Холодные тени смыкаются над ними,
Кривыми улыбками летая над кожей,
Они встали на стулья, дыханьем гонимы
И скорчили дикие зверские рожи,
Они встали ряд, он вышел вперед,
Махнул рукой и они рухнули вместе,
Он стоял улыбался во весь застенчивый рот,
Сколько одному пастушонку чести…
Они сидели в зале, он прыгал по сцене,
Крича что-то про истину, что она не со всеми,
Она лишь с теми, кто падал под его рукой,
Лишь те обретут, что им надо – спасенье…
Они слушали его, раскрыв широко рты,
В надежде уловить божественный смысл,
Из глаз его сочились щупальца пустоты,
Растекаясь по залу, как последняя мысль…
И вот в зале сидит толпа чужих
И в такт пустоте скандирует лозунги,
Там нет больше людей, нет больше их,
Они уже съедены, на стол поданы…
А тот, на сцене, несет их крест,
Кровавый крест, помеченный пустотой,
Он возвращается на свой вечерний насест,
Чтоб насладиться женой, тоже пустой.
И так по кругу из века в век,
Пожирают друг друга глупости дети…
А за гранью стоит богочеловек
И с грустью наблюдает за всем этим…