Они сражались за родину 2-я часть
Герои сорок первого года
Кому повезло, дожили до победы, но это они поняли лишь тогда, когда их переместили в наши советские лагеря. Мне как нарочно представился случай, встретится с такими счастливчиками, в 1957году в Омске на строительстве нефтеперегонного завода.
Сравнивая бытие, они признают, что у нас дома, в лагерях было похлещи. А то, что не жгли в печах, так у нас, слава богу, есть места, где зарыть. Это сейчас мы живем как у бога за пазухой, появилась вера выйти на свободу. Наконец занялись пересмотрами наших дел. Процесс рассмотрения пошел, и не было случая отказа кому ни будь, тем более отсидели от десяти до пятнадцати.
У тех, кто их отпускал, совесть была чиста. Кого отпускали, свое получили. Это вселяло в них надежду, что отпустят. У них преобладала приподнятое настроение, выражалось это тем, что они благосклонно общались с нами, уголовниками. Наступил между нами мир. И вскоре этот огромный лагерь закрыли. Вот когда надо было писать, когда свежа была память. Их рассказы о мытарствах в наших и немецких лагерях. Как их ловили при побегах, местные жители.
Как терзали допросами решая, что выбрать расстрел, или штрафной батальон это в период военных действий. После победы, прямиком в светские лагеря. Не понимали, за что досталась им такая доля. Подыхали, но верили, что это чудовищная ошибка, и каждый знал про себя, что он лично, точно не виновен.
Недавно показали фильм Алексея Пивоварова «Не известная война Жукова» Битва под Ржевом, когда буквально загнали три армии на погибель. Мое мнение правильно, что создали и показали эту трагедию. Толька так можно вспомнить героев, осознать их поступок даже подвиг. Они выполняли долг без всяких сомнений. Но дает пищу для размышления о наших воспетых кумирах, с чьим именем на устах шли в атаку солдаты и о тех, кому в заслугу приписаны все победы. У Жукова, есть еще мало известные подвиги, такие как испытание атомной бомбы в 1957г на своих солдатах.
В этом году 2009г. 64-ая годовщина окончания великой отечественной войны. Одним словом день победы, праздник со слезами на глазах Мне же исполнится 73года. Вот эта разнится в 9 лет, четыре из которых выпали на период войны, дает мне право рассуждать на эту тему как свидетель (пусть даже косвенный) этих событий. А с 1943года жил с отцом на аэродромах или в авиагородках. Честно сказать, в это время, я не совсем понимал происходящее. Ну, война и война, немцев побеждаем, занимаем, то этот город, то другой. Собирались у отца, отмечая события, такие как получения орденов, удачные вылеты обязательно был тост за тех, кто не вернулся. И, правда, смотришь, то того не стало, то этого. Из моих знакомых летчиков. Мне трудно было понять и представить, что это значит, не вернулся. Но представился случай. Эскадрилья была на летнем лагере. Летное поле на опушке леса. Лес начинался с оврага, заросшего орешником, в его склоне нарыты блиндажи. А рядом палатки. Вдруг засуетились люди.
В чем дело? Возвращается самолет за ним шлейф дыма. Идет со стороны леса поперек взлетной полосы. Из разговоров наблюдателей понятно, что ему не дотянуть, заметно его снижение. Катапульт тогда не было парашют бесполезен. Так оно и вышло. Он рухнул в лес. Раздался мощный взрыв. Все бросились туда бежать, я тоже. Вот тогда я понял, как это страшно когда, не вернулся.
Экипаж из четырех человек. Насобирали останков, лишь на два гроба. Похоронили их в ближайшей деревне. На кладбище, возле церкви. Был салют. После похорон, меня не взяли обратно на аэродром. Оставили какой-то тетеньке, полечить психику. Видно мой поступок был этому причиной. Не задолго до этого, меня высадили из самолета, готового к вылету, обнаружил меня стрелок-радист, ели растолкал, так я крепко якобы спал. Часовой попал на губу.
Ждем с нетерпением конца войны. Дожили до победы, отпраздновали эту радость. И укрепился этот праздник, стал ежегодным. В Моршанске, где стояла эскадрилья, стало веселей. На базаре появились лихие парни, обвешанные медалями. Без рук, или без ног с костылями, или вообще на кожаной подушке. Обгорелые, слепые, видно у них здесь был свой клуб. Они не просили, и по рынку не шатались, побираясь, а просто толкались у ворот, решали свои проблемы, кто-то играл, на трофейном аккордеоне. Пел тоскливые, жалостливые песни о войне, ранениях, судьбе. К вечеру, как правило, напивались, за некоторыми приходили родственники, забирали домой, а кто сам уползал, как мог. Другой так и спал, подзаборам, вытрезвителей тогда еще не было.
Проблему решали лагеря, что бы не позорили облик советского война победителя, не ползали тут, брякая своими медалями. Заводились они с пол оборота, так что упечь их за дебош, хулиганство, сопротивление, проблем не было. Как они появились, так быстро исчезли с глаз долой. Если первое время ордена и медали, что-то значили, украшая грудь героев. То очень скоро люди стали стесняться, носить их. У пацана, героя Брестской крепости Клыпы, имя не помню, милиция на вокзале отобрала медаль, Откуда она у бродяги? Ясно украл. Не о такой после военной жизни, мечтали бойцы.
Все герои штрафных батальонов, я имею в виду урок, вернулись по лагерям, но блатные не приняли их в свои ряды, наверно посчитали, что братаны, ходили на мокрое дело, что противоречит воровским традициям. Никто не хотел уступать, началась резня, борьба за место под блатным солнцем. Интересно, что на свободе они не враждовали.
В конфликт были втянуты все зеки. Если зоной рулил вор, зона бала воровской. Но другие были тоже воры, но с приставкой суки, зона под их началом называлась ****ской. Первые только рулили, сами палец о палец не ударяли на производстве. Работать, было за падло, занимать какие либо должности тоже. Поддерживали традиции. Свободно играть в карты, кто хотел, мог не работать, короче демократия. Перед администрацией, якобы, отстаивали права зэков, вроде как профсоюзы, устраивали протесты, короче бузу.
А вторые с приставкой суки от своих привилегий отказываться не собирались. Но они были солдатами, некоторые дослужились до офицеров. Когда в 1947 в ПечерЛаге, такие взбунтовались, так это восстание возглавил сам начальник лагеря, фронтовик. Так что бы их утихомирить пришлось даже применить авиацию. Я досих пор помню несколько слов из песни, которую пел такой вор – я прейду домой с победой громкой, с орденами на блатной груди, и тогда на улице широкой, ты меня дешевая не жди. Так эти ребята решили жить по пословице «Сколько мучаться, пора ссучиться. И в своих зонах решили рулить по-новому. Во-первых, работать, условно конечно, на каких ни будь теплых должностях, лишь бы зачеты начислялись.
Нарядчики, мастера, бригадиры и всякие придурочные должности в зоне. А это не шутка, за выполнение нормы выработки, этот день в лагере защитывался, за три дня. Правда те, кто эти зачеты зарабатывал горбом, говорили о них – день отпашешь, три покажется. Своей враждой междоусобной, они заложили замедленную мину, вообще своей блатной вольнице.
И сталкивая их лбами, начальство после, похоронив погибших, спокойно расстреливала победителей.
Была и другая категория З./к, которых пришлось содержать отдельно от уголовников. Блатные, даже которые не воевали, были патриоты «Фашистов» терпеть не могли. При случае старались отравить им жизнь, которая и так была не малина. С такими людьми мне пришлось встречаться. В 1957г в Омске меня свела судьба с «фашистами». Так называли заключенных осужденных по статье 58-я это предатели, бывшие полицаи, военнопленные и просто политические. Кстати Солженицин был в их числе. В 1953г по амнистии чуть ли не всех отпустили уголовников. А фашистов оставили и содержали их в отдельных лагерях. К этому времени даже правдешные фашисты укатили к себе в Германию, а некоторые остались, завели семью и работали на лесоповале. А наши граждане все еще хлебали кислые щи. Им только еще начали процесс реабилитации. Про их существование узнали за границей, там появились фотографии и разный самиздат, с повестями и рассказами об ГУЛаге. Администрация срочно стала исправлять свои упущения, запретили в лагерях фотоаппараты, забирали всякую писанину дневники, альбомы.
Бедный наш народ такую прошел войну. Вот наступает очередная годовщина, соберут участников, угостят их чаем, может даже продуктов выделят, может и деньжат подкинут, кое-кому. Отнесут венок к памятнику неизвестного солдата. Устроят парад, покажут нашу мощь, пусть все знают, что мы и Кузькину мать, при случае, можем показать. И не стыдно, что до этих пор, эти победители влачат нищенское существование некоторые квартиру так и не получили.
В 1967году произошел такой случай. Старшей сестры, моей жены, муж Петр Федорович перед очередным днем победы был вызван в военкомат, откуда пришел весь в слезах радости, принес какую-то юбилейную медаль. Я тогда не понял юмора, посмеялся над этим чудиком. Подумаешь радость. Но это не радость была, пришел он к нам как положено с бутылкой и рассказал, как их не довезли даже до пункта назначения, безоружных всю колонну окружили, и всю войну он провел в плену. Чудом его не упекли после войны. И все это время, столько лет, тыкали мордой, указывая ему, его место. И вдруг признали за участника войны, даже удостоили наградой
Где-то в середине восьмидесятых, я полагаю, была такая рекомендация. Чтобы на банкеты в честь дня победы приглашались все участники войны. Я на таком мероприятии присутствовал как начальник цеха. Балом правили парторг, директор и другие участники, про которых говорили, что служили в обозе на последней подводе, чтоб наступать последнему, а отступать первому. Да туристами, которых привезли в Берлин на поезде, а война кончилась, попрыгали, постреляли вверх на радостях, и поехали обратно на другую войну, к японцам, и там такое же произошло.
Гляжу, плотник Семен Иванович, я и не знал, что он самый настоящий участник. Подвыпили, и давай его уговаривать, – расскажи нам Семен, как ты воевал. Долго он ломался и выдал – ладно я вам сейчас расскажу, давно сам хотел, не было случая. Я был направлен на курсы пулеметчиков, обучили и отправили на фронт. Пулеметчиков целый вагон и ни одного пулемета. Вагоны закрыты. На какой-то станции глазам не верим как почетный караул на перроне немецкие автоматчики. Стоят смело, будто знают, что мы без оружия. Вот и вся моя война.
Не очень они были строги снами. Мы втроем сумели сбежать, голод загнал к людям. Пробрались в баню. Я заходил последний и мельком увидел пацана, еще подумал. Выдаст. Заявились три мужика, один с двустволкой, – выходите ребята. Вышли, один видно боксер, Давай нас сшибать в нокаут, а остальные лупить, ногами, лежачих. Сдали нас немцам. Этот период можно считать, мы партизанили. И заплакал старик.
Жалко мне его стало. Взяли мы с ним, со стола начатую бутылку, свои тарелки. Отсели в сторонку поговорили, успокоился он, говорит, – я военные фильмы смотреть не могу, правильно по ним молодежь сочиняет такие анекдоты. Звонит большой начальник на передовую: – Почему молчит пулемет? – Патроны кончились. – Но ты же коммунист. И вновь застрочил пулемет.
Я не претендую на истину. Просто, живет маленький человек, ни во что не вникает. Не произвольно в памяти откладываются события, встречи переживания и однажды возникает полная картина происходящего. И эта картина ярко предстает в сознании и появляется потребность, этим поделится.
С праздником господа товарищи. С днем победы. 64-я годовщина.
.