. 13.10.2004.
http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1097668440.
[10] Из частного письма Ядгара Норбутаева автору Алишеру Таксанову от 29.06.2009.
[11] Из частного письма К.Раббимова Алишеру Таксанову от 9 августа 2009 года.
[12] Новое «очищение» Ислама Каримова, или О чем умалчивают клановеды. 11.11.2005.
http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1131657900.
[13] Там же.
[14] Манкурт - термин, означающий персону, утратившую связь со своим этносом, кланом, культурой и традицией нации. Близко к понятию космополитизма, но в более уничижительной форме.
[15] Новое «очищение» Ислама Каримова, или О чем умалчивают клановеды. 11.11.2005.
http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1131657900..
[16] Народное слово, 2007, 6 февраля.
[17] Узбекистан и Соединенные Штаты: странные сожители. 12.06.2003.
http://www.inosmi.ru/translation/187061.html.
[18] Джордж Муди-Стюарт. Коррупция в верхах и во что она обходится обществу. / Экономические реформы сегодня, 1999, стр. 10.
[19] Юлдашев Т. Хилый сум и нелюбимый «пластик». Оазис, № 15 (107), 2009, август.
http://www.ca-oasis.info/oasis/?jrn=111&id=826.
[20] Хотя некоторые эксперты утверждают, что С.Караматов продолжает поддерживать родной клан.