В 1942 году, после седьмого класса, мы отработали лето в Маломытищинском колхозе. Работа была очень тяжелой, но мы по трудодням получили овощи, которые, конечно, помогли нам пережить вторую ужасную военную зиму. Мне досталось 75 кг картошки, 40 кг капусты, 30 кг моркови и свеклы, сколько-то луку, и еще чего-то по мелочи. До сих пор помню, и как работали, и как с великим трудом, по пустынным уличкам Лосинки, тащили эти продукты домой. Никаких машин, повозок или, хотя бы ручных тележек не было, а тащить надо было около 3 км. Для картошки мне дали тачку, а остальное мы с сестрой тащили на своих плечах. Я нес капусту, а сестра – свеклу. Я был худой, как щепка, и кочны ужасно давили плечи и лопатки. Брели метров по 200, потом, прислонившись к столбу или забору, отдыхали.
Со мной и в школе учился, и в колхозе работал скромный парень, Володя Ч., после семилетки мы все разбежались по техникумам и военным училищам, он один пошел в фельдшерское училище. Мы хвастались своей техникой, а он сообщал нам латинские названия разных частей тела, лучше всего звучала нижняя челюсть. В 1946 он окончил и уехал в Румынию со всем выпуском, на борьбу с какой-то эпидемией. Отпустили их только весной, после успешного подавления заразы. За их помощь румыны были очень благодарны, и многих наградили, Вовка получил орден «Короля Михая», специально учрежденный для лекарей, очень красивый: был там и красный крест и корона и еще какие-то украшения. Он страшно гордился этой высокой наградой, у него даже походка изменилась, ну, ведь нам по 18 лет было, дети.
Он пришел ко мне с орденом и рассказом, запомнился один сюжет.
Их, несколько друзей, определили на постой к бодрой, крепкой старухе, которая в одиночку справлялась с домом и крестьянским хозяйством. С момента прихода наших войск прошло два года, старуха уже немного говорила по-русски, да и ребята-фельдшера, при постоянном общении с народом, уже начали разбирать румынскую речь, в общем, кое-как понимали друг друга. Хозяйка им рассказала, что к приходу наших войск в селе начался жуткий голод, подъели все, что не забрали солдаты. Брать помощь от дочери, обделять голодных внучат, она не могла. Ноги уже не носили. «Что делать, – решила старуха, – значит, время пришло». Помолилась, легла и, как подобает старой крестьянке, тихо стала ждать конца. А тут староста привел русских солдат, сказал, дом, мол, хороший, а хозяйка плохая, ну, как-нибудь проживете. «А что с хозяйкой?» - спросил молодой веселый сержант. «Да видно, помирать собралась» - ответил староста. «Отменяется!» - сказал сержант. Он тут же сходил на полевую кухню и возвратился с котелком горячей похлебки.
«А ну-ка, бабушка, ****ани флотского борща!» - деловито сказал парень. Он ласково обнял и приподнял старуху и сам покормил ее с ложечки, а она уже с трудом глотала. Потом положил ее и велел часик отдохнуть, после чего немного покормил снова. Сначала ей стало плохо, но дурнота прошла, а ночью захотелось есть. И на другой день, и на третий, сержант опять с веселыми прибаутками кормил ее супом, а на четвертый день она уже смогла есть кашу. Каждый день солдаты приносили ей пищу, и через неделю старуха ожила. Она полюбила солдат, как родных детей и, когда набралась сил, стала ухаживать за ними. Лукавые медики часто просили ее вновь рассказать свою историю, и она с глубоким чувством вспоминала, как добрые ребята спасли ее от голодной смерти и, когда повторяла: «Бывало, принесут и скажут: «****ани, бабушка, да ****ани» – да так и спасли детки старуху!» – бабка заливалась горячими слезами умиления и благодарности.
Э.Алкснис Edu52 7.08.09