Калинов мост.
Глава 1
«Что остается от сказки потом,
После того, как ее рассказали?»
В. Высоцкий
Осень – грибное время. Пора мелкого, как пыль, дождя. Лучшее время года для отдыха…
Мы с Лилькой вырвались на неделю в Михайлово, к ее бабушке.
«Приезжайте летом,– говорила баба Света Лильке по телефону,– речка чистая, искупаетесь, позагораете». А почему бы и нет? Вот только летом не получилось…
Лилька давно приглашала меня в гости к бабе Свете, да все времени не было. А тут октябрь на исходе – какой уж тут загар! А вот в лес по грибы – в самый раз. Люблю я тихую охоту!
Мы вышли на перрон одни. Громыхнул, трогаясь, поезд, и, набирая скорость, унесся в туман.
Желтые пятна фонарей отделяли станцию от остального мира, погруженного в предрассветный мрак. Все спало. Пустое шоссе стелилось под ногами черным ковром, словно заколдованное, уводило в лес, такой же темный и мрачный, как и все в округе.
За разговорами и не заметили, как шесть километров мокрого асфальта остались позади.
Пришли, а баба Света как раз печь топила. Обрадовалась нам, руками всплеснула, слезой сверкнула – и Лильке на шею!
Я, понятно, в сторонке трусь, авось пронесет. Не пронесло…
Баба Света любвеобильная донельзя. Да ей и по статусу положено – лицо круглое, глаза синие, и ямочки на старушечьих щечках такие умильные! Ну, прям, бабушка красной шапочки!
А когда она мне подворье показала, так я решила, что баба Света, не иначе как бабушка Ильи Муромца. Это ж надо столько живности держать на хрупких старушечьих плечах!
Хотя, ладно, про плечи я завернула – бабу Свету и вдвоем не обнимешь, какая уж тут хрупкость.
Хозяйство у нее большое, но помощи ждать не от кого. Лилькины родители заглядывают раз в год, да и сама Лилька не часто в Михайлово выбирается. Но тут мы постарались бабе Свете угодить, хотя очень не просто было накормить ораву мычащих, блеющих и кудахтающих ртов. За работой день пролетел, будто страницу перелистнули.
Спать мы с Лилькой завалились заполночь, естественно, на печи – а как же!
«Городские-то не знают, какое удовольствие в сырой промозглый вечер забраться на тепленькую печь!» – улыбалась баба Света.
Забраться мы забрались, но спать нам совершенно не хотелось. Все никак наговориться не могли – будто бы и не видимся каждый день. А баба Света снизу, с кровати, вопросами сыплет – что да как, про цены выспрашивает, да про политиков – в газете-де читала…
А время-то уже заполночь, и вроде бы спать надо, вот баба Света и решила нам страшилку на ночь рассказать.
Ну, это мы с Лилькой думали, что страшилку, а баба Света рассказывала без намека на нехитрый деревенский юморок.
– Сказывают, в нашем лесу – в том, что за речкой – странные вещи происходят. Люди пропадают… И появляются… Но не наши, михайловские, а заезжие – чужаки будто. У нас ведь сельцо-то маленькое, все на глазах. Приедут машиной – и айда в лес! Машину на краю села оставят – ребятишки наши любопытничают, со всех сторон осмотрят – черная, блестящая! А те назад не вертаются… День, два, неделю – машина все стоит. А утром идешь по воду – нет, как нет! И никто не знает, куда подевалась! Ни звука, ни шороха ночью не слышали. И следов не оставили, вот так-то! И месяц может пройти, а те, приезжие, значит, все не вертаются. Может, сгинули где? Кто его знает? А иногда выйдет из леса мужик али баба, чудные такие – ни на кого не смотрят, пройдут по селу – и на шоссейку, а там их только и видели! А еще крики в лесу слышно, правда только в полнолуние – будто бы младенец орет. Вот оно как, девоньки!
– А в другом лесу, что – все тихо и спокойно?– спросила я.
– То-то и оно! В другом, березовом – прозрачном насквозь, отродясь такого не бывало. А в тот лес, что за речкой – и ходить страшно. Но грибов там – видимо-невидимо.
Мы с Лилькой только хмыкнули в ответ – подумаешь, сказка на ночь!
– Смейтесь, смейтесь,– ворчала баба Света,– никогда не слушаете, что вам старшие говорят! Я на свете долго живу, много такого повидала, что теперь вам, молодежи, сказками кажется.
– Ай, баб Света, знаю, знаю,– отмахнулась Лилька,– Ты вон лучше Ольге расскажи про лешего вашего, да про овинника.
– Зря ты, Лилия, так говоришь. Вы ведь пока своими глазами не увидите – не поверите! А как увидите, кричите – показалось.
– А мы вот завтра пойдем за грибами в зареченский лес, и посмотрим, кто у вас там кошек мучает, а то – младенец орет! У страха глаза велики!– не сдавалась Лилька.
– Много ты понимаешь, сопля зеленая,– ответила сонным голосом баба Света.
Вот и ложись после полуночи! Хотели ведь с рассветом встать и помочь бабе Свете подоить корову, так нет же – все разговоры на теплой печке!
Солнце встало без нас. Меленький, так любимый мною дождик призрачным маревом окутал дальний зареченский лес и ближний прозрачный березняк.
На столе нас ждал завтрак и записка.
«Девочки, не скучайте, ушла в Савельево по делам, вернусь к вечеру. В холодильнике котлеты, разогреете, не ленитесь! Бабушка».
– Котлеты!– фыркнула Лилька,– нужны нам котлеты? Там парное молоко – целая банка! Вставай, Оль.
Позавтракав, мы оделись, взяли в сарае две большие корзины. Лилька, спохватившись, кинулась на кухню, нацарапала на обороте листка:
«Бабуля, если ты сейчас читаешь эту записку, значит мы потерялись в твоем заколдованном лесу. Мы».
– Очень смешно,– заметила я, когда Лилька, запыхавшись, догнала меня у калитки, и пояснила, зачем возвращалась в дом. – А если и впрямь…
– Ерунда,– перебила меня Лилька,– тебе же двадцать лет, а все в сказки веришь. Может, там секта какая, или разборки были. Знаешь, как в кино показывают? А машину угнал кто-нибудь. Все просто. Кто-то что-то услышал, другому рассказал, а третий досочинил – вот тебе и сказка на ночь. А ты веришь.
– Да ничего я не верю,– отвернулась я, обиженно фыркнув.
– Ладно,– легонько толкнула меня подруга,– Хоть и заколдованный лес, зато там грибов – прорва! Идем, нас ждут великие дела!
Лес встретил нас настороженно, как чужаков. Да, мы и были чужаками, приехавшими из огромного города за сказочными богатствами осеннего леса.
Огромная зеленая громада деревьев притихла, вслушиваясь в наши шаги.
А мы брели не таясь, меж сосен, набухших от влаги, хрустели трухлявыми ветками под ногами, и ворошили палками подозрительные бугорочки.
Лилька нашла семейство лисичек – не меньше десятка оранжевых шляпок. Я предложила свою помощь, но она зашипела, как кошка.
Вскоре я набрела на полянку белых грибов. Только срезала первый, самый большой, как Лилька тут как тут:
– Помощь не требуется?
Пришлось пошипеть на нее для острастки.
Так и началось у нас соревнование – кто быстрее, да кто больше.
Отходя от места последней находки, мы уже заранее намечали маршрут:
– Ты идешь вон до той кривобокой сосны…
– А ты до пригорка…
Постепенно мы поделили весь лес на две ровные половины, и понесло нас неведомо куда, на мокрые поляны, на невысокие пригорки, где ждали нас семейки рыжиков, лисичек, белых грибов, или хотя бы сыроежек. И думать ни о чем не хотелось, только бы набрать в корзинку побольше…
Увлеченные азартом охоты, мы все дальше удалялись друг от друга, расширяя сферу поиска. И в какой-то момент, (а этого и следовало ожидать!) я вдруг почувствовала, что осталась одна.
Оглянувшись вокруг, я поискала глазами синюю куртку подруги, все это время маячившую впереди меня, но не нашла.
– Лиль, иди-ка сюда,– крикнула я как можно громче.
Тишина. Деревья удивленно взирали на нарушителя спокойствия.
– Ли-и-иль-ка! Ты где?!
И уже отчаянно, во всю мощь:
– Ли-ля!!!
Я пожала плечами, и пошла в обратную сторону, успокаивая себя тем, что хоть дорогу назад запомнила. Лилька догадается меня не искать, и вернется домой.
Я шла через поляну, по которой десять минут назад уже проходила. Вон пенек срезанного гриба белеет, будто метка. И дерево это я помню…
Мне стало грустно. Возвращаться надо, но корзина еще не полная, а Лилька наверняка принесет больше – не зря же она так рванула вперед.
От метки к метке, от дерева к дереву, от пригорка…
Стоп! Я, кажется, здесь не ходила. Пень тут приметный, обязательно бы такой запомнила. Так, возвращаемся к предыдущей полянке… Да где же она! Что за черт! Вроде ж по своим следам иду, а выходит…
«А вдруг не врут про лешего?» – подумала я, и предательские мурашки пробежали по спине.
«Что я знаю о нем? Следы запутывает, может завести человека в непролазные дебри, или в болото, где сгинешь – и «никто не узнает, где могилка твоя». Ну, что я ему сделала? Я же не виновата!». От отчаяния на глаза навернулись слезы.
Пришлось остановиться, и как следует выплакаться, потому, что с набухшими от слез глазами только по лесу бродить – ничего не видно. Пока я ревела, привыкая к мысли о том, что все-таки я заблудилась, в лесу заметно потемнело. Удивляться уже не было сил. Часов у меня не было, но все-таки, не могли же мы с Лилькой так долго по лесу гулять…
«Ну вот, – подумала я,– теперь еще и ночевать здесь придется. Хорошо, хоть зажигалка есть. И сигареты. Две»,– проверила я пачку.
Закурив предпоследнюю сигарету, я приняла решение:
– Теряться, так теряться! Метром больше, метром меньше – какая разница! Пойду направо, пока не стемнеет совсем.
Сказано – сделано. И ноги сами, будто я им не хозяйка, рванули напролом через чащу.
Мелькнул внезапно просвет среди деревьев. Ринувшись к нему, я вдруг с разбегу выскочила на опушку. Справа блестела темная лента реки, а прямо передо мной стояла приземистая изба под соломенной крышей. Все хозяйство огораживал от окружающего мира плетеный из гибкой лещины заборчик.
Я так и застыла на опушке с недокуренной сигаретой в онемевших пальцах.
Затушив окурок о ствол сосны, я всматривалась в тлеющий глаз окошка.
«Придется проситься ночевать, объяснять, что заблудилась, выслушивать советы на будущее… Ох, как там Лилька? Наверное, уже дома. Перепугалась… Баба Света еще милицию вызовет, с собаками...» – мысли путались в голове.
Перелезть через заборчик не составило труда.
Дверь на широких кованых петлях, как я и думала, была заперта изнутри. Пришлось стучать. Тихонько, затем со всей силы, потирая после каждого удара ушибленный кулак.
Наконец, в сенях послышались шаги и скрежет засова в пазу. Дверь распахнулась.
– Входи,– раздался в темноте голос. Хозяин отступил вглубь пристройки, уступая мне дорогу.
– Здрас-сте,– выдавила я, осторожно продвигаясь по темному коридору к двери, из-под которой пробивалась узенькая полоска света.
Два окна, большая русская печь, стол и скамья у стены, окованный железом, старинный сундук с амбарным замком – не пусто, но и не густо.
– Я ждал тебя,– закрыл за мной дверь хозяин избушки.
Я вздрогнула от неожиданности.
– Меня?
Хозяин кивнул. Он был стар, но не дряхл – мощное тело, тугие узлы мышц под футболкой, и жилистые натруженные руки. Седые длинные волосы собраны сзади в хвост, косматые брови и белесые ресницы оттеняли смуглое, изрезанное морщинами лицо. Густая желтовато-серая щетина покрывала впалые щеки. Только глаза были приметные – черные, живые, любопытствующие.
– Зачем?
Глупый вопрос, но я и не догадывалась, что меня будет кто-то ждать в одинокой, стоящей на краю леса избе, где я никогда не была раньше.
– Ты прошел барьер. Ты здесь…– он немного помолчал, словно ожидая от меня подтверждения, – …в безопасности. Можешь расслабиться. Ты проделал долгий путь.
Вообще-то, я не привыкла, чтобы ко мне обращались в мужском роде – не скажу, что красавица, но не до такой же степени! В зеркало-то каждый день смотрю – нормальное симпатичное личико.
Наверное, на моем лице много чего отражалось, судя по округлившимся глазам незнакомца.
– Как тебя зовут?
– Оля,– робко ответила я. Уж очень странно вытянулось лицо хозяина.
– Девчонка! – старик всплеснул руками и бухнулся на лавку.
– Я извиняюсь,– сказала я, снимая капюшон и лыжную шапочку, – вы меня с кем-то спутали. И вообще, я не совсем понимаю, про что вы говорите. Мы с подругой ходили по лесу, я отстала и заблудилась. Вот и все. Я переночую у вас, а утром пойду в Михайлово,– торопливо произнесла я. Ну правда ведь, не выгонит же этот чудной старик на улицу в ночь промокшую и озябшую девушку?
– Заблудилась… а сюда-то как попала?– повернулся ко мне хозяин.
– Мы в Михайлово с подругой приехали к ее бабушке в гости,– начала я рассказывать, но дед прервал меня на полуслове:
– Как избу нашла?
– Ну, как? Брела, куда глаза глядят, вышла на опушку – вижу, речка справа, домик слева. Окошко светится. Не ночевать же в лесу, в самом деле!
– Замерзла?– спросил хозяин, пристально вглядываясь мне в глаза. От этого взгляда хотелось куда-нибудь исчезнуть.
– Немного,– поежившись, ответила я, все еще топчась посреди избы.
– Раздевайся, садись вот тут,– кивнул он на скамью,– я сейчас чаю согрею.
На вешалке висел грязный кожаный передник, прожженный в нескольких местах. Я аккуратно повесила рядом свою куртку.
Огромный рыжий кот спрыгнул с печи, сладко потянулся всем телом, зевнул, показывая мелкие острые зубки. Глянул на меня мимоходом, толкнул широкой мордой дверь, и исчез в темноте коридора.
Хозяин достал с полки две глиняные чашки, пачку индийского чая, ложки и банку варенья. В чугунке за заслонкой печи шипел и булькал кипяток. Из раскрытого печного зева пахнуло адским жаром. Я зажмурилась.
От горячего чая клонило в сон. Хозяин молчал, я ковыряла ложкой малиновое варенье, и гадала, где сейчас Лилька, вернулась ли она домой.
– Оль-га…– растянул он ее имя, будто пробуя на вкус,– Стало быть, Ольга. А я – Ведмир, кузнец.
– Какое странное имя, – удивилась я, отправляя в рот полную ложку варенья.
– Скорее, прозвище. Настоящего я и не помню,– вздохнул старик.
– А тот, кого вы ждали, он придет? – спросила я.
– Наверное, нет. Я ждал ученика, но пришла ученица. Ну, что ж, лады, будет вам кузнец… Кузнечик!
Похоже, хозяин разговаривал теперь сам с собой. Взглядом он задумчиво уперся в темное стекло не занавешенного окна.
– Я чего-то не поняла,– проронила я растерянно.
– Ты, Ольга, когда к избе подходила, ничего не видела?
– А должна была? Вообще-то, было темно. Я через плетень перелезла и обошла дом слева. Там сарай какой-то был, гараж, колодец, кажется…
– Подожди, какой плетень?
– Ну, заборчик вокруг дома…
– Ишь ты, заборчик,– задумчиво сказал Ведмир, снова обращаясь к оконному стеклу.
– Ну, да, заборчик. Невысокий такой, плетенный…
– Невысокий, говоришь. Ты ничего не чувствуешь сейчас?– как-то уж очень озабоченно спросил хозяин.
Я прислушалась на всякий случай к себе – нет, ничегошеньки. Кроме усталости и жары. В избе было сильно натоплено.
– Ты ничего не знаешь,– опять вздохнул Ведмир,– придется рассказывать.
– Чего я не знаю? Что рассказывать?
– Видишь ли, Оля… Вокруг моего дома нет забора. Ни плетеного, ни каменного, ни деревянного.
– Но… как же?– недоуменно уставилась я на него.
– Нет для обычных людей. Я поставил вокруг дома защиту, преодолеть которую может только человек со способностями,– он умолк на минуту, наблюдая за моей реакцией,– если способностей маловато, то забор покажется высокий, бетонный, как ограда президентского особняка. А ты мне говоришь – плетень перелезла! Теперь понимаешь?
– Нет, а вы объясняйте дальше,– кивнула я хозяину.
– Ты преодолела преграду, которая показалась тебе невысоким заборчиком, так?
– Ну, так,– согласилась я.
– Получается – все-таки ждал тебя.
Мне вдруг отчего-то показалось, что сижу я в избушке бабы Яги, вот только кот у нее был черный, и вместо бабы – старый кузнец-чародей.