Контрабанда
Я не помню ни имени, ни фамилии парня, проработавшего у нас на судне совсем немного мотористом, после окончания средней мореходки. Но его поступок запомнился мне на всю жизнь, как, наверное, и многим из экипажа. Может, в нем и не было ничего особенного, но за последующие тридцать флотских лет ни с чем подобным я больше не сталкивался, а вот с обратным - много и много раз.
Мы пришли на теплоходе «Вилюйлес» из Японии в Находку, сходу пришвартовались к лесному причалу, и на три часа вся судовая жизнь замерла в ожидании окончания таможенного оформления. Но ему не было видно конца, мы попали под контрольный досмотр, и теперь больше десятка таможенников усердно и планомерно досматривали судно. Их труд увенчался успехом, в кормовой надстройке, в помещении, где хранится обтирочная ветошь, под кучей этой самой ветоши была найдена самая настоящая контрабанда. Килограмм с небольшим пряжи «мохер», несколько отрезов цветастой материи и немного мелочевки, в виде косынок и женских заколок. На фоне сегодняшнего дня, в двадцать первом веке, все это выглядит смешно и наивно, ведь нынешняя контрабанда – это дорогие машины, наркотики, оружие и ширпотреб, в количествах не одной тонны. Наша контрабанда тянула долларов на семьдесят, но в те времена по ценам «черного рынка» это был совсем неплохой бизнес, с очень приличным «наваром», как и с приличным наказанием в случае залета. Вот залет и состоялся, теперь предстояла разборка за содеянное. Экипаж ожидали следственные действия местного масштаба по поиску виновного. Оформление закончилось, таможня составила акт о бесхозной контрабанде и уехала, оставив все разборки и выяснения на экипаж. Им по большому счету плевать, останется эта контрабанда бесхозной или все же найдут виновного, их премия от этого не зависит. Они свое дело сделали и теперь пусть крутится экипаж, это теперь наши проблемы.
Партком не сильно волнует сама контрабанда, это по сумме мелочь. А вот не найденный и не наказанный контрабандист – это проблема, так как и другие, по их разумению, могут заняться тем же, уверенные в своей безнаказанности. Хотя если честно, то треть моряков, если не больше, живет с этого. Поиск виновного - серьезное мероприятие, в котором помполит играет главную роль. Ведь это его прокол, его «косяк», за который можно поплатиться такой кайфовой работой. Хотя и это вряд ли, за все времена эту «братию» выгоняли исключительно за пьянку и все что с ней связано. И вот через десять минут после отъезда властей экипаж собрали в столовой команды, где и начался процесс дознания. И сразу люди поделились на две агрессивные части, почти с ненавистью смотрящие друг на друга. Поделились, правда, больно неравномерно, так неравномерно, что стоило бы задуматься партийным кадрам как в пароходстве, так и на более высоком уровне, что творится в нашей социалистической действительности. Экипаж противостоял помполиту, одному против всех, ну еще капитан занял нейтральную позицию, не запугивал, не лез с речами, предоставив инициативу партийному руководителю. В общем, единства партии и народа не наблюдалось, как и не наблюдалось элементарного уважения к представителю руководящей и направляющей. Представитель этой силы и мощи сразу стал запугивать, мол, на целлофановой упаковке пряжи остались отпечатки пальцев, вот и ключ к раскрытию преступления. Теперь надо проголосовать за снятие у всего экипажа отпечатков пальцев и сравнить с теми, что на упаковке. Экипаж невозмутимо проголосовал «за» в полном составе, как Верховный совет, чем сильно озадачил помполита. Тот, не привыкший к тяжелой умственной работе, как и к физической, сходу не мог сообразить, что делать дальше. И не придумав ничего лучшего, начал дешевые разговоры про добровольное признание, чтобы не доводить дело до милиции и снятия отпечатков. Мол, кто сознается добровольно, можем даже не наказывать, даже визу не закроем, возьмем этого человека на поруки. Народ чуть не хохотал от этого бреда, все прекрасно знали, что снимать отпечатки никто не будет, не было такого в истории пароходства. А что касается не наказать, то это вообще из области фантастики, визу прикрывают и за в десять раз меньшую провинность. В общем, исчерпав доводы и не найдя других ходов к выявлению контрабандиста, экипаж распустили. А через час собрали вновь, видно, придумали какой-то хитрый ход, который точно поможет вывести следствие на преступника. Теперь упор делался на тех, кто выбрал годовую норму пряжи, а конкретно - на электрика, мужика солидного, за сорок с небольшим лет. Помполит сразу взял «быка за рога», объявив того контрабандистом. И доказательства нашел «железные», месяца три назад, в кладовой электриков, в ящике с лампочками был найден порножурнал. Дело тогда спустили на «тормозах», японская порнуха не такая откровенная, сошла за эротику. Но сейчас помполит клялся, что доведет дело до конца, и электрик ответит сразу по двум делам. Электрик спокойно встал и, не скрывая усмешки, спросил помполита, а сколько он вывез мохера, может, он не выбрал норму? А, судя по сумме контрабанды, это сделал человек с высоким валютным окладом, и он, электрик, думает, что помполит и есть самый подозреваемый в этом деле. И, кстати, о порножурнале, ключик от той кладовой был у электромеханика, коммуниста с большим партийным стажем, потому и дело прикрыли. А насчет прикрытия надо еще в парткоме поинтересоваться, почему до конца не довели. Дело опять застопорилось, пряжа по норме двух килограммов за год выбрана у всех. И по валюте нет расхождений в декларации, а о том, что товар мог быть приобретен на незаконные иены, никто не заикается. Это уже другая статья, разборки на другом уровне и в другом месте. Все это лучше оставить на виновника, если он, конечно, будет найден. И снова экипаж разошелся по своим каютам в полной уверенности, что их вызовут и еще не раз.
Третий сбор, уже после девяти вечера, оказался последним и самым результативным. Теперь встал капитан и зачитал радиограмму из пароходства, в которой говорилось погрузку леса не начинать. Ночью перешвартовка на четвертый причал, под погрузку на Магадан. Если не будет выявлен контрабандист, судно до лета будет работать на магаданской линии, потом Арктика. Отпуска экипажу переносятся на осень – зиму. Этому никто не удивился, все и ожидали примерно такого расклада, в парткоме сидели не мягкотелые люди, так что прощай, Япония, здравствуй, Магадан, в котором были не так давно, всего два месяца назад, и не успели еще соскучиться. Итог подведен, и можно расходиться, точки расставлены. И тут случилось невероятное и никому не понятное: встал моторист, спокойно сказал, что контрабанда его, и вышел из столовой. Все ошарашенно молчали, переваривая услышанное, и смотрели на счастливое лицо помполита, который радостно что-то вещал вполголоса капитану, на сей раз быстро «въехал» в ситуацию и теперь точно знает, что делать. Через секунду он уже протопал к выходу, его ждали дела, он теперь герой. Моряки стали молча расходиться, все были угнетены произошедшим, как будто они выявили и сдали парня. По большому счету, его осуждали, мол, зря он признался, десять раз зря. Вот большая беда - зимой на Магадан ходить, что, там не были ни разу что ли, ничего страшного. Все «химичат», кто больше – кто меньше, кто ловится – кто нет. И стоит ли разматывать из-за этого «сопли» морали? Так все начнут во всем сразу признаваться. Потом все поехало по накатанной, моториста списали, помполит уже не вел речей о поруках и прочей дребедени. Мы пошли на Японию, а через рейс все же на Магадан, на рейде которого и встретили Новый 1975 год. Парень уволился, хотя самое интересное, что его не только не хотели увольнять, но и закрывать визу. Видно, руководство было ошарашено поступком человека, на котором не было и тени подозрения, который не захотел, чтобы из–за него страдал экипаж. Такое ведь не случалось никогда и вряд ли когда-нибудь случится в нашей со всех сторон неправедной действительности.
Владивосток. 1974 год.