- Спрашиваете, жадность, что такое? О-о-о, ребята, это опасная штука, - сказал Николай Павлович, учитель труда, и обвел взглядом своих учеников, - очень опасная! Трудно общаться с такими людьми, но еще труднее им самим. Столько горя и столько проблем они создают сами себе! Все берегут, все складывают и складывают, приумножая, как им кажется, свое богатство. Но, не зря говорится, что жадный платит дважды. В жизни так и получается. Есть у меня знакомый, товарищ еще по школе. Ох и скряга! И вся семья такая. Помешаны на экономии, а в итоге, живут как нищие.
- Расскажите, Николай Павлович! – кричали ученики. В этот утренний час было еще совсем темно, а свет в мастерской неожиданно погас, и выполнять задание было невозможно.
- Ну, слушайте! – Николай Павлович уселся поудобнее, и начал свой рассказ.
Человек, о котором я вам расскажу, и сейчас живет в нашем городе. Условно назовем его Эдуард. Всегда свежевыкрашенный, высокий забор закрывает его маленький, низенький домик с подслеповатыми оконцами и крошечным двориком. И в дворике, и в доме чистота и порядок. Здесь следят за этим и много времени посвящают уборке. Когда заходишь в домик, начинаешь удивляться, как здесь живут люди? Три проходные комнаты со слишком низкими потолками и коридор вместо кухни. Все это объединяют двери, для прохода через которые надо сильно пригнуться. В комнате Эдуарда стоял диван, который он использовал вместо кровати и который служит ему с самого рождения. Покрывала, шторы, занавески, а также все полотенца были образца не более шестидесятого года, но чистые и выглаженные.
Вы можете подумать, что живут в этом домике люди, которые едва сводят концы с концами. Но, я вам скажу: вы ошибаетесь. Эдуард и его родители с 1970 года и до конца восьмидесятых годов были самыми богатыми людьми в нашем городе. Дедушка Эдуарда в начале семидесятых годов приехал к ним из Америки, где он оказался во время войны, и привез 120 тысяч рублей. Чтобы вы могли представить, что значит эта сумма, я скажу, что стоимость очень хорошего дома в нашем городе составляла тогда десять тысяч рублей. Значит, родители Эдуарда могли купить двенадцать!!! хороших домов! Но, не купили, а продолжали жить в этом маленьком старом доме. Деньги же, полученные от деда, были положены на сберкнижку.
Ежегодно они снимали проценты, начисленные банком на эту сумму, и делали какую-либо большую покупку. Но, в основном, покупались ювелирные украшения для матери Эдуарда. Очень она любила кольца, браслеты, серьги и кулоны. Было украшений у нее великое множество. В семье считалось, что вкладывать в драгоценности деньги дело прибыльное. «Что б не случилось, а золото всегда в цене и всегда выручит!» - говорила мама Эдуарда. По причине того, что золото надо охранять, они никогда не покидали дом одновременно. Всегда кто-то был дома. Завести собаку они не могли: ее кормить надо, а это расходы.
К одежде в этой семье относились очень бережно и носили ее подолгу. То, из чего Эдуард вырастал, чистилось, гладилось и складывалось в специальный шкаф. Зачем? Они и сами не знали. Может быть, думали, что внуки будут носить.
В школе Эдуард учился очень прилежно и по окончании 10-го класса поступил в институт иностранных языков. Как одного из лучших студентов, его распределили на работу в одну из советских организаций за рубежом, где три года он работал переводчиком. Жил он там, экономя на продуктах и копя деньги на приобретение автомашины «Волга» через «Березку». Был такой магазин в советское время, где возвратившиеся из длительной загранкомандировки, люди на специальные сертификаты могли покупать товары повышенного спроса.
Все, что мог себе позволить Эдуард, так это посещение по субботам одного из кафе, где его уже хорошо знали и, принимая за очень нуждающегося человека, подавали ему блюда с усиленными порциями гарнира.
Он любил смотреть на молоденьких красивых девушек, но знакомство с ними не заводил. Знал: девушки – это дополнительные расходы: то мороженным их надо угостить, то шоколадку купить… Нет, такое Эдуард не мог себе позволить.
Зато в гости к сослуживцам он любил ходить! Его приглашали. И он знал, как можно напроситься и, главное, к кому. Скажет, например, вздохнув: «А мать, наверное, борщ варит! Как я соскучился по домашней пище!» и приглашение ему обеспечено. Какой толк идти в гости к такому же, как он одинокому мужчине? Вот к женатым, другое дело! За три года он точно знал, какие стряпухи жены сослуживцев и кто из них готовит вкуснее.
Красивый, аккуратный Эдуард привлек внимание начальника организации и его жены. В Москве у них дочь была. Ей уже хорошо за двадцать, а замуж все никак не выходила. А тут такой жених! И Эдуард был в доме своего начальника дорогим гостем. Все лучшее и вкусное здесь было для него!
Так что, не тратя деньги на еду, Эдуард впроголодь не жил. Три года пролетели, и он вернулся из-за границы не только на «Волге», но и привезя с собой большое количество золотых украшений. «Волга» заняла почетное место в гараже, за ней ухаживали, не давали пылинки на нее упасть, ее берегли, а ездили на стареньких «Жигулях» Лишь по праздникам Эдуард или его отец могли позволить себе проехать на новенькой машине. Через десять лет Жигули рассыпались и пришлось их продать на запчасти. Но, и после этого Волга не была предназначена для повседневного использования. Она по-прежнему оставалась все такой же новенькой. Отец Эдуарда стал ходить на работу пешком, а Эдуард и раньше ездил на трамвае. Да еще как ездил! Покупал месячный проездной билет за два рубля сорок копеек и использовал его несколько месяцев. Ехал, а у самого душа в пятках была, боялся, что проверят и увидят. На этот случай у него было заготовлено оправдание: «О, извините, старый проездной случайно взял» И такая отговорка срабатывала. Контролерши, как правило, женщины, а разве они могут не поверить молодому интересному и серьезному мужчине? Верили. Но, все равно, Эдуард очень боялся проверок и очень нервничал.
В начале девяностых Эдуарда, как человека представительного и хорошо знающего английский язык, пригласили работать в частную компанию, занимающуюся морским бизнесом. Очень ему нравилось там работать и, особенно, получать высокую месячную заработную плату равную шестимесячной на предыдущем месте работы. Хотя, получать он ее не получал, а просил переводить на его сберкнижку. Все шло и накапливалось там, а Эдуард с радостью ходил в сбербанк, делал отметки о поступлении, но ничего не тратил. Инфляция в то время была высочайшая и ценность накопленных денег быстро уменьшалась. Тут бы и снять их, но Эдуард это делать не хотел: снимешь, значит, потратишь. Но, все же, в дальнейшем он стал получать зарплату наличными, а не просил перечисления на книжку.
Летом 1993 года Эдуарду крупно повезло. Его отправили в рейс на теплоходе в Италию, где агент компании приобрел за счет компании для ее сотрудников несколько подержанных автомашин. Эдуард поехал за ними. Машины были, хотя и не новые, но в очень хорошем состоянии. Себе Эдуард выбрал Мерседес-300 серебристого цвета. Во время обратного рейса он не спускал глаз со своего автомобиля, бесконечно протирал его и следил, чтобы ни одна капля морской воды не попала на машину.
Теперь вся семья думала лишь об одном: куда ставить Волгу? Мерседес занял ее почетное место в гараже, а держать на улице столь чистенькую и блестящую Волгу было жалко. Решили продать. Покупатель долго не находился. Отпугивал год выпуска. Хотя она и блестит, а все равно старушка, ей пятнадцать лет! Продали за очень маленькие деньги. На Мерседесе ездили чаще. Он работал на дизельном топливе, а его Эдуард всегда мог выпросить на теплоходе.
К концу 1997 года у всех в кошельках были уже не тысячи, а миллионы, а на один миллион граждане могли купить, в лучшем случае, лишь продукты для приготовления одного обеда. Дедовские 120 тысяч в Сбербанке заморозили и не выдавали. А тут и 1998 год пришел со своей денежной реформой. У накопленного Эдуардом состояния сбросили три нуля и его пятилетняя, высокая заработная плата, превратилась в ничего незначащую сумму, на которую можно было купить лишь недорогой телевизор.
А телевизор Эдуарду и не нужен. Предприятие было богатое, получало валюту и периодически приобретало для сотрудников хорошую импортную технику. Мало у кого были в то время видеомагнитофоны, а у сотрудников этого предприятия были. Была и другая импортная бытовая техника. Помимо этого, нуждающимся в жилье сотрудникам приобретались квартиры. Эдуард получил крупногабаритную трехкомнатную квартиру в новом доме, а в дополнение к квартире и необходимую мебель.
Он радовался, рассказывал всем, что, наконец-то, он будет спать на настоящей кровати, а не на своем старом диване с выпирающимися пружинами. Квартиру ему дали одному из первых, так как, руководство предприятием знало его низенький домик и представляло, как он, высокий, постоянно вынужден ходить полусогнувшись. Эдуард навел порядок в своей новой квартире, оборудовал ее, развесил картины и поставил фотографии. Красота! Он мечтал об этом, и мечта сбылась!
Думаете, Эдуард перебрался в свою квартиру из домика? Ничего подобного! Жил он по-прежнему вместе с родителями в домишке, а в субботу приезжал на квартиру, протирал пыль, мыл и чистил все. Ночь с субботы на воскресенье он проводил в квартире, а в обед в воскресенье уезжал. Заведенный распорядок он никогда не нарушал. Гостей в квартиру не приводил: нечего сидеть на его новых креслах! Не было у него и женщин. Вернее, мужчина он был интересный, видный и женщины у него, конечно, бывали, но только непродолжительное время. В него быстро влюблялись, он многим казался завидным женихом, но только на первых порах. Они понимали, что к чему и быстро покидали этого скопидома. До женитьбы дело не доходило. Да Эдуарду это и не надо было: он не мог представить, что чужая женщина будет зариться на его добро. Еще учась в институте, у него была невеста, мечтавшая выйти за него замуж и даже родившая от него дочку, но мать Эдуарда вмешалась и связь прекратилась.
Вскоре и матери не стало, но заведенный порядок не нарушался. Продолжалась и экономия во всем. И у Эдуарда, и у его отца руки были пришиты туда куда надо, они могли выполнять любую работу по дому, в том числе могли и готовить еду. Но, жадность привела к тому, что меню они не разнообразили и готовили, в основном, супы из пакетиков, даже жареная картошка была у них только праздничным блюдом.
Овдовев, отец Эдуарда первое время частенько, принарядившись, выходил на улицу на посиделки с бабками-соседками. Мужчина он был видный, а одиноких женщин было много, и все они не обделяли его своим вниманием. Угощали пирогами, наперебой приносили ему что-либо вкусненькое. В отличие от сына, отец был скуп и на слова, как на все остальное. Но, это придавало ему дополнительное очарование. Окруженный невестами, он уже подумывал жениться, когда Эдуард узнал о посиделках. Все моментально было прекращено! «Им от тебя только то и надо, чтобы завладеть нашим добром» - говорил Эдуард. И отец походил-походил на посиделки тайно от сына, да и бросил это дело, боясь, что сын узнает.
Так и жили они вдвоем. Иногда, коротая с отцом зимние вечера, Эдуард доставал драгоценности, и они вместе перекладывали их, рассматривая и вспоминая, где что было приобретено и сколько стоило. Украшения радовали глаз, поднимали настроение, и жизнь казалась им прекрасной!
Как-то заметили отец с сыном, что мыши у них завелись в чулане. Решили кота заиметь. Нашли подходящего котенка и начали растить. Даже интересно стало. Котенок такой потешный, развлекал их. Кормили его остатками супа из пакетиков, да молока немного давали, пока маленьким был. Когда вырос, решили, что нечего баловать, пусть сам зарабатывает себе пропитание: мышей ловит. Коту, видно, этого было мало, и он нашел лазейку в соседский двор, а там часто можно было полакомиться вкусностями, недоеденными сытой соседской кошкой. Соседка сначала выгоняла его, а потом и сама начала подкармливать. Жалко ей было голодного худого кота. Каждый день кот приходил покушать, а потом все реже и реже стал домой возвращаться. И с кошкой подружился и с соседкой. Совсем остался там. Как-то приходит отец Эдуарда к соседке и спрашивает, не видела ли она их кота? Пропал кот, а хороший был, мышей ловил. Соседка и говорит: «Нет, не видела, - а тут как раз и кот вышел, - это же не ваш?» «Нет, - говорит отец, - у нас такой же, но худенький, а этот толстенный» «А-а-а! Вот оно что… Видела я такого! На мусорнике валялся, подох, наверное, с голодухи» – сказала соседка. «Жалко, хороший был кот» – с сожалением сказал отец и ушел.
Однажды, так же как и всегда, Эдуард достал из тайника кожаную сумочку, называемую в дни молодости его матери балеткой, и положил на стол, чтобы достать оттуда свое богатство. Еще, неся к столу, он почувствовал, что балетка стала легче. Открыл неповрежденные замочки и с ужасом заметил: больше половины украшений нет! Это был сильный удар! Как из всегда охраняемого дома можно было украсть драгоценности? И даже не повредить замки! Эдуард был уверен: это сделать мог только отец! Но, зачем?
Отец же был не меньше удивлен и расстроен. Он начинал вспоминать, когда он оставлял дом без присмотра? Такое случалось очень редко. Только тогда, когда он ходил за хлебом. Правда, за хлебом не ходил он, а ездил на автобусе: он знал одно место, где хлеб был дешевле, а ему, пенсионеру, билет оплачивать не надо. Катайся, сколько хочешь! Он и катался. За хлебом.
Эдуард, расстроенный уехал из дома, а отец принялся перебирать в памяти все свои отлучки. Вдруг, он вспомнил, как однажды, подходя к дому, увидел, что от него отходит его старшая дочь, Тонька. Отец вспомнил, как она сказала:
- А я ждала, ждала и уже уходить собралась.
- За хлебом ездил. Ну, заходи! Зачем пришла?
Но, Тонька не вернулась, сославшись, что времени у нее уже не осталось. Ушла на работу. В руках у нее была небольшая сумочка. Но, разве для драгоценностей нужна большая сумка?
Тонька была чуждая в этой семье. Рано вышла замуж. Выбрала себе мужа вопреки советам родителей, и они потом радовались, что жизнь у нее с мужем не сложилась. Осталась Тонька одна с дочкой. Жила очень скромно, но родители ей не помогали и единственную внучку за свою не принимали. Часто они повторяли ей: «Ты на наше добро не смотри! Тут твоего ничего нет! Тут все Эдика!» Тонька и не претендовала. Но, после смерти матери, она попросила дать ей на память что-либо из ее украшений. Ничего не дали! «Транжирка она! Быстро все растранжирит!» – говорил отец.
«Значит, это дело Тонькиных рук! Тайник она знает, приберегла ключик от балетки, и ключи от дома, вычислила, когда я за хлебом езжу. и пришла! Не дали, так она украсть решила» - думал отец. Дочь она, а Эдуарду сестра родная, но решили они ее наказать. Пошли к ней, в ее отсутствие, дверь взломали, все вверх дном перевернули, а драгоценности не нашли. Вернулась Тонька домой, и ничего не поймет. Клянется, что знать ничего не знает. А они ей не верят. В суд иск подали. Суд иск отклонил: никаких доказательств нет. Отпечатков ее пальцев ни на тайнике, ни на балетке не нашли. С тех пор с Тонькой и ее дочкой общаться они совсем перестали. Тайник заменили, замки в доме поменяли и даже установили видеонаблюдение.
Но, время шло, и в компании, где работал Эдуард, появилось много новых молодых и пронырлевых сотрудников. Они делали себе карьеру, нагло сметая все на своем пути. Эдуард уже не молодой, у него не хватало сил угнаться за всеми новшествами, и его перевели на низкооплачиваемую должность, а затем и совсем уволили. Новую подходящую работу он найти не смог. После пятидесяти лет это не очень легко сделать. Год получал пособие по безработице, но и этому пришел конец.
Несмотря на большую экономию, денег катастрофически не хватало. Его пятилетняя зарплата, находящаяся на сберкнижке, наконец-то разморожена, он ее получил, и этого хватило на месяц экономной жизни. Сто двадцать тысяч дедовский денег до сих пор еще заморожено и превратились уже в ничего не значащую сумму. Но, он надеется, что, получив эти деньги, сможет с отцом прожить месяца три.
Долго они тянули, но настала пора понемногу продавать свое богатство: золотые украшения. А это оказались совсем маленькие деньги. Ювелиры и ломбарды скупали их как лом, по очень низкой ставке.
Сейчас Эдуард с нетерпением ждет свое шестидесятилетие. Не потому, что он хочет быстрее постареть, а потому, что ждет время, когда будет получать пенсию.
Вот так и проходит жизнь этого скопидома. Без жены, без детей, без друзей. И… без денег. Почти в нищете.
Учитель закончил свой рассказ и только тогда заметил, что свет уже включен, и можно работать. Ученики слушали, не перебивая. Может быть, заинтересовались этой историей, а, может быть, просто не хотели приступать к работе.
Май 2009г.