ВОИНЫ, КНЯЗЬЯ и ЧАРОДЕИ. Тайны наслаждения
Пролог к роману "Эротическая мистерия или Как мальчик стал мужчиной"
Глава 1 Долг, брак, наслаждение. Печальный юбилей
Наслаждение касается тела
И в душе разливается вновь.
Вы когда-то узнать не хотели,
Как бывает прекрасна любовь?
Как эротика дивная манит,
И зовет нас в иные миры.
Только женщина вас не обманет
В листопаде той звездной игры.
Только снова в пылу Незнакомка,
Словно листья, одежды сорвет,
Все запреты отчаянно скомкав,
Все табу в пустоту отшвырнет.
И тогда, обнажаясь в экстазе,
Понимая, как это прекрасно,
Наслаждение в жесте и фразе
Завладеет душой, и безгласно
Снова юноша станет мужчиной,
В эмпиреях устанет витать,
Всю нелепость запретов отринув,
Возродится для страсти опять.
В воздухе витала какая-то дивная, страстная музыка.
Вечеринка была в разгаре, когда эти двое уединились на веранде старого особняка.
Седовласый дядюшка Андрей и его уже не юный племянник Никита, юбилей которого в том самом особняке и праздновали, уселись в плетенные кресла.
Почему в такой момент они решили поговорить о странностях любви, а проще о сексе, кто его знает. Но все-таки решили.
Как там оказалась Алина тоже не очень понятно, но она сидела в тени ракитова куста и смотрела на звезды, когда услышала их приглушенные голоса.
- И ты не о чем не жалеешь? – спросил дядюшка.
- Да как не жалеть, то, что касается работы, вроде все сносно.
Он хихикнул, если племяш говорит сносно, то надо представить, как там все у него распрекрасно. А говорит он так, чтобы не сглазить, удачу не отпугнуть, есть такая старая примета у новых русских.
- Но что же тогда с тобой такое?
- Да женщин вспомнить не могу и секса такого, чтобы крышу снесло. Жизнь прошла, а ничего не было, не поверишь, совсем ничего.
- Ну, это не только твоя беда, - заверил тот, - все мы страдальцы на этой земле.
- Знаешь, я же женился очень рано, представить себе не мог, что пойду к какой-то девчонке домой, чтобы девственность свою потерять. Мечтал, конечно, хотел, еще как, но как и что там будет на самом деле в реальности, это в голове не укладывалось. А Лариска моя, она это почувствовала, вот и утащила меня в постель, хотя и сама понятия не имела, как это делается. Что было той ночью, до сих пор без содрогания вспомнить не могу. И только когда все закончилось, радость какую-то дикую ощутил, в порыве той радости и женился на ней, а куда было деваться. Она давала то, о чем пока и не просил других, лучше так, чем никак, да и откуда мне было знать, как это бывает, времена какие глухие были, думал у всех только так нелепо и примитивно и случается близость.
- Да, это уж полное безобразие, жениться на первой женщине , с которой переспал и даже других не попробовать, но ты –то всегда умным парнем был, вот уж точно горе от ума.
- Так если бы там потом хоть что-то было, а там была беременность, капризы, и она решила, что сексом нам заниматься особенно не стоит. Такого жуткого обмана и вспоминать не могу до сих пор. Я еще долго от этого странного открытия отойти не мог, а куда бежать, кому что сказать? Меня же тогда перевели по службе на Кавказ в богом забытый поселок. Там я один и был женат, и все остальные мне завидовали страшно. Они и не подозревали, что мне еще тошнее, чем им, у них перед глазами хоть этого блюстителя порядка и нравственности в юбке нет, а у меня все время рядом. Улыбался, делал вид, что у меня все распрекрасно, а на самом деле, кроме крика ребенка и ее воплей ничего и не слышал. Не улыбайся, не в постели воплей от радости, спали мы спина к спине, она боялась, что снова забеременеет. А резинки ей тоже не нужны были, ей вообще ничего не нужно, да и мне как-то с ней ничего уже не нужно было, руками обходился, как в старые добрые времена. Только теперь прятаться дальше надо было, и никак не мог понять, зачем мне она сдалась, что в этой семейной жизни вообще есть такого, из-за чего свободы надо лишаться?
- А я любовницу завел почти сразу, - говорил дядюшка,- потому что домой идти было сущим наказанием, хотя и не в горах жили, в горах я бы сразу в ущелье бросился, не раздумывал.
- И как любовница? – поинтересовался Никита
- Да любовница –то прекрасная, хотя ей тоже замуж хотелось, наверное. Но я уже знал, какие из любовниц мегеры – жены появляются, второй раз на те самые грабли наступать не собирался. Сколько всего пришлось пережить, чтобы скрыть эту связь, Штирлец отдыхает. Я все время был на волосок от разоблачения. Но Мюллер тебе ангелом покажется, если бы ты моего Геббельса в юбке видел не на празднике у тебя, а дома в спальне. Я напрягся, в долги влез, но квартиру большую купил только для того, чтобы она хоть чем-то занялась, там можно было спать в разных спальнях и не соприкасаться совсем – это уже счастье. Да если бы не дочери, увидела бы она меня близко.
Небо оставалось черным, ни одной звездочки, ни одного лучика света, наверное, так же было и в душе бедного юбиляра, вот уж точно праздник, ничего не скажешь.
- Я вот все думаю, а что же надо было по-другому сделать, почему у нас с тобой все не так пошло с самого начала, да так и не наладилось до конца?
- Я то же об этом думаю. Ничего пока придумать не мог, говорят, все так живут, но если даже все, мне от этого не легче. И ладно мы все в прошлом, но сыновья наши, ведь не должны они все это повторять безропотно, надо, чтобы в их жизни хоть что-то переменилось.
№№№№№№№№
Тут появился кто-то третий, там на веранде.
Алина сколько ни смотрела, ни прислушивалась, не могла понять, кто же это был, да и откуда ей знать, гостей в особняке было очень много.
- Простите, я все слышал, - заявил Незнакомец, обворожительно улыбнувшись,- считайте, что я исповедник ваш на этот вечер, и буду хранить тайну исповеди, но если хотите, могу ответить на ваш вечный вопрос.
Мужчины повернулись к нему. Оба они обратились вслух, а незваный гость уселся на лавку, закинув ногу на ногу, и заговорил, таинственно улыбаясь.
- Примерно такой же разговор я еще мальчишкой услышал, на каком-то юбилее, так же рассказывал мой отец о своей счастливой семейной жизни. Тогда я многого не понял, но кое-что все-таки усвоил. А потом постиг, что такое эротика, и как секс может исковеркать и поломать жизнь, если думать только тем местом, которое ниже пояса и встает все время, в автобусе, как только грудь сквозь прозрачную блузку увидел, на вечеринке, когда прижался им к красотке, просто , когда улыбнулась какая –то обворожительная дама. Ведь бросаешься не глядя, не разбираясь ни в чем, а проснулся, как бедный Арес , запутавшись не в золотых сетях , и совсем не в объятьях пленительной Афродиты. Многим ли везет так, как богу войны? Кстати, о дамах, когда я понял, как мне нужен секс и сколько его нужно, чтобы хоть немного погасить пожар в душе моей я сразу отбросил в сторону знакомых девчонок, как бы они не вешались на шею. Но я поразмыслил и твердо решил, что их быть не должно было в постели моей в самом начале. Лучше вообще ничего, чем такая бессильная, визгливая нелепость.
- Это еще почему? – удивленно спросил дядюшка.
Он смутно догадывался о чем-то, но никак не мог в волнении понять, в чем там собака зарыта.
- Может, они и хороши, но кроме писку, визгу и проблем с ними никогда ничего не бывает. Да и не нужен им секс, совсем не нужен, им нужны подарки, слуги верные, путешествия. Там может быть они подарят тебе что-то, чего не умеют, в чем ничего не смыслят, возможно, никогда не научатся, хотя это еще большой вопрос, а от окольцуют в один миг. Девственность хорошо покупать тем, кто о наследнике думает, а не о наслаждении, вот и покупайте ее, когда успеете насладиться и костер желаний ваших угаснет. Тогда может и девственница сгодится, но никак не в самом начале, это же безумие – с нее начинать, что бы ваши отцы ни говорили, а тем паче матери.
- А они с нами никогда о сексе и не говорили, - отвечал Никита, дядюшка его промолчал в знак согласия.
Все трое замолчали, двое из них снова вспомнили о своих личных драмах, плавно в трагедии переходящих, а третий продолжал:
- Отбросив из своей жизни девиц как можно дальше, я веселый девственник, оглянулся по сторонам. И сразу же заметил прелестное создание лет 40, от нее исходили такие флюиды, она была так сексуальна, что мой дружок встал прямо посреди улицы, в центре города, в яркий солнечный день, да так, что и слепой увидит, что со мной такое произошло, а Муза моя стремительно приближается.
И смотрит она именно туда, где все выдается сполна, слов никаких не надо, все ясно и без слов.
- И что, - в один голос спросили слушатели.
- А она на него смотрит так ласково, с такой очаровательной улыбкой, что я понял – мне его не отпустить и к вечеру. Да и ее я терять, еще не найдя, не собирался. Я просил ее у ангелов своих, они и послали, так чего теряться?
Они все помолчали, у кого только такой ситуации не было, но каждый из нее по -разному выходил. Кто-то, согнувшись, поспешно бежал с поля боя, кто-то боком уходил в сторону, покрывшись пятнами и обливаясь потом. А потом большего разочарования и не представить.
- Я понял, что это знак, и бросился к ней, показывая, что она со мной сделала.
- А она? – вырвалось у дядюшки.
- А что она? Она весело рассмеялась, размер ей понравился, и она согласилась прокатиться со мной на старую мою дачу. Это было первой волной наслаждения, ведь ожидание и предчувствие чаще приятнее самого процесса, хотя в тот момент я бы умер точно, если бы мы остановились на полпути.
- Но там ведь могли увидеть соседи, - не выдержал дядюшка.
- А кто увидеть? Родители, друзья, да пусть смотрят и завидуют… Я бы только рад был, если бы кто-то меня да с ней увидел. Что они могут сказать и сделать?
Я сорвал с нее одежду, так, словно всю жизнь только этим и занимался, но она сразу поняла, что ни с кем я не был до нее, и это ей тоже понравилось. А когда она пальчиками коснулась моего молодецкого оружия, все, я был наверху блаженства, но я сразу почувствовал, как она всего этого хочет, как страстно она отвечает на мои безумные ласки, как радует ее то, что происходит между нами. Только взрослую женщину мог порадовать мой пыл, она знала в нем толк, она понимала, что такое наслаждение, она принимала его с радостью, и никаких страхов, стеснения, заблуждений, она ни о чем другом не думала…
Она направляла мои руки на грудь, и заставила припасть к ней, на живот, ниже, я следовал за ней и запоминал все, что нужно. Она просто руководила всеми моими действиями и при этом что-то шептала на ушко и подсказывала, что я должен делать дальше, куда следовать, что там нужно сделать. И я шел с таким диким восторгом, с таким экстазом, изучая все заповедные уголки ее роскошного тела. Кто-то из вас представляет себе, что экстаз может длиться часами, какой-то умник говорить про семь минут, которых достаточно для секса. Ну, может для него и достаточно, а мне тогда и семи часов было мало, но и ей тоже хотелось еще и еще. Какая ваша визгливая девица и на половину согласиться, что она потребует потом? А мы наслаждались друг другом, смеялись и плакали от восторга…Тогда я понял, что наслаждение, если оно настоящее, не продается и не покупается, его можно только дарить тому, кто способен понять и принять с великой радостью и от чистого сердца, а вы говорите «брак»….
Он вставал, как только я кончал, и в ней вставал мгновенно снова и снова, все вулканы в мире отдыхали, когда мы снова начинали двигаться. А как кружилась голова. А какие крики оглашали округу, да только глухой не слышал нас тогда, и хорошо, что не слышал, хотя пусть слушают, чего нам бояться?
№№№№№№№№
Незнакомец взглянул на своих слушателей и заметил в тусклом свете, как оба они побледнели. Они и на самом деле в те минуты казались мертвецами. И более того, умерли они давным-давно, в тот момент, когда первый раз оказался чуть ли не последним, когда кроме разочарования и напряжения ничего не было. Напряжение и наслаждение несовместимы, они идут параллельно и никогда не соприкасаются…
Ну, нет, конечно, у каждого из них потом что-то и как-то было, за деньги и без денег. Были случайные связи в самых неожиданных местах, поспешные и все такие же неумелые, как и в первый раз, хотя с годами какой-то опыт все-таки появлялся. Но если у тебя не было такой учительницы, если ты терапию получил от очень плохого врача, а наслаждение так и осталось за гранью, то о чем можно говорить, что смогли бы они на этой странной исповеди ему рассказать?
Потому и мертвели успешные в бизнесе мужчины от ужаса и сожаления на этом пышном и странном юбилее. А когда опомнились, наконец, оставалось спросить только об одном.
- А что потом?
- Потом? – спросил незнакомец, возвращаясь из своих грез к реальности, - потом мы продолжали обучение с Музой моей. Я ведь догадывался, что и семь часов секса и наслаждения, это капля в море, она мне еще и десятой части не показала того, что стыдно не знать любому нормальному парню, тому, что знали, скажем, наши воины, князья, жрецы.
Эти двое переглянулись, не очень понимая, о чем идет речь.
- Да, да, я говорю о древности, если бы заглянули в книжки, то узнали бы, что отроков лет в 14, я запоздал в этом отношении, отправляли в заповедный лес, чтобы мальчики стали мужчинами. А как мальчик становился мужчиной? Конечно, он там и охотился, и дрова колол, когда надо было вставший член отпустить и разрядиться, но не только. Там всегда оставались великолепные жрицы, их называли Берегинями, вот именно Берегинями. Эти божественные девы и творили чудеса, они выпекали тех мальчиков лунными ночами. В сказках их в печки закидывали, а это был на самом деле огонь невероятной страсти, и поднимались они совсем другими, не узнать пацанов, после таких огненных ночей взросления.
Одну из таких я и встретил, о том мне мой член и просигналил в тот миг в самом центре города. Так вот, это они на закате в дремучем лесу встречали парней несмышленых, растерянных, даже перепуганных. Отроки умирали и воскресали снова от их ласки, от их секса при ясной луне. Тогда восторженные крики и мальчиков и берегинь оглашали небеса. Ведь если богиня Лада их не слышала, то она очень сердилась. Она должна была знать, что девы получают наслаждение, а мальчики становятся мужчинами. Так вот, если не справлялась одна Берегиня, к ней на помощь приходила другая, и уж вдвоем они заставляли его почувствовать, что такое наслаждение. А у вас не было никогда желание провести ночку с двумя девами сразу? Ну что же вы так вздрогнули, даже думать о том боялись?
Наши герои смутились, залепетали что-то странно, а Незнакомец засмеялся.
- Только не говорите мне о разврате, распущенности, это вся придумали для вас ваши святоши. А сами при этом только тем и занимаются, что вам запрещают, да еще чем и похуже, разве не сладок запретный плод? А чтобы в вас не пробудить чувственности и толкнуть вас к онанизму – этому злейшему врагу наслаждения, они и не такое придумают, и не такие запреты установят, чтобы из счастливых и свободных мужей покорных рабов сотворить. Вот и занимаются все тайно рукоблудством, чтобы получить хоть какую-то тень настоящего наслаждения. Они грешат и каются, не понимая, что ничего страшного и никакого греха в прекрасном наслаждении нет, быть не может. Но рабы этого не обсуждают, они тихо сходят с ума, так ничего и не узнав о настоящей жизни и счастье.
И как же трудно освободиться, отринуть от себя все эти дикие и страшные заблуждения. Только избранные, узнав и поняв, что же это такое на самом деле и становятся воинами, князьями и чародеями.
Я думаю, что пахари и остальные труженики и получались из тех, кто так и не понял суть наслаждения в том заповедном лесу с Музами – Берегинями нашими. Силы его все уходили в землю, на которой он пот и проливал, и избавлялся от всех своих страстных желаний. А когда там попашешь вдоволь, то никакие Музы и Берегини уже не нужны, тогда и замученной непосильным трудом и родами и жены хватит на случайную связь, которая длится семь минут, и обрывается, не успев начаться.
Вот из вас из всех те пахари и получались , да это еще и в лучшем случае, а то и пахали вы мелко, а все почему? Потому что, ничего не зная и не ведая вовсе, ничему не научившись, бросились в женитьбу, как в омут с головой, да кое как, без слез и не глянешь, всю жизнь и прожили.
№№№№№№№№
В это время две какие-то дамы изрядно выпившие, а потому и веселые, вторглись в место уединения, одна вцепилась в дядюшку, другая повисла на племяннике.
Они снова засмущались, как же часто смущались эти два взрослых мужика, младшему из которых исполнилось 55, и увлекли их туда, где продолжался пир во время эротической чумы. Именно так, а как еще можно было называть то, что они переживали и испытывали за годы, предшествующие юбилею. Если у них и был секс, то такой, на какой без слез и не глянешь. Да если бы только у них, а то у доброй половины честных граждан и великих тружеников- пахарей, забывших, что труд – это наказание божеское. И дан он Агасферу и потомкам его за то, что тот тоже ни гостей встречать не умел прилично, ни наслаждения испытывать. А если ничего этого нет, то трудись ты в поте лица от рассвета до заката, ведь все равно больше делать нечего.
№№№№№№№
В особняке играла музыка, кружились пары, слышались голоса, совсем скоро в небо полетят фейерверки, тут наши парни денег не жалели, чтобы все громыхало и взрывалось, ведь и это заменитель тому наслаждению не плохой, может и экстаз вызвать….
Так или примерно так думала Алина на своей скамейке за ракитовым кустом и Незнакомец, который все еще оставался на веранде старого особняка.
В этот момент медленно выплыла луна и осветила и скамейку и веранду. Писательница догадывалась о том, кто там был, кто рассказывал ее родственникам эту историю, и все-таки она встала и направилась к нему.
Какой обворожительной была у него улыбка.
- Я же просила тебя, и все-таки ты рассказал им про это.
- А как же, дорогая, должны же эти ослы хотя бы на своем юбилее убедиться в том, что есть совсем другая жизнь, что шли они узкими тропинками, да и заблудились в дремучем лесу своих страстишек, никогда им оттуда не выбраться. А наслаждение можно не только от салютов искусственных получать.
- Но это жестоко, - говорила она сердито.
- Но кто-то должен был им это сказать, ты же так и не решилась.
Они помолчали, потом Тарас прибавил:
- Но я скорее это делал не для них, а для тебя, я же знал, что ты за тем кустом скрываешься.
- Я не скрывалась, мне просто надоела эта шумная компания. Я не ведала, что они тут появятся, да еще исповедаться в такой час начнут.
- Да ладно тебе, я же ничего не говорю, сам все и подстроил, что тут говорить.
- Как и многое другое, - напомнила ему Алина
- Как и многое другое, дюжину воинов, князей и жрецов мы с тобой в мире выпустили. Уже молодцы, не так и мало, потом , на своих юбилеях они тебе еще спасибо скажут, попомни мое слово, такого бреда точно нести не будут.
Теперь настал момент смутиться Алине, но она спросила:
- И что теперь ты предлагаешь? Зачем мне было слышать это?
Она смутно догадывалась о том, что он предлагает.
- Вот именно , ты должна написать эту книгу « В сорок пять начинается жизнь», ну название можешь придумать какое угодно, не это главное, но расскажи юнцам о том, как это может быть прекрасно. Опиши наслаждение, докажи им , что с ним ничего не может сравниться, и я от тебя отстану, когда получу рукопись, которая точно не сгорит.
- Точно отстанешь? – поинтересовалась она.
- Посмотрим, может, и нет, но ты все-таки напиши.
Он подхватил ее в свои объятья, и они закружились в свете луны. Это был самый дивный вальс. Странно, что когда-то даже этот чудный танец был запрещен и считался верхом греха…. Какой бред и маразм.
Кто-то из особняка первый заметил, что на веранде кружится, взлетая над землей, какая-то призрачная пара.
Люди стали выходить туда и удивленно на них смотрели. Вскоре все гости уже видели этот танец, которому Саломея с царем Иродом могла позавидовать.
Наслаждение витало в воздухе, и остальные, как бедный Пилат, только томились при луне.
Ну не все томились, кто-то знал толк в наслаждении, как в дорогом вине, но это были единицы, - воины, князья, чародеи. Их смело можно назвать Избранными.
Хорошо, что они были всегда и всегда будут, а остальным можно только посочувствовать.
Но ведь никогда , даже за день до кончины не поздно все исправить…
Танец закончился. Гости разошлись.
На рассвете Алина уселась писать свою книгу о городских ангелах, ставших воинами, князьями, чародеями…
Ворох листьев бросает мне осень в лицо:
- Успокойся, смирись, отступись.
Улыбаюсь в ответ, ей твержу: - Ни за что,
В 45 начинается жизнь…
И смеется в ответ кто-то скрытый во мгле,
Это ветер укажет дорогу.
- Ты уже отжила, и бродить по земле
В ожидании страсти, ей богу,
Не смешно ли? И я говорю: - Не смешно.
Этот юный, веселый, высокий…
Заглянула внезапно Морена в окно,
Не мои ли укажет нам сроки?
В 45 начинается эра страстей.
Мы легки, веселы и крылаты,
Проводив в дальний путь в одночасье детей.
Сами снова летим мы куда-то.
И в порыве осеннем такие юнцы
Нам порой преграждают дорогу,
Что смущенно взирают на это отцы
Тех парней, и с усмешкой и строго
Им они объясняют, но что тут слова,
Не девчонок веселых искали.
Что осталось: табу, и дела, и слова,
Но с тобой мы забыли печали.
И на Любинском снова свиданье у нас.
- Быть не может, там осень резвится.
Осень или весна, мы узнаем сейчас,
До утра будем мы веселиться.
Никакая стихия уже не вольна
Наши зрелые страсти оставить.
Если с осенью сходится нынче весна
И эротика душами правит.