Здравствуй и прощай далекий Сахалин

1. Прибытие

Сопки и распадки
Бурных рек вода
Мы на Сахалине
Но, не навсегда

    После окончания Одесского высшего инженерного мореходного училища в 1979 году, я был направлен по распределению в Сахалинское морское пароходство. Получил 450 рублей подъемных и, совместно с моей молодой женой Леночкой, отправились в дорогу. Леночке   пришлось перевестись на заочное отделение университета, в котором она успешно училась на филологическом отделении. Лететь нужно было до Москвы, там делать пересадку на Хабаровск, а оттуда вылететь непосредственно в Южно-Сахалинск. Позвонили маминым знакомым в Москву, которые пообещали дать нам кров на несколько дней. В аэропорту нас провожали все  ближайшие родственники. Шутка ли дети уезжали на край света (кстати, так называется один из мысов на востоке Сахалина). Прилетели в Шереметьевский аэропорт Москвы и отправились к маминым знакомым. Звоним. Открывает бабушка. Говорит, что те с кем мы договаривались уехали в отпуск и будут не скоро. Мы растерялись, а бабушка спрашивает вы такие-то?
   - Да.
   - Меня дети предупредили. Нате вам ключи. Я уезжаю на дачу,  а к вашему отъезду ворочуся.
   Хорошо «ворочайся», подумали мы. Три дня в Москве да еще полными хозяевами квартиры. Об этом можно только мечтать. Бегом отправились в центр. Осмотрели Красную площадь, Кремль  со всеми достопримечательностями. К вечеру отправились в ЦУМ. Купили фотоаппарат
ФЭД-5В за 75 рублей. Наутро, вооружившись фотоаппаратом, отправились по уже знакомым местам, чтобы снять Красную площадь, Кремль, Царь-пушку, -колокол. К вечеру измотанные пришли на квартиру. Захотелось тут же убедиться, что фотографии получились (проявитель и закрепитель мы купили сразу с фотоаппаратом). Фотобачка в квартире не обнаружили.                Пришлось заменить его пол-литровой банкой. Я развел раствор и, запершись в темном туалете, смотал пленку с катушки и засунул в банку с раствором. Сижу жду. Процесс идет. Леночка за дверью засекла время по часам и периодически мне сообщает сколько его прошло. В темноте кажется, что время движется в два раза медленней. Пленку в бачке необходимо периодически проворачивать. Начал потихоньку поднимать и опускать пленку. Конечно, вся эмульсия с пленки смылась. На третий день пошли на многострадальную площадь и опять все перефотографировали. Купили фотобачек и нормально проявили пленку. В этот раз все получилось. Приехала бабушка знакомых, и наутро стали собираться в аэропорт. За 3 часа до отправки самолета вышли из дома. Вроде нормально, но не  учли размеров города. Пока добрались до стоянки такси, пока крутились в очереди. Потом махали билетами перед очередью. Над нами сжалились и пустили без очереди.  Приехали  в раскинувшийся на километр аэропорт Домодедово. Людей, как пчел в улье. Здание оккупировано толпами разнообразного народа. Занято все: даже на всех лужайках вокруг здания сидят какие-то грязные люди с баулами и на баулах. Когда нашли свою стойку для отправки пассажиров, нам сообщили, что мы опоздали, и регистрация на рейс уже закончена.
      - Куда нам идти, ведь посадка еще не закончена?
      - Идите к дежурному администратору. Может он вам поможет.
   Да поможет. Только дежурного администратора я нашел в другой галерее на расстоянии полукилометра от места нашей посадки. Дежурное помещение представляло собой комнату размером 3 на 4 метра всю до отказа заполненную людьми. И все эти люди доказывали свое право первыми дойти до заветного окошка администратора. Все махали какими то билетами, бумагами, в крайнем случае, говорили, что они стоят здесь уже неделю. Но, невзирая на весь этот шум и гам, окошко администратора к моему ужасу было плотно закрыто. Понурив голову, мы отправились сдавать билеты и покупать другие. Ближайшие билеты на Хабаровск были только через 2 недели. Делать было нечего, и мы отправились обратно к знакомым. Две недели подходили к концу. Набродились по Москве, накатались на метро, посетили все возможные магазины. Попробовали в первый раз «Фанту». Ее продавали только в Москве. Концентрат этого напитка был закуплен в преддверии подготовки  к летним Олимпийским играм 1980 года. Здесь наша добрая хозяйка предложила проехаться с ней на подмосковную дачу и насобирать грибов. Мы согласились. Дача нам понравилась:  кругом лес, птички щебечут, прохладно, нашелся даже маленький котенок. Когда мы с корзинами в одной руке и посохами в другой без единого гриба, шатаясь от усталости, выбрались уже из четвертого леса наша проводница начала нас агитировать сходить еще «вон в тот лесок». Мы согласились на том условии, что этот лесок последний. Выбредая из этого леска, мы  встретили грибника.
      - Много ли грибов – спросил он?
      - Да совсем ничего нет.
      - Да, говорит, мало. Я за пол часа только пол корзинки и набрал…
   Пристыженные, мы накупили грибов на автобусной остановке и поехали их жарить в город.
27 августа прилетели в Южно-Сахалинск. Здравствуй, далекий Сахалин! Между Москвой и Сахалином разница во времени составляет 8 часов. Кому интересно описание Сахалина может прочесть о нем в приложении «Область на островах» на листе 40, кому оно не интересно может пропустить это описание, но внимательный читатель прочтет все, чтобы из тумана воображения всплыла область на островах.
   Заканчиваю маленькое отступление и продолжаю свой рассказ. Из аэропорта Южно-Сахалинска мы приехали к вокзалам. Нашли нужный автобус, и отправились в г. Холмск, где располагается Сахалинское морское пароходство. Очень хотелось спать. Из-за разницы по времени по внутренним часам должна была начинаться ночь, а здесь, наоборот начинался солнечный августовский день. Ехали 3 часа по горному серпантину сопок. Временами казалось, что автобус вот-вот перевернется в пропасть. Первое, что бросилось в глаза – это другая природа. Я привык, что природа меняется при вояже или на юг или на север. На юге появлялись какие-то пальмы, кактусы (особенно велики и колючи они мне попались в Тунисе). На севере все как-то переходило в сосны, осины, березы. А здесь мы совершили перемещение по одной и той же широте. И вдруг все другое. Это какая-то сказка. Я потом путешествовал по Сахалинским сопкам. Стоя под лопухами в полный рост я прятался от дождя. Блуждал по зарослям бузины высотой под 10 метров, перерубая мягкие стволы ножом. Заходишь в эти травы, которые выше твоего роста и чувствуешь себя карликом.
В середине дороги, на одной из сопок стоит на  постаменте пушка – памятник освободителям Сахалина от японских захватчиков. Говорят, что японцы жаловались, что она повернута в сторону их страны…
   Первое, что нам сказали в пароходстве:
      - Где вы были так долго? Ту отдельную комнату в общежитии, которую обещали вам, уже отдали другим. Теперь ждите в общей очереди.
Поселили нас в общежитии комсостава с названием «Буревестник». Леночку на первом этаже в комнате из 6 человек, а  меня на третьем, правда, с 3 соседями. Общежитие стояло наверху сопки. Транспорта никакого не было. Так что, если утром спустился позавтракать, так до обеда и жди, чтобы,  пообедав уже подняться наверх. А на самой сопке точек общепита никаких не было. В первый же день внизу разведали блинную. Поели блинов, и нам очень понравилось. Блины были вкусные особенно со сметаной и чаем. Дня 3 ели одни блины пока нас не стало тошнить от одного слова «блин». А в столовой при пароходстве меню не отличалось разнообразием: картошка, морские гребешки вареные, - в сметане, - в горчичном соусе и гвоздь программы – капуста морская. Сейчас я бы с удовольствием съел этих питательных деликатесов, но питаться ими все время быстро надоедает.
   Приняли меня в пароходство на должность электрика, так как процесс обучения в училище не обеспечивал набора полного плавательного ценза в 8 месяцев за время трех плавательных практик, необходимого для получения рабочего диплома. Со мною вместе устраивался на работу и мой сокурсник – Вася Поклонский. Для начала, нас с Василием отправили в подшефный пароходству колхоз на помощь по сбору картошки. А надо сказать, что первые Сахалинские поселенцы пытались сеять пшеницу, но она не прижилась. А картошке хоть бы что – растет. И растет так, что Сахалин снабжает картошкой Камчатку, Курилы и конечно себя. Первое, что я купил в Холмске – была кожаная фуражка. На свою голову я еле нашел это изделие 58 размера. Так в новой фуражке и поехал собирать картошку. Правда, с Васей ничего не насобираешь. Пока все носят мешки с картошкой, мы играем за сараем в кости, пока все выбирают картошку на поле – мы подались к реке. Нас обули в резиновые сапоги. И они нам очень пригодились. Такого мы еще не видели: вся быстрая и бурная речка кишела горбушей. Она шла на нерест и воды в речке просто было меньше, чем рыбы. Горбуша рыба очень интересная. После вылупления из икринок она по реке идет в море и три года гуляет по морям и Тихому океану, а потом возвращается в свою речку, чтобы метать икру в том месте, где появилась на свет. Речки для нереста мелкие и порожистые. Горбуша прыгает через пороги, бьется об камни и к концу похода по реке представляет плачевное зрелище: вся побитая, с болтающимися кусками плавников, в крови. Цель ее дойти до места нереста, отметать икру и тут же погибнуть. Потом, когда из икринок выйдут мальки, они будут питаться останками родителей. Сейчас в магазинах продают много горбуши, но все они почему-то женского пола. Сами горбыли с большим горбом на спине, благодаря чему рыба и получила название, не попадаются. Мы (я с Васей и еще двое выпускников Владивостокской высшей мореходки) залезли в воду и просто руками наловили несколько экземпляров горбуш. Промыли небольшой лопух, надавили икры, посыпали солью и стали ждать. Владивостокцы сказали, что это называется «пятиминутка». Когда прошло минут 10 выяснилось, что есть икру никто не собирался. К сожалению, икру я не ел после отравления ею в 12 лет. И за все время пребывания на Сахалине я не съел ни икринки. А икру в Холмске продавали прямо из бочек по цене 17, 5 рублей за килограмм. Не обидно ли?  Потом я после командировки в низовья Волги (лет через 10) икру есть начал, но теперь это деликатес и дорогой.
К концу рабочего дня мы с Васей выбегаем из кустов, в которых играли в кости. На поле выясняется, что каждому дали по рядку картошки на длинном предлинном поле. Пройти по рядку мы уже не успеваем, поэтому кидаемся всем помогать. Люди уже устали, и мы помогаем им добить свои рядки. Все говорят:
          - Вот какие хитрые одесситы: сами ничего не делали, зато всем помогли.
Свою фуражку я повесил на гвоздь колхозного тока и там ее забыл. Приехали в город. Я пошел в магазин, чтобы купить такую же. Моего размера уже не было. Купил на размер меньше. Думал что разношу. А наутро, когда опять приехали в колхоз, оказалось, что моя фуражка преспокойно висит на гвозде. Так у меня стало их две.
   Потом было мое первое рабочее судно – польский лесовоз «Победино», на которое меня направили электриком ремонтной бригады. Кроме меня на судне был еще штатный электрик. Так мы вдвоем, или втроем с электромехаником и работали. Выбирать судно не приходилось: куда направили, туда и идешь работать. В Сахалинском пароходстве только 30% судов ходили за границу. Некоторым давали годовые линии. И они целый год ходили за границу, а потом их меняли на другие. Некоторые делали единичные рейсы, а некоторые такие как «Шатура» не ходили за границу вообще. Там собирали всех штрафников. Даже ходил стишок: «Толи спьяну, толи сдуру, нас послали на «Шатуру».
   «Победино» перспектив на заграницу не имело, так как капитан не имел визы. Был он маленького роста, щупленький, но крикливый. Визы его лишили после случая с одним из матросов. Этот матрос поспорил с друзьями, что спрыгнет с верхнего мостика в открытый трюм, а перевозили в нем уголь. Матрос прыгнул. На его беду капитан выглянул в свой иллюминатор и увидел, что мимо пролетает человек и чуть ли не по пояс проваливается в уголь. За этот проступок он этого матроса, по приходу на Сахалин, тут же списал. Увидев, что капитан отмечает удачное окончание рейса (т.е. находится в подпитии) матрос приходит к нему в каюту и говорит:
   - Вы меня правильно наказываете. Я на вас нисколько не обижаюсь и даже хочу вас снять на память на камеру.
   Так и снял капитана пьяным да еще и корчившего разные рожи. Потом поехал в пароходство и отдал пленку начальнику его службы. Так наш капитан и остался без визы.
   Боцманом на нашем судне работал Илья. Фамилию его я не помню, но имя ему удивительно шло. Должность боцмана особая. Это еще не командный состав, но уже и не рядовой. В подчинении у него вся палубная команда матросов. На судах боцманов называют драконами. Обычно хороший боцман – это балагур, весельчак, но при  случае может и «раздраконить». Он должен все уметь и научить этому матросов: плести концы тросов и канатов, смешивать краски, крепить грузы, работать на шпиле, брашпиле и лебедках. В общем всего не перечесть. Был он коренаст, крепкого сложения с немного кругловатым лицом, с которого редко сходила улыбка. Его темно-каштановые глаза были немного узковаты. Вокруг них было много морщинок, которые придавали его улыбке лукавство. На перекурах он, обычно, сидел в поперечном коридоре главной палубы и что нибудь рассказывал, а мы молодые и, как говорится, зеленые сидели и слушали.

                Первый рассказ Ильи 
   - Работал я на одном судне матросом. Стояли мы в Ванинском порту недалеко от морского вокзала. Дали команду: “Посторонним покинуть борт судна, судно снимается в рейс”. Посторонние спустились с трапа и кто сразу пошел к выходу из порта, а кто остался помахать на прощание рукой с берега. На судно только недавно пришел работать молодой 4-й механик. И это был его второй рейс. К нему из Холмска приехала жена. Каюта у него была на самой нижней палубе и, при полной загрузке судна, иллюминатор получался прямо напротив головы провожающих. Иллюминаторы здесь были самые маленькие (на верхних палубах они были больше), но механик постарался и высунул в этот иллюминатор свою голову. Они немного полюбезничали, но когда он попытался засунуть голову обратно в каюту, оказалось, что этому мешают уши. Вперед они пролезли, а обратно – сразу “залапоушили”. Жена подняла страшный крик. Отход пришлось отложить. Опустили трап по которому спустилось половина команды. Знатоки советовали, исполнители, то тянули, то толкали многострадальную голову. Применяли даже мыло. Уши стали похожи на двух вареных раков, прикрепленных к голове. Механик кричал от боли, его жена заламывая руки, бегала вокруг. Руководство взял под свое начало старший помощник:
     - Несите топор.
За топором быстро сбегал один из матросов.
     - Боцман, чтобы человек не мучился – рубите голову.
Жену оттянули в сторону. Боцман замахнулся топором, приноравливаясь попасть по шее. Крик, шум. И вдруг, с криком: «Ду-ду-дурак!», который издал до заикания перепуганный механик, голова пропала из иллюминатора. Уши, хоть и надорвались немного у основания, были на месте и дальше ими занялся судовой доктор. В рейс вышли с небольшим опозданием. Четвертому механику дали свободный день.
     - Неужели ты так испугался? – спросил я его – Он же понарошку.
     - А иди его дурака знай.
   Мы сидели, слушали Илью и верили и не верили. Но перекур заканчивался и все разошлись по рабочим местам.
                ***
   Однажды вечером во время захода в Ванинскую бухту вдруг объявляют по трансляции:
     - Электрику прибыть на бак и поменять лампочку в светильнике возле брашпиля.
Прибегаю на бак с торбой лампочек. Возле стойки со светильником стоит пьяный Илья и говорит, что, если лампочка будет включена, он меня «убьет». Оказывается в темноте не видно, что его безбожно шатает, вот он и не включал лампочку. Пришлось идти в рулевую и сообщить, что необходим ремонт светильника, который можно сделать только днем. Капитан приказал подключить переноску, но свет сделать. Взял в кладовке стандерса трюмную люстру и отправился на бак. Илья просит не подключать. Так и не подключил, сославшись на не существующие поломки. Вот так Илья вышел сухим из воды, а электрогруппа попала в плохие работники.
   В конце ноября мою Леночку перевели в комнату общежития комсостава «Буревестник» на двух человек. Вторым жильцом была тоже учительница. Звали ее Пчёлкина Люда. Это была тихая, миловидная, но немного замкнутая и  знающая себе цену молодая женщина. Муж ее был вторым помощником капитана. Только через какое-то время Леночка смогла с ней стать подружками. 
   Неожиданно нашего капитана заменили. На его место пришел грузин по имени Мухарбек Гигоевич Джиоев. И вот сколько имен забылось, а это помнится, потому что чем необычнее оно тем проще запомнить. Очень он обижался, если его кто-то называл Григорьевичем. Он тогда несколько раз повторял, что его папу звали Гиго. Все сразу стали выяснять, а имеет ли он визу. Оказалось виза у него была. После этого стали присылать замены членам экипажа не имеющим виз и менять их на визированных. Все понимали, что приближается желанная заграница.
   Через некоторое время, из-за нехватки матросов, меня подключили к швартовной команде на баке. Пришлось осваивать смежную специальность и учиться премудростям швартовки. Мне понравилось бросать выброску. Выброска – это такое лассо с грузиком оплетенным канатом на конце. Главное, что у меня это получалось: бросить издалека и точно. Потом к концу выброски привязывается швартов и его подают на берег. Самая волнующая команда на море: «Швартовой команде занять места по швартовому расписанию». Это значит или уходим, прощаясь на время с родными, с берегом, или радость встречи с чувством победы над собою, морем, временем, когда команда глазами отыскивает родных, машут руками и перекрикиваются издалека.
   Шел третий час швартовки в Петропавловске Камчатском. Морозы были градусов под 20 и вода в бухте замерзла. Подойти к причалу мешает лед. Делаем уже третий заход, кромсая лед у причала и подходя с каждым разом все ближе и ближе, но недостаточно близко, чтобы завести концы  и опустить трап. Вот и опять холостой заход, судно идет на разворот в открытую воду, а швартовой команде дают временный отбой. Бегом забегаем в курилку и блаженствуем от тепла. Пока прикуриваем, Илья начинает рассказывать:

                Второй рассказ Ильи
   - Стояли мы как-то зимой в Магадане и выгружали уголь. Держались, давно установившиеся, холода. Дул ветер, закручивая охапки снега, чтобы потом бросить их в лицо или засунуть под одежду. Снегом были забиты все ресницы, нос, рот. Погода стояла самая мерзопакостная вот как сегодня только гораздо хуже. Команда старалась без особой нужды не выходить на палубы. Береговые работники старались наоборот попасть на борт судна и хоть чуть-чуть погреть промерзшие насквозь косточки.
Ко мне подходит доктор и говорит:
   -  Илюша, у тебя бутылка есть?
   -  А, что?
   -  Там у меня в каюте отогреваются две такие крали, что жалко упускать. Хватай бутылку и ко мне. Мы их уломаем.
Прихожу к доктору, а там действительно сидят две начинающие уже полнеть и не слишком юные тальманши. Посмотрел я на образовавшуюся компанию и понял, что одной бутылки маловато будет. Попросил я доктора на пару слов в коридор.
   -  Док, это же не серьезно – одна бутылка, у тебя что действительно ничего нет?
   -  Илюша, ты же знаешь, что ты  мне друг. Неужели я бы не выставил.
   -  Так может в аптечке, что есть, чтобы вставило?
   -  А, что, давай попробуем. Есть у меня там одно лекарство.
Мы прошли в лазарет и, пока я аккуратно откупоривал крышку на бутылке, доктор растолок какие-то таблетки в порошок. Добавили получившийся порошок в бутылку и давай взбалтывать. Когда вернулись в каюту к доктору, то первым делом заперли дверь. Я, сделав вид, что срываю пробку, тут же стал разливать водку по стаканам. Тальманши подозрительно спросили, почему она такая мутная. Как-то их успокоили, сославшись на перемены температуры. Доктор порезал колбасу. Выпили, закусили и все… Я очнулся только через сутки. Голова гудела, как улей. Ноги не держали. Доктор, видно когда почувствовал, что отключается, успел добраться до кровати. Тальманши скрючились на диванчике, а я валялся на прикроватном коврике. Хорошо, что я был в теплых ватных штанах и толстом свитере, ибо воспаление легких было бы гарантировано. Еле смог растолкать остальную компанию. Состояние у всех было хуже некуда. Доктор остался у себя в каюте успокаивать и выпроваживать тальманш, а я пошел искать по судну хоть стопочку «лекарства», чтобы поправить здоровье.
   -  Илюша, а что доктор растолок за таблетки?
   -  Кто его знает, но больше я с ним  не корешевал.
   -  А вас не раздолбали?
   - Было немного, но хорошо, что нас не особенно искали, так что отбрехались. Ну, что братцы, кончай перекур, на швартовку. Развесили уши. Петеля, что разлегся на весь коридор? Убери копыта, дай пройти! За мной!
                ***
   Швартовкой в тот раз занимались 5 часов. И все равно привязались за метр от причала. Выгрузили мы половину угля, а остальное нам сказали доставить в порт Приморский. Оказалось, что рядом с Петропавловском-Камчатским в том же Авачинском заливе находится порт гораздо удобнее и мне показалось больше по размеру. Просто его облюбовали военные и сделали там базу подводных лодок. Подходим к порту и капитан начинает переговоры. Военные говорят мол заходите, но визу всем на 5 лет прикроют. Капитан созванивается с пароходством. Там говорят, что на таких условиях не заходить ни в каком случае. Из порта сообщеют, что без нашего угля им не обойтись. Половину суток шли переговоры, которые кончились совершенно по нашему: и в порт заходите и визу не закроем. Достопримечательностей в Приморском никаких нет. В один из дней стоянки нашей команде выделили автобус для поездки в паратунку. Это купальня, устроенная в геотермальном источнике. Кругом мороз, лежит снег а купальщики плавают в теплой воде, над которой поднимается пар. И все это прямо на свежем воздухе. Езды туда от Приморского 2 часа. К сожалению мне этой красоты увидеть не довелось. Я и Тимофей, который числился штатным электриком, пошли в город заранее, чтобы пройтись по магазинам, а потом, перепутав место ожидания выделенного нам автобуса, мы напрасно прождали его целый час.

                2. Заграница

Занимаемся мы чем-то странным:
Оголивши сопкам все бока,
Лес вывозим в развитые страны
С нашей не «доразвитой» пока.
Пусть они там сделают хоть что-то:
Мебель, спички, палочки к еде
У нас леса очень, очень много,
А растет он даром и везде.

   Вот она желанная заграница. Нас посылают на загрузку леса в поселок лесорубов, находящийся в низовьях Амура с, не по нашему, красивым названием Де-Кастри. В поселке около 3000 жителей. Вечером мы, пятеро желающих, отправились в местный клуб на фильм. Приходим в клуб и там узнаем, что до фильма будут танцы. На таких танцах бывать не приходилось. На улице стоял мороз, а в деревянном клубе, сложенном из бревен, было только немногим теплее. Танцевали под магнитофон. Сначала было несколько быстрых танцев. Мы думали, что вся эта танцующая орава провалит пол, так как танцевали в каких-то кирзовых сапогах с меховыми голенищами килограмма по 3 весом и в шубах. Когда все дружно в такт музыки подпрыгивали и «гупали» по полу, то подпрыгивал и тот угол, который мы облюбовали в ожидании фильма. Потом начался медленный танец. Партнеры из-за шуб едва могли обнять друг друга. Танцы были в разгаре. Народ начал понемногу разогреваться и снимать шубы. В одном из углов из шуб набралась целая гора. Без шуб они прыгали еще выше и стучали еще громче. Все действо скорее всего походило на шабаш ведьм. Фильм, который мы посмотрели после танцев был не так интересен, как танцы в этой глухомани.
   Конец года, все рапортуют о выполнении плана и поэтому местный «голова» уехал с докладом в Хабаровск. А, чтобы не было эксцессов, он запретил до своего приезда продавать водку в местном магазине, который был единственным на многие сотни километров вокруг. Отход судна назначен на 27 декабря. Торопимся, чтобы выполнить план текущего года и получить премию. Неделю грузимся, а местного «головы» все нет. Наш плотник неплохо играл на баяне. Для нас так вообще гениально. Его и назначили дедом Морозом на Новый Год. Уже не помнятся все праздничные номера, но помнится как я участвовал в пении хором песни (без хора я петь не тяну) про синицу, где в конце мы пели: «Выпускаю синицу и ловлю журавля…». Все волнуются, что Новый год придется встречать одним чаем. А потом, что? По народной примете и весь год так пройдет. Но вот наконец и 27 декабря. С утра приехал отсутствовавший начальник и разрешил торговлю спиртным. В магазин высказали желание сходить свободные от работ четвертый механик и плотник. Им быстро собрали деньги и они отправились. К морозу прибавился ветер. К обеду наши гонцы не вернулись, впрочем, как и к отходу в 17 часов. Начали их искать. Сначала искали сами, потом подключили милицию, а уже она – пограничников. Но к всеобщему удивлению не нашли. Люди видели, как они накупили водки, которую унесли один в мешке, а второй в портфеле. Отход судна отложили на следующий день и решили, что утро вечера мудренее.
   Утром оба красавца явились сами. Мешка с водкой при них уже  не было. Причем нос у плотника был опухший и красный, а механик был цел, но очень помят и трясся от озноба. Выяснилось, что выйдя из магазина они решили тут же попробовать продукцию и одну бутылочку выпили за углом. На улице пить было холодно и они пошли в местное общежитие, где изрядно добавили. После чего вышли  на улицу, долго по ней шатались. Наконец пристроились: плотник выгнал собаку из будки, залез туда и уснул. А механик нашел какой-то открытый  гараж без машины. Зашел туда, закрылся и тоже уснул. Утром механик отыскал рядом с собой портфель водки и пошел искать плотника. Смотрит, а возле собачьей будки стоит и воет собака, а из будки торчит сапог плотника. Из будки вылез с расквашенным носом плотник и они вдвоем пошли выяснять в общежитии, кто его побил, а главное куда делся мешок с водкой? Мешка конечно они не нашли, да еще такого. А нос, им объяснили, он разбил сам, спускаясь по лестнице.
   Механика, как представителя командного состава, заставили написать объяснительную и отправили в пароходство. Вот плотника было жалко отправлять следом так как сорвалось бы празднование Нового Года. Его поругали, разобрали его безобразное поведение на комсомольском собрании, дали выговор, но на судне оставили. Зато на Новый Год у нас был Дед Мороз с фирменным красным носом.
   Вот он и японский порт Ниигата. Порт не похож ни на один из наших. Между ним и городом нет ни забора ни вахтера. Мы пришли вечером и ошвартовались у причала. Из города подъехала к трапу машина, вышли два японских парня и две девушки, открыли все двери, включили музыку и давай перед нами танцевать. В нашем порту они скорее всего поломали бы себе ноги, а здесь все было до безобразия чисто на  ровно заасфальтированном причале. Кранов никаких не было. По трапу поднялся один из юношей и стал оживленно разговаривать с дежурным матросом. Матрос периодически вставлял мне не понятное слово: «вакаранай». Я стоял и курил рядом. Слово мне понравилось красивым сочетанием звуков. Минут через 12 парень ушел вниз, а я спросил, что означает это слово?
   - А, это по японски будет «Не понимаю».
   Я то думал, что матрос с японцем понимают друг друга.
   Утром, позавтракав, я вышел покурить на палубу и чуть от увиденной картины не выронил сигарету: внизу под трапом в одинаковой форменной одежде кружком стояли портовские грузчики и делали зарядку. (С грустью вспомнились наши грузчики, мучимые по утрам похмельем и одетые в замызганную разнообразную рвань).
   - А что это у них за желтый крест на касках?
   - Это означает принадлежность к профсоюзам, да и крест лучше видно сверху.
   После физзарядки все гуськом разошлись по трюмам и работа пошла. Потом на судно поднималось и их начальники. Причем, чем выше должность, тем в более светлую униформу они были одеты. Один был одет во всё белое. Я подумал, что он наверное самый главный. Вся выгрузка осуществлялась судовыми стрелами. Японским грузчикам каждый день выдавались новые перчатка, которые они к концу дня выбрасывали. Это сейчас и у нас этих перчаток полно, а тогда выдавали только рукавицы с одним большим пальцем, в которых мало что можно делать. В конце рабочего дня, мы облепливали трюм и делили перчатки, внимательно наблюдая куда их японцы забросят:
   - Вон того кривоногого – мои.
   - Нет мои, я первый их забил.
   Уйдут грузчики и экипаж ринется в трюм искать «свои» перчатки.
С причала возле судна специальные машины тербергеры уже убрали последние бревна и теперь там работали механические дворники, которые чисто подмели. Последними пришли люди со шлангами и вымыли причал. Следов дневной работы у судна нет никаких.
   Вот и первое увольнение в город. Первый помощник капитана составляет
списки увольняемых и разбивает их на группы по 3-4 человека. Группа составляется так, чтобы с одной группой ты два раза вместе не попал. Мне выдали валюту (долларов 10 в эквиваленте). Покупай, что хочешь. Руководит нашей группой наполовину глухой второй механик. Все его всегда звали просто по отчеству: Никитич. Он начал глохнуть от постоянных вахт возле главного двигателя (сидение в ЦПУ не приветствовалось), но его держали из-за скорой пенсии через 5 лет. Когда мы немного походили по городу, а вернее по его магазинам, накупили всякой мелкой ерунды. Я купил фломастеры, несколько шариковых ручек, кнопки со звездочками на круглой головке и был очень доволен. Я был в Японии впервые, двое из нашей группы были вообще впервые за границей, а Никитич когда-то был, но давно и все уже забыл. Ходили мы буквально открыв от удивления рты и  не могли надивиться. Вот проходим мимо телефона-автомата. Слева под телефоном на специальной полочке лежит городская телефонная книга толщиной сантиметров 5, а чуть правее и выше трубки на спиральной, пружинистой леске висит карандаш и это в городе с милионным населением. Здесь мы начали понимать, что такое Япония и что такое мы сами. Перед некоторыми магазинами стоят коробки с надписью 100 йен. Это все товары в ней по этой цене, выбирай, что хочешь. Перед очередным магазином начинаем в корзине у входа перебирать зонтики. Благо Никитич минут через 5 вспомнил, что это для зонтиков посетителей, чтобы в непогоду они не капали по магазину и, чтобы они не мешали делать покупки.
   - Никитич, вы здесь нас подождите, а мы с Витьком сбегаем в туалет в этом магазине он должен быть (во всех крупных магазинах есть бесплатные туалеты), хорошо –говорю я ему?
   - Давайте, только по быстрому.
   Заходим в магазин, находим туалеты, но не можем понять где мужской, а
где женский – надписи сделаны иероглифами, а знаков никаких.   Ждем пока кто нибудь войдет или выйдет. От нетерпения начинаем переминаться с ноги на ногу, но никто не идет. Витек предлагает угадать, где какой.
   - Вот помнишь фильм «Бриллиантовая рука», где там был мужской туалет? … Правильно слева. Давай в левый.
   Ошиблись мы с ним, но хорошо, что успели попрятаться по кабинкам. Так и сидели тихо, как мышки по кабинкам. А потом пулей вылетели в магазин а оттуда на улицу.
   - Ребята – говорит Никитич – я вспомнил, меня сынок просил найти ему книгу по карате.     Давайте зайдем  в книжный магазин. Где- то здесь я его видел.
   - Никитич, да эти магазины здесь через каждые 3 лавки. Только как вы там что либо найдете ведь надписи все в иероглифах?
   - Да, я как нибудь, ну там полистаю…
   Заходим в длинный и узкий магазин. Никитич углубился в полки полные роскошных книг с россыпями иероглифов на торцах. Все книги стояли торцами к покупателям и даже по картинкам ориентироваться было невозможно. Мы жались в углу у входа. Здесь же находился стенд с журналами, так сказать, эротического содержания. Сначала мы косились на него со стороны, потом подошли ближе и стали рассматривать. Потом кто-то взял один журнал в руки и стал листать, а остальные заглядывали ему через плечо. Ничего подобного у нас в то время в продаже не было. Журнал назывался в переводе с английского, что-то наподобие «Техника молодежи». Никто из работников магазина ничего не сказал. Мы осмелели и каждый взял по журналу. Стоим листаем. Когда уже долистывали журналы, пришел из глубин магазина ничего, конечно, не нашедший Никитич и стал заглядывать всем через плечи:
   - А, что там у тебя? А у тебя? О…!
   Пол часа мы стояли под магазином, пока Никитич лично не перелистал все журналы. Потом вышел Никитич и говорит:
   - Нет, в этом магазине нет этой книги. Давайте сходим в другой.
   В следующем магазине  Никитич тут же побежал к соответствующему стенду и давай листать журналы. И листал их так долго пока мы не взмолились сходить еще куда-нибудь, но уже не в книжный магазин.
   Красочные проспекты лежали во всех магазинах на отдельных стендах. И что самое ценное для нас, их раздавали бесплатно. Проспекты были большого формата. Некоторые разворачивались размером с ватманский лист. Под конец похода по магазинам, у меня набралась их целая пачка. Придя на судно, я всю каюту с унылыми зелеными стенами украсил рекламными проспектами. Всем очень понравилось, кроме помполита. Но с ним сошлись на том, что при подходе к советскому порту я это все поснимаю.
   Артельщики сменяли один другого. Перебрали уже всех матросов. Сначала сняли Ивана, за которым заметили, что он много выносил с судна домой. Потом ставили еще несколько человек, но они не справились. Поставили Петелина (это его боцман называл Петелей). Был он бесшабашен до невозможности. Это он положил на стол 50 рублей и мы ушли в рейс. Неделю любой, заглядывая в открытую дверь каюты, видел эти деньги на столе вне зависимости был там хозяин или нет. Через неделю деньги пропали. Кто-то из команды не вынес соблазна. Это к нему приходил друг по фамилии Рыбачок и уговорил отдать ему джинсы за бутылку водки. Ты говорит теперь ходишь за границу и купишь другие, а  было это после  первого рейса в Японию и его первой покупки на валюту. Так Петелину  и не удалось пофорсить в новых джинсах. Трезв Петелин был только тогда, когда не мог найти водки. Во время своей службы в армии он был собаководом на границе. Перед нами он выхвалялся, что теперь он с любой собакой может справиться при помощи одного только шарфика. Мне кажется, что он потому и редко разлучался со своим красным в черную полоску шарфиком, который, судя по виду, достался ему еще от его дедушки. Для солидности он отпустил усы. Все время он находился в поиске, но искал он одно – где бы выпить. И вот его поставили артелить. Если кто-то просил его выдать товар из артелки, то Петелин давал ключи и говорил:
   - Иди и бери сам.
   Так он выдавал и продукты на камбуз. Долго бы такая артелка не продержалась. В начале февраля меня вызвал Мухарбек Гигоевич и сказал, что так как меня он пьяным не видел, то просит принять ключи от артелки пока не остались без продуктов. Петелин сдал дела, а я принял.
   Моя каюта находилась у лобовой переборки. Теперь вся она от палубы до подволока была украшена рекламными проспектами. И одна на нижней палубе имела диван, расположенный параллельно кровати. Поэтому в карты играли всегда у  меня. Обиднее всего было, когда, проиграв в карты, охота было отыграться, а здесь приходит повариха и просит выдать продукты из артелки на завтра.
   Восьмое марта праздновали в рейсе с размахом. Капитан разрешил выставить по бутылке вина из судовой артелки на стол. В общем с вечера выпили все, что запасли. Следующий день негласно объявили нерабочим. Утром встали у всех болят головы, а похмелиться негде. Конечно кроме артелки, в которой было спиртное. Накануне праздника меня вызвал капитан и строго настрого запретил выдавать спиртное и даже вино без его разрешения. Ребята пристали, а что у тебя там есть? Говорю, что одна бутылка водки и шесть бутылок коньяка, которые держим на представительские нужды.
   - Давай – говорит один из членов команды – раз такое дело, аккуратно откупорим коньяк, выпьем, а внутрь нальем воды, подкрашенной кофе. Не будет же наш капитан пробовать все бутылки. А по приходу в Ванино, сбегаем на берег, купим и восполним.
   Уговорили они меня. Ребята, когда хотят выпить, да они столб уговорят. Выпили одну, стало как-то веселее, сбегали за второй, потом за третьей. Когда остановились, в артелке оставались злополучная (потому, что одна) бутылка водки и последняя бутылка коньяка. Все…
Приходим в Ванино. Я не жив ни мертв так как на флоте стало доброй традицией накрывать стол таможенникам (чтобы меньше искали). И вот меня вызывает к себе Мухарбек Гигоевич и с грузинским акцентом говорит:
   - Прынэсы минэ бутылку водки и … Он ненадолго задумывается. У меня душа уходит в пятки
- … иии ии и бутылочку коньяка.
Радости моей нет предела, спасен. Сразу после швартовки послали гонца и восполнили недостающее.
   В один из дней гулял я и матрос с нашего судна бурят Дима по Ванино. Дима маленького роста с кривыми ногами (на востоке вообще много народностей почему-то кривоноги). Сколько ему лет по его круглому, с прорезями для глаз, лицу не скажешь. Давай, говорит Дима, для сугрева купим бутылочку. А где ее купишь, ведь в 19 часов соответствующие магазины уже не торгуют? Зашли в ресторан, чтобы купить продукт по ресторанной цене. Здесь тепло, играет музыка. Подумали, а зачем переться на судно, когда можно бросить, как говорится, якорь и здесь. Садимся за столик и подошедшему официанту заказываем:
   - Нам, пожалуйста, бутылку водочки и два огурчика
   - Огурчиками – говорит официант – будете занюхивать в другом месте.
   - Хорошо, принесите нам меню.
   Сидим. Пересчитали деньги, оказалось у нас на двоих 15 рублей. Долго изучаем выданное нам меню. После подсчетов по меню подзываем официанта:
   - Нам бутылочку водочки (какое постоянство заказа), два огурчика, два стакана томатного сока и бутылочку пива.
   Официанту ничего не оставалось, как принять заказ, который мы по нашим подсчетам сделали рублей на 14. Сидим, как говорится, культурно отдыхаем. Вдруг слышим, что следующую песню ансамбль посвящает экипажу теплохода «Победино». Мы с Димой встрепенулись, стали изучать зал, но никого из нашего экипажа не было видно. Стали наблюдать за ансамблем, кто заказывает песни. Через некоторое время опять песня, посвященная нашему экипажу. Но в этот раз мы заметили кто ее заказал. Да это же Рыбачек – нашего Петелина друг. Причем уже в его джинсах. Подозвали мы его к своему столику. И говорим:
   - Что это ты нас песнями кормишь?
   - А, что?
   Мы ему объяснили состояние наших скудных финансов. Он перешел к нам за столик. Заказали покушать, еще что-то выпили. Рыбачок расплатился и упал, как подкошенный. Что делать? Не бросать же его в таком состоянии. На улице мороз, снег. Про него мы знали только одно, что это матрос с одного из судов. Взвалив его на плечи, понесли в порт. Несем его по порту и кричим снизу вахтенным у трапов не их ли это член команды. Все отказываются. На четвертом судне нам на наш вопрос ответили, что это не их человек, но что у них доктор тоже бурят, как Димка. Димка уговорил зайти проведать земляка. Поднимаемся на борт, не забыв занести и Рыбачка. У доктора в каюте устроились с комфортом: разделись, освободились от Рыбачка. Доктор оказался с нашим бурятом из соседнего поселка. Земляки.
   - Давайте за знакомство – предложил доктор.
   К нашему изумлению, Рыбачок встрепенулся, сел ровно и сказал: «Давайте». От изумления мы чуть не пооткрывали с Димкой рты. От удивления мы не успели спросить с какого судна Рыбачок. Доктор налил всем по стопочке и в том числе Рыбачку. Тот выпил со всеми и опять упал в беспамятство. Попрощались с доктором, поблагодарили за гостеприимство и отправились со своей ношей, в виде моряка, дальше. Опросили еще одно судно, а на следующем уговорили положить его на какой нибудь диванчик до утра, а утром он сам доберется куда ему надо. Вот так на шару оно гуляется.
   В конце февраля 1980 года загрузились лесом в очередной раз в Де-Кастри. День выдался напряженным до 5 утра чинили с электромехаником печь для выпечки хлеба, а уже в 8 меня поднял старший помощник и сообщает, что когда он заказывал снабжение, то упустил сахар, в общем, говорит, нужно найти где-то денег и купить мешок сахара в магазине. Какие деньги? Первый помощник же объявил еще неделю назад, чтобы ни у кого денег на руках не осталось, ведь уходим за границу. Вот все постарались и от денег избавились кто как мог.
   - Где хочешь бери – говорит старпом – а чтобы через полчаса прибыл ко мне с деньгами. Обещаю ни я, ни первый помощник спрашивать где ты их взял не будут.
Походил, походил по судну – денег нет. Наконец добрался до матроса Гафурова. Объяснил, что и как. Он попросил выйти из каюты, а через 5 минут появился Гафуров с 50 рублями. Остальные деньги добыли у помполита, которые он взял из официально сданных 20 рублей. До судна сахар из магазина доставили уже бесплатно на попутной машине, это преимущество маленьких поселков.
   Пограничники закрыли нам границу. Вышли на рейд и бросили якоря. Охотское море все во льду и мы ждем ледокол «Адмирал Макаров», который должен был проложить путь каравану. Через пять суток стояния, нам дают команду, что раз нет ледокола, то идите в порт на переоформление. Как же так? Терять драгоценных пять суток оплаты валюты? Рейсы в Японию и так очень коротки: обычно укладывались суток в 10 – 15. Однажды мы ушли из Корсакова на север Японии в Мамбецу. Через 5 суток я позвонил домой моей Леночке. Она спрашивает, почему не пошли в Японию, а я говорю, что уже вернулись. Капитан принимает решение идти без ледокола. Утром подняли якоря и пошли. У берега лед был довольно толстый. Со скрипом продираемся в сплошном ледовом поле в сторону открытой воды. Через сутки увидели первую воду. Идем по припаю льда, временами попадаются громадные полыньи. Тогда пропадает надоевший скрип и возрастает скорость. Вот так с разгона, на набранной в полынье скорости, и вошли, как нож в масло, в торос на 2/3 корпуса судна. Винты бесполезно крутятся в чистой воде за кормой. По приказу капитана спускаемся на лед и долбим рядом с бортом полынью, куда завели бревно с закрепленным к нему швартовным концом. Конец завели на брашпиль и стали выбирать. В машинном отделении дали полный ход назад. Конец сначала натянулся струной, потом шумно лопнул. Вместо него завели на брашпиль стальной прижимной трос. Повторили процедуру, но это ничего не дало. Трос тоже не выдерживал. Собрались на судне и стали думать, что же делать? Кто-то предложил даже при помощи запасного якоря лебедками колоть  лед вокруг судна. Но спустилась ночь и решили до утра обождать. Утром я проснулся от небольшой качки и мерного далекого шума судового двигателя. Оказалось, что ночью поднялся ветер и нас выдуло из тороса на чистую воду…
   Проходим и благополучно швартуемся в Анахаме. Сколько леса мы вывезли сюда? Столько леса я нигде не видел – это со всего Дальнего Востока привезли советские лесовозы. Терриконы из него производили впечатление. Много штабелей разложены по всему порту. Недалеко от нас ошвартовалось судно с припиской Петропавловск Камчатский. Я и один из матросов, который был у нас киномехаником, отправились к соседям поменяться фильмами. К своей радости встретил там однокашника по училищу – Гену Пилецкого. Было радостно встретить знакомого так далеко от дома. Поболтав о том, о сём, мы договорились сыграть в футбол экипаж с экипажем между штабелями леса. О времени мы договорились, а вот точного места не оговорили. Мы проискали соседей целый час, а они нас. В этом скопище леса мы друг друга так и не нашли и футбол наш провалился, а утром «камчадалы» ушли.
   Через несколько рейсов я накопил валюты на ковер. В Японских городах раньше были магазины специально для русских. Они назывались «Маша» или «Миша» в зависимости от хозяйки или хозяина. В них были специально собраны товары, которые пользовались популярностью у русских. Моя группа увольнялась в город не из первых и поэтому, когда мы пришли к Мише там торги уже шли полным ходом. Каждому, кто покупал ковер, давали презент – перекидной календарь с обнаженными девицами. Когда очередь дошло до меня, то Миша объявил, что календари кончились. Я спросил Мишу, как же мне быть с презентом. Он достал 500 йен и отдал мне обратно, попросив чтобы я купил себе что нибудь сам. Это было удивительно, если учесть, что весь ковер стоил 9000 йен. 
   Перед приходом в Корсаков, все попрятали полученные календари от таможенного досмотра подальше. Когда комиссия спросила у Никитича стандартный вопрос о наличии контрабанды, предметов, запрещенных к ввозу, то он сказал:
   - А, это вы про календарь? Так он в шкафу на полке.
   Открыли шкаф и конфисковали календарь. Единственный найденный таможенниками на судне. Вечером было собрание, где мы разбирали ярого «контрабандиста» – Никитича. Для первого раза вынесли ему выговор. Вот так – не попадайся. При приходе судна в близкие к Холмску порты Ванино, Корсаков и еще несколько мелких портов, на судно приезжают жены. Конечно у кого получается с работой и другими проблемами. К моей радости меня на причале ждала замерзшая, но долгожданная Леночка. Когда тебя ждут на берегу, кажется, что досмотровая комиссия работает особенно долго. Радость была двойной – здесь на стоянке, я узнал, что пришли мои документы и теперь я - электромеханик. Меня вызвали в пароходство для дальнейшего направления на другое судно.
   По случаю выходных повара надумали наварить пельменей. На весь экипаж повару пельменей не налепить, поэтому их лепят все, кто не задействован на работах: судовой доктор, первый помощник капитана, приехавшие жены. Помогает лепить пельмени и Леночка. В большой компании работается весело. Пельмени на судне – это всегда праздник.
До ночи сдавали артелку. Принимал ее лично старший помощник, который еще не выбрал кого назначить артельщиком вместо меня. Сдавали вместе с Леночкой, которая нам помогала. Себе не взяли ни крошки, сдали все подчистую, а я думаю напрасно. Наш хитрый старпом видать хорошо поживился на пересортице товаров: принимая артелку у Петелина мы по ошибке посчитали сушеный лук, как картошку, а открылось это только теперь. Мы уехали утром в Холмск, не взяв даже палку колбасы, о чем потом сильно жалели. Через несколько дней старпом доложил в пароходство, что я ничего за артелку не должен…





                3. Электромеханик

Зимой здесь все снегом завалено.
В пароме тепло и светло.
От шторма спасет бухта Ванино,
А от пожара – никто

   В пароходстве получил направление на паромы. Но так как все работники паромов были заняты на работах при самих паромах, то меня уже, как работника паромов, направили на слушание дела в суде. Судили троих бывших работников парома «Сахалин-1»: грузового помощника, матроса и дневальную. На суде нам рассказали, что они, организовав преступную банду, расхищали народное добро. Сначала они безнаказанно украли несколько литров спирта. Потом – несколько китайских сервизов. Грузовой помощник, отвечающий за груз, смотрел по документации где что лежит. Потом они с матросом аккуратно вскрывали пломбы, разжимая их плоскогубцами, открывали вагоны и воровали, что приглянется. Пломбы вешали обратно и зажимали их через тряпочку. Роль дневальной была распродать краденное. А попались они на краже шкурок черно-бурых лисиц, отправленных на выставку в Париж. Когда они вскрыли один из ящиков, в выбранном грузовым помощником вагоне, то увидели там шкурки серебристых чернобурок. Очень ценных и самых дорогих из посланной в Париж партии. Им же эти шкурки показались малоценными и они этот ящик просто выбросили в море. А шкурки из другого ящика они взяли себе. Часть шкурок они разделили между собой, а остальные матрос увез к себе в Прибалтику, чтобы там их продать. Ему шкурки показались плохо выделанными и он стал травить их какими-то квасцами. После этого цена на шкурки упала в два раза. Первым арестовали прибалтийца. Вторым – грузового помощника. Причем арестовали его прямо в пароходстве, куда он пришел в демисезонном пальто, которое изнутри все было выделано крадеными шкурками. Дали им помногу. А меня, после окончания суда, отправили на “Сахалин-6” четвертым электромехаником ремонтной бригады. На пароме весело – экипаж 60 человек. Мы все время возле берега. А в непогоду и при ремонтах паромы стоят в Ванинской бухте. В Холмске от шторма не прячутся – нет хорошей гавани, а есть только мол. Паромы перевозят за один рейс 26 вагонов и 90 пассажиров на линии Ванино – Холмск. На Сахалине после японцев осталась узкоколейка. Поэтому на Сахалине вагонам, приходящим с материка или отправляемым на материк меняли тележки с колесами на соответствующие. Когда паромы не сбиваются с графика движения, то они ходят по схеме: 10 часов переход через Татарский пролив, 2 часа выгрузка-погрузка и опять 10 часов переход и т.д. Когда не было сбоев – паром за сутки делал ровно один рейс. Не рейс, а круиз так как возвращался в исходный пункт отправления. Обидно было если наш паром начинал приходить ночью в Холмск. И так из ночи в ночь. Но, когда приходы были в хорошее время и с судна отпускали, то забежишь на сопку и в «Буревестник». Редкие минуты свидания с женой пролетают как один миг. Когда время подходит к концу, садишься у окна, выходящего на паромку и ждешь пока из труб парома не повалит черный дым. Это значит, что начали прогревать машину и ровно через 15 минут паром отойдет. Тут же со всех сопок начинает сбегаться команда. Успеть можно только бегом. Правда и бежать всем надо с горы, а не на гору.
   В то время «Сахалин-6» был самым новым паромом, поэтому ему поручили перевезти из Ванино трансформатор для магаданской тепловой электростанции. Рейс назвали героическим. Писали во всех газетах. А героическое было только то, что паром берет только суточный запас воды, а рейс был 15 суток. Так что все геройство было в экономии воды.
   Когда я пришел на паром, то прошло уде несколько месяцев с того события, но именно в это время пришла премия – 3600 рублей. Стали ее делить. Если дать всем поровну по 60 рублей, то обидится судовое начальство с большими зарплатами за эту уравниловку. Распределили пропорционально зарплатам. Потом стали думать, что старший помощник у нас новый, первый помощник тоже, но как же их оставить без премии, даже если они в том рейсе не были? Решили и им что-то дать. А где взять деньги? Вспомнили, кто в том рейсе был замечен в пьянке и их из списка удалили. Денег все не хватало. Потом из списка удалили тех, кто в пьянке замечен не был, но успел уже списаться с судна. На этом и порешили. Месяц все делили деньги, а через месяц меня перевели на «Сахалин-1» тоже в ремонтную бригаду.
   У нас каюта на 4 человека. Все время какие-то гости, знакомые, знакомые знакомых едут бесплатно. На койках временами спим по очереди. Паром из себя представляет дизель-электроход с 6 дизель-генераторными отсеками. 3 отсека в носу и 3 в корме, а посредине ЦПУ (центральный пост управления). Также в носу и корме располагаются два гребных винта, приводимые в движение громадными электродвигателями. Ремонтная бригада два дня работает с одним из 10 генераторов под руководством ремонтного электромеханика. Потом день просто сидит в электромастерской и «травит байки». Чистка гребных двигателей тоже достается нам. Чтобы прочистить их приходится залазить внутрь. Работа в ремонтной бригаде тяжелая и грязная. Первое время я путаюсь на пароме со всеми его ходами и лабиринтом коридоров. Пока идешь и смотришь под ноги обязательно ударишься лбом, а будешь беречь лоб – споткнешься.
   Скоро освободилось место штатного четвертого электромеханика, которых два на пароме, и меня из ремонтной бригады перевели в штат. Я получил в свое полное распоряжение каюту. Теперь на выходные я мог брать жену и мы пользовались каждым подходящим случаем побыть вместе. Меня поставили на вахту в центральном посту управления с 8 часов до 12 и вечером соответственно с 20 до 24. Электрогруппа у нас на пароме большая – 6 электромехаников и 12 электриков, вот что значит электродвижение.
   Ехал у нас на пароме какой-то сахалинский начальник. Начальника поселили в каюте люкс. А меня, как самого молодого вызвал старший электромеханик и попросил поменять начальнику электролит и зарядить аккумулятор на его личном автомобиле. А я в этом деле полный дилетант. Сразу не отказался, а потом было поздно. Сижу заряжаю начальнику аккумулятор. Нашел на стене инструкцию и действую по ней. Померил уровень, плотность, стал понемногу добавлять электролит. Правда в инструкции ничего не было написано о том, как отличить кислоту от щелочи, да и какой передо мной аккумулятор я не знал. Не знал же я, что они все в машинах кислотные. Налил ему, как оказалось щелочи и весь переход в 10 часов заряжал. С парома начальник таки съехал, а вот на первом перекрестке заглох намертво. С ехидной улыбкой мне старший электромеханик поручил заряжать для тренировки все судовые аккумуляторы, а их на пароме под 200 штук. Мне показалось, что он остался даже доволен моей «работой». Мол не лежи начальству чего не надо.
   Сижу на одной из верхних палуб и занимаюсь аккумуляторами. Приходит дневальная и говорит:
   - Саша, а у тебя нет чего нибудь, что отмоет кафель в душевой, он совсем черный.
   - Да вон бутыль с концентрированной серной кислотой, бери сколько надо.
   Она сбегала за 3-х литровым бутлем. Я ей отлил кислоты сколько не жалко было и она ушла. На следующем перекуре спустился вниз посмотреть как идет работа. Смотрю все в душевой разбросано: швабра, щетка, тряпки, а дневальной нет. Спрашиваю, что случилось, а мне говорят, что она налила кислоты на пол, а потом руками без перчаток полезла полировать пол и конечно обожглась, хорошо, что не сильно. Кто же знал, что есть такие люди, что не слышали о кислоте.
   Весной в Холмск завозили крабов. На центральной улице их продавали в нескольких точках уже в вареном виде. В начале сезона торговли крабами их продавали по 3,5 рубля за килограмм полностью всего краба. А крабы были замечательные. Один завешивал почти три килограмма. Покупаем с Леночкой краба и в каюту. Основное мясо в передних клешнях, которые разрезаем ножницами, достаем его и едим. Вкуснятина неимоверная, да еще и в таких количествах. После поедания краба на обед уже не ходим. Наши черноморские крабы ни в какое сравнение не идут. А под конец сезона продажи крабов продавали одни передние клешни, но уже по 10 рублей за килограмм.
   Старшим механиком у нас на пароме оказался прибалтиец, а точнее эстонец, который по-русски говорил, но плохо. Лично для меня было бы понятнее если бы он говорил по-китайски. Вот он мне что-то говорит, а понимаю я только первое слово: «Сделайте». А что сделайте уже не ясно. Я пару раз переспрошу. Ничего не пойму, а еще спрашивать уже неудобно. Если рядом был тот, кто уже привык к его речи – те мне переводили его слова. Хуже было, когда мы с ним разговаривали с глазу на глаз. Тогда я говорил, что сделаю. Шел своей дорогой и ничего конечно не делал. А если он спрашивал, то докладывал, что сделал в надежде, что на этот раз рядом окажется «переводчик». Однажды вышла даже анекдотичная история. Старший механик разбирались вдвоем над какой-то задвижкой со вторым механиком. И вот старший просит:
   - Принесите два пальта.
    Второй походил по судну, походил приходит и докладывает:
   - Два пальта не нашел, а вот принес две фуфайки…
   Выяснилось, что старший механик просил принести ему два болта, просто в эстонском языке звука «б» нет вот он его и не говорил.
Вскоре он списался и на его место прислали Зинченко. Мои мытарства с этой проблемой пропали.
   За неделю до 8 марта сходил на одну из окрестных сопок (порт с той стороны не имел забора и можно было сколько угодно ходить и выходить из него) и наломал веточек с кустов багульника. Весна уже чувствовалась в воздухе и почки на багульнике начали набухать. Когда 8 марта Леночка вошла в каюту, ее встречал букет фиолетовых цветочков с очень приятным ароматом.
   Быстро пробежала весна. С Леночкой мы виделись почти каждый день. Менялось только время приходов в Холмск. Леночка работала в школе старшей пионервожатой. И в красном пионерском галстуке ее саму с трудом можно было отличить от пионеров. Она была внимательна к ученикам и они к ней очень привязались. А потом для них и в первую голову для меня настали тяжелые дни ей нужно было ехать на сдачу экзаменов в Одессу. И вот в пятницу 30 мая 1980 года настал день расставания. Я отпросился в отгулы и проводил Леночку прямо до аэропорта в Южно-Сахалинск. Из Холмска ехали электричкой. С электричками Сахалину повезло – они все сделаны в Японии. Очень комфортные и удобные. Что интересно в них – так это перекидные с одной стороны на другую спинки сидений. То есть пассажир сам может выбрать как ему сесть: по ходу движения электрички или объединиться  в одну компанию с пассажирами сзади. Со второго этажа аэровокзала я видел как Леночкин самолет выруливает на взлетную полосу. Вот он остановился, взревели раскручиваясь все сильнее винты, постоял так раскачиваясь с шасси на шасси, и вот тормоза отпущены и он пошел по полосе и его уже не остановить. Улетал самый дорогой мне человек. На Сахалине я остался один. Теперь до ближайшей родной души будут бесконечные 7000 километров (и это только до папы, который жил в Ставропольском крае). Я стоял и долго смотрел вслед улетающему самолету. Потом начал ехать обратно. Ни  на автобус, ни на электричку билетов не было. Хотел ехать зайцем, но стали продавать дополнительные билеты в тамбур (это так по-нашему). Добрался до Холмска. На душе было так одиноко, хоть волком вой. Чтобы как-то отвлечься пошел в ДКМ на кино. Крутили, как на грех, индийский фильм, который также не развеселил. На ночь поселился в «Буревестнике». В номере так до утра никого больше не поселили. Утром пригласили на яичницу Пчелкины. Спасибо вам наши друзья. После завтрака пошел встречать свой “Сахалин-1”.
   Паром наш самый старый из серии. У него у одного трубы торчали из общей трубы наружу. Народ шутил, что от старости. Кабельные трассы в машине все в масле. Мы вдвоем – два четвертых электромеханика пошли на вагонную палубу чинить поломавшийся тельфер. Моим напарником был Миша Осичев. Он закончил ЛАУ (Ленинградское арктическое училище), которое дает только среднее образование. Как электромеханики выпускники этого училища работали только в речных пароходствах, как впрочем, и в Сахалинском. Миша пришел на паром раньше меня и как, старожил был руководителем починки тельфера. Приходим к тельферу и Миша тут же дает на него питание. Где-то коротит, искры, выбивает защиту на местном щитке. Миша повторяет процедуру. Пока стоим и думаем, как же нам его ремонтировать, объявляют пожарную тревогу. Расписание по тревогам у каждого члена экипажа висит над его койкой. Я по пожарной тревоге должен с огнетушителем прибыть в ЦПУ, а там действовать по указанию руководителя пожарной партии. В ЦПУ я, вооруженный огнетушителем, который сорвал по дороге в коридоре, прибегаю одним из первых. Там я узнал, что горит во втором дизель-генераторном отсеке. Судно обесточилось, но включилось большое аварийной освещение, которое работает от моих многострадальных аккумуляторов. Не дожидаясь команды, подключаюсь к тушению пожара. Горели кабели и пламя охватывало все большую площадь. На судне как? Если пожар не потушили за  20 минут, то можно уже не тушить. Мы справились. Вонь от горящих проводов, много дыма, но погасили. Хорошо, что паром стоял на перестое в Ванино – никуда не пришлось тащить на буксире.
   На следующий день приехала комиссия. Стали изучать причины пожара, но так ничего не найдя, списали на самовозгорание от излишнего количества мазута на кабелях. А я думаю это были действия Миши.
   Мне  в трудовой книжке записали благодарность за отвагу на пожаре.
Ремонтировались мы целый месяц. Тонкие кабели протянули новые, а вот с толстыми от генераторов повозились. К нам на судно прислали какого-то деятеля, который по закрытой военной технологии производил резину из тиокола. Пластификатор он делал на медицинских весах. Причем просил всех выйти, а потом вливал и смешивал компоненты. Потом это ему надоело и он просил просто отвернуться, а потом плюнул и на это и делал все при нас. Вокруг кабеля делали желобок и вливали полученную смесь, когда она застывала получалась резина. Среди сгоревших был и злополучный кабель питания тельфера…
   Целый месяц после ремонта мы работали на линии. Через месяц стали на короткий перестой на несколько дней. Миша Осичев и Сережа Оздровский уговорили меня сходить за грибами. Они были уже свободны, а я освобождался с вахты только в 16 часов. Уговорились, что они пойдут вперед в направлении Совгавани в ту сторону, которая без забора. Вперед они пошли с целью сделать крюк на один из микрорайонов Ванино и купить там чего нибудь выпить. Встретиться договорились на развилке железной дороги Ванино-Совгавань. Когда кончилась моя вахта, я пошел догонять друзей. Дохожу до развилки, никого не вижу. Кричал пока не сорвал голос. Оказывается они присели на другой развилке да и начали потреблять то за чем бегали. А купили они 3 бутылочки «Агдама». Еле-еле их нашел. На их уговоры сообщил им, что такую гадость я не потребляю. Пришлось им бедолагам вдвоем осилить все, что купили. Отправились искать грибы. Грибов вроде и много, но мои напарники уже не видели свои ноги не то что грибы. Мишу начало развозить. Вот он и взмолился:
   -Я здесь на бугорке прилягу, а вы пока поищите грибы без меня.
   -Какой же это бугорок. Посмотри из него же крест торчит. Это чья-то могила…
Но Миша уже не слушал ничьих доводов. Прилег и тут же уснул. Делать было нечего. Решили пусть чуть поспит, а мы пока грибы поищем в окрестностях. Но лес коварен. Вроде и отошли за три сосны, а обратной дороги к полянке, где устроился Миша не нашли. Наши крики ни к чему не привели. День клонился к закату и нам пришлось отправиться на судно. Решили проспится и сам вернется. Приходим на паром, а там уже давно ждут, когда мы принесем грибы, чтобы поджарить их с картошкой. Обиженный на нас Миша пришел ночью в 3 часа… 
В Ванино несколько дней в году камбала толи для нереста, толи еще зачем заходит в бухту и все желающие ловят ее баграми, подманивая светом. Захотел и я половить камбалу. Весь день делал багор, а вечером пошел дождь и вся моя подготовка пропала зря. Рыбу ловят только ночью. А у нас пошли только дневные приходы в Ванино. Хорошо шестерке (“Сахалину-6”) он в эти дни стоял на перестое в Ванино и наловили камбалы кто сколько смог. Пошел на шестерку к своему другу Ивану Загорскому. Он вынимает из-под кровати таз полный засоленной камбалы и говорит:
   -Приходи через недельку, поедим соленой камбалы.
   Прошло 2 дня и наши паромы снова встретились.
   - Извини – говорит Иван – вчера пошла такая пьянка, что всю камбалу доели.
   - Так она же еще не просолилась.
   -  Ничего под водочку пошла.
   Пролетел, так пролетел. Пошел к себе на свой паром. После ужина лежу в каюте читаю книгу. Кто-то постучал в дверь, открываю, а это наш моторист Крылатых. Мы с ним вместе стоим на вахте в ЦПУ.
   -  У тебя есть что нибудь из закуски? – Спрашивает он.
   -  Колбаса, хлеб и масло.
   -  Хорошо. Мне тут мама прислала литровую пляшечку бурячкового самогончика. Давай оприходуем. Я его страсть как люблю. На нем и вырос.
Пока я раскладывал закуску и ставил рюмочки, он сходил за своей «пляшечкой». Разливает что-то мутное по рюмкам. По каюте пошел специфический запах. Сказали тост за здоровье его мамы и выпили. Причем меня не стошнило только потому, что я закурил болгарские «Родопи».
   - Знаешь – говорю – я больше пить это не могу. Мне от первой уже плохо.
   - Что же мне делать, ведь уже так настроили все дело: и закусочку и рюмочки?
   - А давай сделаем так: я буду сидеть, говорить тосты, чокаться с тобой рюмками, только пить не буду.
   На этом и договорились. Сидим. Я включил музыку и даже собственноручно сделанную цветомузыку. Бутылка потихоньку пустела.
   - Я – говорит Крылатых – как? Я очень крепкий в этом плане. Я выпиваю бутылочку водки сам и не в одном глазу. Выпиваю вторую и только-только начинаю пьянеть…
Пока он так рассказывал, а я удивлялся его крепости – он откинулся головой на стену и тут же уснул. Уложил я его на диванчик и лег спать сам. Утром просыпаюсь, умылся и стал будить своего сотрапезника. Он лежит навзничь (по-моему так как я его и положил), рот немного приоткрыт, губы все потрескались. Бесполезно пытаюсь его разбудить. Пошел позавтракал и к 8 часам спустился в ЦПУ на вахту. Проходит какое-то время. Все начинают искать пропавшего вахтенного моториста, которого никто не видел ни с вечера, ни на завтраке. Пропал человек. ЦПУ имеет форму буквы Г. И я сижу за углом от озабоченной поисками механической группы. Наконец они догадываются обойти все каюты и в моей находят спящего красавца. Меня вызвал к себе капитан. Поднимаюсь к нему в каюту, а там уже сидят и старшие механик и электромеханик. Капитан высказал предположение, что мы пили вместе. Но тут вступился старший электромеханик, говорит:
   - Как же они пили вместе, если один трезв как стеклышко, а другого и водой не разбудили. От этого даже перегара нет.
   Меня попросили объяснить обстановку. Я и сказал, что проснулся утром, смотрю, а он лежит у меня в каюте и спит. Разбудить, говорю, его я не смог, а так и ушел на вахту. А что не доложил, так меня никто ни о чем не спрашивал.
Делать было нечего. Решили, что как проснется, то сам все расскажет. Проснулся он бедолага лишь к 15 часам. Рассказал, что выпил с другом, который будто бы ехал на пароме, а каюту перепутал. Написал такое объяснение и его на первый раз простили. Но, как оказалось, не на долго.
   Прошла всего неделя с того случая. Я лежал и давно спал. Вдруг в 2 часа ночи стук в дверь. Пошел открыл. Оказался опять он – моторист Крылатых. Он попросил у меня закурить, а сам пьян до того, что еле-еле стоял на ногах. Я усадил его на диванчик, а сам побежал в ЦПУ за сигаретами (свои кончились накануне). Прихожу с двумя сигаретами, а он опять дрыхнет на моем диванчике.  Утром, картина повторилась и когда начались очередные поиски, то сразу пошли ко мне, а он опять там… Меня опять отправили на ковер к капитану. Я опять клянусь, что он сам пришел, а я проснулся и только тогда его увидел. В этот раз его списали с судна и отправили разбираться в пароходство. 
   Перед новым учебным годом Леночка вернулась обратно на Сахалин. Встреча была очень радостной. Мы были счастливы. Ради таких встреч, когда соскучился и очень ждешь встречи стоит даже расставаться. Как весело в молодые годы смеяться. Смех получается звонкий и звучит на всю округу и в девичьих устах переливается серебристым ручейком, сбегающим с горы. И как всё меньше человек смеётся в более зрелые годы.
   В одну из пятниц я попросился у старшего электромеханика остаться на день в Холмске, чтобы провести субботу со своей Леночкой. На что старший возразил:
   - Бери жену с собой в рейс. Ведь у нее выходной.
До Ванино мы дошли без приключений. В 18 часов отправились обратно в Холмск. Было 19 часов с минутами. Я в каюте готовился к вечернему чаю и заступлению на вахту.
   - Саш, мне кажется пахнет дымом.
   - Ой, тебе всё время что нибудь пахнет: то мазутом, то, вспомни, рыбой.
   Через какое-то время:
   - Саш, действительно пахнет дымом.
   - Ладно, схожу в ЦПУ.
   Не успеваю я сделать и несколько шагов из каюты, как объявляют пожарную тревогу. Я вернулся в каюту, поцеловал жену и сказал, что теперь я действительно побежал. В ЦПУ я прибежал с сорванным по дороге огнетушителем. Пожар был страшным. Потом выяснили и причину: на шестом, работающем дизель-генераторе шатун пробил верхнюю крышку и дизель загорелся. Дизель был тепловозный марки 14Д-100. У нас шутили: это 14 – думали, а 100 теперь занимаются процессом эксплуатации. Огонь быстро охватил его весь. На судовые нужды работал навесной генератор другого дизеля и поэтому свет какое-то время был. Первым пошел к месту пожара электрик Сайбель (немец из Казахстана). Он одел КИП 5 (марка изолирующего противогаза), но тугой кран подачи воздуха не открыл. Пробегав в сплошном дыму секунд 50, он вернулся в ЦПУ так ничего и не выяснив. На свою беду в ЦПУ был Витя Залипский. Он одел, снятый Сайбелем противогаз, побежал в дизель-генераторные отсеки и не вернулся. Противогаз устроен так, что если не  открыть кран подачи воздуха, то человек дышит через рекуперативный  патрон 40 – 50 секунд. После чего начинает дышать углекислым газом и сознание полностью отключается и наступает углекислотное опьянение. Человек что-то делает, но бессознательно. А эти злополучные 50 секунд выбегал Сайбель … Аварийная партия начала поиски Залипского и изучать очаг пожара. Всех остальных, и меня в том числе, попросили покинуть задымленный ЦПУ и собраться до дальнейших указаний на корме. По дороге на корму, я забежал в каюту. Леночки не было. Выяснил, что всех, кроме членов экипажа, собрали в  пассажирском салоне на баке. Не знаю кому пришла эта идея. Пассажирский салон находился в самом низу и к нему нужно было пробираться по нескольким трапам. И это в то время, когда пламя пожара лизало стенку 6-го топливного танка, граничащего через переборку с ЦПУ. Нам повезло, что только-только взяли бункер и топлива было набрано по горловину. Иначе могло взорваться.
   Аварийная партия в машинном отделении выяснила, что огнетушителями очага пожара не потушить, а установка пенотушения оказалась в соседнем с пожаром 5-ом отсеке и вплотную примыкала к месту пожара. В районе этой установки температура поднялась выше, чем выдерживали КИПы. Горящий отсек был просто загерметизирован.
Вторая аварийная партия пыталась натянуть брезент на трубу машинного отделения, чтобы лишить пожар кислорода. Сначала ничего не получалось, а потом брезент закрепили и дыма стало немного меньше. Аварийная партия спустилась с трубы грязнее трубочистов. Масляная гарь пропитала из насквозь. Из пассажирского салона прибежал гонец с криком: «Доктора к Дорониной». Стоит ли говорить, что быстрее доктора я был уже в пассажирском салоне. Моя Леночка потеряла сознание. Из-за  тусклого света малого аварийного освещения, я не сразу разглядел, что делается в салоне. Оказалось, что аварийная партия нашла наконец бедного Залипскоко в дыму 5-го отсека и вынесла его из машинного отделения через пассажирский салон. Он был мертв. Тело от жара раздуло и кожа на лице потрескалась. Леночка услышала, что сгорел кто-то из электрогруппы. Когда мимо нее проносили тело она потеряла сознание. С одним из членов команды мы отнесли ее в рулевую рубку и там положили на диване штурманской. Доктор вколол камфору, еще что-то после чего привел в себя, дав понюхать нашатырный спирт. Еще полностью не придя в сознание, Леночка попросила воды. Где ее взять? В кранах воды нет. По наружным трапам побежал на свою палубу, чтобы попасть в каюту. Быстро забежал в коридор и закрыл за собой дверь. В полумраке дымного и длинного коридора добегаю до своей каюты. Хорошо, что дверь  не заперта. Врываюсь в каюту, делаю несколько глотков воздуха, хватаю воду и долой обратно. Запыхавшийся, но довольный, что удалось добыть минералку, вбегаю в штурманскую. Леночка понемногу приходит в себя. Щеки немного порозовели и руки не такие ледяные, как немногим ранее. Жадно совершенно сухими губами пьет минеральную воду. На душе стало немного легче. Больше мы надолго не расставались.
   Ночь своим сначала дымчато-пепельным, а потом и вовсе черным покрывалом окутала море. Лишь далеко на горизонте горели редкие огни Ванино, да с неба сквозь тучи с любопытством посматривали на нас звезды. Наш паром давно подал команду SOS. И теперь штурмана тут же на рубочной палубе расстреливали пиротехнику. Леночке стало явно легче так как она испугалась за меня, а теперь я был рядом. Мы перешли на корму главной палубы ко всей команде. Ходить по корме стало прохладно. И я уже нахоженным путем побежал в каюту за одеялом. Моя каюта в середине коридора главной палубы, а коридоры здесь длинные. На этот раз я открыл и оставил открытым иллюминатор. И хорошо сделал.
   От второго помощника узнали, что нас идет взять на буксир сухогруз из Владивостока «Пионер Славянки». Судно давно полностью погасило все свои огни. В начале пожара пытались завести аварийный дизель генератор (АДГ), но как водится на пожаре, безуспешно. Здесь сработал один из парадоксов Кузьмы Пруткова: АДГ может работать в любое время, кроме необходимого. Третий механик, в ведении которого был АДГ, был в последствии наказан, но светлее от этого нам тогда не было. Малое аварийное освещение, погорев часа 2 тоже как говорится «скисло».
   Задействована была только одна аварийная партия, которая тушила огонь на вагонной палубе куда он уже успел пробраться. Руководил их действиями старший помощник. Капитан громко кричал, еще больше нервничал и, чтобы он окончательно  не потерял дар речи, ему не донесли, что на вагонной палубе стоит две цистерны с формалином у которого температура кипения 56 градусов.
По корме бестолково ходили и сидели на чем попало кроме команды еще и приведенные сюда пассажиры и сопровождающие. Смотрели по сторонам и на густой черный дым, продолжающий валить из трубы. Из источников света была только Луна, да фонарик в руках у старшего электромеханика.
   Становилось все прохладнее и я уже через открытый иллюминатор слазил за шерстяным одеялом. За одеялами сбегали еще несколько ребят. Одеяла отдали женщинам  и они закутались ими кто самостоятельно, а кто по одной. Леночка, закутавшись в одеяло с кем-то из судовых девчат. Я стоял немного в сторонке и грелся курением. У другого борта стоял закутавшись в одеяло наш первый помощник. Маленький, толстенький он был ужасно перепуган. Все время пожара он простоял на корме у леера, надеясь скорее всего, в случае чего первым выпрыгнуть за борт. Одеялом он ни с кем не поделился.
   Вдали показались приближающиеся огни, спешащего к нам на помощь однотипного парома «Сахалин-3». Хотелось кричать: «Ура! Спасены!» – и прыгать от счастья по палубе. Паром подошел на достаточное для перекрикивания в рупоры расстояние (стоит ли говорить, что судовая радиостанция не работала по причине разряженных батарей). К нашему сожалению нам крикнули с него, что нас все-таки будет брать на буксир «Пионер Славянки». Чем руководствовались в пароходстве, отдавая такой приказ я не знаю до сих пор. Чем был лучше «Пионер…» от парома, который, имея две рулевые машины, может ходить хоть боком вперед, хоть разворачиваться на месте.
   Стало немного легче на душе. Рядом стояла тройка, освещая часть моря своими огнями. От души отлегло, но захотелось есть. Я слазил опять в каюту, где как в Греции все было, и вернулся с палкой колбасы.
   Кликнув друзей мы пристроились в помещении злополучного АДГ. Я достал из-за аварийного распределительного щита переноску и двумя проводками на скорую руку подключил ее к стартовой батарее. У нас стало светло. Закрыли дверь – стало теплее. Друзья сбегали за провизией и принесли у кого что было.  Я принес кассетный магнитофон. Включили музыку. Стол получился на славу. Пожар пожаром, но мы к нему уже начали привыкать.  Человек вообще быстро привыкает, достаточно пройти первому шоку от случившейся беды. Короче поев, мы захотели спать. На резиновый защитный коврик за распределительным щитом АДГ бросили фуфайку, а сверху постелили наше одеяло. Кое-как устроились и, укрывшись концами одеяла, собрались уснуть. Но уснуть нам не дали. Пришел гонец от капитана и передал его приказание о том, что все должны собраться в столовой команды и там сидеть у него на виду.
   Приходим в столовую. Наши люди очень изобретательны и уже несколько умельцев кто из чего мастерили коптилки. От коптилок много копоти и неприятный запах, но без них в полной темноте совсем было бы тоскливо. Время перешагнуло за полночь, очень хотелось спать. Мы сидели и Леночка начала уже задремывать у меня на плече.
   Старший электромеханик, чувствуя свою некоторую вину перед нашей семьей в том, что не дал отгула, сам подошел к нам и предложил устроиться в его каюте на кровати, а с капитаном, говорит, договорюсь. Мы согласились. Каюта у него на самой верхней из жилых палуб и дыма здесь нет. Я тогда думал, что от волнений не смогу уснуть. Думал, присплю Леночку и отправлюсь ко всем. Может что-то нужно будет помочь. Ведь пожар… Проснулись в 11 часов дня от рева пожарных машин. Проспали так долго потому, что наш заботливый Вадим Анисимович (старший электромеханик) по пожарной тревоге навесил на свой иллюминатор затемнительный щиток и наглухо его задраил.
Оказывается, пока мы спали, подошел долгожданный «Пионер…» и после третьего захода на нем словили нашу выброску и подали буксир. Нас притащили обратно в Ванино, где нас уже давно поджидали пожарники и вот в 11 часов начали нас тушить. Шестой отсек с его горящим дизелем был залит пеной полностью. Пожарники сработали быстро. Дольше мы потом откачивали воду из всех кормовых отсеков.
   Шестой отсек после пожара представлял страшное зрелище. Сгорело все. Наименьший слой сажи на всем был в десятки сантиметров. Эта сажа совершенно не отражала свет. Отсек представлял собой абсолютно черное тело. Развешенные нами 500 ваттные лампы светили не далее своих стеклянных колб. Жутко было смотреть как лампы светят, но ничего не освещают. Леночку я привел на экскурсию, но ей стало жутко и мы ушли на воздух.
Дальше был ремонт. Для начала поменяли сгоревший дизель-генератор. А уже затем – нами любимые кабели. Самое трудное было завести толстый пучок кабелей к дизель-генератору в трубу с двумя изгибами. Их тянули механической талью и удалось протянуть только хорошо намылив.
   На паром прибыл регистр для проверки оборудования. Из моего хозяйства он должен был проверять работу дизелей на шлюпках. А одну из шлюпок перед этой проверкой умудрились затопить при спуске на воду. Дизель на ней стал заводиться только после получасового прогрева паром. И вот сидим мы двое четвертых: я четвертый электромеханик и Сережа Оздровский четвертый механик – греем дизель. С регистром хорошо «поработал» старший механик.  Чтобы регистру все казалось в правильном свете, его хорошенько накачали спиртным. И вот идет он всем довольный по судну. Нас заблаговременно предупреждают: убирайте пар –  идет! Подходит к нашей шлюпке и просит провернуть дизель рукоятками. Мы быстро хватаем по рукоятке, одеваем на специальные оси и начинаем вращать. Впопыхах мы схватили не те рукоятки Оздровский мою, а я его и крутим мы их вхолостую (в зацепление они с механизмом входят только на своем борту, а так крутятся одни рукоятки).
   - Да аа  а а… - говорит регистр, вижу вращается легко, значит заведется, переходим к следующей шлюпке. Что значит хорошо проведенная предварительная работа.
   За то, что сдали шлюпку без замечаний, нас похвалили, но приказали чтобы она работала, как положено. С Оздровским мы разобрали ее до винтика, все перечистили и собрали обратно. Дизель заработал без прогрева. Для проверки работы под нагрузкой попросили боцмана, чтобы он нас опустил в шлюпке на воду. Боцман с матросами опустили нас на воду. Мы отцепили тали и завели мотор. Только отошли от парома метров на 60, как мотор заглох. Все попытки завести его вновь не увенчались успехом. Весел мы с собой не взяли, грести было нечем. Так и дрейфовали посредине Ванинской бухты пока боцман с помощниками спускали другую шлюпку и брали нас на буксир.
   До весны доработали благополучно и в мае 1981 года на этот раз вместе с Леночкой улетели в отпуск в Одессу. Сколько Леночка промучилась по общежитию «Буревестник» и вот теперь, когда она окончательно покинула Сахалин, чтобы заняться дипломом, мы получаем известие, что нам дали отдельную комнату 12 квадратных метров в малокоммунальной квартире. Комнату дали самую маленькую из всей секции, но в отличие от других соседей с балконом типа лоджии и с выходом на солнечную сторону. Соседей у нас трое: Максимовы, Семеновы и Гомоновы. Есть титан, душ, 3-х камфорная электрическая плита. Дом начал быстро заселяться, а мы в отпуске. Начальник отдела кадров Хобта, о котором у меня остались наихудшие впечатления с Сахалина, уже лично ходил по квартире и интересовался жильцами. На нашу квартиру много претендентов, а мы в отпуске.
   Родные по нам соскучились ужасно. Меня вообще не было дома почти 2 года. Сначала было очень радостно, ходили по гостям. А потом пошли будни. Все ходили на работу или учебу один я сидел в полугодовом отпуске дома. Под конец отпуска уже хотелось на работу – безделье угнетало, да и отпускные уже давно закончились. Если вернуться из отпуска самому, то квартиру тут же отберут, вот и сговорились поехать с моей сестрой Светланой (Леночка дописывала диплом и ехать уже не могла). Сахалин – это пограничная зона и без вызова сестру провести было нельзя. Поэтому путь самолетом Хабаровск – Южно-Сахалинск нам был заказан. От Хабаровска поехали поездом до Ванино. Мы удачно уехали в отпуск. За наше отсутствие по Сахалину и Хабаровскому краю прошелся тайфун “Филипс” – единственный за все мое пребывание на Сахалине. Единственный, но очень сильный с человеческими жертвами. О силе его можно судить потому, что даже на центральной улице в Холмске было по пояс воды и она текла бурным потоком. Последствия тайфуна мы увидели переезжая Амур. Во первых мы переезжали его целых полчаса. Я думаю, что в то время это была самая широкая река в мире. А во вторых по сторонам от нашего полотна еще лежали перевернутые вагоны и смытые потоками воды рельсы. Перевезти сестру паромом до Холмска и вывести в город по чужому документу не составило для меня проблем. Там я первым делом оформил вызов и поселил сестру в нашей квартире.
   На судно меня сразу не направили, а отправили совместно с другими пароходскими резервистами чистить подвалы домов на центральной улице, занесенные селью после тайфуна. В новой квартире нужно было как-то благоустраиваться. Приходилось учитывать, что жить на Сахалине мы долго не будем. Поэтому кухонный стол я соорудил из половых досок, набранных на соседней стройке. Даже не на соседней, а в нашем же доме, от которого сдали только половину. Доски тягали всем нашим подъездом, а потом в подвале нашего дома колотили кто что сможет. Подвал нам сделали большой, сухой и очень высокий. Там мы и обустроили мастерскую. Соседи наши собирались жить на Сахалине все время. Поэтому обустраивались капитально. Накупили кухонных столиков. Правда маленьких. А я уже измерил оставшееся место и на всю длину сколотил крепкий стол, который имел еще и полку снизу для всякой утвари. Потом все совместные гулянки были только за тем столом. Досок было в избытке и я ими выстелил еще и пол на балконе. Сестре купили раскладушку, а себе я нашел у знакомых толстенный параллон. Так и обустроились.
   В один из дней я пришел в пароходство, а мне сообщили, что через 2 часа я должен уехать в Невельск, где должен принять дела у электромеханика лесовоза польской постройки “Взморье”.
   - Пойдите пока в первый отдел и ознакомьтесь с секретной документацией.
   - А как же я успею?
   - Старайтесь.
   Пришел в первый отдел. Расписался в получении документации. Сел к столу в секретной комнате и на специальном листике, где были подписи других ознакомившихся я опять расписался. Вот и все ознакомление.  После этого пошел и сдал документ. Стоит ли говорить, что через 2 часа я был уже в дороге.
   Добравшись до Невельска я тут же отправился на судно, но старого электромеханика уже не застал. Оказывается он просто бросил все дела и сбежал. Принимать дела было не у кого. Обиднее всего было то, что как вести документацию объяснить было некому. Сам искал журналы, отчетности и соображал как их заполнять и вести. Учился всему сам. Хорошо, что электрик остался штатный и все дела знал сам. Понемногу и я буду втягиваться в работу.
Погрузка закончилась. Наш теплоход, груженый по крыши всех рубок небольшими бочонками, и казавшийся от этого большим и неповоротливым, шел по волнам Охотского моря к плавбазе «Александровск», чтобы сдать на нее бочонки. Вот и плавбазы. Наша в этом районе не одна. Море рябит от разбросанных тут и там нескольких плавбаз и многих сейнеров. Вдали просматриваются несколько островов Курильской гряды. Находим в этом скоплении «свою» плавбазу и подходим к ней. Это громадный монстр в чреве которого расположен рыбозавод. Наш теплоход сразу потерялся на фоне этой громадины, стал зрительно меньше и ниже. Швартуемся. Я сижу в своей каюте у открытого иллюминатора и курю. Иллюминатор у меня большой и прямоугольный, ведь моя каюта находится на одной из верхних палуб. Прибегает возбужденный электрик и, узнав, что у меня есть целых две бутылки водки, предлагает помочь мне продать одну из них за 25 рублей (это при цене 3,62). Я не поверил, но водку дал, а он это сделал и через какое-то время принес эту сумму. Оказывается рыбаки сидят среди моря на «нашей» плавбазе уже 7 месяцев. Зарплаты у них хорошие  (говорят, что рублей по 700), вот и могут себе позволить… Только я успокоился от этой сделки, как опять появляется мой электрик с еще более заманчивым предложением: поменять оставшуюся водку на пол-ящика консервов горбуши. Одну бутылку он хотел сначала сохранить для себя, но узнал о предложении поменять ящик консервов, а в ящике 48 банок по цене 1,8 руб. каждая и устоять не смог. Но ему нужна была для обмена вторая бутылка, вот и пришел опять ко мне. Сделка состоялась к всеобщему удовольствию.
   Чтобы не отвлекать экипаж, с плавбазы прислали свою бригаду на выгрузку бочонков. К вечеру поднялся шторм. Наше судно, под действием волн и ветра начало бросать вверх и вниз и кренить то на один борт, то на другой. Волны поднимали нас вверх и, когда концы, связывающие нас с плавбазой провисали, нас бросало об плавбазу. При этом плавбаза продолжала стоять рядом с нами несокрушимым утесом. С мостика была отдана команда рубить концы и в срочном порядке отшвартовываться от опасного соседа. Смяло фальшборт на корме, на верхней палубе смяло в лепешку одну из спасательных шлюпок. Судно раскачивало все больше. Бригада выгрузчиков бочек с плавбазы оказалась отрезанной от своего судна. Они попросили, чтобы им скинули какую-нибудь провизию. Единственное, что им успели накидать оказались свежевыпеченные буханки хлеба и большие жестяные банки с ивасями. Капитан перебрался с левого крыла мостика в рубку так как левое крыло уже цепляло за борт плавбазы, но в это время мы более менее благополучно отшвартовались от соседей (концы, конечно никто не рубил, чтобы потом их долго не чалить) и пошли прятаться от шторма за один из островов.
   Работники плавбазы разместились в столовой команды. Один из них попросил у меня заварку для чая. Я принес им чай, кофе и банку сгущенного молока. Они поблагодарили и предложили поесть их иваси. Мне показалось, что такой вкуснятины я давно не ел. Иваси были хорошо нагуленные, круглые, как качалки для теста и жирные до того, что жир стекал по рукам. До трех часов ночи я не мог оторваться от этой свежей вкуснятины.
   К утру шторм утих и мы вышли из-за острова и пошли искать плавбазу, которая тоже выбрала якоря и куда-то отошла. 
   Довыгрузили бочонки и отправились ремонтироваться в Ванино. Там нам вырезали и приварили новый участок фальшборта вместо поврежденного.  А со шлюпкой было сложнее. Говорят, что из получившейся лепешки восстановить шлюпку нельзя.
   - Идите в Холмск туда мы недавно переправили две шлюпки, возьмете одну из них.
   Приходим в Холмск, а там говорят, что шлюпки предназначены для другого судна:
   - На них уже и название написали. Так что, не морочьте голову, идите в Ванино, пусть ремонтируют.
    Перешли в Ванино. Пришла уже другая бригада, осмотрела шлюпку и сказали, что отремонтировать ее нельзя. Здесь нам очень повезло. На ремонт шлюпки нас вне плана отправили в Японию и мы ходили туда целых 3 рейса. В первом рейсе мы сдали шлюпку в ремонт и японцы пообещали ее отремонтировать. Япония не была для меня уже чем то необычным, а вот что было новым – это заход после Японии с попутным грузом в Северную Корею. Швартуемся. Возле трапа сразу же поставили пограничника, вооруженного нашим автоматом Калашникова. Здравствуй город Вонсан. Правда в город увольнения не было, но организовывали туристические поездки для экипажа. В первый день отдыхала и ездила в поездки одна половина экипажа. Я попал во вторую половину и мы весь первый день стоянки завидовали первой группе. Зато на другой день, сразу после завтрака, нам подали микроавтобус и повезли на пляж. Мы жадно смотрели в окна. Мне показалось, что половина населения ходит в военной форме, причем не разбирая пола. И детки в пионерских галстуках бодро строем куда-то ходили, причем в нескольких местах. Приехали на пляж. Но не на городской, а на специальный для иностранцев. Пляж был прекрасным, водичка тепленькая, чистенький меленький песочек, дорожки подметены, пресный душ и волейбольная площадка с натянутой сеткой а вокруг экзотика пальм. Сколько хватало взгляда, мы были одни. Правда в центре пляжа было одно строение – пивной бар. Так отдыхать уже никогда, наверное, не придется. Мы поднялись на веранду второго этажа и устроились с видом на море. Заказали пива, а солененькой горбуши предусмотрительно набрали в артелке. В этом была прелесть побывать в увольнении во второй день – первая группа ограничилась одним пивом. Сидим в плетеных креслах вокруг стеклянных столиков, пьем пиво, курим. А вокруг рай земной и главное окрестную тишину нарушает только шелест волн, да крик чаек вдалеке. Спускаемся вниз. Раздеваемся кто прямо в пивном баре, кто разбрасывает одежду по пляжу – все равно никого нет. Искупались, вышли на берег, стоим отряхиваемся. Матрос Скрыпник Славик  решил нас подивить. Залез на вышку для прыжков, которая торчала в море метрах в 8 от берега и нырнул рыбкой с 10 метровой высоты. Вынырнул и улыбаясь с победной улыбкой идет к нам. А мы стоим, как онемевшие, и смотрим на его лицо, где из каждой поры выступила капелька крови. Ему безумно больно, но он улыбается. Отвели этого смельчака в пивбар и чем то продезинфицировали его лицо. Больше никто не нырял. Потом играли в волейбол и опять купались. Время пролетело, как один миг и вот нас обратно на микроавтобусе отвезли на судно. После обеда и нескольких часов отдыха нас на том же микроавтобусе отвезли в Интерклуб. Это действительно был наш день отдыха. Интерклуб представлял из себя громадное здание с лабиринтом комнат и проходов. Здесь мы встретили европейского вида людей у которых по смешному пытались по-английски разузнать где находится теннисный стол. Они пытались по английски-же ответить, пока не выяснили, что все присутствующие россияне. Оказалось, что это по профсоюзным путевкам отдыхают наши люди – передовики производства. Правда отдыхали своеобразно – из Интерклуба их никуда не выпускали, а только в некоторые дни устраивали поездки на пляж. Когда мы их встретили, им уже все надоело и они по инерции досиживали отпущенное им время.
Нам дали сопроводителя нашей группы, чтобы мы не лезли куда не надо. Подтянутый, костюм, белая рубашка, галстук и однотипное со всеми корейцами лицо. Он, как выяснилось, был и переводчиком. Часть нашей группы осела в ресторанчике. Заказали мясное ассорти из 20 сортов мяса и стали искать, где там собака зарыта (она там действительно была, но под соусами её никто не определил). Потом они собирались устроить танцы. А я и третий помощник попросили переводчика отвести нас к теннисному столу. По дороге он нас уговорил пройти лучше в бильярдную. Там на обычном бильярдном столе играли наши профсоюзные отдыхающие.
   - Играйте пока вот на этом столе – говорит нам переводчик – в американку.
   - А как нам в нее играть, если здесь нет ни одной лузы?
   - Давайте я вам объясню правила, а еще лучше сыграю с вами. Но на интерес я не играю. Сыграем на пиво. Выигрывает один, а проигравшие покупают всем пиво.
   Объяснил нам правила игры и начали играть. Играть просто: нужно битком попасть не менее чем в два шара и, сложив очки на этих шарах, дописать их себе. Игра идет до 50 очей, но за перебор в ответе. Наш проводничок вырвался далеко вперед – видать слишком пива хотел да еще на шару. Последний удар и он выиграет. У него легкая позиция, красуясь заводит кий за спину, разворачивает тупым концом вперед и бьет. На тупом конце кия закреплена резина. Он бьет и биток, ни до чего не коснувшись, вылетает за борт, подброшенный резиной. У него сгорают все очки. Здесь потихоньку я заканчиваю партию. Переводчик с моим напарником заказали пиво, которое нам принесли прямо к столу. Вторую партию я выиграл уже уверенно. У нашего переводчика окончились воны того образца, которые выдавали нам, а были только государственные. За пивом он сбегал в какой-то другой буфет. Когда началась третья партия и переводчик сразу стал отставать он, сославшись на неотложные дела ушел. Мой напарник тут же предложил играть на интерес. Удовольствие, говорит, получаем все, а за пиво плачу я.
   Приятный день заканчивался. Мы поплутали немного по Интерклубу, нашли наших и отправились в местный магазин на отоварку. Я на все полученные воны купил настоек женьшеня. Причем половину на спирту, а вторую на меду. На судно я приехал с торбой настоек. Ребята покупали еще и водку со змеей внутри, но я не рискнул. 
Подходим к Владивостоку. Ко мне приходит четвертый механик и упрашивает продать ему пару настоек за воны. Я – говорит – по глупости ничего не купил, а эти пару настоек отошлю матери для подарка. В общем уговорил. Сунул мне воны и ушел к себе. Перед раздачей вон, нам объявили, что обратно их принимать не будут. Стал лихорадочно прятать воны. То туда, то сюда. Нигде не нравится. Наконец засунул их внутрь электрогрелки. Начался досмотр. Всем объявили сидеть по каютам. Пошел заглянул в свою грелку сверху, а там розовеют гадские воны. Руки влажные, пот со лба – достаю линейкой их из грелки. А успокоился только тогда, когда сжег их в пепельнице. Только тогда смог спокойно закурить и сесть ждать досмотра. Шифера, который мы захватили в Вонсане для Владивостока было очень мало и через 6 часов мы уже снова отправились в рейс на Сахалин.
   У нас на судне стояло специальное размагничивающее устройство. Оно было военного предназначения. Основная его задача размагнитить судно до такой величины чтобы не сработал магнитный взрыватель на мине. Все судно было в обмотках от этого устройства. Из пароходства пришла радиограмма, чтобы мы периодически включали наше СЭУ (так оно кратко называлось) и гоняли его для того, чтобы разогревать кабели для улучшения их сопротивления изоляции.  Действуя по инструкции, и по приказу капитана я запускаю устройство. Через полчаса меня встречает капитан и спрашивает, что у меня на голове. А у меня действительно вокруг головы одето медное кольцо. Я ему объясняю, что теперь мы, запустив СЭУ находимся как бы внутри трансформатора.
   -  А на что это влияет?
   -  Ну как же – говорю я – ни на что оно не влияет, просто детей у вас больше не будет.
   -  Выключай его к чертовой матери. И чтобы больше не включал.
   -  А как же с приказом по пароходству?
   -  Так ты записывай в журнале, что включали.
   Стал я записывать каждый месяц, что гоняем устройство, как положено. И на бумаге начало расти даже сопротивление изоляции. Когда через много времени из Москвы приехала министерская проверка, то комиссию направили на наше судно так как у нас по сводкам, отправленным в пароходство, оказались лучшие показатели по изоляции и регулярности включения. Нагрянули неожиданно и не поленились прилететь на Сахалин, а потом еще доехать до Корсакова, где мы стояли. Приехали деды с лычками на весь рукав. Отперли помещение СЭУ, а изделие не запускается. То есть все ревет от находящихся тут же трёх комплектов преобразователей. Все вроде крутится, а тока нет. Я забыл как это делалось, а специалисты и подавно. Думали долго пока не сходил я за инструкцией. Почитали и нашли, что нужно было еще сделать.
   Второй рейс мы прошли Екатерининским проливом, обогнули остров Кунашир и увидели красавец вулкан Тятю. Он дымился и высоко над вершиной поднимался столб дыма. Пришли в Японию с лесом, но наша шлюпка еще не была готова. В увольнение я теперь хожу руководителем группы. В тот раз я, стараниями первого помощника, возглавлял группу состоящую из моториста и супружеской пары. Вообще супругов на одно судно старались не посылать – боялись, чтобы они всей семьей не сбежали за границу. Поэтому, чтобы быть на одном судне, супруги браки не регистрировали даже имея совместных детей, а жили в браке гражданском. Так и жили наша дневальная Маркова и матрос Билык. И вот мы идем нашей группой на «отоварку». Наша задача – купить на выданные копейки что нибудь хорошее. Мы с мотористом ничего покупать не собираемся – экономим деньги на следующий рейс, чтобы купить по ковру. А вот супруги, сложив деньги вместе, пытаются что нибудь купить. Причем Маркова уверяет, что им просто необходима накидка на кровать, в то время как Билык уверяет, что им необходимо до зарезу купить телескопическую удочку (сейчас такую удочку можно купить и у нас где угодно, а тогда их не было вообще). Страсти накалялись:
- Ты меня не любишь – говорила Маркова – ты семью не любишь, ты эгоист, думающий только о себе. На, паразит, твои поганые йены иди покупай на них что хочешь, а я тебя видеть не желаю. Дома нечем застелить постель, а ему удочку подавай. Прицепи к леске гайку с крючком и лови себе с кормы сколько захочешь. Вон доктор уже здесь пока стоим наловил целое ведро рыбы на донку. Сама видела. Так нет тебе удочку надо за валюту.
У Билыка почти истерика. Желваки ходят по лицу и слезы уже навернулись на глаза. Трясущимися руками он сует деньги обратно супруге и соглашается купить покрывало. В его состоянии он готов был купить что угодно. Да хоть вообще выбросить деньги. Заходим в магазин с покрывалами. Здесь выясняется, что денег у них крайне мало для этой покупки. Билык тут же воспрял духом и убедил супругу, что раз такое дело им нужно купить удочку.
Мы идем в ближайший супермаркет, поднимаемся на второй этаж. Перед отделом с удочками нервы у супруги сдают и она убитая горем садится на каменный парапет посреди магазина и начинает плакать сначала потихоньку, а потом все сильнее. Я остаюсь утешать рыдающую женщину, а Билык с мотористом идут за удочкой. Их нестерпимо долго нет, но вот они идут обратно. Глаза Билыка сияют, улыбка до ушей, а в руках сверкающая всеми цветами радуги и хромированными деталями удочка. Мы с мотористом пошли на выход из магазина чуть впереди, а наши супруги плелись сзади, шепча слова примирения. А может и правильно делают, что не посылают супругов на одно судно…
   Пришли в самый южный из портов Сахалина – в Корсаков. Корсаков я всегда выделял из других портов тем, что он всегда был другим с каждым заходом. Зимой весь Корсаков в снегу. И только вдоль всей центральной улицы переливаются на солнце миллионы маленьких красных шариков – это дозревают ягоды рябин. Огибая Сахалин с юга и проходя знаменитым проливом Лаперуза мы так близко подходили к Японии, что ловили их телевидение, а это всегда было праздником, особенно тогда, когда ходили только по своим портам. Теперь же мы пришли осенью. Я отправился на почту позвонить. Только я прошел треть пути до почты, как спустился такой туман, что вытянув руку вперед я ладони уже не видел. Перед глазами сплошное белое молоко. И так не многочисленные машины остановились. Город сразу наполнился звуками, которые были единственным ориентиром при ходьбе. Я отправился дальше, идя вдоль бордюра и внимательно слушая не идет ли кто навстречу. Минут через 40 я прошел тот путь, на который раньше уходило 10 минут. Поднимаюсь на сопку со стоящей на ней почтой и вдруг о чудо: голова моя, а дальше и сам я по пояс высовываюсь из этого густейшего тумана и щурюсь от яркого солнечного света. Позвонил с телеграфа домой Леночке. Очень по ней соскучился, хотелось поделиться впечатлениями. Спасибо телефону, что хоть голос услышишь. Обратно добираться было еще хуже. До порта дошел еще кое-как, а в порту потерялся. Мало того, что кругом все валяется как попало, так еще и в воду можно свалиться. Еле-еле «нащупал» свое судно и больше уже никуда не ходил.   
В конце октября 1981 года наше судно пришло прямо в Холмск. Сходил в гости  к Свете. Она понемногу обустроилась: взяла в прокате телевизор, купила немного посуды и даже сварила на зиму варенье из черники. Работать устроилась почтальоном на почте. Здание почты последнее сохранившееся деревянное здание, построенное еще японцами. Работа почтальона в Холмске тяжелая. Весь день приходимся ходить по сопкам вверх и вниз. Не даром же город имеет такое название.
   На третий рейс мы забрали нашу шлюпку, отоварились коврами и покинули красавицу Японию. Шлюпку отремонтировали на славу. Она стала как новая. Шли по не знакомому нашим штурманам Японскому морю. Берега пропали с горизонта, а с ними и все ориентиры. Первым нес вахту старший помощник. С помощью астролябии, измеряя углы на звезды и, сравнивая их по таблице со склонениями этих звезд он нанес на карту точку нашего пребывания. На судах, которые ходили через океаны в то время устанавливалась система ориентирования типа «Магнавокс». В настоящее время эта процедура упростилась еще больше: мой сокурсник Саня Калиниченко демонстрировал наладонный компьютер, который определяет место нахождения с точностью до одного метра. У нас же в то время ничего такого не было. Вторым вахту стоял третий помощник. Он что-то замерял, вычислял и поставил точку нашего положения далеко в стороне от старпомовской. Третьим попал на вахту самый молодой из помощников капитана – четвертый. Он долго мучился с астролябией, долго искал звезды с известным склонением. Я зашел на мостик, чтобы проверить работу оборудования и застал его ругающим все звезды подряд, а особенно Арктур и Бетальгейзе, по которым он пытался определиться. Попили кофейку и четвертый дрожащей рукой поставил точку на карте посредине между старпомовской и третьего помощника. Так они два дня и рисовали свои точки на карте неизвестно где пока третий помощник не увидел один из маяков и не смог по нему определиться. На карте появилась большая спиральная линия невязки .
   Весной опять улетел в отпуск. Теперь я возвращался на Сахалин с целью уволиться. Я знал, что с увольнением у меня будут проблемы. Поэтому заехал в Москве в Министерство морского флота. С большим трудом меня туда пропустили. К моему разочарованию под конец рабочего дня в пятницу почти никого на рабочих местах не было. Удалось пробиться только к заместителю министра по портам Николайчуку. Он выслушал мой рассказ о том, что я хочу по окончании трудового договора, который я заключил с пароходством на 3 года уволиться. Он спросил о том какие могут быть проблемы? Я ему объяснил, что пароходство совершенно не правомерно требует отработки 5 лет на незаконных основаниях . Он пообещал вмешаться в случае моего неувольнения. Попросил писать прямо ему. На этом и расстались.
   В начале лета 1982 года я прилетел на Сахалин в последний раз. Сразу же написал заявление на увольнение с 27 августа и отправился отлавливать свое “Взморье”.  Два дня пришлось проскучать в общежитии моряков в Корсакове. Комната досталась большая, но без соседей. Сходил в оба кинотеатра – больше делать было нечего. На второй день вечером судно к моей радости пришло.
   На погрузку нас направили в Ванино. Грузились на Северо-Курильск. Завозили один трюм продовольствия, два трюма оборудования и последний трюм – спиртные напитки. Первые три трюма курильчане выгружали сами. А последний отказались. Говорят выгружайте спиртное самовыгрузкой иначе наши перепьются и работы никакой все равно не будет. Капитан возразил, что и его подопечные перепьются. Спорили, спорили и капитан сдался. Команду разбили на две группы и уговорились работать 8 часов через 8. Так в сутки получается нужно отработать в среднем 12 часов. Я попал в первую группу. Верхним слоем в трюме была водка. Мы вчетвером грузили первый плашкоут. Тальманша, которая на плашкоуте следила за погрузкой, сказала, что ее интересует только то, чтобы были у бутылки целы горлышко и донышко, а содержимого может и не быть. После погрузки один из матросов так “нагрузился” сам, что не смог вылезти по штормтрапу обратно на судно. Так его и отправили спящего в шкиперской на плашкоуте. Мы попадали отдыхать. Только вторая группа хотела приступить к работе, как начался шторм и плашкоут убрали из под борта судна. Шторм утих только через сутки и опять грузить настала наша очередь. Тогда мы возмутились, что вторая группа не работала. Посовещались и решили, что наши требования законны и на погрузку пошла вторая группа. Потом настала наша очередь. В этот раз моя группа работала в трюме, чтобы никто больше не уплыл на плашкоуте. Тальманша попалась строгая. Попросила, чтобы все бутылки были целы (а не только донышки и горлышки). Мы ей объяснили, что нас тошнит только от вида этой “Веры Михайловны” (как в народе называли “Вермут”, который мы выгружали) и будет большим несчастьем, если кто-то случайно разобьет хоть бутылку. А чтобы ее пить так вообще увольте. Этот плашкоут ушел груженым и все… На берегу стало некому ни выгружать, ни отправлять нам пустые плашкоуты все были пьяны.
   Мы воспользовались этим и отправились в Северо-Курильск на экскурсию. Сам Северо-Курильск маленький – всего около 5000 жителей. Сопки, распадки, деревянные мостки для хождения над болотистой местностью и идущие с сопок канаты, чтобы в случае тайфуна было по чему забираться вверх. Запасаемся продуктами и отправляемся на вулкан Єбеко. Это настоящий вулкан, но уже потухший. Внутри этого вулкана расположено озеро с горячей водой. Иногда вода в озере нагревается чуть ли не до кипения, а иногда остывает до 20 градусов.  И так круглый год,  но купаться опасно. Однажды две подружки заплыли на середину озера, а в это время всплыл воздушный пузырь в который они провалились, и выплыть уже не смогли. Идти далеко 3 часа в одну сторону, причем все время поднимаясь все выше и выше – высота Эбеко 1100 м. Идти решили в спортивной обуви. Когда я добрался до     кладовки     со спортивным инвентарем, то кед уже не было и мне достались шиповки для игры в футбол. Я подумал, что хорошо: не буду скользить по леднику, который нам предстояло перейти. Лед там не таял даже летом. Когда дошли до половины подъема, то организовали базовый лагерь. Оставили здесь все грузы. Часть женщин остались в этом лагере готовить пищу, а основная группа отправилась дальше. Грунт был каменистый и скоро я начал прихрамывать, а при подходе к леднику уже прилично хромал. Подошвы горели, но нужно было идти вперед. Бреду последним. Все уже скрылись за вершиной. Вокруг валяются желтые валуны из серы. Из расщелин по всему склону вьется дымок, воняющий тухлыми яйцами. То тут, то там вниз сбегают ручейки, вода которых содержит серу и радон. Японцы, в свою бытность на Курилах, хотели сделать здесь курорт с сернисто-радонистыми ваннами. Они даже начали прокладывать дорогу на вершину, но к нашему походу от нее мало что осталось. Совершенно круглая чаша озера открылась моему взору с вершины. Кое как дохромал до воды, блаженно разулся. Оказалось, что ноги омочить в воде не удастся – вода имела температуру около 70 градусов, но пятки все таки омочили. Никаких растений в кратере не было. Посидев немного, отправились в обратный путь. Несколько человек стали среди ручейков устраивать лечебные ванны. Спускаться было немного легче и я поковылял вниз. Тем более, что внизу нас уже ждал приготовленный обед. Когда, уже на судне, я снял шиповки, то напротив каждого шипа на ноге был большой синяк. Скоро процесс выгрузки продолжился и мы быстро его закончили. После выгрузки все получили по 132 рубля, что было приятно.
В Северо-Курильске грузиться было нечем и нас направили за  углем на западное побережье Сахалина в Мгачи. Там простояли 8 дней  на рейде, но из-за непогоды к нам не смогли подвести ни одного плашкоута с углем и отправили в Корсаков, чтобы мы опять загрузились снабжением на Северо-Курильск… В свою бытность на Сахалине японцы построили в Шахтерске 3-х километровый транспортер, выходящий далеко в море, чтобы грузить уголь прямо на суда без плашкоутов. Оставалось произвести буквально наладочные работы, но наши эти транспортеры забросили.
   Ровно через три года, день в день – 27 августа, но уже 1982 года я стоял перед начальником отдела кадров Хобтой с заявлением об увольнении в руках и пытался убедить его, чтобы он нормально уволил меня из пароходства. С таким же успехом я мог бы уговаривать и столб перед пароходством. Пришлось бросить на Сахалине трудовую книжку и сбежать в Одессу.  Прощайте и Япония и Сахалин! Заканчиваю болтаться по волнам и становлюсь береговым работником в городе Одессе. И лишь иногда вы мне напомните о себе или очередным землетрясением или милым детским стишком для запоминания  японских островов:

Милый наш Хоккайдо
Мы тебя Хонсю
За твою Сикоку
Мы тебя Кюсю

   Сбежать это громко сказано. При мне было 51 килограмм груза. Груз состоял из двух ковров, сумок, зонтика-трости, рулончика с плакатами. Кое-как добрался электричкой до Южно-Сахалинска. При прохождении регистрации на рейс до Москвы, один из пассажиров предложил мне сдать за меня одну из сумок. Я, чтобы не доплачивать большую сумму за багаж, отдал ему пудовую сумку и у меня оплата багажа получилась низкой. Прилетаем в Москву: на всех сумках есть бирки, а на той, что я сдал через пассажира, как специально, она где-то оторвалась. В Москве народ хитрый:
   - Ставьте, говорят, вещи на весы. Так! Теперь доплачивайте или нам 17 рублей или в кассу 34.
   -  Конечно вам.
   - Только не здесь. Вот наймите грузчика. Он вывезет ваши вещи из здания аэропорта. Там ему за все и заплатите.
   Все были очень услужливы, но это не люди – это организованная банда. Грузчик довез меня до какой-то легковушки. А надо сказать, что после почти двух суток в дороге я уже ничего не хотел, кроме как быстрее попасть домой. Голова уже плохо соображала. Водитель легковушки сказал, что билетов на Одессу нет, но у него там есть блат и он за дополнительное вознаграждение поможет мне с покупкой билета. И помог… Выезжая из Холмска я имел при себе 960 рублей, а доехал до Одессы с 50 – это мой услужливый водитель легковушки помог мне отсчитать полагающуюся ему сумму (попался, так называемый, ломщик). В добавок к этим неприятностям уже в Одессе, в такси на заднем сиденье, выходя возле своего дома я на заднем сиденье забыл и зонтик и плакаты. Доехал уже никакой.
В Одессе я первым делом написал письмо в Министерство морского флота обнадежившему меня заместителю министра по портам Николайчуку. Ответ пришел не от него. Он начинался так: «Главкадры ММФ сообщают, что вам надлежит прибыть на Сахалин для дальнейшей работы…» Никуда конечно из Одессы я уже не поехал. Сестра сдала ключи от комнаты в нашей малой коммуне и вернулась в Одессу. Через 3 месяца меня вызвали в суд, чтобы отправить на Сахалин в принудительном порядке. Но когда я показал все документы, то судья спросил: «Чего же они хотят?». Я ответил, что сам не знаю. Прошло полгода прежде я получил свою трудовую книжку и смог устроиться на работу действительно на СРЗ, но не мастером, как хотелось, а электромонтажником судовым. Но это уже совершенно другая история. А Сахалинская эпопея благополучно закончилась.





Приложение
                “Область на островах”

   Среди штормов и просоленных ветров, омываемый неспокойными водами Охотского и Японского морей, лежит  Сахалин.
   Его острые мысы: Крильон, Анива, Терпения, Марии и Елизаве¬ты — увенчаны белокаменными маяками, которые подают сигналы идущим в море кораблям, указывают им путь в родные гавани.
   Расстояние между северной оконечностью острова — мысом Ели-заветы и южной — мысом Крильон — 948 км. Мыс Елизаветы находится примерно на широте Тулы, а мыс Крильон — Одессы. Своими очертаниями Сахалин напоминает гигантскую рыбу: на севере — заостренная голова, в середине — плавник на утолщенной спине, на юге — раздвоенный хвост.
Самая большая ширина острова — 160 км, средняя — около 100 км. Для транспортных связей восточного побережья острова с западным наиболее удобным является перешеек Поясок — самое узкое место на юге Сахалина— 27 км. От южной оконечности Сахалина — мыса Крильон — до японского острова Хоккайдо — 40 км.
   От материка Сахалин отделяется Татарским проливом, который включает в себя пролив (проход) Невельского и Амурский лиман. Пролив Невельского соединяет между собой два моря — Охотское и Японское. Сквозные ветры дуют здесь почти постоянно. Поздней осенью и весной над Татарским проливом проносятся тайфуны и грозные штормы. Пролив Невельского в районе мыса Погиби на Сахалине и мыса Лазарева на противоположном берегу сужается до 7,3 км.  Когда-то здесь  беглые каторжане пытались  перебраться через пролив на материк вплавь, на плотах и утлых лодчонках, чтобы скрыться от преследования царских властей, но, настигнутые штор¬мовым ветром или пулей охранников, погибали в пучине моря.
   У юго-западного побережья Сахалина расположился небольшой скалистый островок Монерон. Со стороны Охотского моря к Саха¬лину примыкает остров Тюлений— одно из трех в мире лежбищ морских котиков. До поздней осени здесь ни на минуту не затихает рев секачей, крик чаек и кайр, которые белой вьюгой клубятся над его утесом.
   Южнее Сахалина вытянулись цепочкой с юго-запада на северо-восток Курильские острова. От самого южного Кунаширского про¬лива, отделяющего Курильскую гряду от Японии (17,5 км), до северного острова Шумшу — 1200 км.
   Цепь Курильских островов — это верхняя часть вулканической гряды, выступающей из воды на 1—2 км и уходящей в глубины океана более чем на 10 км. Гигантская цепь действующих вулканов, возвышаясь над незатихающими водами Тихого океана, своими гро¬мадными конусами, словно сказочными пирамидами, на всем протя¬жении островов как бы подпирает заоблачную высь неба. Время от времени кратеры этих гигантов оживают, изливаются раскаленной лавой, обволакиваются тучами пепла и газов — начинается изверже ние.
 
  Всего на Курильских островах 39 действующих вулканов. Только на острове Итурупе их насчитывается семь: Кудрявый, Чирип, Баран¬ского, Тебенькова, Иван Грозный, Атсонупури, Берутарубе.
   Самый высокий вулкан Курильских островов — Алаид (2339 м). 22 июня 1972 г. Алаид после долгого молчания неожиданно «про¬снулся» — произошло мощное подводное и наземное извержение. Дождь вулканических «бомб», огромные столбы и тучи пепла, дости¬гающие 8 км высоты и 5—6 км ширины, обрушились на берег и море. Взрывы лавовых фонтанов происходили через каждые 1—2 минуты. В центре извержения вырос новый шлаковый конус высо¬той до 150 м.
   Многие вулканы имеют свои особенности и неповторимые при¬меты. Одни из них, поднимаясь со дна моря, не достигают поверх¬ности океана, и их кратеры скрываются под водой. Такой действу¬ющий вулкан расположен у острова Матуа. Извержения подводных вулканов рождают грозное явление природы — цунами. Тогда гигантские волны со скоростью до 500 км/час устремляются к берегам и всей своей мощью обрушиваются на землю. Но специально созданные станции наблюдения внимательно прислуши¬ваются к дыханию земли и зорко следят за морем, чтобы вовремя предупредить об опасности. Другие вулканы высоко возвышаются над уровнем моря. Отдель¬ные из них необычны по своей форме и строению. Склоны вулкана Пик Креницына, поднявшись почти на километровую высоту над океаном, круто обрываются внутрь, образуя гигантскую чашу, и которой на высоте 400 м над уровнем моря расположено озеро Коль¬цевое. Его глубина более 200 м. Прямо из озера в виде изолированного острова поднимается центральный конус вулкана на 900 - метровую высоту над уровнем озера.
Неповторим по своей красоте и правильной геометрической форме вулкан Тятя, расположенный на острове Кунашир. По виду он представляет два усеченных конуса, строго симметрично располо¬женных один над другим. Это поистине уникальное создание приро¬ды. В последний раз, как считалось до недавнего времени, вулкан извергался в 1812 г. Но в июле 1973 г., спустя 161 год, Тятя вновь «заговорил». В течение многих дней через каждую секунду выбрасы¬вал он в атмосферу огромное количество пепла, дыма и пара, образовав над конусом гигантское облако высотой до 5 км.
   Светясь в тумане огнями рыбацких поселков и негаснущих маяков, неколебимо стоят острова Большой и Малой Курильских гряд.
Сахалин, 56 островов Курильского архипелага, острова Монерон, Тюлений — все это и составляет одну административно-террито¬риальную единицу — Сахалинскую область, единственную остров¬ную область в стране, географическое положение которой придает некоторое своеобразие развитию ее экономической и культурной жизни.
Площадь области — 87,1 тыс. кв. км. Это почти в 3 раза больше площади Бельгии, в 2 раза — Швейцарии, больше Австрии или Ирландии.
   Население Сахалина и Курильских островов, по данным Всесоюз¬ной переписи 1970 г., составляло 616 тыс. человек. Большинство (свыше 80%) составляют русские. Из народностей Севера, Сибири и Дальнего Востока проживает около 3 тыс. нивхов, орочей, эвенков, нанайцев, ульчей. Сахалинская область была образована 20 октября 1932 г. в составе Дальневосточного края, а с 1938 г. — Хабаровского. Она состояла из северной части острова Сахалин. После освобождения от японских милитаристов южной части Сахалина и Курильских остро¬вов на этой территории была образована Южно-Сахалинская область, также в составе Хабаровского края. В нее входило 14 районов. 2 января 1947 г. Южно-Сахалинская и Сахалинская обла¬сти были объединены в одну Сахалинскую область, которая была вьщелена из состава Хабаровского края в самостоятельную область. Областным центром Сахалинской области стал город Южно-Сахалинск.
   В настоящее время в области имеется 17 районов, 9 городов областного и 10 — районного подчинения, 35 рабочих поселков городского типа, около 300 других населенных пунктов. Наиболее крупными городами области являются Южно-Сахалинск, Холмск, Корсаков, Оха. Некоторые города основаны более 100 лет назад.
   Сурова и в то же время неповторима по своей красоте природа Саха-лина и Курильских островов. Значительная часть территории занята горами. На сотни километров в меридиональном направлении про¬стерлись мощные Западно-Сахалинские и Восточно-Сахалинские горы. Высота их достигает 1609 м. Сильная сейсмичность острова свидетельствует о продолжающихся горообразовательных процессах.
   Поверхность островов изрезана густой сетью небольших и неглу¬боких, за исключением Тыми, Пороная и Лютоги, горных рек, которых насчитывается около тысячи. Общая протяженность их почти 22 тыс. км. Они быстрые, порожистые, с большим количе¬ством водопадов. Самый высокий в области водопад — Илья Муромец (140 м). Вода в реках прозрачная, холодная, приятная на вкус. Берега рек окаймлены лесами. Поражает обилие в реках идущей на нерест рыбы, которая, как отмечали еще первые землепроходцы, «будто с дурна, сама на берег лезет».
   На Сахалине 7 тыс. озер. Общая площадь их составляет десятки тысяч гектаров. На севере преобладают озера неглубокие, с низки¬ми, заболоченными берегами. Вдоль северо-восточного побережья цепочкой тянутся озера морского происхождения— волны прибоя намыли песчаные валы-дюны, которые навсегда отделили заливы от моря. Вода в этих озерах солоноватая, а растительность по берегам бедная. В поймах рек много озер-стариц, в которых обитают ценные животные — ондатры и выдры. Весной и осенью на озерах скапли¬ваются тысячи перелетных птиц — уток, гусей, лебедей. На Куриль¬ских островах в кратерах потухших вулканов встречаются горячие озера.
   Почвы Сахалина преимущественно бедные, с низким содержа¬нием питательных веществ. Это лугодерновые почвы долин, бурые лесные и горно-лесные почвы сопок, горных склонов, увалов, над¬пойменных террас и водоразделов. Чтобы эффективно использовать эти почвы в сельском хозяйстве, требуются большие усилия для повышения их плодородия. С этой целью широко используются минеральные удобрения, известняковая мука, особенно торфо-навозные компосты. Значительная часть почв острова представляет из себя торфяники. Эти земли требуют осушения и минерализации, тогда они становятся высокоплодородными, пригодными для возделывания многих сельскохозяйственных культур.
   Своеобразен климат области. Сахалин и Курильские острова вхо¬дят в зону муссонов умеренных широт. Однако климат здесь значи¬тельно суровее по сравнению с другими областями умеренного пояса.
   Вследствие меридионального расположения температурный ре¬жим Сахалина характеризуется большой неравномерностью. В се¬верной части среднегодовая температура воздуха составляет около —1,5°, в южной +2,2°. На севере острова в январе средняя темпе¬ратура колеблется от —16° до —24°, на юге — от —8° до —18°. Самым теплым месяцем является август, когда средняя температура в северной части колеблется от +12° до +17°, в южной— от + 16° до +18°. Наиболее холодными районами являются Поронайский, Тымовский и Охинский. В зимнее время морозы здесь дости¬гают 40—50°. В то же время летом в этих районах температура воздуха иногда поднимается до + 35 °. Зима на Сахалине снежная и продолжительная. Сильные и частые бураны связаны с действием зимних циклонов. Весна затяжная, холодная, с поздними снегопадами и туманами. Например, в 1963 г. снегопад с бураном пронесся над Сахалином 1 июня, когда уже цвели тюльпаны. Лето сравнительно короткое, дождливое и прохлад¬ное — сказывается влияние льдов, которые в этот период уносятся течением из Охотского моря на юг вдоль восточного побережья острова. Осень солнечная и преимущественно теплая. Однако и осе¬нью природные контрасты иногда бывают очень резкими. Случается, что в долине реки Тымь наступают заморозки в первых числах августа, а затем снова нередко до ноября устанавливаются погожие теплые дни.
   Большое влияние на климат области оказывают огромные вод¬ные пространства, окружающие острова, холодное Охотское тече¬ние, идущее вдоль восточного побережья Сахалина, и теплое — Цусимское, достигающее юго-западного берега острова, а также гористый рельеф местности и близость Азиатского материка.
   Несмотря на то что Курильские острова расположены между широтами Киева и Сочи, климат здесь, особенно в северной части, отличается суровостью и большой неустойчивостью. Это в реша¬ющей степени определяется тем, что острова Курильского архипе¬лага находятся между Охотским морем и Тихим океаном, а также близостью холодного течения Оясио.
Господствующее направление воздушных потоков меняется 2 раза в год вместе со сменой центров атмосферного давления. Зимой холодные массы воздуха с материка устремляются к океану. Поэтому на Сахалине и Курильских островах в это время преобла¬дают северные и северо-западные ветры, стоят крепкие морозы. А летом охлажденные воздушные массы движутся в обратном направ¬лении — с океана на континент и, проходя над островами, приносят много осадков, поэтому лето здесь прохладное и влажное. Годовое количество осадков на Сахалине и Курильских островах достигает одной тысячи и более миллиметров. Правда, осадки выпадают далеко не равномерно.
   Капризы и своенравие природных условий Сахалина и Куриль¬ских островов жителям области приходится испытывать довольно часто. Даже старожилы, привыкшие к крутому характеру здешнего климата, не берутся судить о том, какой сюрприз может преподнести природа в то или иное время. Зимой 1970 г. на область обрушились серия циклонов огромной разрушительной силы. За 55 дней, с 21 января по 16 марта, над Сахалином пронеслось десять многоснеж¬ных свирепых буранов, сопровождавшихся многочисленными схо¬дами снежных лавин. Ветер достигал ураганной силы, отдельные порывы доходили до 50 м/сек. В южной части Сахалина выпало снега в 3—4 раза больше нормы. Во многих населенных пунктах, в долинах, распадках, по руслам рек толщина снегового покрова достигала 6—8 м.
Бураны на длительное время парализовали работу всех видов транспорта, морских портов, многих промышленных предприятий, учреждений и организаций. Возникли серьезные трудности в подвозе продовольствия, теплоснабжении и электроснабжении городов, рабочих поселков и сел.
   На борьбу со снежной стихией было мобилизовано все трудоспо¬собное население области. Суровым силам природы люди противо¬поставили самоотверженный труд и мужество.  В результате принятых чрезвычайных мер была восстановлена нормальная работа народного хозяйства обла¬сти.
   Не менее тяжелые испытания приносят и частые наводнении, 18 сентября 1970 г. над южными районами Сахалина прошел глу¬бокий циклон, который вызвал ураганный ветер и ливневый дождь. За сутки выпало свыше полумесячной нормы осадков. На море бушевал шторм силой 12 баллов. Уровень многих рек, подпираемых штормовыми волнами, поднялся на 2 м, а на притоках реки Поронай — на 5 м, и они вышли из берегов, затопили целый ряд городом и поселков, территории многих промышленных предприятий, живот¬новодческих ферм, сотни гектаров посадок картофеля и посевов оно-щей. Ливневыми потоками было сорвано и повреждено значительное количество мостов.
   Случается, что напоминают о себе и такие грозные силы природы, как землетрясение. 6 сентября 1971 г. в 5 часов 35 минут жители южной части Сахалина были разбужены подземным толчком, сила которого в эпицентре, находящемся в районе острова Монерон, рав¬нялась 8 баллам. Повторный толчок силой 7 баллов произошел 28 сентября. Толчки меньшей силы продолжались почти до конца октября, число их в сутки иногда достигало 50. Землетрясение причинило значительный материальный ущерб. Наиболее сильно пострадали рабочий поселок Шебунино, города Горнозаводск, Чехов, Невельск и Холмск. Значительный материальный ущерб причинило землетрясение, которое произошло на Сахалине в районе поселка Ноглики 25 июля 1977 г. Сила подземных толчков равня¬лась 6—7 баллам. Повторные толчки меньшей силы в Ногликах отмечались в течение последующих трех дней.
   Трудно представить себе такое обилие и такое удивительное сочета¬ние природных богатств, какое встречается на островах Сахалинской области. Здесь, в непосредственной близости друг от друга, расположены месторождения нефти, природного газа и каменного угля, торфяников и известняков, золотоносных и титаномагнетитовых песков, железных, хромистых, марганцевых и медных руд, серебра, киновари и графита, вулканической серы и пемзы, мрамора, редких металлов и многих других полезных ископаемых.
Одним из важнейших минерально-сырьевых ресурсов области является уголь. Основные угольные месторождения сосредоточены в центральной части и на юге острова. Общие геологические запасы угля на острове определены в 12,4 млрд. т, 52% из них составляют бурые угли. Больше половины общих запасов углей залегает неглу¬боко и может добываться открытым способом.
   Сахалинские угли разнообразны по своему составу. Наряду с коксующимися имеются тощие, жирные, длиннопламенные, газо¬вые. Они характеризуются высокой теплотворной способностью — около 8—9 тыс. кал, низкой зольностью, легкой обогатимостью, хорошей спекаемостью и небольшой сернистостью. Ряд углей содер¬жит высокий процент смолистых веществ. Это открывает возмож¬ность перерабатывать их в жидкое топливо.
   Ценнейшее богатство острова — нефть, газ и торф. Площадь торфяного фонда составляет около 410 тыс. га, запасы торфа-сырца, по далеко не полным данным, превышают 4 млрд. куб. м. Разведка новых площадей позволит увеличить их в 2—3 раза. Ос¬новные залежи сосредоточены в Тымь-Поронайской, Сусунайской и Северо-Сахалинской низменностях. Зольность торфа в боль¬шинстве своем невысока, составляет 3—6%. Горнотехнические условия для эксплуатации месторождений благоприятны.
   Из металлических полезных ископаемых промышленное значение имеет золото. Россыпи его встречаются в Восточно-Сахалинских горах, в долинах рек Лангери, Иулейки, Дербишева и их притоков. По содержанию золота они не уступают большинству месторожде¬ний Дальнего Востока, а по химической чистоте — превосходят их. Перспективными районами на золото предполагается северо-за¬падная часть Сахалина, верховья рек Тыми и Пороная.
На Курильских островах открыты месторождения титаномагнетитовых песков, рудопроявлений меди, свинца, цинка и содержа¬щихся в них редких элементов индия, галлия, таллия, есть при¬знаки ртути и других металлов. В Восточно-Сахалинских горах, на Тонино-Анивском полуострове, за последние годы выявлено большое количество проявлений руд никеля, кобальта, ванадия, вольфрама.
   Неметаллические полезные ископаемые представлены самород¬ной серой, цементным сырьем и строительными материалами. Боль¬шие запасы серных руд с довольно высоким содержанием серы обнаружены на Курильских островах. Базой для развития цементной промышленности является Гомонское месторождение известняков. Его запасы оцениваются в 50 млн. т. Новые крупные месторожде¬ния известняков обнаружены в Восточно-Сахалинских горах. Стро¬ительные материалы представлены различными породами камня, глин, песками, гравийно-галечниковыми отложениями, пемзой. В районах нефтяных месторождений встречаются асфальтовые озера.
Значительное распространение имеют подземные пресные, тер¬мальные и минеральные воды. Они являются источниками централи¬зованного питьевого и технического водоснабжения, курортного и клинического лечения, могут быть использованы для теплофикации поселков и городов, выращивания овощей в парниках и открытом грунте. Первый тепличный комбинат на термальных водах был построен в Южно-Курильске.
   Богат и разнообразен растительный мир области. Здесь, как в огромном ботаническом саду, уживаются в тесном соседстве лиственница и полярная береза, ель и дикий виноград, кедровый стланик и бархатное дерево. Западные побережья островов резко отличаются от восточных своим богатством растительного мира. Путешествуя по островам, можно за несколько часов побывать в различных природных зонах, попасть из первозданной тайги в субтропические заросли, из моховой тундры в джунгли гигантских трав.
Травяная растительность на Сахалине, Кунашире, Итурупе и некоторых других островах необычайно буйная, высокая и очень густая. Через бамбуковые заросли, которыми покрыты почти все склоны сопок, пройти чрезвычайно трудно — настолько плотно при¬жимается одно растение к другому. Крестовник дланелистный, шеломайник камчатский, гречиха сахалинская достигают здесь 3—4 м высоты. Стебли медвежьего дудника (бузины) не тоньше молодых деревьев. Диаметр листа белокопытника (лопуха) нередко превышает 1,5—2 м. Это удивительное, редкостное явление гигантизма расте¬ний изучается сахалинскими учеными.
На севере острова произрастают кустарниковая ольха, ягель, лишайники, узловатые лиственницы с изломанными кронами. В их вытянутых в одну сторону ветвях навсегда застыло стремительное движение воздушных потоков. Осенью здесь красным ковром сте¬лется брусника, прижимаясь к земле, растут морошка, пушица.
   На юге можно встретить растительность, характерную для сред¬них районов страны и даже субтропиков: дуб, ясень, калопанакс, аралию, лианы, вьющуюся гортензию, актинидию, лимонник. Разно¬образны дикорастущие ягодники, повсеместно в диком виде встреча¬ются заросли черной смородины и малины. На Сахалине и Курилах есть немало редких видов растений, являющихся остатками древней флоры, таких, как элеутерококк, диморфант, магнолия, калина Рай¬та, ель Глена, тис, орех Зибольда.
   Магнолия в диком виде встречается в нашей стране только на острове Кунашир. Тис поражает своим долголетием — продолжи¬тельность его жизни исчисляется двумя-тремя, а иногда и четырьмя тысячами лет. Лимонник, аралия и элеутерококк— ценнейшие лекарственные растения.
   Летом сахалинская природа расцвечивается нарядными красками. На южных склонах сопок можно увидеть ярко-синие ковры диких ирисов, встретить заросли оранжевых лилий или удивительные лилии Глена с полутораметровыми стеблями, с которых свисают красивые салатно-желтоватые цветы величиной со стакан. По распадкам красуются белыми лепестками, играют нежно-фиолетовой расцветкой листьев кущи айнской черемухи.
Флора области, по данным профессора А. И. Толмачева, насчи¬тывает 1400 различных видов растений. Многие из них являются лекарственными.
   Но основным растительным богатством Сахалина является лес. Он занимает свыше 43 тыс. кв. км, или более половины всей терри¬тории острова. По разнообразию древесных пород сахалинская тай¬га — одна из богатейших в мире. Здесь насчитывается около 200 видов деревьев, кустарников и деревянистых лиан. Наиболее распространены елово-пихтовые леса, состоящие из аянской ели и сахалинской пихты. На севере встречается даурская лиственница. Имеются большие площади, занятые березой белокорой и каменной.
   Общий запас древесины составляет почти 650 млн. куб. м. Сред¬ний запас спелого леса на одном гектаре достигает 200 куб. м, или почти в 1,5 раза больше, чем в соседних областях Дальнего Востока. Среднегодовой прирост древесины на одном гектаре составляет около 2 куб. м. Этому во многом способствуют благоприятные кли¬матические и почвенно-грунтовые условия. Высококачественная дре¬весина сахалинской тайги пригодна для строительства, для нужд предприятий бумажной и деревообрабатывающей промышленности и других отраслей народного хозяйства.
   Животный мир области схож с животным миром прилегающего материка. На Сахалине имеется более 80 видов млекопитающих. В тайге оби-тают ценные пушные звери — выдра, белка, лисица, горностай. На высоких лесистых хребтах с крутыми утесами и каменистыми россы¬пями можно встретить соболя, имеющего важное промысловое зна¬чение.
Водятся здесь заяц-беляк, бурый медведь, северный олень, ка¬барга. Мускус кабарги используется в медицине, особенно в парфю¬мерии для придания стойкости ароматическим запахам.
   На Сахалине и Курильских островах встречается более 300 видов птиц. На некоторых островах гнездятся целые колонии кайр, чаек, бакланов, образуя «птичьи базары». Промысловое значение имеют куропатка, рябчик, глухарь, гусь, утка. Погожими летними утрами по зеленым распадкам, над густыми зарослями ивняка и ольшаника звучит разноголосый хор жаворонков, синиц, пеночек, снегирей, соловьев, кукушек.
   Еще более богат животный мир морей. В водах Японского, Охот¬ского морей и Тихого океана, омывающих острова области, обитают котики, сивучи, нерпы, встречается до пятнадцати видов китов, в том числе голубой, гренландский, финвал, сейвал, кашалот, дельфин, касатка, белуха. У берегов Курильской гряды облюбовал себе место калан, мех которого является эталоном прочности и красоты. Этот морской зверь необычен, он не боится человека, любит музыку и даже, улавливая ритм мелодии, может изображать танец. В свое время японские зверобои почти полностью истребили калана. Сейчас предприняты меры, чтобы сохранить это животное, и в результате стадо каланов значительно возросло.
Сахалино-Курильский бассейн является одним из крупных рыбо-промысловых районов. Основными объектами про¬мысла, составляющими до 90% общегодового улова, являются сельдь, камбала, горбуша, кета, минтай, сайра, скумбрия, треска, навага, терпуг, палтус. Кроме того, важное значение имеют корюш¬ка, кунжа, таймень, красноперка, бычки и некоторые другие виды рыб, а также краб, кальмар, гребешок. С научных позиций разрабо¬тана добыча таких ценных морских животных, как котик, сивуч, нерпа. Не обойдены вниманием и морские водоросли — ламинария и анфельция. В летний период в сахалино-курильские воды заходят в больших количествах теплолюбивые рыбы — сардина, анчоус, скум¬брия. Лов этих ценных пищевых пород рыб успешно осваивается.
   В отдельные, особенно теплые, годы у побережья Сахалина появ¬ляются редкие экзотические виды рыб — летучие, корифены и др.




Не увидеть больше мне распадков
По сахалинской не пройти земле,
Не ощутить вибрации мне сладкой,
Во льду сплошном плывя на корабле.