7.
Как-то Бескрайнов решил развлечься и зашёл в ночной клуб на дискотеку. В Москве он иногда захаживал в такие места, они везде на своём уровне были во многом похожи друг на друга, поэтому, когда он оказался внутри, было впечатление, что находится в дешёвом заведении где-нибудь на окраине столицы.
Внутри, как всегда, звучала громкая, порой оглушительная музыка, было сильно накурено, в воздухе витали густые винные пары, смешанные с запахом туалетной воды, духов и простого человеческого пота. Люди танцевали, пили и ели, общались, короче говоря, веселились, кто как мог.
Иван присел на свободное место за одним из столиков. Его соседями оказались две женщины лет сорока пяти и ещё одна женщина лет тридцати, если можно было точно определить их возраст при довольно слабом освещении и прокуренном воздухе. Две приятельницы, обменявшись с Иваном парой вежливых и ни к чему не обязывающих фраз, снова занялись собой, а третья дамочка, полуобернувшись к Ивану, улыбнулась и обнадёживающе моргнула несколько раз своими длинными ресницами.
Это была довольно привлекательная особа. Она имела прямую осанку, головку держала высоко, руки её спокойно лежали на коленях. Совсем маленькая, детская грудь её, благодаря позе и покрою блузки, как-то выгодно смотрелась и привлекала к себе взор.
«Темпераментная» - отметил про себя Бескрайнов, и улыбнулся ей в ответ.
- Как зовут, вас, прекрасный пришелец?
- Пришелец, это звучит гордо, - пошутил Иван.
- О, да мы с юмором, - улыбнулась во всё лицо дамочка, да так и застыла с улыбающимся широким ртом, полным больших белых ровных зубов, резко контрастирующих со смуглым лицом. Удлинённая головка её была покрыта копной рыжих волос, уложенных в довольно игривую причёску, глаза блестели и лучились какой-то необычной добротой. И всё это время, пока Бескрайнов разглядывал её, она продолжала растягивать рот в ослепительном оскале. Его так и подмывало сказать: «Закрой рот, я уже всё сказал», а вместо этого:
- Как вы обворожительны, - сказал он.
- Вау, вау, - почему-то произнесла рыженькая, продолжая всё так же улыбаться, и пододвинулась чуть-чуть поближе.
- Потанцуем? – предложил Иван, и подумал: «Зачем мне это нужно? Я же совсем не хочу танцевать, пришёл просто посидеть».
- О, да, конечно!.. – экспрессивно отозвалась дамочка. – Меня зовут Лариса!
- А меня Иван.
- Боже, как экзотично!..
«Похоже она достаточно глупа - отметил он. – Нужно как-нибудь незаметно от неё избавиться».
Лариса была стройна, с тонкой и гибкой талией, ловка в танце. Белая тонкая шея и смелые требовательные взгляды зажигали воображение. Руки её, на первый взгляд, жили какой-то особой жизнью, но очень скоро стало ясно, что их деятельность вполне соответствует целям хозяйки. А цели у неё были самые, что ни на есть, простые, и она этого не скрывала.
«А нужно ли мне это, - думал Иван, а сам начал отвечать ей скупыми намёками взаимности.
Лариса Гвоздикова, а это была она, известная в городе любительница удовольствий, искавшая их везде, где только можно было, не пропускавшая ни одной возможности, считавшая потерянным время, если не было свиданий, если ей не признались в своём желании, или хотя бы не делали комплимент, и жившая всем этим и за счёт этого, была на самом деле женщиной, к которой тянуло. Честолюбивая и завистливая до мозга костей, она, несмотря на свою любовь к удовольствиям, всегда помнила о выгоде, ибо прекрасно понимала, что время бежит, и, когда она станет старой и некрасивой, только деньги и связи смогут обеспечить ей безбедную жизнь. А пока была молодой и красивой, она, не выбрасывая из головы расчета, неслась по дороге удовольствий без передышки, не давая себе возможности о чём бы то ни было задуматься.
Добропорядочные люди города не любили и осуждали её, или просто игнорировали. Для молодёжи она была большим соблазном, и некоторые молодые люди совратились с её помощью с пути истинного. Были и такие, кто спивался, становился наркоманом, отчислялся из вуза, терял семью, работу. Считала ли она это своими победами или поражениями, переживала ли она из-за этого или считала это всё лишь издержками неудержимого веселья, ради которого жила, трудно сказать, что было у неё в душе и на уме никто не знал. Единственное, что можно утверждать со всей определённостью – она никогда не грустила, по крайней мере, на людях, и очень мало времени оставалась наедине сама с собой.
Бескрайнов с Ларисой всё танцевали, танцевали, в промежутках потягивали красное итальянское вино из высоких бокалов, и снова танцевали, без умолку болтали и смеялись.
И так далеко было всё прежнее: и бабушка со своими девушками-соседками, и Светогонов, и Надежда, и стихи, и роман, и музыка, и Степан Алексеевич со своими разговорами, и всё-всё, а важным и главным, и таким приятным и увлекательным было только то, что было здесь и сейчас, такое простое и очень доступное счастье, от которого не было сил отказаться.
И Иван не отказался…
На следующий день, вечером Бескрайнов поехал к Ларисе. Он бы поехал и раньше, но решил выдержать время, чтобы не показаться мальчишкой. У него было двойное чувство: с одной стороны его безумно тянуло вновь испытать этот пылающий костёр обоюдной страсти, а с другой что-то настолько сильно угнетало его душу, что он чувствовал даже лёгкое подташнивание. Короче говоря, он и стремился к Ларисе, и бежал от неё одновременно. В таком состоянии он и добрался до её дома.
Но на звонок никто не ответил. Соседка, выглянувшая на площадку, как будто только и ожидавшая, что кто-то позвонит в дверь Ларисиной квартиры, сказала, что к крале приехал мужчина на дорогом авто и увёз её в неизвестном направлении.
Бескрайнов по-прежнему находился в состоянии борения противоположных чувств и где-то даже обрадовался, что Ларисы не оказалось дома. Но как только он подумал, что её увёз другой мужчина, одурманенное страстью воображение нарисовало ему такие картины, от которых ему хотелось бежать куда глаза глядят, найти Ларису, отбить, отобрать её и подчинить своей безраздельной власти обладания.
Только вот где искать её? Иван поймал такси и стал объезжать по очереди все рестораны города. Несмотря на волнение и определённое умственное помрачение, он трезво рассудил, что, если Лариса живёт одна, то обеспеченный и респектабельный мужчина, который наверняка женат, может повезти женщину только в ресторан.
В одном из центральных ресторанов он и нашёл нашу сладкую парочку. Они сидели в полукабинете, пили вино и разговаривали. Судя по выражению их лиц, и зная наклонности Ларисы, можно было понять, что они знали друг друга уже давно.
Бескрайнов, не узнавая себя, на каких-то ватных ногах подошёл к столику, и чтобы не было заметно, как у него тряслись руки, опёрся о него.
- Вау! Кого я вижу! И что здесь делает милый Ванюша?
- Лариса… но ведь… мы… это… - начал что-то мямлить Иван и замолчал.
Седовласый мужчина, сидевший рядом с Ларисой, холодно, брезгливо и молча смотрел на него сквозь линзы очков в дорогой оправе.
И Лариса с той же бесконечной улыбкой и светящимися необыкновенной добротой глазами, неотрывно глядела на Ивана.
Что-то животное, звериное, холодное и липкое поднялось из необозримых глубин Ивановой души, взяло за горлышко бутылку, замахнулось, и, как при замедленной съёмке стало опускать руку с бутылкой на голову соперника.
- А-а-а! А-а-а! – завизжала Лариса, и с невероятной проворностью, схватив с дивана подушечку, подставила её под удар, тем самым значительно смягчив его. Но, тем не менее, мужчина, закрыв глаза и безвольно опустив руки, стал оседать и сползать с дивана.
На крик прибежали официант, швейцар и дежуривший в фойе милиционер…
Когда Ивана вели к милицейской машине, была ночь, дул сильный, холодный и какой-то колючий ветер, луна, мчась среди обрывков туч, лукаво поглядывала на Ивана. Душа его испытывала боль и муку от неожиданно нагрянувшей беды…
Седовласым мужчиной, так и не успевшим произнести ни единого слова, был важный городской чиновник, Андрей Николаевич Взятенко. Он был умным, солидным человеком, каждое слово которого ловилось с большим вниманием. В городе его боялись, ибо чувствовали его большую силу.
Не было ни одного православного праздника, когда бы его не видели в главном храме города. Говорят также, что он покровительствовал нескольким благотворительным фондам.
Был он высок, статен, с широким, почти круглым лицом со сросшимися на переносице густыми бровями. Хотя Андрей Николаевич был сед, но на лице его не было ни одной морщины. Говорил он мало, но всегда к месту, и грамотно строил свою речь, в отличие от многих чиновников разного уровня.
Инцендент, который произошёл в ресторане, был настолько для него неожиданным, что он вначале растерялся, чего давно с ним не происходило. Но у него хватило сообразительности тут же отправить Ларису на такси домой. Милиционеры его узнали, поэтому ни к нему, ни к Ларисе вопросов никаких у них не было. Следует сказать, что не прошло и десяти минут после отъезда Ларисы, как он собрался и разработал план действий. Прежде всего, он позвонил в отделение милиции, куда повезли Ивана и, представившись, попросил дежурного отпустить его, так как не имеет к нему никаких претензий.
На следующий день все работники ресторана, начиная от уборщицы до директора, и все сотрудники отделения милиции получили в конвертах премии от известного в городе благотворительного фонда за заметный вклад в дело повышения городской культуры.
Бескрайнову же через бабушкиных знакомых было предписано, если он не хочет вернуться в «обезьянник», где он успел посидеть минут пять с «отморозками», не появляться в общественных местах города в течение года.