Вдвоем на старинной панцирной кровати, неизвестно откуда взявшейся в расположении батальона. Жар тянущихся друг к другу тел. Предательский скрип пружин. Его руки на ее груди, вздрагивающей от прикосновений. Ее волосы, рассыпавшиеся водопадом, скрывающие лицо. Быстрое громкое дыхание, почти заглушающее тоскливый вой ветра за стенами палатки. Огненные поцелуи, сводящие с ума. Короткое, почти невозможное здесь счастье...
Ее звали Инга. Короткое звонкое имя, очень подходящее молодой рыжеволосой девушке с узла связи. Лёха влюбился в нее с первого взгляда, как только переступил впервые порог блока. Он ходил за ней по пятам, как только выдавалась свободная минута, а их во время перемирия было достаточно. Правда, поначалу было страшно — кто он, обыкновенный водитель-срочник, и кто она — лейтенант внутренних войск. Первые робкие ухаживания и первая ее улыбка, купленные на последние деньги в Моздоке алые розы и удивленно-смеющиеся глаза. На войне не часто увидишь цветы.
- Слушай, боец! - сказал ему тогда замкомбата, вызвав по всем правилам к себе в палатку. - Оставь ее. Оставь по-хорошему! Смотри, хуже будет... Понял меня?
А он переминался с ноги на ногу, глядел мимо бравого майора... и молчал. Видимо, осознав, что ответа не дождется, замкомбата отправил его прочь, выругавшись сквозь зубы. Тогда он понял, что у него появился враг. Враг опасный, но и его положение командирского водителя кое-что значило. А водителем он был отменным... Поэтому замкомбата до поры до времени молчал. Но ревность разрушительна. И майор мстил — мелко, придираясь к неуставной стрижке, требуя отдания воинского приветствия при каждой встрече, объявляя выговор за нечищенные ботинки (кто бы их чистил в осеннем лагере, наполовину состоящем из жирной грязи!) - и сам понимал свою мелочность.
Однажды вечером Лёха постучал в дверь узла связи, и ему открыли... Нет, между ними ничего не было в тот вечер. Они просто сидели рядом на узком диване и разговаривали. О чем? Он не запомнил. Помнил только, как нечаянно прикоснулся ладонью к ее ладони. От этого прикосновения его шарахнуло током, как от заряженного конденсатора. Так шутили их «деды» - давали «молодым» подержать конденсатор «на минутку».
До дембеля оставалось пять месяцев. Он возился с мотором старушки- «шишиги», подняв кабину — попросили помочь друзья- «карданы». Мимо прошел майор. Лицо замкомбата было краснее обычного, и, приглядевшись, он понял, что тот здорово навеселе. Майор вдруг повернул к нему голову и подмигнул ему. В следующую минуту он без стука открыл дверь узла связи, где в этот момент не было никого. Никого, кроме Инги... Тяжелый гаечный ключ выпал из его рук. За дверью блока послышался громкий смех — ее смех. Ничего не видя вокруг, Лёха подхватил ключ и шагнул к блоку, сам еще не зная, что будет делать, но готовый на все. Внезапно внутри раздался какой-то шум, и навстречу ему вылетел майор. Он был без фуражки. По левой половине его лица тянулся свежий багровый след. Дико взглянув на водителя, застывшего на месте с тяжелым ключом в руке, майор пошел, почти побежал в сторону своей палатки. И только тогда он разжал побелевшие пальцы.
С того дня майор перестал замечать его. Даже и близко не подходил к палатке АТОшников, если командирский «уазик» находился в лагере, а не отмерял километры по разбитым фронтовым дорогам. Он только посмеивался про себя: как ни крути, а все же приятно «сделать шакала». Так в батальоне называли особо нелюбимых офицеров.
А потом была ночь, друзья- «карданы», которым «срочно понадобилось» навестить земляков из соседней роты, они вдвоем в пустой палатке автовзвода, жарко натопленная печка-буржуйка, скрипучая кровать — предмет зависти прочих обитателей лагеря. Им и без буржуйки было жарко. Ее имя: Инга, Ингуша, Ингуля... Мгновения, мгновения, мгновения... Ее блестящие глаза прямо перед его глазами. Одуряющий запах рыжих волос и вкус ее губ, не сравнимый ни с чем. Им было очень хорошо вдвоем, и поэтому они не заметили, как чуть-чуть приподнялся полог палатки над входом, и что-то небольшое, металлическое прокатилось по земле, со стуком ударилось о печку. И мир вокруг исчез в короткой болезненной вспышке...
Из рапорта командира батальона о происшествиях в части:
«... ноября текущего года военнослужащий срочной службы водитель-стрелок Ратников самовольно привел в боевую готовность ручную гранату РГД-5 и, по неподтвержденным данным, вследствие собственной неосторожности произвел ее взрыв в расположении взвода АТО. В результате происшествия погибли начальник смены операторов БУС лейтенант Лебедева и сам Ратников. Легкое осколочное ранение получил заместитель командира батальона майор Рыков, который проходил мимо расположения взвода АТО. По факту происшествия военной прокуратурой города Моздока было возбуждено уголовное дело.»
Уголовное дело было закрыто спустя месяц в связи со смертью виновного лица... Майор прослужил в тех краях еще несколько недель, пока однажды ночью его чуть не задавил пьяный водитель БТРа. После этого замкомбата быстро состряпал себе «контузию» и перевелся от греха подальше куда-то на «Большую землю».