Переполох в Большом Кидалово

 
               
                Глава 1

     Мокей пробирался вдоль болота осторожно, стараясь не нарушить и без того чуткий сон его обитателей. Росточком, да и внешностью он особо не вышел, всё в нем было самое среднее и обыкновенное. Так, деревенский мужичонка, каких много, если бы не борода! Борода его могла напугать кого угодно! И дело не в том, чо она выросла до пупа, а и в том ещё, и, прежде всего в том, что она была нежно-зелёного цвета! Так мало того, что цвет бороды вводил в ступор стороннего наблюдателя, так ещё если бы этот сторонний наблюдатель пригляделся к этой небывалой бороде повнимательнее, то в лучшем случае впал бы в глубокую философскую задумчивость, потому что борода эта была не из волос!  Естетственно возникает резонный вопрос, из чего же была  эта злополучная борода? Вы можете смеяться, но она была из водорослей! Однако, если вы подумали, что Мокей впал в детство и привязал к подбородку пучок подводной зелени, то глубоко ошиблись! Водоросли честно и благородно росли у него на подбородке, спускаясь к поясу не нежными  зелёными волнами, а торча в разные стороны и причиняя своему хозяину порой немалые неудобства. Однако, с неудобствами Мокей стоически мирился, а бородой гордился и всячески её лелеял и холил. Когда он подошел к окраине села,  был   третий час ночи, и горизонт за лесом уже начал светлеть. А что вы хотите? Лето, июль! Какие уж там ночи? Тьфу, одним словом! Заворачивая во двор к Сычу, он мысленно приказал собакам: « Молчать! Если хоть один пустобрёх залает, косточки лишу!» В ответ немедленно понеслось:
     - Идешь себе, и иди!
     - Нужен ты кому-то!
     - Это еще надо разобраться, кто пустобрех!
     - Раскомандовался тут!
     Но все эти обрывки возмущенных собачьих мыслей пронеслись только в голове у Мокея, тишину же спящей деревни ничто не нарушило.
     Старый пес Сыча в перепалке не участвовал, только громко зевнул, увидев  входящего на двор Мокея, и телепатировал: « В баню иди, хозяин там тебя ждет!»
     В бане было светло и сухо. Затейник Сыч не ленился работать с пространством и понапихал в скромную, три на три метра брусчатую баньку столько, как теперь стало модно говорить, разных интерьеров, что Мокей только диву давался, когда каждый раз, приходя к Сычу, попадал то в турецкие бани, то в сауну, то вообще, в библиотеку! Сейчас же внутреннее убранство полностью соответствовало первоначальному виду и назначению баньки. Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе у Мокея, если уж у Сыча отшибало тягу к творчеству, значит, дела были плохи.
     - Хуже некуда! – подтвердил его опасения Сыч. Сыч, в отличие от Мокея роста был немалого, но худой и сутулый. Его шевелюра из спутанных русых волос, похоже, редко знакомилась с расческой, а большие и кустистые брови низко нависали над близко поставленными круглыми зелёными глазами. Ещё была у Сыча привычка, разговаривая с собеседником пристально смотреть на него, не мигая, за что, собственно, он своё позвище и получил.
     - Что случилось? – встревожено спросил Мокей.
     - Случилось, - вздохнул Сыч, - вернее, случиться может, если не воспрепятствуем.
     - Так что случиться-то может? – начал терять терпение Мокей.
     Сыч посмотрел на него и поморщился:
     - Ты хоть бы побрился, а то встретит кто, испугается!
     Мокей степенно огладил рукой торчащую во все стороны бороду и не согласился с Сычом:
     - Кого пугать-то? Никого чужих у нас в деревне нет, а свои меня не пугаются!
     - Вот-вот, про чужих-то, я поговорить и хочу! – встрепенулся Сыч.
     - Никак гостей снова ждем? – спросил Мокей.
     - Гостей со всех волостей! – зло сплюнул Сыч и забористо выругался, чего он себе почти никогда не позволял.
     У Мокея душа ушла в пятки.
     - Хватить юлить! – прикрикнул он на друга. – Говори внятно, что случилось, в конце концов?!
     И Сыч, перемежая  повествование вздохами и жалобами, рассказал о новостях, которые принес из города Ванятка, а по-офицвльному, Иван Александрович  Конев, руководитель сельхозпредприятия села Большое Кидалово.
     Когда-то давно, чуть ли не два века назад, богатый купчина Константин Кидалов, проигрался в Москве в карты в пух и прах. Чтобы отдать долг чести,  пришлось ему продать и богатый каменной дом, и несколько лавок, торгующих мануфактурой в Москве и Санкт-Петербурге, да назанимать у ростовщиков немалые суммы. Короче, остался купчина гол, как сокол! Так, да не совсем так. Не был бы Константин Кидалов никогда удачлив в делах, если бы был таким простодырым. Припрятал он кое-что себе на черный день: золотишко там всякое, ассигнации опять же. Вот с этим-то небольшим капиталом он и дунул в Сибирь, оставив своих кредиторов попросту с носом. А что такого? Эти долги не карточные, за горло не берут. Так что фамилию свою оправдал Константин сполна. В Сибири народ оказался не такой простой, как в исконной России, поэтому изворотливой натуры Константина не оценили. Или можно сказать, что оценили по-своему. После одной особо виртуозной операции со старательским золотом, каковые в настоящее время называют коротко и просто – «кидок», он был этими старателями жестоко избит и ограблен до нитки. Ему недвусмысленно дали понять, что если он еще появится в городке, то будет проучен повторно. Поскольку после первого урока, он еле отлежался в кузнице, которая стояла  на окраине уездного городка, то боялся, что второго такого урока он не вынесет. Посоветовавшись с кузнецом, оказавшимся  очень рассудительным и с философским взглядом на жизнь, Константин принял решение,  уехать  в глухие места, которые все местные считали гиблыми, потому что по преданию очень давно часть тайги там выгорела от небесного огня. И не от какой-то там молнии, а говорят, что целая река огня обрушилась с неба, тайга горела не один день, и только затяжные осенние дожди спасли таежные леса вокруг от небесной потравы.
     Подался Константин в эту глухомань, и кузнеца с собой прихватил. С них-то и началось поселение, названное после смерти Константина в его честь. Одна особенность отличала Кидалово. Поселение это было очень закрытое. Не любили там чужаков, и все тут! То есть новые жители  в селе появлялись, но это была целая история. Кидаловцы отпускали побродить по свету тех, у кого сердце лежало к странствиям. Более того, их собирали всем миром, давали коня, телегу, если требовалось, а так же деньги и провиант на дорогу. Составляли целый список товаров, которые требовались селу, если их нельзя было купить в ближайшем городе, а главное, поручали присмотреть людей, которые бы смогли жить у них в селе и пришлись бы его жителям по душе. Какие требования были к новичкам, никто толком не знал, но только каждый год появлялись в Кидалово новые люди и оставались там жить. Слухи о том, почему это у кидаловцев такие особые запросы, ходили разные, но в Сибири, где как грибы после дождя плодились и росли раскольничьи скиты, жили своей закрытой жизнью староверы, не очень поощрялось вторжение в чужую жизнь. Не любят в Кидалово чужаков, да и черт с ними!  Была охота про их болота с лягушками слушать! А что по миру новых жителей ищут, так опять же понятно – из местных мало дураков найдется заживо себя в глухомани хоронить. Там же с тоски сдохнешь!  С властями у кидаловцев никогда  не было проблем, потому что к любой власти они проявляли уважение и удивительную лояльность. Любой руководитель губернии, потом волости, а потом и их района всегда твердо знал, что кидаловцы не подведут. А когда в самый разгул сталинских репрессий  они спасли от расстрела первого секретаря райкома, у руководителей района, как у собак Павлова выработался рефлекс, никогда не ссорится с кидаловцами. История была такая. В конце тридцатых годов, как раз перед войной, Сибирь замучили засухи. Три года подряд урожай был так себе, а на четвертый в Куртыханском районе, к которому и относилось Кидалово, урожай сгорел подчистую. Телефон первого секретаря райкома уже перегрелся от начальственных угроз, и даже стало проскакивать в угрозах страшное, как приговор, слово «вредительство». Если это и было вредительство, то исключительно небесной канцелярии, за что-то невзлюбившей именно Куртыханский район, потому что в соседние районы тучки хоть иногда, но заглядывали, а к ним – ни ногой, или что там у них, у туч, вместо ног .Жена первого секретаря Клава, разнюхав кое-что у местных кумушек, посоветовала благоверному обратиться к кидаловцам. Ходили слухи, что  у них имеется стратегический запас зерна на случай всяких форс-мажоров. Говорили, что вроде, запас тот большой. Очень большой. Немерено, вроде, зерна-то. Так это было, или не так, но только кинулся в ноги тогдашнему кидавловскому  председателю первый секретарь. И не пожалел. Зерно-то, действительно, нашлось. Единственное, что на предложение секретаря прославить кидаловцев в прессе, как передовиков, они выдвинули требование распределить сданное ими зерно между всеми колхозами района и сделать это в великой тайне. Это, кстати было в интересах и самого первого секретаря, и председателей колхозов. Если одни в этих же условиях получают бешеный урожай, а другим нечего сдать государству, то это что же получается? Воровство! Вредительство! А ты, секретарь, так тебя и перетак, куда смотрел?! Дело было сделано, и спасенные председатели колхозов, в ближайший день рождения кидаловского председателя заявились к нему  без предупреждения, наплевав на все запреты. Погуляли тогда знатно! С тех пор стали ходить по району легенды о качестве и крепости кидаловского самогона. Кое о чем тогдашние гости умолчали, чтобы односельчане не подумали, что у них крышу снесло. Только один из них как-то в большом подпитии рассказал, что видел в Кидалово мужика с зеленой бородой, и говорящего пса, который послал его матом, когда он полез к нему целоваться, но его подняли на смех, решив, что он напился до зеленых чертиков.
     Так и жили кидаловцы, максимально изолированно от  других, но в то же время приспосабливаясь к изменениям окружающей жизни. Начавшаяся перестройка и всеобщий развал кругом их вроде особенно и не коснулись. Глухие всё же места, удаленные от больших городов с их суетой. Однако перемены остановить было нельзя, и они, эти перемены, неотвратимо подступали к окраинам села Большое Кидалово.
     На днях пригласили Конева Ивана Александровича в администрацию Куртыханского района. К главе администрации. Ласково так запел Сергей Денисович Куклецов о том, что кидаловцы очень хорошо вписались в рыночную экономику. Другие- де молоко квасят, потом на дорогу выливать приходиться, а у них свой перерабатывающий заводик, возят уже готовую продукцию. Хорошо-де, живут в селе Большое Кидалово!
     - Не жалуемся, - сдержанно ответил Конев.
     - Инвесторы вами заинтересовались, хотят с вами на паях дело организовать! – Куклецов широким гостеприимным жестом пригласил Ивана Александровича в комнату отдыха при его кабинете.
     - Этого еще не хватало! – тоскливо подумал Конев.
     Тоска его безмерно усилилась, когда он увидел так называемых инвесторов. Иван Александрович и сам был роста и веса немалого, богатырского, можно сказать сложения, а эти двое, одетые, как близнецы в одинаковые черные кожаные куртки, которые трещали на откормленных плечах и бритые наголо, как детдомовцы, подавляли окружающих массой тела. Единственная разница между ними была в том, что один был брюнет, а второй – рыжий. На их нетронутых интеллектом лицах просто -  таки читалось, что все дела, в которых они до сих пор участвовали, попадали под статьи уголовного кодекса.
     - Виктор Александрович и Владимир Анатольевич! Прошу любить и жаловать! – представил Куклецов своих гостей.
     - Ну, что, братан, перетереть тему надо бы, - предложил рыжий, он же Виктор Александрович.
     - Какую тему? – не понял Конев.
     - Ну, наши предложения тебе, - пытался довести информацию до сознания  Ивана Александровича рыжий.
     - Бизнес-план, что ли? – решил проявить осведомленность глава администрации.
     - О! Точняк! Бизнес – план! Молодец, Серега! – похвалил главу рыжий.
     «Серёга» смущенно закашлялся  и заюлил:
     - Ну, вы тут обсуждайте свои дела, а я не буду мешать, да и дела не ждут. Труба зовет, так сказать!
     - Правильно, - подал голос брюнет, - пошли отсюда, чего Сереге мешать дела делать? Каждый рубит капусту,  как может. Да и за знакомство надо выпить.
     Они синхронно поднялись и зашагали  вразвалочку, но в ногу, рискуя ввести в резонанс старое здание районной администрации и развалить его к чертовой матери.
     Конев, выходя вслед за ними из кабинета главы, одарил последнего таким выразительным взглядом, что тот только поежился.
     - Попомню я тебе  эту подставу! – явственно прочел он в его взгляде.
     «Близнецы» загрузились в большой черный джип, который ощутимо просел под их весом, и пригласили садиться Ивана Александровича. Через пять минут джип, облегченно мяукнув сигнализацией, остался ждать своих хозяев перед лучшим рестораном Куртыханска с незатейливым названием
«Афродита». Зал по дневному времени был почти пустым, так что разговаривать им никто не помешал.
     - Вань, давай без отчеств! – сразу предложил рыжий. – Не люблю я этого, да и не привык. Я Витек, он Вован!
     Вован молча кивнул головой, выражая полное согласие с предыдущим оратором.
     Витек подозвал официанта, который сунул ему папочку с меню. Витек почитал его какое-то время, сморщился  весь, как от лимона и спросил терпеливо ожидающего официанта:
     - Ты мне чего тут подсунул?! Ты видишь, к вам пожрать и выпить люди пришли, а ты мне суешь под нос всякую гадость!
     - Позвольте, да где же гадость? Все блюда первосортные  и  качественные!  - вступился за честь заведения официант.
     Неизвестно чем бы закончилась  перепалка, но в это время в зал величественно вплыла, как стопушечный  фрегат, хозяйка ресторана Афродита Мефодьевна Барбоскина. Услышав шум за одним из столиков, она изменила первоначальный  курс и  направила к месту конфликта все полторы сотни своих килограммов. Увидев столь выдающееся явление, близнецы на время потеряли дар речи. Между тем, Афродита Мефодьевна тяжело оперлась на спинки стульев близнецов и спросила, попеременно глядя то на одного, то на другого:
     - В чем дело мальчики?
     Мальчики оторопело смотрели на её тяжелые золотые серьги, золотую цепочку, которая была в два раза толще тех, что обвивали их бычьи шеи, и на которой можно было спокойно держать цепного пса. А когда они пересчитали количество колец и перстней, которыми были унизаны её пухлые пальчики, то стыдливо спрятали под стол свои кулачищи с очень одинокими золотыми гайками.
     - Так мы это… Типа того… - попытался прояснить ситуацию Витек.
     - Меню им не понравилось, Афродита Мефодьевна! – выручил всех Конев.
     Афродита Мефодьевна удивленно подняла правую бровь, над веком, выкрашенным в цвета российского флага, от чего стало казаться, что флаг беспокойно захлопал на ветру.
     - Не поняла, - спокойно сказала она.
     От её сочного грудного голоса в близнецах отчего-то поселилось беспокойство, и они засуетились.
     - Нет, в натуре, ну что это за салат – «Голубые просторы»? – возмущенно спросил рыжий.
     - Гы-гы! – хохотнул брюнет. – Как для гомиков!
     -Во- во! – согласился Витек. – Да у нас за такое братва заставила бы халдея это меню сожрать вместе с папкой!
     Официант испуганно отступил от столика на пару шагов назад.
Афродита Мефодьевна понимающе кивнула головой и махнула рукой официанту, чтобы убирался. Тот не заставил себя дважды просить, и исчез с горизонта.
     - Что вы, хотите, провинция! – сказала она близнецам. – Клиентам нравится, вот мы и изощряемся. Кстати, а салат «Голубые просторы» очень вкусный. В его состав входит эксклюзивная экологически чистая голубика, которую нам поставляет хозяйство Ивана Александровича, - и она послала в сторону Конева ослепительную улыбку. – Вряд ли вы такую где-нибудь еще попробуете.
     - И не надо! – хором ответили близнецы.
     - Нам бы чего попроще, мясо там, картошку, икры бы красной, ну, и всё такое., – попросил Вован.
     - Сделаем! – решительно ответила Афродита Мефодьевна, поправляя на голове сложную прическу из обесцвеченных волос.
     - Да! И меню своё заберите, а то вдруг у вас отбивная называется «Мечта лоха», мне такое и есть будет западло, - протянул ей папку Витек.
     Афродита Мефодьевна не опустилась до мелких препирательств, молча взяла папку и величественно удалилась.
     Стол был накрыт быстро и со вкусом.  Кроме заказанного, в части всего такого, на столе присутствовали маринованные огурчики, соленые грузди, холодная куропатка в бруснике, истекали соком нарезанные крупными дольками ярко-красные и желтые помидоры и так далее, и тому подобное. Близнецы больше не ломались и не кочевряжились, а отдали должное  куртыханскому гостеприимству.
     После того, как они  плотно поели и изрядно приняли на грудь за знакомство, Витек, как самый красноречивый из этой парочки, принялся излагать их предложения Ивану Александровичу.
    - Короче, Ваня, я сам из деревни, из этих мест. Село Бултыхино, может, слышал?
     Иван Александрович степенно кивнул головой.
     - Побывали мы там с Вованом…Э, да что там говорить! – Витек тяжело вздохнул и махнул в рот стопарь чистой, как слеза, водки. – Пьют там все, как сволочи! О делах говорить не с кем! А я ведь хотел поспособствовать родине своей малой, поднять земляков маленько. Походил, посмотрел, водки попил с односельчанами, вижу, нет, не канает! Водку пьют хорошо! Весело так пьют, особенно когда нахаляву, а дальше этого нет, не идет дело! Даже Вован понял, что не стоит здесь деньги вкладывать. Мол, что не своруют, то пропьют, и спросить будет не с кого. Что с них взять? Избы вон, окнами уже в землю ушли, заборы завалились! И то, правда. А вот про ваше хозяйство в районе во все времена легенды ходили!
     - Ну, уж, какие там легенды! – заскромничал Конев.
     - За базар отвечаю! – ткнул себя кулачищем в грудь Витек с таким усердием, что закашлялся. Прокашлявшись, он продолжил.
     - Ты не смотри, Ваня, что я простой пацан, без образования. У меня шарабан варит, как капусту рубить. Сейчас у всех богатых знаешь, какая поговорка?
     - Какая?
     - Было бы здоровье – остальное купим! Сечешь?
     - Нет!
     - Э! Да ты оглянись вокруг! В городе давно был?
     - Давненько, - вынужден был признаться Иван Александрович.
     - Вот то-то и оно! Кругом же все загадили по самое некуда! Дышат дерьмом, едят дерьмо, да и пьют его же! Откуда здоровью взяться при таких делах? А без него-то -  никуда! Вот и отдают бешеные бабки за путевки. Понял, к чему я веду?
     - Нет! – упрямился Иван Александрович, хотя давно уже прочитал все незатейливые мысли Витька, но все ещё надеялся на чудо, что пронесет нелегкая.
     - Санаторий надо у вас организовать, понял? Места у вас заповедные, чистые, хозяйство налаженное, значит, и с рабочей силой, и с питанием проблем не будет. Цены для начала задирать не будем, чтоб народ не отпугивать. А уж как разнюхают, да как попрут к нам дуром, вот тогда-то уж мы свое возьмем! Бабки лопатой грести станем!
     - Да мы, вроде, и так не бедствуем, - попробовал отбиться Конев.
     Витек сразу посуровел.
     - Ты, вот что Вань, ты подумай, прежде чем отвечать. Санаторий всё одно будет, если уж я решил, только хотелось бы мне без насилия  обойтись, мирно. Устал я чего-то воевать. Покоя хочется.
     - Ага! – подал голос Вован.
     - Ладно, я подумаю, - нехотя согласился Конев.
     - Давай, думай, три дня тебе сроку. Созвонимся.

                Глава 2

     На том они и порешили, и Иван Александрович Конев понесся на всех порах в Кидалово, известить земляков о неожиданной напасти.
     - И вот что нам теперь делать? – очередной раз вздохнув, спросил Сыч Мокея.
     - Ну, так, надо всё по плану! В первый раз, что ли? – удивился Мокей.
     - А то бы без тебя не догадались! – взвился Сыч. – Не работает план-то, вот в чем закавыка!
     - Это как? – растерялся Мокей. – Отродясь такого не слыхал, чтобы план отвода мыслей и желаний не работал.
     - Ну, так послушай, чудо болотное! – продолжал сердиться Сыч. – А хочешь, так сам попробуй, а то я уже замаялся эту чугунную башку атаковать!
     - А чего, и попробую! – тоже рассердился Мокей. – Давай пространственно – временные параметры!
     - Да пожалуйста, не жалко! – с обидой проговорил Сыч, телепатируя параметры Мокею.
     Пока Мокей пыжился, пытаясь отвести  у Витька желание ехать в Кидалово и  затевать свой оздоровительный бизнес,  естественно, абсолютно безрезультатно, Сыч повеселел и превратил баньку в уютную кухню с самой современной техникой. Единственным предметом старины был ведерный медный самовар, стоявший посреди стола. Наконец, Мокей  обессилено откинулся на спинку стула, и вытер тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот.
     - Ну, как? – ехидно спросил Сыч?
     - На деньгах сидим, задницу лень от стула оторвать, чтобы их взять! – выдал Мокей, выпучив глаза, незатейливые мысли Витька.
     Сыч хихикнул и брызнул в лицо Мокею холодной водой.
     - Очнись!
     Мокей вздрогнул, моргнул несколько раз и пристыжено отвел глаза.
     - Во! – поднял указательный палец вверх Сыч. – Понял теперь, какая лихоманка на нас накатывает?
     - Ужас какой-то! – тряхнул головой  Мокей. – До сих пор в глазах доллары скачут!
     - А я что говорю7 У меня такая же ерунда была.
     - Если уж мы с ним не справились, то больше никто не сможет, - удрученно сказал Мокей.
     - Ну, почему? – спокойно ответил Сыч, разливая чай по большим расписным чашкам. – Прямой – то путь, он не всегда самый короткий.
     - У тебя что, идеи какие-то есть? – с надеждой спросил Мокей.
     - Да появилась одна мыслишка, потому тебя и пригласил.
     - Ну, давай, делись, чего тянешь?
    - Да не тяну я, ответил Сыч, в самый раз времячко-то, к четырем утра подходит. Сейчас Жорка Трунов на сеанс связи выйдет.
     - Жорка? Трунов? – удивился Мокей. – Так он же в самой Америке!
     - Ну и что? – начал сердиться Сыч. – Какое это имеет значение? Сам знаешь, для телепатической связи это не расстояние.
     - Так-то оно так, - согласился Мокей, -  но только чего парнишку ночью-то тревожить? Дня, что ли, мало?
     - Ох! -  схватился за голову Сыч. – Совсем ты там в своем болоте одичал! А разница во времени? В Америке сейчас самый что ни на есть день! Давай, настраивайся!
     Мокей больше не рискнул отвлекать Сыча пустыми разговорами и молча настроился на параметры Жорки.
     - Привет, Сыч! – радостно приветствовал Сыча Жорка. – О! И дядя Мокей здесь? Здравствуйте, дядя!
     - Здорово, племянничек! – обрадовался Мокей.
     - Что у вас там за пожар? Все живы-здоровы?
     - Живем, не кашляем, - вступил в разговор Сыч.
     - Так что случилось-то? Я вчера с батей разговаривал, вроде всё нормально было.
     - Да не знает еще почти никто, - понуро ответил Сыч.
     - Что не знает-то? – встревожился Жорка.
     - Тут, Жор, такая история, прямо не знаем, что и делать, запаниковали мы маленько.
     И Сыч передал Жорке всю информацию, что знал сам.
     - Да, дела… - озадачился Жорка. – Ну, этого когда-то надо было ждать. Что же, мир меняется, придется и нам, менять методы защиты от изменившегося мира.
     - Что нам делать-то? – взмолился Сыч.
     - Тяните время. Есть у меня роскошная идея, но сразу я отсюда сорваться не могу. Мне надо недельки две, чтобы дела свернуть. Продержитесь?
     - А то! – хмыкнул Мокей
     - Только ты всё же сильно не задерживайся! – жалобно попросил Сыч.
     Сеанс связи закончился. Повеселевшие Мокей и Сыч  продолжили чаепитие, попутно разрабатывая стратегию, как протянуть время до приезда Жорки.
     Утро нового дня стало утром новой эпохи в жизни села  Большое Кидалово, но даже светившее над ним ласковое солнце ещё не знало об этом.
     Иван Александрович Конев был поднят с постели ни свет, ни заря пришедшими к нему Мокеем и Сычом. Жена Ивана Александровича Капиталина Агаповна, а попросту,  Капа, уже была на ногах и успела приготовить завтрак. От деревенских разносолов стол не ломился, потому что Капа была биохимиком и  ратовала за здоровый образ жизни. На столе  в большом пузатом чайнике, накрытом расписной салфеткой заваривался чай из шиповника со смородиновым листом, горкой в миске лежали оладьи из кабачков, к ним была не деревенская сметана, которую свободно можно резать ножом, а йогурт пониженной жирности. Йогурт был гордостью Капиталины. Молочный завод, который построили кидаловцы у себя в селе, чего только не выпускал, но их йогурт, не имел себе равных не только в округе, да и во всей области, пожалуй. Культуру молочных бактерий для него вывела сама Капиталина. Эти её маленькие помощники, как она их называла, поистине, творили чудеса. Бич современной цивилизации – дисбактериоз от этого йогурта бежал в панике, теряя тапочки, и никогда больше не возвращался. Что интересно, у потребителей йогурта выравнивался вес. Именно выравнивался! То есть, конкретные задохлики, у которых худые локти и коленки  уже можно было приравнивать по остроте к холодному оружию, через какое-то, весьма непродолжительное время приобретали человеческий облик, силы и нормальный цвет лица. Граждане, чей «комок нервов» на животе  не влезал  ни в какие брюки и юбки, уже через месяц могли покупать себе одежду меньшего размера, а через полгода, если, конечно, не ели в три горла, хвастались перед своими позеленевшими от зависти знакомыми просто-таки по- юношески стройными формами. Говорить нечего, что продукция Кидаловского молочного завода выметалась с полок магазинов Куртыханска в мгновение ока. Только Иван Александрович огорчал Капу. Любитель поесть сладкого, мучного и жирного, он  только дома  придерживался здорового питания, а  на выезде отводил душу,  поэтому,  несмотря на все усилия жены, сохранил богатырское сложение.
     Сыч с порога унюхал оладушки, и с удовольствием принял приглашение позавтракать, Мокей тоже не отказался, и они вчетвером уселись за стол.
     - Вижу по вашим довольным лицам, что вы что-то уже придумали? – спросил их Конев. – Самое время, а то мне эти отморозки сегодня звонить будут. Говорить ведь что-то надо!
     - С Жоркой мы ночью связались, - ответил Сыч.
     - С Жоркой, в Америке ? – уточнил Конев.
     - Ага, - подтвердил  Мокей, - уписывая за обе щеки оладьи. – Капиталина! Надо в твой  йогурт ягоду добавлять, вкуснее будет!
     - Вкуснее, да не полезнее! – отбрила Капа. – Бактерии у меня капризные, не во всякой среде выживут, так что нечего  продукт портить!
     - Не отвлекайтесь, - попросил их Конев.
     - Ну, так вот, - продолжил свой рассказ Сыч, -  Жорка скоро приедет и с ситуацией разберется, есть у него на этот счет какая-то идея. А нам до его приезда велел время потянуть.
     - Сколько  надо время-то тянуть?
     - Жорка говорит, что недели две, но я так думаю, что надо на месяц рассчитывать. На всякий  случай.
     - И как мы это время тянуть будем? – недоверчиво спросил Иван Александрович.
     - А вот как…
     К двенадцати дня, когда у Конева затрезвонил телефон, он уже знал как вести разговор с Витьком.
     - Алло!
     - Здорово, Ваня!
     - Здравствуй, Виктор!
     - Ну, чё?
     - Чё? То есть, что ты имеешь в виду?
     - Ты, Иван, дурака-то не включай, не серди меня, не надо. Плохой я, сердитый-то. Чё с санаторием надумал?
     - Ах, ты об этом? Так какой разговор? Я думал, что мы о санатории принципиально вопрос решили, теперь только детали обговорить надо.
     - Молодец! – обрадовался Витек. – Не ошибся я в тебе, Ваня! Знаешь, так хорошо, когда ещё у кого-то кроме тебя башка варит, а то надоело с одними дебилами общаться.
     - Подъехал бы ты, Виктор, для серьезного разговора.
     - Базара нет! Прям сейчас, с Вованом загружаемся, и двигаем!
     - Вот и хорошо! В офис ко мне подъезжайте. Спросите, вам любой покажет.
      Уже через час джип  рулил по гладкому асфальту главной улицы села Большое Кидалово. Витек, не веря своим глазам, усиленно вертел головой на триста шестьдесят градусов, как военный летчик при вражеской атаке, оглядывая красивые, как на картинке коттеджи, утопающие в цветах.
     - Мать честная! Как за кордоном! – только и смог выговорить он. У Вована уже давно челюсть лежала на приборной панели.
      Увиденное настолько потрясло близнецов, что в офис Конева они входили притихшие, как проштрафившиеся ученики в кабинет директора школы.
     - Присаживайтесь! – гостеприимно пригласил их  Иван Александрович.
     Близнецы так дружно плюхнулись на стоящие у стола стулья, что у тех едва ножки на шпагат не разъехались.
     - Обдумал я, Витя твоё предложение, с народом посоветовался, все, в принципе, за. Есть только одна закавыка.
     - Какая? – насторожился Витек.
     - Ты с медициной знаком?
     - Ну, лечусь иногда от запо… А какая, собственно, разница?! При чем тут медицина?
     - Да притом, что к нам поедут отдыхать люди, большую часть жизни, проведшие в больших мегаполисах!
     Лица Витька и Вована приняли столь задумчивое выражение, что Иван Александрович счел нужным пояснить:
     - Ну, в городах больших они живут, а там, сами говорите, копоть, грязь, мразь… Опасно для здоровья вот так сразу их в экологически чистую среду помещать, здоровье может не выдержать. А нам оно надо?
     - И чё теперь? – грозно спросил Витек.
     - Эксперимент нужен, как наши передовые оздоровительные технологии на загрязненный организм подействуют.
     - Так проводи!
     - Мы бы всей душой, но только единственные кандидаты в добровольцы – это вы с Вованом. Если  согласитесь, то начнем эксперимент прямо сегодня.
     - А почему мы? – заныл Вован, ему как-то не улыбалось выступать в роли подопытного кролика.
     - Да, почему мы? – поддержал вопрос Витек
     - А где же мы вам найдем у нас в селе загрязненные большим городом организмы? – резонно спросил Конев.
     - Да не вопрос! Я сейчас по мобиле позвоню, нагоню вам из братвы добровольцев, хоть роту! – обрадовался Витек.
     - Нет! – категорически отверг предложение Конев. – Вы, Виктор Александрович, будете одним из соучредителей проекта, Владимир Анатольевич, как я понимаю, ваше доверенное лицо, а знакомить посторонних с нашими эксклюзивными методами оздоровления мы не собираемся. Что такое коммерческая тайна, надеюсь, вам не надо пояснять?
     - Не надо! – дружно кивнули близнецы.
     - А потом, должен вас огорчить, места у нас глухие, мобильник здесь связь не ловит.
     Может быть, категорический тон, каким говорил Конев, может быть то, что он назвал Витьки и Вована по имени-отчеству, показав, что начались серьезные дела, в которых панибратство неуместно, но только близнецы больше спорить не стали и согласились стать подопытными кроликами.
     - И на сколько вся эта тягомотина? – поинтересовался Витек.
     - Стандартный оздоровительный курс двадцать четыре дня.
     - Э, так не пойдет! -  заартачился всё же Вован. – Чего это так долго? Сейчас есть путевки и на две недели, и на неделю…
     - И путевки выходного дня! – перебил его Конев. – Мы же проводим эксперимент, поэтому должны ориентироваться на самый максимально возможный срок. Уж если с вами за двадцать четыре дня ничего не случится, значит и за две недели, а уж за неделю-то и тем более. Правильно я говорю, Витек?
     Витек только что открывший было рот, чтобы поддержать Вована, что нечего так долго резину тянуть, после обращения к нему Конева счел, что возражать несолидно и пробормотал:
     - Ну, надо, так надо. Сами подписались, жаловаться не на кого.
     - Вот и хорошо! – обрадовался Иван Александрович – Сейчас я вас отвезу к нашей целительнице, она вас обследует и назначит необходимые процедуры.
     Они втроем вышли из офиса. Близнецы направились было к своему джипу, но Конев сказал::
     - Машину свою здесь оставьте, на моей поедем. Вон, Фоме, ключи отдайте, он джип в гараж загонит.
     Витек очень неохотно бросил ключи Фоме, рослому голубоглазому блондину, и пошел загружаться в УАЗик.
      Конев ездил без шофера, сам крутил баранку. Резво подпрыгивая на каждой кочке, УАЗик уже минут пятнадцать вез их довольно глухим лесом. Ровно за несколько секунд до того, как Витек готов был взорваться и покинуть машину, послав всё к чертовой матери, УАЗик выскочил на полянку, посреди которой стояла небольшая избушка.
     - Ну, вот, приехали! – сказал Конев, и первым вышел из машины. Не задерживаясь около неё, он, ступая большими шагами, направился к крыльцу, и через минуту ступеньки уже скрипели под его десантными ботинками «сорок пятого, растоптанного». Близнецы же, выгрузившись из машины, несколько минут осматривались, прежде чем подойти к избушке. Изба была знатная, как из сказки. Особенно  старыми выглядели темные от времени брёвна.
     - Принимай Акулина Савишна, добрых молодцев, как договаривались! – послышался из избы голос Конева. Затем он сам высунулся в небольшое оконце и позвал:
     - Заходите, ребята, чего стесняетесь?
     Первым  к крыльцу двинулся Витек, под ноги ему, едва только он встал на первую ступеньку, молнией кинулся черный кот. Витек от неожиданности шарахнулся в сторону и крикнул машинально, неизвестно с каких генетических глубин поднявшееся:
     - Чур меня!
     - Дикарь, мяу! – мявкнул ему кот и убежал под крыльцо.
     Витек замер от неожиданности, зажмурил глаза, покрутил головой, но так и не решил, показалось ему это или нет.
     - Вован, ты слышал? – шепотом спросил он. В ответ не раздалось ни звука. Витек обернулся. Вована  не было. На ватных ногах  Витек сошел с крыльца и заглянул за угол  избы. Вован стоял перед избушкой и, нагнувшись, рассматривал что-то внизу.
     - Что ты там ищешь?
     - Курьи ножки! – без улыбки ответил Вован.
     Витек судорожно сглотнул и промолчал. Высмеивать Вована у него не было никакого желания.
     - Да где вы там потерялись? – подстегнул близнецов голос Конева, и они друг за другом молча направились в избушку.
     Обстановка в избе была, как в лавке сумасшедшего антиквара. Рядом с новеньким импортным телевизором соседствовал  пузатый медный самовар, рядом с современным паровым утюгом чернел боками его угольный прадедушка, причем оба стояли на большой русской печке, занимающей треть избы.  Центр избушки занимал большой дубовый стол, покрытый расписной скатертью. У стола с двух сторон стояли широкие и надежные по виду лавки. Всё это близнецы успели заметить, пока не увидели хозяйку избушки. После этого им стало уже не до разглядывания обстановки. Акулина Савишна стоила того, чтобы на неё посмотреть. Была она, прямо скажем, стара. Даже очень стара. А, говоря  откровенно, древняя старушка, дунь и рассыплется. Вот только одета она была почему-то в кожаные брюки и байкеровскую  кожаную черную «косуху», на голове была надета бандана, потому что назвать то, что покрывало её голову платочком при таком прикиде было просто невозможно.
     - Да заходите вы, уже! -  нетерпеливо прикрикнула на них басом Акулина Савишна. – Я и так опаздываю на байкеровский слет, а ещё тут с вами канителиться! Меня, поди, ребята в Красноярске заждались!
     Близнецы, поспешая, ввалились в избу и затоптались посередине, не зная, то ли сесть на лавку, то ли так постоять.
     - Станьте к печке, бегемоты! – продолжала командовать Акулина Савишна.
     - Слышь, ты, бабка! Ты лишнего – то себе не позволяй! – рассердился за бегемотов Витек. – А то сейчас как дам скалкой по башке, ты не только в Красноярск, ты до туалета не доползешь!
     - Так, Ванятка! Не забудь мне напомнить, как со слета вернусь, этому хамелюге реморализацию провести!
     - Не стоит, Акулина Савишна! Я лучше сам с ним поговорю! – вступился за Витька Конев.
     - Ну, как знаешь, - сказала целительница с сожалением, - а то бы я…
     Она не договорила, что бы она тогда сделала с Витьком, но у него отчего-то пробежал мороз по коже и хамить зарвавшейся бабке отчего-то расхотелось.
     - Акулина Савишна, нам бы диагностику провести ребятам, да процедуры назначить, - робко напомнил Конев.
     - Это я враз! – решительно ответила целительница.
   Она прищурила свои маленькие карие глазки и посмотрела на Вована.
     - Хронический алкоголизм, гепатит, гастрит, холецистит, две трети желудка вырезано. Язва была? – спросила она замеревшего Вована.
     - Ага! – кивнул он головой.
     - Эх, соколик! Меньше надо было клей в детстве нюхать, да ханку жрать! – с сожалением сказала бабка.
     Витек, хорошо знакомый с биографией Вована, покрылся от страха цыганским потом.
     - Не знаю,  Ванятка, что с ним и делать? Не готов он лечение принимать!
     Вован  закатил глаза и молча сполз по стенке на пол.
     - Ну, уж вы что- нибудь придумайте, Акулина Савишна! Вы ведь и не таких на ноги ставили! – взмолился Конев.
     - Да так-то оно так, да я уж говорила, на слет мне надо. А, ладно! Пускай до моего приезда лечебный гипнотический сон принимает, а там посмотрим, - и видя, как удивленно вытянулось лицо у Конева, телепатировала ему:
    -  Рот закрой, Ванятка! Отправишь его до моего приезда на детскую дачу, и пусть ему там все говорят, что он спит, и всё это ему сниться.
     - А вдруг он не поверит?
     - Ну, после того, как он увидит всё, что происходит на детской даче, выбор у него небольшой будет: если не спит, значит -  умом тронулся. Так что поверит, за милую душу!
    - А что нам там с ним делать?
     - Пусть пашет за разнорабочего, заставляйте делать всю самую грязную работу. Чистый воздух, да физический труд ещё никому не повредил.
     - Теперь с тобой! – обратилась целительница к Витьку. – Стой смирно!
     Витьку показалось, что какая-то сила схватила его за плечи и прижала к печке.
     - Так, ну, начиная с хронического алкоголизма, почти весь букет, но что характерно, здоровье-то Бог дал изначально могучее. Будем здоровье-то восстанавливать, или так будешь жить? С твоим-то образом жизни долго не живут.
     - Не каркай! – хрипло ответил Витек. – Конечно,  будем восстанавливать здоровье, а иначе, зачем  бы я сюда приперся? На твою что ли сморщенную рожу смотреть?!
     Бабка помотала головой и пробормотала:
     - Надо ему реморализацию провести, ой, надо! Ладно! Этого до моего приезда, к Мокею. Я с ним поговорила, он знает, что надо делать. Всё! Счастливо оставаться! Опаздываю я!
     С этими словами Акулина Савишна вышла во двор, прошла в неприметный сарай, прикрытый маскировочной сеткой, и вывела на волю, сверкающего краской и никелем, прекрасного и черного, как арабский жеребец «Харлея».

                Глава 3

     Близнецы, наблюдавшее всё это действо в окно, увидели как из-под крыльца вылез давешний черный котяра и стал умильно смотреть на хозяйку. Выражение его желтых глаз так и вопило:
     - На кого покидаешь, кормилица?!
     Акулина Савишна  строго посмотрела на кота и телепатировала ему:
     - Анцифер! Доколе ты будешь безобразничать? Ты зачем вслух разговариваешь с посторонними? Забыл, что объявлен режим секретности  номер один? Сколько я могу тебя отмазывать от наказания? Мне до сих пор поминают прокурора, которому ты по пьяной лавочке всю ночь объяснял, чем вредна коррупция и почему он не должен брать взятки!
     - А я при чём? Сам, морда пьяная, наливал и говорил: «Давай, хоть ты со мной, котик, выпей, никому верить нельзя, ни с кем пить нельзя, продадут, сволочи!»
     - А ты и рад стараться! Кто тебя просил его перевоспитывать?
     - Ой, да больше разговоров! Он проспался, да и всё забыл!
     - То, что он с котом говорящим пил он забыл, вернее, ему помогли забыть, но взятки он теперь на самом деле не берет.
     - Не понял, чем это плохо?
     - Так он лютует так, что теперь одно из двух – или его сильно повысят, или убьют к чертовой матери! На тебе грех-то будет! Короче, Анцифер, остаёшься за хозяина, стереги дом, подарочек привезу!
     - Хочу сухого корма!
     - С ума сошел! Это же чистая отрава!
     - Ничего не знаю! Вон по телеку кота показывают, морда в экран не влазит,  а всё потому, что сухим кормом питается!
     - Нет! Проси что-нибудь другое. Не могу я своего кота своими же руками травить!
     - Жалко для любимого кота денег?! – взвыл Анцифер и отвернулся от хозяйки.
     - Да привезу, привезу, черт с тобой! Только потом не жалуйся!
     Кот немедленно повернулся к хозяйке и изумленный Витек увидел, как кот поднял правую лапку и махал ею вслед хозяйке, пока её громко тарахтящее средство передвижения не скрылось за деревьями.
    - Чертовщина какая-то, - пробормотал себе под нос Витек, обернулся и вздрогнул: еще минуту назад пустой стол был накрыт к чаю и посреди него на почетном месте дымил трубой и паром начищенный до красна медный самовар.
     - Пошли, Витек, чаю попьем, мы с Вованом уже накрыли! – пригласил его Конев.
     - Как это вы так быстро? – не поверил Витек и сердито посмотрел на Вована, требуя ответа.
     - Да, как-то так само получилось! – удивленно ответил Вован.
     Витек крякнул и бухнулся на лавку.
     - А руки помыть, мяу?! – раздалось вдруг из-под стола и  неугомонный Анцифер черной ракетой вылетел в открытую дверь избушки, направленный туда точным пинком Конева 
     - Руки, говорю, помыть бы надо! – обратился Иван Александрович к близнецам.
     Витек готов был поклясться, что насчет мытья рук первым высказался кот, но не спрашивать же об этом? Западло!
     - А где? – спросил Вован, озираясь.
     - Да вон, дверь рядом с печкой,-  показал Конев.
     Вован открыл её, вошёл, и оттуда раздался его удивленный возглас:
     - Ох, ты! Ну, ни фига же себе!
     Витек тут же ринулся на выручку другу. Он рванул проклятую дверь на себя и замер с открытым ртом – за нею была шикарная ванная комната, стены которой покрывала импортная керамическая плитка изумрудного цвета, импортная же разнообразная сантехника сверкала, как серебряное зеркало и всё это великолепие отражалось, переливаясь всеми цветами радуги во французском натяжном потолке. Но не столько убранство, сколько размеры ванной комнаты  более всего поразили Витька, похоже, они превышали размеры самой избушки.
     - Это что? Это как? – попытался он сформулировать вопрос, но не сумел.
     - Голограмма! – ответил Конев с таким видом, что задавать вопрос, что же это такое Витек постеснялся.
     Они помыли руки и сели за стол. Чай близнецам понравился, он пах травами и детством, и после него стало так легко и хорошо на душе.
     - Рецепт чая Акулины Савишны! – похвастался Конев.
     - Слышь, Вань, а что эта карга обещала со мной сделать? Какая-то ремордизация, что ли?
     - Реморализация! Да это, Витя, ничего  плохого. Подправить человеку его морально-нравственную составляющую никогда не вредно, вот только делать это надо, когда он весь свой образ жизни меняет, а иначе просто беда!
     - Ничего не понял! – вынужден был признаться Витек.
     - Ну, в детстве ты водку пил? Матом ругался? Курил? – спросил его Конев.
     - Нет, конечно, это уже потом всё пошло – поехало!
     - Ну, вот, Акулина Савишна может запросто сделать так, чтобы к тебе твоя детская чистота вернулась. Будешь ты людей любить, всем верить, старушек через дорогу переводить, деньги зарабатывать только честным путем и отдавать их ближним. Примерно так.
     - Я понял! – вдруг заржал Вован. – Она из тебя лоха хочет сделать! Витек, только ты когда деньги ближним начнешь раздавать, не забудь, что ближе меня у тебя никого нет!
     Витек не шутя побледнел и прошептал бескровными губами:
    -  Не дай Бог!
     - Бог-то, Бог, да не будь сам плох! – напомнил Конев известную поговорку. – Старость надо уважать, Витя, а ты задираешься с Акулиной Савишной. Она ведь у нас человек уважаемый, привыкла, чтобы с ней на «вы» и «пожалуйста».
          - Я, между прочим, тоже в авторитете! – надулся Витек. – Скажи, Вован!
     Вован молча кивнул головой. Сказать он ничего не мог, так как рот у него был занят, он за обе  щеки продолжал уписывать свежие булки.
     - Ты как хочешь, Ваня, но с этой старой перечницей надо провести разъяснительную работу. Маразм маразмом, но хамить-то зачем?
     - Нет, Витя, вот это без меня, пожалуйста! Неизвестно, что Акулине Савишне в горячке в голову придет, мне как-то проверять не хочется. Очень уж у неё оригинальные методы воспитания, знаешь, ли.
     - Не понял, разъясни! – потребовал Витек.
     - Ну, вот тебе только один пример. Сразу после войны это было. Есть у нас в деревне такой Семен Урядников, так вот по молодости был он страшным бабником, ни одну юбку не пропускал. А после войны-то мужиков мало осталось, каждый нарасхват был, вот он и озорничал. Сколько из-за него баб и девок слёзы проливали, никто не считал. Пробовали с ним и по-хорошему разговаривать, мол, женись, Сёма, погулял и будет, и морду ему били неоднократно, ничего не помогало. И вот как-то, на свою голову имел он неосторожность нахамить Акулине Савишне, когда она его воспитывать попыталась.
     - Отстань, старая рухлядь! Ты уже, поди, забыла, что такое, любовь-то, а я ещё молодой, хочу погулять, себя и народ потешить!
     - Хочешь – потешишь! – только и сказала Акулина Савишна.
     - И что? – спросил Витек.
     - Что, что, - ответил Конев, - взяла, да и приворожила Семена к деревенской дурочке. Неделю деревня со смеху помирала, работать многие не могли, сбегали раньше времени с ферм, чтобы выход Семена с его новой пассией не пропустить. Представляешь, Сема, весь такой выфранченный, в костюмчике, в начищенных сапогах, из-под козырька фуражечки кудрявый чуб выбивается и с ним Машка в застиранном платьице, в калошиках, один носочек розовый, второй зеленый, старая сумочка, произведенная ещё до революции, выходят под ручку и рассекают по деревне чинно. Сема со всеми раскланивается, фуражечку приподнимает, морда довольная, завидуйте мол, какую я кралю подцепил!
     - И что? – опять спросил Витек. – Чем закончилось –то?
     - Да чем закончилось, Акулина Савишна человек-то не злопамятный, поучила маленько, да и хватит!
     - Ничего себе, маленько! – возмутился Витек.
     - Конечно, маленько, всего-то неделю! Хотя, положа руку на сердце, я не уверен, может, она просто забыла приворот повторить, врать не буду, да только как-то ночью приходит к ней Семен и спрашивает:
     - Бабка Акулина, где у тебя скалка?
     - Зачем тебе, милок?
     - Да чтобы дать тебе по башке, чтобы ты все привороты и заклинания забыла!
     - Ох, видать мало ты Сема получил, за добавкой пришел.
     Рассмеялся тут Семен, выложил на стол Акулине подарочек, пакет пряников мятных, и сказал:
     - Да нет, Акулина Савишна, я на тебя не в обиде! Заслужил, чего там!
     - Чтобы через полгода женился! – велела ему Акулина Савишна.
     - И чего, правда, женился? – не поверил Витек
     - А то! С нашей целительницей не забалуешь! Женился на нашей фельдшерице, да так удачно, всю жизнь с ней душа в душу живут. Недавно золотую свадьбу справили. А ты говоришь Витек, работу разъяснительную с ней проводить. Как бы она потом с нами её не провела. Так что мой тебе совет, Витя, прикуси язык, когда снова хамить Акулине Савишне надумаешь!
     - Не, Витек, Ваня дело говорит! – встрял Вован. – Чего  на танк буром переть? Всё одно же раздавит! Я вот только одного не пойму, если она уже в войну бабкой была, так сколько же ей сейчас лет?
     - Ох! – Конев схватился за сердце. – Молодец, Володя, что напомнил! Не дай вам боже начать выяснять у Акулины Савишны, сколько ей лет!
     - А почему? – хором спросили любознательные близнецы.
     - Почему, почему! Потому что она звереет от этих вопросов и бог её знает, что со зла натворить может! Скрутит в бараний рог, потом поздно будет! Я сам не знаю, сколько ей лет, да мне и без надобности.
     - А по паспорту? – спросил неугомонный Вован.
     - По какому? – скептически спросил Конев. – Вернее даже сказать, по которому? Она их  теряет каждые десять лет. По последнему паспорту, не удивлюсь, если ей лет сорок всего.
     - Вот дает, бабка! – восхитился Витек. – Я тебе точно говорю, Ваня, она у вас давно в маразме, а вы с ней носитесь, как с писаной торбой!
     - Витя! – грозно одернул его Конев. – Я тебя предупредил! Если что, не жалуйся потом!
     В это время на поляну въехала телега, которую резво везла молодая гнедая кобылка.
     - Тпру, Люся! – скомандовал Мокей, натягивая вожжи, - Приехали.
     Мокей не стал распрягать кобылку и, оставив её стоять около крыльца, зашел в избушку.
     - Здравствуйте, народ честной! – несколько театрально поздоровался он.
     - Здравствуй, Мокей Платонович! – поздоровался с ним Конев. – Вот, познакомься с нашими гостями, Виктор Александрович и Владимир Анатольевич.
     - Витек!
    - Вован! – отрекомендовались гости.
     - Чаю попьешь? – спросил его Конев.
     - Нет, мы уж, с Виктором, у себя чаевничать будем.
     - Ну, как хочешь, - не стал настаивать Иван Александрович. – Акулина сказала, что ты знаешь, какие процедуры с гостем проводить.
     - Да знаю, конечно! А какие еще у меня процедуры можно проводить, кроме водных? – сказал Мокей, недовольно поглаживая рукой подбородок, где ещё только вчера красовалась густая борода из нежно-зеленых водорослей.
     Тут только Иван Александрович заметил, что лицо Мокея в нескольких местах заклеено пластырем телесного цвета.
     - Мне эта… Акулина тут баночку никакую не оставляла? – спросил смущенно Мокей.
     - Ничего не говорила! – ответил Конев.
     Тут с печки на пол упала небольшая пластмассовая баночка, которую столкнул лапой кот. Когда он снова пробрался в избу, никто и не заметил.
     Мокей подобрал её и сказал, погладив кота по антрацитовой спинке:
     - Молодец, Анцифер! Спасибо!
     Кот довольно замурлыкал и свернулся клубочком на печке.
     - Что это за снадобье? – поинтересовался Конев.
     - Депилятор! – нахмурившись, ответил Мокей. – Акулина сказала, что, вроде как намажешь лицо, потом умоешься и бриться не надо. Не привык я к этому бритью, мне и с бородой хорошо было!  Ладно, ещё, у Капы лечебный пластырь под рукой оказался, а то истек бы кровью в неравном бою с бородой.
     - Понятно, - рассмеялся Конев.
     - Всё тебе хиханьки,  да хаханьки, а человеку горе. Страдать приходиться через вашу дурость. Ладно, мил человек, поехали, а то уже заждались нас там.
     Мокей с Виктором уехали, но ещё долго слышались вдали возмущенные выкрики Витька, пересыпаемые непарламентскими выражениями, по поводу удобства езды на телеге.
     - А ты, Владимир, выпей  пока целебный напиток, что для тебя Акулина Савишна приготовила, сказал Конев, протягивая Вовану  белую эмалированную кружку.
     - Это для чего? – недоверчиво спросил Вован, нюхая прозрачную жидкость. Жидкость, собственно, напоминала воду и ничем, кроме колодца не пахла.
     - Успокоительное, чтобы в гипнотический сон лучше погрузиться.
     - Ой, как-то не уверен я, - мялся Вован, тем ни менее выпивая воду до дна. После этого он как-то весь обмяк, глаза осоловели, и он начал усиленно зевать.
     - Спать! – приказал ему Конев и толкнул на лавку. На этом весь гипноз закончился, потому что, едва голова Вована коснулась подушки, которую ему заботливо положил на лавку кот, он сразу же крепко уснул.
     Проснулся Вован оттого, что ему на голову упало, как тому физику, крепкое зеленое яблоко.
     - Ой-ё! – взвыл Вован, сел и закрутил головой. Он сидел на земле, вернее на травке под большой яблоней, с которой, собственно, и свалилось на его многострадальную голову яблочко. Решив, что яблоко упало само, Вован успокоился. А зря! Над его головой в ветвях дерева раздалось какое-то подозрительное шуршание. Вован тихонько встал, отошел от яблони, от греха подальше и стал всматриваться в листву. Тут из-за неширокого ствола дерева высунулась перепачканная улыбчивая детская мордашка.
      Вован оторопел. На его не очень просвещенный взгляд ребенку было года полтора, не больше.
     - Ты это, пацан! Ты зачем так высоко залез? Упадешь ведь! – крикнул ему Вован, и как в воду глядел, малыш сорвался и стал камнем падать вниз. У Вована упало сердце, он ринулся вперед, чтобы попытаться поймать ребенка, но тут заметил, что траектория падения какая-то странная. Малыш сначала падал вертикально вниз, но затем, примерно на уровне трех метров от земли, он полетел параллельно земле и, поравнявшись  с Вованом, метнул в него ещё одно яблоко, которое до этого крепко сжимал в кулачке. На этот раз яблоко попало Вовану в глаз, и тот сразу стал наливаться тяжелым  красно- синим украшением. Тут Вован обиделся не на шутку! Он от доброты душевной хотел спасти паршивца, а он…
     - Ты, чё, в натуре, делаешь?! – заорал он на малыша. – Где твоя мамаша?
Распустили детей совсем!
     На его крики из соседней аллеи выбежала молодая женщина и, запыхавшись, спросила Вована:
     - Где он? Где Митя?
     - Не знаю, Митя он или шмитя, но руки бы я ему вырвал с корнем! Посмотрите, что ваш сынок сделал! – и Вован  продемонстрировал шишку на лбу и фингал под глазом.
     - Ой, простите, ради бога, он у меня такой шалун!
     - Ага! Шалун! Бандит  он у вас малолетний! Кроме того, он, по-моему, летает.
     Молодая мамаша прореагировала на бредовое заявление Вована совершенно спокойно, более того, подтвердила:
     - Ну, конечно, летает! Он ведь у меня мальчик развитый. Митя! Лети к маме, сыночка, только в дядю не надо больше яблочками кидаться, у дяди теперь глазик бо-бо!
     Вован хотел добавить, что и лобик тоже бо-бо, ещё как бо-бо, но тут до него дошло, что мамаша нисколько не удивилась, что её короед передвигается по воздуху, как шустрый воробей.
     - И вас что, совсем не удивляет, что пацанчик летает? Это же странно как-то.
     - Чем же странно? – в свою очередь удивилась мамаша. – Все в детстве летают. А вы разве не летали?
     Вован смутился и неуверенно сказал:
     - Ну,  во сне иногда бывало. Мамка говорила, что это я расту.
     - Вот видите! – обрадовалась мамаша. – А вы говорите странно!
     - Ну, так это же во сне! – рассердился Вован.
     - А мы с вами где? – спросила с улыбкой мамаша.
    - Где? – тупо переспросил Вован.
     - Мы с вами во сне и есть! Подождите, я Митю поймаю, - с этими словами женщина включила какое-то устройство и взмыла в воздух, пропав в кронах деревьев.
     - Как, во сне?! – запоздало крикнул ей вслед Вован, но она его уже не услышала.
     Вован какое-то время обалдело смотрел ей вслед, потом пожал плечами и попытался рассуждать здраво, тем более, что за последние несколько часов он алкогольные напитки даже  не нюхал. Как-то ему не верилось, что это всё происходит с ним во сне,  уж очень реально саднила шишка на лбу, и глаз заплыл тоже вполне реально, так что проверка действительности типа « ущипните меня, я хочу убедиться, что не сплю» здесь явно не подходила. С другой стороны, летающий пацан  тоже никак в рамки реальной действительности не умещался. Напрашивался один и весьма печальный для Вована вывод: если он не спит, значит, крышу сорвало. И сорвало капитально. Вован пригорюнился было, но долго предаваться грустным размышлениям ему не дали,  сверху, из крон деревьев, едва ему не на голову ссыпалась со своим отмороженным отпрыском давешняя заполошная мамаша.
     - Вот и мы! – радостно известила она Вована.
     Митя был довольно крепко зажат у неё подмышкой и особой радости не выражал.
     - Сейчас Мите шлейку пристегну, и пойдем, вас уже все ждут!
     - Кто это меня ждет? – струхнул Вован.
     - Как это кто? Мы все! – ответила мамаша, искренне считая, что дала исчерпывающий ответ на вопрос. – Кстати, давайте познакомимся! Меня зовут Виктория, можно просто Вика, а это, как вы уже догадались мой сын Митя.
     - Вован, можно просто Вовик, - машинально ответил Вован.
     Разговаривая, они довольно быстро передвигались по аллее. Митя болтался на шлейке, которую одела ему Виктория, как воздушный шарик на веревочке, то и дело, норовя зацепиться за ветки яблонь и затормозить движение, но Виктория деловито и профессионально отцепляла его ручонки, вытирала ладошки шалуна носовым платком, и они продолжали продвигаться вперед.
     Довольно скоро сад закончился, и они вышли на открытое пространство, сплошь заросшее веселенькой зеленой травой. Приглядевшись, Вован  понял, что это газон, который регулярно подстригают.
     - Нет, это точно сон! – обрадовано подумал он. – Чтобы в лесу, за деревней  газоны подстригали? Это нет! Это шалишь! У нас, в России такой дурью никто не мается!
     И, успокоив таким образом сам себя, он уже стал веселее осматривать всё вокруг. А посмотреть было на что! На лужайке, если это огромное поле можно было так назвать, располагались несколько высоких вольеров из металлической сетки.  Были они очень высокие. Такие Вован видел в детстве в Алма-Атинском зоопарке, куда его водила мать, когда они с ней гостили у родни в Казахстане. В этих вольерах содержали птиц. Здесь же порхали другие пташечки. Ровесники Мити обоих полов резвились в вольерах, то взмывая вверх, то камнем падая вниз. У Вована с непривычки сердце уходило в пятки при виде этой картины. Заметив, как он переживает, Вика успокоила его.
     - Не переживайте! Внизу натянуты батуты, так что малыши не покалечатся, если вдруг упадут, их просто подбросит вверх. Да и няня с ними, следит.
     Тут и Вован заметил, что в каждом вольере с малышами находился взрослый человек.
     - А у вас что, и мужики нянями работают? – удивился Вован.
     - А что тут такого? – не поняла его удивления Вика. – Это очень ответственная и хорошо оплачиваемая работа. Вот у вас бы получилось работать няней, вы детей любите, сразу видно.
     Вован густо покраснел, вспомнив, как обещал оторвать Мите руки-ноги, но ему было приятно.
     Тут со всех сторон к ним стали подходить разные люди и знакомиться с Вованом, тот только успевал отвечать на приветствия. Его повели в столовую и накормили просто, но сытно, собственно, как Вован и любил  На первое был красный украинский борщ, на второе картошечка пюре с отбивной, которая едва уместилась в немаленькой тарелке, а на третье был любимый Вованом ещё с детства малиновый кисель. После обеда настроение у Вована поднялось окончательно, и он  с удовольствием отправился на экскурсию по  детской даче в сопровождении Никифора, высокого, чуть сутуловатого мужика с хитрыми карими  глазами и  налысо бритой головой.
     Детская дача Вовану понравилась. В лесу, между вековых кедров, располагались корпуса, в которых жили дети разных возрастов, причем, как заметил Вован, корпуса эти отапливались. Конечно, сейчас по летнему времени, отопление не работало, но Вовану понравилось, что о детях позаботились по-человечески, а не так как в тех лагерях отдыха, в которых он бывал в детстве.
   - Отель «одна звезда», и та на улице в виде побеленного известкой сортира, блин! – хмыкнул про себя Вован, вспоминая детство. – Эхе-хе! А такой –то рай только во сне и можно увидеть.
     Одобрил он и корпуса, в которых жил обслуживающий персонал и родители детей. В одном из них и Вовану выделили квартирку. Была она небольшая, всего из одной комнаты, но обставленная, как номер люкс, ещё и не в каждом отеле. Большую часть комнаты занимала широкая кровать, покрытая воздушным покрывалом нежно-зеленого цвета,  на противоположной стене висела плазменная панель телевизора, перед которой на небольшом расстоянии стояло удобное мягкое кресло с зеленой обивкой и рядом с ним стеклянный журнальный столик. Барной стойкой от комнаты отделялась небольшая кухня, в которой  кроме всех достижений бытовой техники, был ещё один хитрый прибор, похожий на небольшой вытяжной шкаф, только с матовыми стеклами. Чтобы продемонстрировать его работу, Никифор взял из холодильника пакет кефира, поставил в шкаф, нажал серебристую кнопку сбоку корпуса,  шкаф пискнул, как микроволновка, дверца открылась  и обалдевший Вован увидел, что в шкафу стоят уже два пакета кефира
     - Удобно очень, - пояснил Никифор, - не забывай только запасы холодильника пополнять, чтобы образцы оставались, с чего дуплицировать. Короче, техника в обращении несложная, разберешься. А если вопросы будут, то спрашивай, не стесняйся. Вот я тебе тут список вакансий на столе оставил, выбирай, кем будешь работать.
     - А что, работать обязательно? – приуныл Вован.
     - А как же! – удивился Никифор. – Мы каждой паре рук рады, как ни знаю чему. Работы – то непочатый край, а людей не хватает. Так что у нас все работают.
     - Как при социализме, - тяжело вздохнул Вован.
     - Как при капитализме! – назидательно сказал Никифор. – Ты посмотри, условия жизни какие, и зарплаты соответственные.
      - Так что мне толку-то от вашей зарплаты, какая бы она ни была! На что мне здесь деньги-то?
     - Как на что деньги? – опешил Никифор. – Странный ты какой-то.
     - Это ты странный! – обиделся Вован. – Одно из двух: или у тебя склероз капитальный, или вы тут во сне все стукнутые.
     - Ах, во сне! – хлопнул ладонью себя по лбу Никифор. – Прости, Володя, точно, забыл. Но ты всё равно не прав.
     - В чем это я не прав? – не сдавался Вован.
     - Деньги везде нужны, Вова!
     С этими словами Никифор вышел за дверь, бросив на прощанье:
     - Отдыхай! Ждем тебя к ужину!

                Глава 4

     Дверь за Никифором закрылась, и Вован остался один. Он, конечно же, сразу решил дуплицировать всё содержимое холодильника. Когда тот оказался так забит продуктами, что стал недовольно урчать, сигнализируя о перегрузке, Вован стал дуплицировать содержимое  своих  карманов. Начать решил с зажигалки. Шикарной зажигалкой Вован обзавестись ещё не успел, о чем сейчас очень сожалел, да и часы у него дешевка, а жаль, ой как жаль! Ну, ничего, лишняя зажигалка, хоть и простая тоже не помешает. Вован поместил её в шкаф и нажал кнопку. От усталости рука дрогнула, и нажатие получилось двойным. Когда  Вован открыл дверцу, то увидел, что зажигалка не дуплицировалась, а просто стала в два раза больше. Вован несказанно удивился, снова закрыл дверцу, и снова нажал кнопку. Открыв дверцу, он увидел, что зажигалка стала размером с коробку спичек для камина. С логикой Вован никогда не дружил, поэтому он нажимал и нажимал кнопку с упорством барана, атакующего новые ворота, пока её размеры на сравнялись с размерами шкафа, и он просто отключился.
     - Вот черт! Как в жизни вся техника сроду ломается, так и сны такие снятся! – опечалился Вован.
     Он с большим трудом вытащил свою бывшую зажигалку из шкафа, и кряхтя  перенес её прозрачный сиреневый корпус, ставший размером с большую канистру с бензином, только очень высокую, на балкон и приткнул её в углу, прислонив к стене. Отдышавшись, он с опаской посмотрел на зажигалку. В её прозрачном корпусе плескалось литров десять сжиженного газа, над которым клубился густой дым, как джин, который только и ждал, чтобы его выпустили наружу.
     - Да, накосячил я с зажигалочкой! Надо бы найти кого-нибудь, кто в этих ящиках разбирается, а то я уже как-то к нему привык. Хорошая вещь. Нужная.
     Не долго думая, Вован вышел в коридор и стал искать кого-нибудь, чтобы проконсультироваться чего это вдруг его ящик заглючил. Навстречу ему, как зверь на ловца попалась горничная. Она выходила из соседней квартиры, которую только что убрала.
    - Слышь, подруга, ты мне не поможешь? – обратился он к ней.
    - Здравствуйте, вы новенький?
    - Привет! Да вроде того, новенький.
     - Меня зовут Светлана, а вас?
     - Вован!
     - Так что у вас случилось, Володя?
     - Ящик сломался, в смысле, шкаф. То есть, он сначала заглючил, а потом сломался. Починить бы надо.
     - Какой ящик? – не поняла горничеая.
     - Да пойдем, я тебе покажу просто, объяснять дольше.
     Горничная согласно кивнула головой и направилась вслед за Вованом в его квартиру.
     - Ну, вот, этот  ящик и сломался, - сказал Вован, показывая на прибор
     - А, вы имели в виду дупликатор. Сейчас я его посмотрю.
     Она подошла к шкафу, пощелкала кнопками и попросила  Вована:
     - Дайте – ка мне пакет молока из холодильника.
     Вован поспешно подал пакет, Света загрузила его в прибор, он погудел и выдал, как положено два пакета.
     - Вот видите, всё в порядке, работает!
     - А чего это он у меня сначала начал всё увеличивать, а потом и вовсе отключился?
     - Нажали, наверное, случайно два раза. А почему отключился, даже не знаю. Вообще-то это очень надежный прибор.
     - Так, подруга, давай сначала и помедленнее. Если я нажимаю кнопку один раз – ящик производит дупликацию. Так?
     - Так! – подтвердила Вика.
     - Если два раза – то происходит увеличение.
    - Да.
    - Не получается!
    - Почему это? – удивилась горничная.
    - Может быть, я случайно и нажал два раза, когда первый раз пошло увеличение, но потом –то я  точно только один раз на кнопку нажимал, а  ящик на увеличение работал.
     - Надо было команду на увеличение отменить!
    - Да? А как?
    - Три раза кнопку нажать.
    - Вот, теперь понятно! Объяснять надо по-человечески, а то приходится  из вас всё клещами вытаскивать. Ладно, не дуйся! Помогла, и спасибо, а теперь шуруй по своим делам.
     Света вышла, с досады,  сильно хлопнув дверью. Вован только довольно хихикнул. Он хотел было, снова продолжить свои эксперименты с дупликатором,  но  позвонил Никифор, и сказал, что Вована ждут к ужину. Вован удивился, как быстро, а главное незаметно прошло время  Он, правда, не очень понимал, зачем ему при таком стратегическом запасе продуктов в холодильнике идти куда-то на ужин, но есть уже хотелось, поэтому, он не стал долго рассуждать, а собрался и пошел в столовую.
     В столовой народу было немного. Уютный зал освещался встроенными в потолок светильниками, кроме того, около каждого столика  были ещё настенные светильники, так что каждый мог регулировать свет по своему желанию. Цветовая гамма была решена в зелено – голубых тонах. Короче, какая там столовая, ресторан, да и только! Никифор сидел за столиком  не один, а в компании четырех человек. Он приветственно поднял руку, чтобы Вован его заметил и пригласил садиться. Подавали на ужин жареных озерных карасей. Караси были большие и вкусные до невозможности. Вован отдал им должное, а когда подали десерт, он порадовался, что с ним нет Витька, потому что на десерт было желе из той самой знаменитой голубики. Последний раз желе Вован ел в далеком детстве, в детском саду. Сейчас он уже конечно, не помнил,  вкусным ли оно было, но желе из голубики было очень вкусным! Вован даже подумал, что надо бы потом зайти в ресторан «Афродита» одному и попробовать всё же этот злосчастный салат с голубикой. Эти крамольные мысли были прерваны  вопросом Никифора, выбрал ли он, кем будет работать. Вован приуныл. За своими играми с дупликатором, он даже не вспомнил о списке вакансий.
     - Э – э… Что-то я никак не могу определиться. Может, посоветуешь что?
     - Да вот тут бригадиры сидят, пусть они тебя и сватают.
     Бригадиры начали наперебой нахваливать свою работу, видно, на самом деле, люди были нужны. Из всех предложений  Вована привлекло только два вида деятельности: прудовое хозяйство и плантации голубики. Послушав бригадиров и немного подумав, Вован всё же выбрал  работу на плантациях голубики. Выбор его был прост и прагматичен- сырую рыбу не поешь, а ягоду готовить не надо, ешь её хоть в три горла. Бригадир, которого звали Афанасий Григорьевич, высокий, загорелый, с черными кудрями и черными же  цыганскими глазами, сказал Вовану, что завтра в семь утра от столовой отходит вездеход, подал ему большой полиэтиленовый пакет со спецодеждой и попросил не опаздывать. На этом они распрощались,  и Вован  отправился к себе.
     У себя в квартире он ещё немного посмотрел телевизор, вышел на лоджию подышать перед сном свежим воздухом и наткнулся взглядом на  свою бывшую зажигалку и призадумался, что же теперь с ней делать. Так ничего конструктивного  не надумав, он прикрыл её ковриком, который лежал на лоджии и забыл о ней. На новой кровати спалось ему хорошо, и этот сон во сне, поистине был бы лечебным, если бы не раннее пробуждение. Ровно в шесть утра в изголовье кровати заговорило переговорное устройство голосом  Афанасия Григорьевича:
     - Володя, пора вставать! Я решил тебя подстраховать, чтобы ты не опаздывал!
     - Ага… - пробормотал Вован сонным голосом и натянул на голову одеяло.
     - Не «ага», а вставай! – уже строже приказал голос.
     Вован, скрипнув зубами, поднялся и босыми ногами протопал в туалет, где вполголоса, используя ненормативную лексику, выразил своё отношение к чудакам на букву «м», которые  ломают людям утренний кайф. Кое-как умывшись, он решил позавтракать. Отрезав кусок батона, помазав его маслом и бросив сверху кусок колбасы, он решил не мучиться с приготовлением остальных бутербродов, а просто увеличить этот. Прибор сработал, как часы и выдал Вовану справный бутербродик с колбаской с суповую тарелку в диаметре. Вован съел его, запивая апельсиновым соком, но отметил про себя, что батон по вкусу стал напоминать вату, а колбаса жевалась с трудом, видно, свойства предметов сохранялись полностью только при дуплицировании. С этими почти научными мыслями в голове, он стал надевать спецодежду, и только посмотревшись в зеркало, слегка опешил и призадумался.
     - Мать честная, на что же это я подписался?!
     Из зеркала на него смотрел накачанный тип, у которого почему-то было лицо Вована, одетый в костюм десантника, причем десантника не нашей, российской армии, и даже не земной. Короче, космический десант, да и только! Комбинезон был сделан из металлизированной ткани, которая, похоже, принимала окраску окружающей среды. Во всяком случае, сейчас по комбинезону  медленно и печально передвигались пятна зеленоватых тонов, в которых Вован без труда узнал оттенки покрывала и обивки кресла. К комбинезону прилагался бронежилет, в нагруднике которого был встроен миникомпьютер, а когда Вован надел шлем, и опустил прозрачное забрало, он увидел, как по его внутренней  поверхности бегущей строкой  прошли его антропометрические данные: рост, вес, группа крови, давление и так далее. Вован почувствовал, как у него на лбу выступил холодный пот. Вытереть он его не успел, потому что струя теплого сухого воздуха, бьющая откуда-то из-под забрала, сделала это за него.
     - Да, Витёк, ты всегда был умнее меня, сразу ты это голубику невзлюбил, и прав был, как оказалось! – расстроено подумал Вован.    – Надо было по видику меньше фантастики смотреть, тогда бы такие замороченные сны не снились.
     - Володя! На выход! – снова ожило переговорное устройство.
     Вован вздрогнул.
     - Чтоб тебе! – в сердцах ругнулся он и вышел за дверь.
     У  столовой, действительно, стоял вездеход, в котором сидело человек десять таких же крепких, как и Вован ребят, и в таких же костюмах. Они приветливо поздоровались с Вованом, помогли ему забраться в вездеход и стали представляться:
     - Дуб!
     - Граб!
    - Тополь!
     - Кедр!
     Вован только растерянно повторял:
     - Вован!
     - Вован!
     - Вован! – не зная как реагировать на странные имена.
     Прояснил ситуацию Афанасий Григорьевич.
     - Наше подразделение носит имена деревьев. Для конспирации. Да и в работе так удобно. У меня позывные Можжевельник, а ты будешь Ясень. Запомнил?
     Потрясенный Вован только молча кивнул головой.
     До места добирались довольно долго. Вован удивлялся выносливости и неприхотливости мужиков, которые проспали почти всю дорогу, кроме трёх часовых и водителя. Ему самому было не до сна, потому что из-за проклятой тряски он отбил себе все бока и еле как удерживал утренний бутерброд в желудке от прыжка наружу. В конце концов, вездеход выскочил на открытое пространство. Собственно, это была небольшая поляна среди  корявых деревьев, отвоевывающих своё право на жизнь у болота. То, что располагалось на поляне, было очень похоже на военную базу. Ну, очень похоже. До мельчайших подробностей, типа забора с колючкой поверху и сторожевыми вышками по углам,  нескольких казарм и плаца, на котором сейчас  какое  - то подразделение отрабатывало правила ближнего боя. Вован потянулся было, почесать рукой в затылке, но помешал шлем.
     - Граб! Командуй подразделением! Ясень  за мной на инструктаж! – выкрикнул Можжевельник и пошел, не оглядываясь, уверенный, что Вован идет за ним. И Вован пошел, даже побежал. А что делать? Назвался груздем, как говорится, так не будь бледной  поганкой.
     Можжевельник направился к отдельно стоящему зданию, которое напомнило Вовану диспетчерскую башню в аэропорту или пост ГИБДД, только о-очень большой. Кошмар автолюбителя, короче. Дверь в стене отъехала в сторону, как только Можжевельник приложил большой палец к специальному отверстию. Вован прошел следом за командиром и услышал  за спиной тихий щелчок. Он оглянулся и увидел, что даже намека на дверь не осталось, просто ровная белая стена и всё!
     - Ой, Вовка, ой, и насмотрелся же ты космических боевиков! – тихонько затосковал он в душе.
     Между тем, Можжевельник вошел в лифт  и Вован поспешил за ним, потому что дверца лифта уже поехала закрываться. Лифт тронулся и Вован почувствовал, что пол под ногами   поехал вниз, значит,  башенка имела подземные уровни, на которые они сейчас и направлялись. Так и оказалось. Через несколько минут лифт остановился, его двери разъехались, и Вован вышел вслед за Можжевельником на этаж, который оказался аж минус двадцатый.
     - Ой, мама! – только и подумал Вован.
     Между тем Можжевельник шагал по  коридору, не оборачиваясь, и Вован едва успевал за ним, потому что всё время крутил головой, рассматривая белый коридор, который был больше похож на освещенный тоннель, потому что признаков дверей не наблюдалось, как ни старался Вован их увидеть. С освещением, по его мнению, тоже были какие-то непонятки. Ни тебе встроенных светильников, и ламп, открыто и честно светящихся  тоже ни боже мой, а светло! Чертовщина какая-то! Одно утешение, что во сне ещё и не такие заморочки бывают.
     Между тем у Можжевельника зрение было, наверное, лучше, чем у Вована, потому что он вскоре остановился у стены, нажал в ней какую-то кнопочку и вошел в открывшийся проем. Вован опять же, едва успел юркнуть за ним следом, потому что дверь сразу же поехала закрываться. Помещение, в которое они вошли, напоминало обычную комнату в учреждении, но что-то, какое-то несоответствие всё же царапнуло сознание Вована. Он присмотрелся и понял, что в комнате было окно. Это  на минус двадцатом уровне под землей! Он вспомнил бабкину ванную комнату и подумал, что это тоже голограмма, но тут Можжевальник открыл створку окна, и в комнату ощутимо потянуло теплым июльским ветерком и даже послышалось пение птиц. Это было уже слишком! Видно всё это как-то отразилось на лице Вована, потому что Можжевельник буркнул себе под нос:
     - Не удивляйся, наши спецы еще и не такие штучки с пространством проделывают.
     Вован захлопнул, открывшийся было рот, и решил, что пропади оно всё пропадом, пусть всё идет, как идет, а то начнешь по каждому поводу мозги морщить, извилины так заплетутся, что их потом ни один психиатр не размотает. Лечебный сон, так вас и перетак!
     Между тем Можжевельник предложил Вовану  садиться в удобно вертящее кресло с немаркой серой обивкой, сам сел в такое же и приступил к инструктажу.
     - Ну, что, Ясень, вижу, удивлен ты нашим сельским хозяйством!
     Вован счел за благо промолчать.
     - Молодец! – продолжил Можжевельник. – Сразу видно, что ты настоящий мужик!
     Вован снова промолчал, но приосанился.
     - И поскольку ты мужик, а не хлюпик, я буду говорить с тобой предельно откровенно, только сам понимаешь, что  информацию эту ты должен хранить в строгом секрете. Подписку с тебя не беру, не наши это методы. Я и так знаю, что обо всем, что ты здесь услышишь и увидишь, ты будешь молчать и без специального разрешения никому ничего не скажешь.
     Можжевельник проникновенно посмотрел на Вована и тот с удивлением понял, что  он действительно, будет нем, как рыба.
     - Хорошо! – удовлетворенно сказал Можжевельник. – А теперь мне надо кое -  что тебе рассказать. И он рассказал.
     Он рассказал, что уже почти два века как наша Земля, планета, в смысле, находится на волосок от гибели. Это заявление Можжевельника не произвело на Вована особого впечатления. Он книжек со времен школьной юности особо – то не читал, да и в школе, прямо скажем, первым книгочеем не был, но телевизор смотрел, да и радио иногда слушал, так что про накопленный потенциал ядерного оружия, достаточный для того, чтобы сколько-то там раз уничтожить Землю, слышал неоднократно. Его это особо забавляло. Нет, эти ученые, ботаники эти, они все же с большими тараканами в голове. На фиг, спрашивается считать, сколько   раз теоретически нам всем каюк может прийти, когда практически и одного раза хватит? Взахлеб, причем. Да и про глобальное потепление тоже все уши прожужжали. Будучи сибиряком, Вован был твердо уверен, что пальмы в Сибири никогда расти не будут, как был тут колотун, так и останется. Как говорится «десять месяцев зима, остальное лето»! Так что Вован даже ухмыльнулся неосторожно, представляя, как сейчас Можжевельник будет его лечить. Но то, что он услышал дальше, припечатало ему к лицу эту кривую ухмылку надолго, как в том анекдоте про мужика, которому на  голову упал кирпич, а он только улыбнулся и пошел, и так вот до сих пор улыбается.
     - Понимаешь, Ясень, мы уже два века как сидим в глубокой заднице, и как из неё выбраться, пока не знаем. Аккурат, перед тем, как занесло в эти края основателя нашего поселения  Константина Кидалова,  плюхнуло с неба в здешнюю тайгу какое-то небесное тело. Сначала думали, что метеорит, только очень большой, потому что тайги погорело тут немерено. И то, хорошо ещё, что кругом болота, да дожди пошли, а то бы  ещё больше выгорело. Через какое-то время стали местные жители замечать, что вокруг пожарища образовалась какая-то мертвая зона: ни тебе зверья, ни птицы. Да что там зверь и птица, даже деревья и простая осока там не росли, и назвали эти места гиблыми и проклятыми и забыли сюда дорогу. А Константину Кидалову тогда именно такое заброшенное место нужно было, чтобы даже случайно со своими доброжелателями не встретиться, вот они с кузнецом Николаем Власовым, сюда и подались. Мы почему, думаешь, так долго сюда ехали?
     - Почему? – машинально спросил Вован.
     - Потому что  граница мертвой зоны туда доходила раньше. На самой границе с этой дрянью Константин с Николаем и поселились. Кто уж из них первым заметил, что в тех местах, где голубика растет, мертвая зона не расширяется, это уж я не знаю, да и  не это важно. Важно, что вообще заметили. Стали это дело изучать, не один километр исходили по лесу, но составили примерную карту пятна. По всему получалось, что в центре этого пятна лежит какая-то бяка, которая загрязняет почву вокруг. Парни они были любознательные и отчаянные, поэтому решили они эту бяку найти. Дождались зимы, когда болота морозцем прихватит, встали на лыжи и рванули по карте в центр пятна. И что ты думаешь? Как только они подобрались к центру, земля вокруг на несколько десятков метров засветилась голубым светом и вот он тебе, пожалуйста!
     - Кто? – испуганно спросил Вован.
     - Контакт! – торжественно ответил Можжевельник.
     - Ка-какой контакт? – заикаясь, спросил Вован.
     - Контакт с внеземными цивилизациями!
     - Ой, мама! – только и сказал Вован.
     - Вот тебе и мама! – передразнил его Можжевельник  -  Знаешь, Ясень, что самое паскудное в этой жизни?
     - Что?
     - То, что настоящие герои всегда остаются в тени. Человечество должно было уже давно памятник поставить Константину Кидалову, за то, что ещё мы живы, а они даже не знают, что он для них сделал.
     Можжевельник скорбно помолчал, вздохнул тяжело и продолжил рассказ.
     - Короче, каким-то образом Константин их разговорил и те ему на голубом глазу, хотя,  чего там глаза, они по нашим наблюдениям всей кожей могут видеть, но не в этом суть.  Маленькие такие, метра полтора всего, зеленые, как черти в белой горячке, и рога на голове есть, только с утолщениями кругленькими на конце, две ручки, две ножки зелененькие, как у лягушат. Если не знать, какие это сволочи, то могут даже симпатичными показаться. Короче, вот эти зеленые черти открыто так и нагло отвечают Константину, что прилетели они к нам не контакт налаживать. На фиг им тот контакт не нужен. Они, видишь ли, прилетели подготовить планету для массового переселения. А подготовка эта простая, как песня: они привезли с собой устройство, которое меняет флору и фауну планеты на подходящую для их цивилизации. То есть, вот эта мертвая зона, которая вокруг них образовалась, это и есть самые подходящие для зеленых чудиков условия. Константин резонно задал им вопрос, а как же, дескать, человечество? Оно же не выживет в этих условиях! А они так же спокойно отвечают, что судьба человечества их не волнует. Фашизм, короче, космического масштаба!
     - И что же теперь? – совсем упал духом Вован.
     - Да ты постой, не перебивай, дай договорить. Константигн за словом в карман никогда не лез и лапшу на уши мог любому навешать, и в любом количестве. Был у него всего один туз в рукаве, в виде этой голубики, но как он его использовал! Виртуозно! Ладно, говорит, так вас и разтак, наша судьба вас не волнует, а ваша? Что вы скажете, если, переселившись сюда, вы через какое-то время все сляжете одной зеленой братской могилой? Как оно вам, понравится? Они, ясное дело, отвечают, что это им совсем не понравится, только с чего бы это им всем дружно крякнуть? А с того, говорит, что есть у нас такая трава, которая вашей дряни усиленно сопротивляется, и повел их в те места, где росла голубика. Видали, мол? Зеленые черти покрутились, повертелись, а куда от фактов денешься? Связались со своим начальством, и оно поставило им новую задачу: сидеть на планете до посинения и всяко, как только смогут, уничтожать эту вредную голубику. Вот с тех пор они свои зеленые мозги морщат  и эксперименты проводят, как бы им голубику загубить, но самое смешное, что пока другого способа, как просто выдирать её своими зелеными конечностями, ничего не придумали. Так что с тех пор они выдирают, а мы восстанавливаем плантации, так и живем.
     - Вопрос можно? – спросил Вован.
     - Задавай! – разрешил Можжевельник.
     - А чего с ними чикаться? Раз они такие гады, так замочить их, как говорится, в сортире, и все дела!
     Прежде чем ответить, Можжевельник вздохнул тяжелее прежнего.
     - Думаешь, Ясень, мы не пытались? Всё оружие, какое только можно достать на Земле, мы на них перепробовали. Даже  нейтронами образцы их тканей бомбардировали.
     - И что?
     - Без толку! Так что даже ядерную войну с ними развязывать, смысла нет. Сами погибнем все, а эти только зеленее будут.
     - И что? Так и терпеть эту сволочь, пока они всю голубику истребят, а потом и за нас примутся?
     - Ну, голубику-то истребить мы им не дадим, а в остальном, да, пока терпеть придется и время тянуть, сколько можно. Глядишь, за это время наши спецы и придумают что-нибудь, чем с этой напастью бороться можно.
     - Тяжелый случай! – подвел итог Вован.
     - Да уж, - неопределенно ответил Можжевельник. – Ладно, это всё было вступление, а теперь слушай боевую задачу!
     Вован выпрямился в кресле и изобразил на лице максимальное внимание.
     - Участок  тебе Граб определит, твоя задача во время дежурства  делать обходы и при обнаружении потравы посадок голубики, восстанавливать их. Как это делается, тебе тоже Граб объяснит. При обнаружении массовой вылазки зеленых, или отдельных лазутчиков, отпугивать их собачьим свистком, боятся они его. Слава богу, хоть чего-то они боятся. Ещё хорошо будет, если сумеешь кого-нибудь из зеленых разговорить, чтобы  их ближайшие планы выведать.
     - Так они мне всё и рассказали! – усомнился Вован.
     - Расскажут, можешь не сомневаться! Есть у них один существенный изъян – всегда режут правду – матку, ни врать не умеют, ни хитрить.
     - Господи, да они же лохи! – обрадовано воскликнул Вован – Их же развести, как нечего делать!
     - Ясень! Знаешь отчего, даже очень талантливые полководцы иногда проигрывали битвы?
    - Отчего?
     - Они противника недооценивали, за что и платили потом. Мы здесь права на ошибку не имеем, так что не веселись особенно, ничего веселого в нашей ситуации нет!
     Вован благоразумно промолчал, но остался при своем мнении.
     - Всё! Инструктаж окончен, можешь идти! – подвел итог Можжевельник.
     Он поднялся, Вован тоже встал вслед за ним. Можжевельник подвел его к боковой стене, нажал кнопку, и в открывшийся проем сразу ворвался яркий июльский день.
     - Иди! – скомандовал Можжевельник и Вован шагнул наружу, сразу же оказавшись в лесу, причем это была уже не территория базы. Он оглянулся назад, но никакого здания уже не было  и в помине
     - Ну и ну! – только и развел руками Вован.
     - Хорош рот разевать! – окликнул его Граб. – Иди сюда, буду тебе твою епархию показывать!
     Вован  поспешно закрыл рот, который у него непроизвольно открылся от всех этих чудес в решете, придал лицу максимально серьезный вид и направился к командиру.
     Граб стоял у высокого кедра и, когда  Вован подошел, показал ему незаметную кнопочку, похожую на сучок.
     - Прежде всего, осмотрим твой опорный пункт.
     Он нажал на сучок и метрах в трех от них в воздухе стал материализоваться небольшой домик, похожий на те, в которых сидят охранники на автостоянках. Граб зашел внутрь и махнул рукой Вовану, чтобы тот следовал за ним. Вован переступил порог и ахнул: помещение внутри было, раз в пять больше, чем снаружи. Большая комната, похожая на аквариум из-за окон, которые опоясывали помещение по периметру, была разделена на несколько зон: рабочую, кухню и место для отдыха. В самом центре рабочей зоны стоял новенький компьютер с жидкокристаллическим дисплеем. Граб первым делом направился к нему.
     - Вот, смотри, Ясень, это твой рабочий инструмент, - сказал Граб, имея в виду, компьютер.
     Вован немедленно скис, что не укрылось от Граба.
     - Ты что, не умеешь обращаться с компьютером? – недоверчиво спросил он Вована.
     Тот кивком подтвердил его худшие предположения.
     Граб крякнул в досаде, и вытащил из кармана  пособие по обучению компьютерной грамотности, «для чайников». Вован увидел учебник и не выдержал.
     - Граб, я, конечно, дико извиняюсь, но если ты думаешь, что я способен это освоить, - Вован кивнул на учебник, -  то сильно хорошо обо мне думаешь. Я школу в восьмом классе бросил.
     - Вот и повысишь свой уровень образования за одним,  - ответил ему Граб, усаживая Вована в кресло и прикрепляя на его голове какой-то обруч. Вован не на шутку испугался.
     - Эй, я  на такое не подписывался! Это что ещё за электрический стул?!
     - Не дури!  - прикрикнул на него Граб. – Знание  - сила, слышал такое изречение?
     - Слышал! Сила есть – ума не надо! Протестую! Отказываюсь…
     Граб  нажал какую-то кнопочку на клавиатуре и Вован погрузился в гипнотический сон. Везло парню, что ни говори, на хороший отдых.
     Через какое-то время Вован пришел в себя и увидел, как улыбающийся Граб протягивает ему чашку с дымящимся кофе.
     - Ну, что, протестант, не скорчило тебя от знаний? Ох, и велика тяга нашего народа к образованию!
     Хмурый Вован пил кофе и искоса посматривал на командира, в конце концов, он не выдержал и буркнул недовольно:
     - Ну и для чего было над человеком издеваться? Я как не знал ничего, так и не знаю!
     - Да? – усмехнулся Граб и приказал.
     - Давай, садись к компьютеру!
     Вован нехотя подчинился.
     - Включай!
     Вован недоуменно пожал плечами, машинально включил пилот, потом нажал кнопку включения на системном блоке, и стал ждать, когда дисплей оживет. Когда экран дисплея засветился, а из динамиков полилась музыка приветствия, Вован  поднял на Граба изумленные глаза.
     - …..! – прокомментировал он.
     Граб усмехнулся и продолжил командовать.
    - Включи обзор участка!
     Вован, как завзятая секретарша застучал по клавишам.
     За  короткое время он научился всему, что должен знать боец дозорного подразделения. В конце концов, когда Граб решил, что  Ясень готов для успешного несения дежурства, он прекратил занятия и повел Вована наружу. Снова подойдя  к кедру,  он нажал кнопку два раза, и домик стал таять на глазах, и  через несколько секунд исчез, как не было.
     - Когда будешь на обходы выходить, опорный пункт убирай обязательно.
     - А зачем?
     - Да эти, зеленые, шныряют везде, как мыши. Брезгую я. Да и мало ли… - невнятно закончил Граб.
     Весь оставшийся день Граб и Вован патрулировали два участка, но всё было спокойно, ни зеленых не встретили, ни потравы посадок не обнаружили. Граба это, правда, не удивило, и он пояснил почему:
     - Мало их здесь, чертей-то зеленых, так что не успевают они везде, да и другими делами какими-то занимаются. Вот бы узнать, какими. Мы уже и так и эдак, пытались, но не говорят, хоть убей!
     - Вот тебе здрасьте! – возмутился Вован. – А Можжевельник сказал, что они всегда правду – матку режут!
     - Они и режут, мол, сведения эти разглашению не подлежат, уровень секретности такой-то, согласно такому-то параграфу Межгалактического Устава! Да  скоро сам всё услышишь. Наслушаешься до тошноты.
     В самом конце дежурства Граб показал Вовану как нужно восстанавливать плантации голубики. Всё оказалось просто, как песня. Надо было только вернуться на опорный пункт и запустить робота, задав ему соответствующую программу, и он сам своими многочисленными манипуляторами за милую душу со всем справлялся. Когда Вован сам успешно запустил своего механического помощника, он радовался как ребенок, получивший новую игрушку.
     Незаметно  подкрался вечер, сумерки стали сгущаться, и вскоре стало совсем темно.
     - Пора в казарму! – скомандовал Граб, подходя к небольшой бетонной площадке, посреди которой торчал металлический столбик.
     - А что, ночью никто не дежурит?
     - Нет, электроника караулит, и то на всякий случай. Эти черти двенадцать часов в сутки, с девяти вечера до девяти утра носа не высовывают из своей капсулы. Почему, не спрашивай, не знаю я, да и никто не знает. Может, спят, может, ещё чего, но только за всё время, что я служу, а это уже давненько будет, ни одной ночной тревоги не было. Хоть это хорошо, что спим по ночам в казарме спокойно, как в санатории 
     Вован встал вместе с Грабом на площадку, тот нажал на небольшом пульте цифру один, и они очутились на базе. Как это произошло, Вован так и не понял. Ему показалось, что он просто моргнул, и вот тебе на! Уже в другом месте находится! Он уже устал удивляться за этот день, поэтому принял очередные чудеса, как должное.
     В казарме они прежде всего прошли в душ, и Вован с удовольствием отметил, что на сантехнику здесь не скупились. В душе всё сверкало, отражаясь в новеньком кафеле цвета морской волны. Вован  усмехнулся. Очень уж местные дизайнеры уважали зелено – голубую гамму. После душа подразделение строем прошло в столовую и на этом сходство с обычной военной базой закончилось. В такой столовой Вовану никогда не доводилось бывать. Да что там бывать, он такого даже в самых замороченных  фантастических боевиках не  видел. Во-первых, помещение столовой было раз в двадцать больше изнутри, чем  казалось снаружи. Ну, к этому-то Вован уже здесь как-то попривык. Непривычнее было то, что каждый человек здесь сидел за отдельным столиком и ел себе, никому не мешая. Причем, непонятно было, откуда берется еда, никакого намека на официантов не было. Подразделение Вована быстро разместилось за столиками, Граб подтолкнул Вована к одному из столов и быстро сказал:
     - Вот, видишь, две кнопки? Хорошо представь, что бы ты хотел съесть и нажми желтую кнопку. Если же  тебя устроит стандартный ужин, то тогда жми зеленую, - с этими словами Граб отошел, считая, что всё и так понятно объяснил.
     У Вована от усталости и массы впечатлений даже аппетита не было, поэтому кулинарное воображение  не разыгралось, и он благоразумно нажал зеленую кнопку. Столешница раздвинулась, и из глубины её поднялся маленький столик на очень коротких ножках, на котором дымился и благоухал стандартный ужин.
     - Да, стандарты здесь что надо! – удовлетворенно подумал Вован, принимаясь за еду.
     Салат из огурцов и помидоров он проглотил шутя, затем принялся за отбивную, которая еле помещалась на широкой плоской тарелке. Что интересно, Вован лихо расправлялся с отбивной при помощи ножа и вилки, хотя раньше за ним таких глупостей не водилось. Уже доедая десерт, он вяло удивился своим новым способностям, но, как Скарлет, решил подумать об этом завтра, потому что сладкий пирог с голубикой тяжело лег в желудке на отбивную, и сил уже  ни  на какие  другие мысли не осталось, как только поскорее добраться до казармы и завалиться спать. Что он, впрочем, и сделал.
     Утром он на автомате поднялся вместе со всеми, умылся, сделал зарядку, позавтракал и встал в недлинную очередь к переместительному устройству. Всё выглядело буднично и просто: один человек входил на бетонную площадку, нажимал на столбике кнопку и тут же исчезал. На его место входил другой, и всё повторялось сначала. Чем ближе подходила очередь Вована, тем больше его охватывало непонятное беспокойство. Хотя почему непонятное? Очень даже понятное! Трусил Вован с непривычки, вот и всё! И то сказать, сколько всего на него за последнее время свалилось, тут недолго и крыше поехать! Но Вован трусости своей никому не показал, и когда подошла его очередь, спокойно встал на бетонный круг и нажал на кнопку номер тринадцать. Ничего страшного, конечно же, не случилось, просто он, как и в прошлый раз не успел заметить момент перемещения, моргнул, открыл глаза, и на тебе – уже в лесу, на своем участке. От того, что всё прошло благополучно, Вован  повеселел, нашел на кедре приметный сучок, нажал его, терпеливо дождался, когда опорный пункт полностью проявится? и по-хозяйски расположился в кресле за компьютером.
     Как было положено по инструкции, он выспросил у компьютера, как прошло его ночное дежурство. Компьютер браво доложил, что никаких происшествий не было, и предложил сварить кофе.
     - Валяй! – милостиво разрешил Вован.
     Когда  кофейный автомат, надсадно погудев, выдал чашку кофе, аромат которого просто сшибал с ног, из управляющей панели высунулась механическая рука и услужливо поставила чашку на столик перед Вованом.
Вован поблагодарил компьютер и, попивая кофе, спросил его:
     - А у тебя имя есть?
     - Нет! – ответил невыразительный механический голос. – Только инвентарный номер.
     - Так не бывает, - не поверил Вован, - как-то ведь ты называешься?
     - ВССМ, что означает вычислительная,.самовоспроизводящая и саморазвивающаяся  машина.
     - Да, недоработан этот вопрос, как я смотрю. Придется мне тебе имя дать. Не возражаешь?
     - У меня нет определенного отношения к этому вопросу, - меланхолично ответил компьютер.
     - А у меня есть! – рассердился Вован. – Надо же чтобы всё по-человечески было! Васей будешь! Ну, как, нравится имя?
     Компьютер, оправдывая своё название в части саморазвивающейся машины, несколько раз повторил, меняя модуляцию голоса:
     - Вася-а-а….Вася….Вася! Нравится!
     - Вот и ладненько! Только надо ещё кое-что доработать. Голос у тебя какой-то, слишком механический. Нельзя ли и его сделать, более человеческим, что ли?
     - Задача решаема, только надо выбрать, что вам больше понравится.
     - А ну-ка, покажи товар лицом! – воскликнул Вован, потирая руки.
     - Задание не понял! – тут же откликнулся компьютер.
     - Ой, много, Вася, в тебе ещё недоработано! Простых вещей не понимаешь! Что же, я тебе каждый раз всё разжевывать  буду? Ты, давай уж как-то, не тупи, саморазвивайся поскорее! Давай, демонстрируй голоса, выбирать буду.
     Вася критику воспринял конструктивно и продемонстрировал голоса разных артистов и певцов. Остановиться Вован решил на голосе Высоцкого.
     - Хороший голос у  тезки, правильный! – одобрил Вован. – И поет душевно. А ты, Вася, петь умеешь?
     - В программу ВССМ заложены параметры нескольких десятков тысяч музыкальных произведений,  и голоса различных исполнителей.
     - Ой, горе моё! – схватился за голову Вован. – Ну, кто так говорит? Да ещё таким голосом! Волоха – то, Высоцкий в гробу, наверное, от этого перевернулся! Ты уважение - то имей, если  умеешь петь, так бы и сказал, базара, мол, нет, и все дела!
     - Понял! – тут же откликнулся Вася голосом великого барда. – Петь умею, базара нет!
     - Во! Другое дело! – одобрил Васю Вован. – А теперь, братан, я пойду на обход, а ты, чтобы к моему приходу весь репертуар Владимира Семеновича знал назубок! В Интернете полазь, там всё, что хочешь отыскать можно.
     - Базара нет! – хрипло откликнулся Вася.
     Вован довольно улыбнулся и вышел из опорного пункта.
     Обход проходил несколько скучновато, поговорить не с кем, потрав посадок нет, значит и робота включать ни к чему. Можно, правда, по переговорнику связаться с Васей, но Вован решил не мешать ему, осваивать творчество Высоцкого, поэтому не тревожил зря. Короче, совсем бы Вован скис от скуки, если бы Вася сам не потревожил его. На переговорном устройстве загорелась красная лампочка, и голос с характерной хрипотцой тревожно сообщил:
     - Братан, в квадрате 13С лазутчик зеленых! Подмогу вызвать?
     - На хрена? Сам справлюсь! Где этот квадрат?
     На маленьком дисплее высветилась карта участка.
     - Ага! Понял! Спасибо братан, не дрейфь, прорвемся!
     - Базара нет! – бодро прозвучало в ответ.
     Вован включил на компьютере, встроенном в нагрудник бронежилета, программу поиска зеленых, и  тут же обнаружил скрюченную фигурку. Лазутчик пытался спрятаться за ближайшим пригорком.
     - Эй, ты, черт зеленый! – крикнул ему Вован. – Выходи, давай, поговорить надо!
     Лазутчик, не разгибаясь, переполз за другой пригорок.
     - Нет, ну ты чего такой трудный?! Тебя по-человечески приглашают поговорить, а ты там ползаешь, как полный придурок!
     В ответ лазутчик распластался по земле и замер без движения.
     - Ну, ё моё! Вот же тупь беспробудная! Замаскировался, с понтом! Эй, инопланетянин, правую лапу-то подбери, а то мне её видно!
     Лазутчик  шустро подобрал под себя все конечности. На всякий случай, наверное.
     Вован довольно расхохотался.
     - А теперь голову видно! – крикнул он уже просто для хохмы.
      Однако, он с изумлением увидел, что лазутчик ввинтил голову в землю не меньше, чем сантиметров на тридцать. Вован воспользовался этим, подкрался сзади к лазутчику и от души приложился сапогом по оттопыренной зеленой заднице. Лазутчик взвыл высоким регистром и, петляя, как заяц, скрылся за деревьями.
     - Ату его! Держи зеленого! – прокричал ему вслед Вован, но его веселье было прервано появлением Граба.
     - Отставить веселье! Что тут у тебя происходит?
     - Да вот, черта зеленого погонял маленько! Ох, и тупой попался, а трусливый! Они все такие?
     - За несерьезное отношение к службе объявляю тебе замечание! – сурово проговорил Граб, и желание веселиться у Вована моментально пропало. – Жизнь всего человечества висит на волоске, а ты тут цирк с зелеными устраиваешь!
     - Сами же говорили, что хорошо бы разговорить кого-нибудь из них.
     - Ох, мать честная! Дипломат на мою голову свалился! Давай я тебе сейчас пенделя со всей дури налажу, а потом посмотрю, захочешь ты со мной за жизнь разговаривать или нет!
     - С пенделем, это я увлекся, -  вынужден был признать Вован.
     - Ладно, не расстраивайся, - подобрел Граб, - они завтра, если не сегодня, ещё придут. Ты же новенький, а они любопытные, как кошки. И вот ещё что, обо всем, что происходит на участке, немедленно докладывай, особенно о появлении зеленых.
     - Да чего вас зря беспокоить, если у меня ситуация под контролем?
     - Эх, Ясень, ты, видно ещё не въехал, что ситуация эта ни у кого под контролем не находиться. Ни у нас, ни у зеленых. В том-то вся фигня и заключается. В любой момент это шаткое равновесие может нарушиться, так что здесь уж лучше перебдеть, чем недобдеть. Так что докладывай обо всём! Это приказ, который не обсуждается! – сурово добавил Граб и направился в сторону своего участка.

                Глава 5

     Вован связался по переговорнику с Васей.
     - Братан, я что-то не понял, ты что, меня командиру сдал? Я же тебе сказал, что сам справлюсь!
     - Я не сдал, а доложил о появлении зеленых. Приказ, братан, никуда не денешься.
     - Ладно, что с тебя возьмешь, бедолажного! Ты ещё больше чем я подневольный.
     Вася в ответ только тяжело вздохнул.
     Незаметно подошло время обеда. Вован вернулся в опорный пункт, где услужливый Вася встретил его тарелкой горячего борща, свежими булочками и киселем из голубики. Вован понял, что на дежурстве кормят стандартным рационом, все разносолы уже вечером, на базе. Но, как уже говорилось, здешние стандарты его вполне устраивали  После обеда, он решил устроить прослушивание Васе, чтобы проверить, как он освоил репертуар Владимира Семеновича, но  его планы были порушены появлением зеленых. Вася моментально доложил о них, и программа поиска выявила три зеленые фигурки за ближайшими кедрами, окружавшими опорный пункт.
      Вован послушно доложил о них Грабу.
     - Ладно, не буду тебе мешать, попробуй всё-таки установить с ними контакт, они с новенькими охотнее общаются. Да, в опорный пункт их не пускай, натащут ещё заразы или сломают что, и не рукоприкладствуй. Почувствуешь, что не справляешься, сразу меня вызывай!
     - О кей! – повеселел Вован.
     Граб отключился, а Вован решил воспользоваться данным ему карт-бланшем на полную катушку.
     - Вася! – позвал он машинный интеллект.
     - Я здесь, братан! – бодро  откликнулся тот.
     - Слышь, Вась, есть что-нибудь такое, что эти зеленые лохи любят?
     - Есть!
     - Уже хорошо! А что же это такое?
     - Новая информация! 
     - В смысле?
     - Во всех смыслах. Дуб как-то одному лазутчику для смеха полдежурства инструкцию к карманному фонарику читал, так назавтра к нему их десять штук привалило, так понравилось.
     - И что Дуб?
     - Ничего. Начальство ему запретило больше трех зеленых собирать.
     - Вот так всегда! – искренне огорчился за Дуба Вован.-  Чем же мне эти зеленые морды заинтересовать?
     Вован задумался и машинально похлопал себя по карманам. Лицо его озарилось детской радостью.
     - Есть! – торжествующе сказал он, вытаскивая из кармана колоду карт. – Ну, всё, Вася! Считай, мы их сделали! Они у меня теперь новой информации получат, по самое некуда! Скажи-ка, найдется ли в опорном пункте складной стол и стулья?
     Вместо ответа открылась дверь в небольшое помещение, где чего только не было. Во всяком случае, складной стол и дюжина складных стульев  там нашлись. Вован не поленился вытащить всё это на полянку перед опорным пунктом, услужливый Вася показал, как можно поставить завесу от дождя. Вован убрал опорный пункт и с комфортом устроился за столом, неторопливо перемешивая колоду, и поглядывая на зеленых, которые медленно, осторожно, но неотвратимо приближались к столу. Когда до стола уже оставалось метра три – четыре, Вован перебросил колоду с левой руки на правую, распустив её красивым веером. Зеленые застыли и даже издали какой-то звук, напоминающий стон.
     - Присаживайтесь, пацаны, знакомиться будем! – гостеприимно указал Вован им на стулья.
     Двое не заставили себя упрашивать, и шустро угнездились в шезлонгах, третий же всё мялся, не решаясь преодолеть последние пару метров. Вован понял, что это его давешний знакомый, которого он так неосторожно напугал.
     - Эй, пацан! Иди сюда, не бойся! Больше пендюлей раздавать не буду! Это я погорячился сегодня. Косяк признаю, больше не повториться!
      Устройство на груди у зеленого, которое переводило человеческую речь, как потом Вован узнал, слегка задымилось, но сдюжило и верно передало смысл  сказанных Вованом слов, поэтому третий не без опаски, но всё же присоединился к своим собратьям.
     - Ну, что пацаны, считайте, вам повезло! Так бы вы здесь и дохли от скуки, зеленея ещё больше, если бы  не я. Теперь не заскучаете! Говорят, вы новую информацию любите?
     Троица дружно закивала.
     - Эх, бедолаги! И не повезло же вам с начальством! Загнали на край Вселенной таких любознательных ребят, ни тебе девочек, ни развлечений. Представят, наверное, лет через сто к ордену сутулого или горбатого, и вся благодарность за  преданную службу!
     Троица издала дружный стон и снова закивала головами. Один из них печально сморщился, и  поднял верхнюю конечность, показывая три пальца.
   - Что, только через триста лет?! – поразился догадливый  Вован. – Ну, это ваще! Это же беспредел!
     Троица только хором вздохнула.
     - Ладно, пацаны, не расстраивайтесь! Всё будет ништяк! Коллеги должны понимать друг друга и выручать. Правильно я говорю?
     Зеленые истово закивали.
     - Ну, давайте, познакомимся, что ли? Я – Вован,  здешнее погоняло Ясень. Дерево такое, кто  не знает.  А вас как зовут?
     Гости по очереди издали звуки, напоминающие «Гым, Кхрым, Брым».
     Вован зачесал в затылке, благо шлем он благоразумно снял.
     - Не подумайте пацаны, что я вас не уважаю, или там мне имена ваши не нравятся, но давайте я вам всем погоняла придумаю. И мне проще, и вам информация новая.
      При словах «новая информация» гости оживились и согласно закивали головами.
     Вован повеселел и азартно потер ладонью о ладонь.
     - Так, значит, Грым у нас будет Громом,  Кхрым Костылем, а Брым  Бронником! Согласны?
     Зеленые склонили  друг к другу головы, немного посовещались, и переговорное устройство Грома  спросило:
     - Мы хотели бы знать, что значат эти слова.
     - Базара нет! Мне это вам объяснить, как два пальца об асфальт! Значит, Гром,  это явление природы, он бывает при грозе. Да вы видели, наверное. Сначала молния как сверкнет, а потом гром ка-а-ак загремит! Все пугаются.
     Гром гордо выпрямился в шезлонге и свысока посмотрел на своих товарищей.
     Между тем Вован продолжал просвещать любознательных инопланетян.
     - Костыль – это очень важно для того, у кого нога заболела, или сломал  он конечность, скажем. Тогда без костыля просто никак. Кранты просто, вот как он важен.
     Костыль тоже не замедлил приосаниться.
     - Ну, а бронник, он для бойца, особенно в наше время, просто необходим. Жизнь не одному пацану спас,  вот он какой!
     Бронник выпрямился в шезлонге так, что он под ним сложился, и Вовану вместе с Громом и Костылем пришлось его оттуда вынимать и усаживать заново.
      - Ну, так, пацаны, а теперь конкретно переходим к изучению новой информации.
     Троица издала стон вожделения.
     - Вот это что, как вы думаете? – спросил он инопланетян, показывая им колоду карт.
     Зеленые сидели, не шевелясь, истово вытянувшись в сторону гуру, который, кстати, и не ждал ответа, а вопрос задал чисто  риторический.
     - Нет, вы, конечно, можете сказать, что это просто колода карт, и где-то будете правы. Ну, это ведь как к вопросу подойти. С одной стороны это просто колода карт, а с другой – это ключ от волшебной дверцы, которая открывает вход в мир увлекательных карточных игр. А это море новой информации! Это океан новой информации! Это вселенная новой информации! – вошел в раж Вован,  и потряс кулаками над головой, неосторожно откинувшись на спинку шезлонга, перевернувшись вместе с ним через голову.
     Гром, Костыль и Бронник живо вскочили, бросились к Вовану, подняли его, подняли шезлонг, отряхнули их от земли и бережно усадили Вована обратно.
     - Спасибо, пацаны, увлекся малость. Итак, продолжим.
     Вован взял колоду и начал раскидывать карты по столу.
     - Вы должны запомнить, что в картах четыре масти: трефи, червы, бубны и пики. Гром, ну-ка, выбери отсюда все пики!
     Грома не пришлось долго просить. Его зеленые конечности замелькали с крейсерской скоростью над столом и в мгновение ока все пики оказались разложены перед ним.
     - Молодец, Гром! Теперь ты Костыль, выбери все трефы, а Бронник выберет бубны.
     Ребята заработали зелеными конечностями, сталкиваясь руками, дерясь за одну и ту же карту, шипя друг на друга и стукая  по голове  противника маленькими зелеными кулачками.
     - Во, дают! – рассмеялся Вован, сгребая со стола оставшиеся червы. – Значит, с мастями мы разобрались, теперь надо разобраться с картами в каждой масти.
     Вован подробно объяснил инопланетянам, что значат карты в каждой масти и для закрепления предложил сыграть в подкидного дурака.
     Зеленые оказались хорошим учениками и ужасно азартными. Несмотря на то, что играли не на интерес, выигравший издавал победный стон, плавно переходящий в вой, за что и получал от проигравших чувствительные тычки зелеными кулачками.
     Незаметно подкрались сумерки, время подходило к девяти вечера. Вован предложил:
     - Может, останемся после смены, поиграем ещё?
     Из переговорного устройства Грома раздался тяжелый вздох.
     - Мы не можем, Ясень! Гныры не хватит.
     - Чего не хватит? – не понял Вован.
     - Гныра  - это наш воздух, мы им дышим, - и Гром показал на зеленые мешочки с обеих сторон носа. Вован раньше считал, что это круглые щечки инопланетян, оказалось, что сейчас они существенно опали
     - Ну, и на сколько, вам этой гныры хватает?
     - Самое большее, на двенадцать часов.
     - Ну, так давайте, шуруйте, подзарядитесь, я вас подожду, - предложил Вован.
     - Нет, не получится, - огорчил его Гром. – Гнырой надо столько времени наполняться, сколько потом дышать собираешься.
     - А, понятно теперь, почему вы из капсулы  с девяти вечера до девяти утра носа не высовываете, гнырой наполняетесь! – догадался Вован.
     Вся троица вскочила из кресел, вытянулась по стойке смирно, и переговорные устройства хором заголосили:
    -  Эти сведения разглашению не подлежат! Пункт тридцать восьмой шестьсот пятидесятого параграфа Межгалактического Устава!
     - Да, ладно, ладно, чего вы всполошились? –  мирно сказал  Вован. – Нельзя так нельзя, я ж разве не понимаю? Я просто думаю, как бы вам помочь уже полученную новую информацию закрепить, чтобы мы завтра  уже в новую игру поиграли.
     Троица снова шустро расселась по своим местам и вытянулась в сторону Вована.
     - Вы только опять не гоношитесь со своим Межгалактическим Уставом, а просто мне ответьте можно или нельзя. Вы когда гнырой наполняетесь, ничем больше заниматься не можете?
     Переговорное устройство Грома ожило:
     - Нет, заниматься можно чем угодно, лишь бы в атмосфере гныры находиться.
     - О1 – обрадовался Вован. – Это классно! Значит так, пацаны, я вам  с собой карты дам. Дарю, как бы. Играйте на здоровье, новую информацию закрепляйте.
     Троица дружно застонала. Вован  протянул колоду Грому, тот с благоговением принял её, и пришельцы откланялись.
     Не успели они скрыться за ближайшими деревьями, как к Вовану заявился Граб.
     - Ну, как Ясень, контакт прошел?
     - Здоровски! Хорошие ребята, между прочим. Есть у них, правда, небольшой сдвиг на Уставе, но я так понимаю, что это у всех вояк на эту тему голова косая.
     - Ладно, философ, новое –то у них что-нибудь узнал?
     - Обижаешь, начальник! Вот вы не знали, чем они там в капсуле занимаются и почему с девяти  вечера до девяти утра носа из неё не высовывают, а они там оказывается гнырой наполняются, чтобы дышать на дежурстве могли.
     - Чем- чем? – удивился Граб.
     - Да гнырой, - пояснил довольный Вован. – Это у них вроде нашего воздуха. Дышат они этим, короче.
     - Абзац! И что, они тебе это вот просто так рассказали? – поразился Граб.
     - А что? Кое-что рассказали, кое о чем я сам догадался. Их, правда, потом клинонуло на Уставе, да уж поздно было.
     - Ты запись сделал?
     - А что, надо было? – растерялся Вован.
     Граб только крякнул с досады, но тут ожил переговорник и Вася голосом Высоцкого сообщил:
     - Командир, мною велась подробная видеосъемка контакта! Прокрутить?
     - Спасибо, братан! Вот выручил, так выручил! – растроганно проговорил Вован.
      Граб нажал кнопку на кедре и когда опорный пункт полностью проявился,  зашел туда и перегнал на центральный компьютер видеосъемку, затем они с Вованом вернулись на базу.
     - Ты иди, ужинай, - сказал  Граб Вовану,  когда они приняли душ и переоделись, а я пойду Можжевельнику доложусь. – После ужина сиди в казарме, никуда не отходи, скорее всего, Можжевельник сам захочет с тобой переговорить.
     Так и вышло. Не успел Вован после ужина  прилечь на кровать, чтобы подремать, как его вызвали к Можжевельнику. Принимал он его в том же кабинете, где давал инструктаж.
     - Не ожидал, Ясень, от тебя такой прыти, - одобрительно посмеиваясь,
 сказал ему Можжевельник. – Первое же самостоятельное дежурство, и  сразу же  такой результат. Молодец!
     Вован расплылся в довольной улыбке.
      - Методы твои, не скрою, вызывают у меня большие сомнения, - подлил ложку дегтя Можжевельник, -  но раз они дают результат, значит, в данных условиях они целесообразны.
     Тут Вован не сильно понял, ругает его командир или одобряет и вопросительно посмотрел на Граба. Граб за спиной Можжевельника  жестами успокоил его, мол, не дрейфь, всё в порядке.
     - Ты, главное, их не спугни, не форсируй события. Удастся тебе о них что-то разузнать – хорошо, а нет, так и ладно. Главное, контакт с ними не терять, чтобы у них образ врага не формировался. Это при благоприятном развитии событий. Ну, а при неблагоприятном, хоть сразу поймешь, что отношение их изменилось, мы тоже тогда настороже будем.
     У Вована испортилось настроение. Вот любят отцы-командиры жути нагонять, хлебом их не корми! Хотя, им виднее, конечно. Наше дело солдатское, смекалку проявлять. Засыпая в этот день в казарме, Вован думал про Витька. Как там у него его водные процедуры проходят? Вот он удивиться, когда узнает, в каких Вован приключениях во сне побывал!

                Глава 6

     А водные процедуры у Витька проходили до жути скучно. Нет, сначала-то ещё было ничего, в новинку. В первый день он прошел всё, что мог ему предложить Мокей с его водяной командой: разные там души, ванны, бассейны. На второй день он от всего отказался и потребовал сауну. Разъяренная Капа, на которую Мокей перекинул пациента, ворвалась в лабораторию Мокея, распугав лягушек, которые прыснули от неё в разные стороны и  наотрез отказалась дальше работать с Витьком.
     - Этот разнузданный болван требует пива и русалок! – прогремела она над самым ухом у Мокея.
      В колбе, которую Моккей держал в руках тут же скукошилась и оползла по стенкам веселая зеленая пена.
     - Капа! – укоризненно проговорил Мокей.
     - Что Капа?! Что Капа?! Я уже без малого сорок лет Капа! Мне наукой надо заниматься, а меня приставили дебила развлекать!
     - Витек далеко не дебил, просто у него образ жизни такой.
     - Да плевала я на его образ жизни! Ты мне скажи, что с ним делать?
     - Да ничего не надо с ним делать. Хочет сауну, пусть сидит в ней, пока на пот весь не изойдет. И пиво пусть пьёт, пока не лопнет. Размножь образцы из холодильника и дай ему. А ещё лучше научи дупликатором пользоваться, и занимайся себе своей наукой. Так, приглядывай за ним иногда, а главное, не нервничай так. Сама же знаешь, что Витек случай не простой, ему, если в голову что втемяшется, так ни трактором, не гипнозом не перешибешь, аккуратнее с ним надо.
     - Ладно, - неохотно согласилась Капа. Пойду, дам ему пива. А насчет русалок что делать?
     - Насчет русалок? – заскреб в затылке Мокей. – Ну, не знаю. Придумай что-нибудь.
     - Хорошо, я ему придумаю, - мстительно сузив глаза, проговорила Капа.
     Идея с дупликатором пришлась Витьку по душе.
     - Это ж надо, до чего наука-то дошла! – восхитился он, наставив на столе целую батарею бутылок пива, полученных с помощью дуаликатора. – Уважила ты меня Капиталина, ох, уважила. Вот ещё бы русалок! – мечтательно закатил глаза Витек.
     Капиталина досчитала до десяти и с каменным лицом предложила:
     - Русалок нет! Есть кикиморы. Приглашать будем?
     - Нет! – возмутился Витек. – Кикиморы-то мне зачем?
     - Ну, тогда, всё! – отрубила Капитолина. – Меня дела ждут!
     - Да иди, иди, деловая, - проворчал Витек ей вслед, но так, чтобы она не услышала. Капиталина внушала ему уважение и, страх, не страх, но робел при ней Витек сильно, хоть и вида не показывал.
     Капиталина, конечно, была умная женщина, но Витька недооценила и потому проглядела. Ей просто было не до него, а то бы она, конечно, поняла, что не будет он долго сидеть один в сауне, хоть и с пивом. Ну, какая радость пить одному? Это как анекдот про черта, который запер женщину в комнате, где находилось сто шляпок и ни одного зеркала! Нет, Витек сначала попарился, пива попил, в бассейне поплавал, но душа просила общения, поэтому он вышел из сунны и пошел бродить по окрестностям, с мыслью найти-таки русалок, а уж если не удастся, то хоть на кикимор поглядеть. Собственно, если ещё к пиву водочки у Капы выпросить, то и с кикиморами можно за милую душу пообщаться. Но красота окружающей природы отвлекла Витька от фривольных мыслей. Вот, вроде, ну чего красивого в болоте? Чем уж таким может его вид порадовать? Ан, нет! Раскрылась душа Витька навстречу родной природе. Тем более, что к природе тут и люди руки приложили, мостков настроили, тротуарчиков деревянных, в веселые цвета выкрашенных. Шагай себе, не хочу, не бойся, что в топь провалишься! Вот Витек и пошагал. На экскурсию, так сказать. Очень он всё увиденное одобрил, в душе кидаловцев похвалил за аккуратность и предприимчивость. Были раньше гиблые места, а теперь – чисто Европа, только лучше! Потому что наше, родное!
     Топал он так себе, топал, с мостка на мосток, с тротуара на тротуар, пока не вышел к небольшому пруду или озерцу. Трудно сказать, что это было, потому что небольшой сравнительно участок водной глади был отделен  сеткой от окружавшего его болота. И если болото глаз радовало, но умеренно, из-за преобладающего в нем цвета хаки, который не зря называют болотным, то озерцо было  нежно- голубого цвета. Вода в нем была чистая-чистая, прозрачная – препрозрачная. Витек спустился по деревянным ступенькам к самой воде и увидел растущие на дне озерца водоросли. Водоросли тоже были какие-то необычные. Витек, конечно, ботаником не был, ни в каком смысле. Ни в прямом, ни в переносном, но родная растительность всё же примелькалась с детства. Так вот, он точно мог сказать, что таких водорослей он отродясь не видел. Дело в том, что они были тоже прозрачными. Их, возможно, и вовсе  не было бы заметно в воде, если бы не зеленые шарики, размером с горох,  которые  перекатывались внутри, из-за чего они были похожи на нити зеленых бус, рассыпанные по дну озера.
    Витек справедливо решил, что грех не искупаться в такой-то благодати и стал смотреть, где бы ему это половчее сделать. В нескольких метрах от него он увидел  мостки, уходящие почти на середину озера, правда перед входом на них висела табличка со строгой надписью: «Посторонним вход воспрещен!».
     - И это правильно! – опять одобрил Витек кидаловцев. – Нечего тут посторонним делать! Взбаламутят всё, да грязи натащут! Но я-то свой, так что мне можно!
     Рассуждая таким образом, Витек прошел на мостки подальше, на глубину и прыгнул в воду. Аккурат, в это время к озеру с другой стороны подошла Капа и с изумлением увидела, как Витек прыгнул в озеро. Штатив с пробирками, который она держала в руках, упал на землю, и  мелкие осколки стекла брызнули в разные стороны, сверкая на летнем солнышке, как бриллианты. Когда Витек вынырнул на поверхность, то первое, что он увидел, была Капа, которая стояла на ступеньках у озера и орала благим матом что-то невразумительное. Витек не на шутку испугался и послушно поплыл к ней. Он встал на первую ступеньку, выходя из воды, и виновато пробормотал:
     - Ну, ладно, чего ругаешься? Я только искупаться хотел… - больше он ничего не помнил, потому что белая мутная мгла поглотила его, грубо вырвав из окружающей действительности.
     Капа же, с изумлением увидела, как Витек рухнул к её ногам лицом вперед и затих, не подавая признаков жизни. Она, не теряя времени, нажала на переговорнике сигнал общей тревоги и буквально через секунду, хлопком разорвав пространство, около  неё очутились Сыч и Мокей. Лица у них были предельно встревоженные. Капиталина, не ожидая их вопросов, сразу же предельно коротко изложила ситуацию:
     - Витек в озере с отбеливающими водорослями искупался!
     - Ах, ты ж, горе –то какое! – взвыл Мокей, но Сыч грубо толкнул его в бок и приказал:
     - Давай, подключайся к нему и держи в режиме реанимации!
     Мокей тут же бросился исполнять приказание, наклонившись над Витьком и положив ему обе ладони на грудь.
     - Капиталина, звони Ванятке, объясни ситуацию. Без Акулины нам не справиться, пусть он её хоть из-под земли достанет! – и он присоединился к Мокею, и  стал делать Витьку искусственное дыхание.
     Ванятка, то есть Иван Александрович Конев серьезность ситуации понял сразу  и вызвал по переговорнику Акулину Савишну.
     - Чего ты, Ванятка, меня беспокоишь? Мы тут с ребятами отрываемся, дайте хоть отдохнуть в кои веки!
     - Акулина, помощь твоя срочно нужна!
     - Ну, так потерпите до завтра! – сказала вредная бабка и отключила связь.
     Иван Александрович высказал вслух всё, что он думает о престарелых молодящихся дурах и снова вызвал её.
     - Акулина! Ещё раз связь прервешь, я твоего Анцифера отправлю в соседний колхоз мышей в амбаре ловить, а тебя тот амбар сторожить! Сыч с Мокеем держат   Витька в режиме реанимации, а ты тут препираешься со мной! Телепортируйся немедленно!
     - А как же мой «Харлей»? – робко поинтересовалась Акулина Савишна.
     Ох, зря она это сказала, ох зря, потому что тут же огреблась таких матов, каких за свою довольно долгую жизнь и не слыхивала. Самое безобидное из того, что обрушил на её голову Конев, звучало примерно так:
     - Ты что там, старая дура, пива обпилась?! Моча в голову ударила?! Если Витек умрет, пока ты маразм  свой тешишь, выгоню тебя из Кидалова к чертовой матери  на веки вечные и прокляну!
     Воздух вокруг Ивана Александровича  с треском разорвался,  и  присмиревшая Акулина  спросила:
     - Что стряслось-то?
     - Витек в озере с отбеливающими водорослями искупался!
     - Анцифер! Реанимационный набор к отбеливающему озеру! – тут же сказала Акулина в переговорник,и они с Коневым переместились к месту  происшествия.
     А там дела обстояли очень скверно. Это Акулина поняла, как только взглянула на Сыча и Мокея, которые уже отдавали последние силы, чтобы не дать Витьку умереть. У Сыча под глазами залегли темные тени, а Мокей сравнялся цветом лица с зеленой щетиной. Одно было хорошо, что верный Анцифер уже стоял рядом с ними с небольшим баульчиком в руках.
     - Ладно, ребятки, отойдите в сторонку, отдохните пока, я с ним поработаю! – приказала Акулина Сычу и Мокею.
     «Ребятки» её приказание выполнили только частично. Отойти они уже физически не могли, потому что ноги их не держали, поэтому они  отползли на несколько метров и вытянулись без движения на траве.
     Акулина  лихим жестом сбросила с плеч «косуху», закатала рукава у рубахи, открыла свой баульчик и достала из него прозрачный, капроновый по виду платок. Она взяла платок за края, дунула на него, и он неспешно поплыл в сторону распростертого на траве тела Витька.
     Капа и Конев с восхищением смотрели за работой мастера. Тело Витька стало медленно подниматься над травой, а приближающийся к нему платок всё рос в размерах, до тех пор, пока не укутал всего Витька, но не плотно, а образовав вокруг него прозрачную капсулу. Затем Акулина сложила ладони перед грудью, потом  медленно развела их, и между ладонями засветился небольшой огненный шарик. Акулина уплотнила его ладонями, как снежок и легонько подтолкнула к больному. Шарик медленно поплыл  к капсуле и опустился на нее в районе груди. После этого ещё длительное время Акулина создавала огненные шары, которые прикреплялись к капсуле напротив всех жизненноважных органов. Когда шаров по её мнению стало достаточно, она взяла из склянки, поданной услужливым Анцифером, какой-то порошок и  бросила его в воздух  перед собой. Порошок заискрился, образовав небольшое облачко, которое медленно дрейфовало в направлении больного и достигнув капсулы, рассыпалось по ней золотым дождем. Все огненные шары слились в один большой, охватив всю капсулу, которая какое-то время пылала, как большой костер, затем огонь  провалился внутрь капсулы, охватив,  тело Витька, а потом постепенно  исчез. Складывалось впечатление, что огонь ушел внутрь тела, потому что как только погасли последние искры на поверхности кожи, Витёк сделал первый судорожный вздох, а затем задышал спокойно и ровно.
     Капа не выдержала, подскочила к Акулине и обняла её, причитая:
     - Акулина Савишна, родная, что бы мы без тебя делали?
     Акулина выкрутилась из Капиных объятий, ворча:
     - Раздавишь, оглашенная!
      А потом взглянула на Сыча и Мокея, которые всё ещё имели бледный вид, и распорядилась:
     - Анцифер, выдай - ка ребятам по чарке тонизирующего настоя!
     Исполнительный Анцифер разлил настой в две мензурки и напоил мужиков. Не прошло и минуты, как они порозовели и стали иметь довольно бодрый вид. Сама же Акулина Савишна, несмотря на большую проделанную работу, только раскраснелась, глаза искрились молодым блеском и она, довольно улыбаясь, сказала:
     - Давненько у меня такого интересного случая не было!
     Конев подошел к Акулине, обнял её за плечи и попросил:
     - Прости меня, Акулина, нагрубил я  тебе сегодня.
     Акулина беспечно махнула рукой:
     - Забудь! А пациента я к себе в избушку доставлю, с ним ещё работать и работать! Анцифер, давай-ка мне птичий свисток!
     Анцифер живо запустил лапу в баульчик и достал небольшой глиняный свисток, слепленный в виде птички. Акулина подула в него, он издал негромкую, мелодичную трель и вскоре над Акулиной закружила стая голубей. Акулина дунула в свисток два раза, стая облепила капсулу и понесла её в направлении леса. Акулина  помахала остающимся ручкой, и телепортировалась. Анцифер исчез вслед за ней. У Сыча и Мокея сил на телепортацию уже не осталось, поэтому Капа и Иван Александрович помогли им добраться до переместительного устройства и все отправились по домам отдыхать.

                Глава 7

     Утром Конева разбудил звонок из ГАИ, вернее, ГИБДД. Звонил его хороший знакомый майор Струков Петр Анисимович. После  приветствия и дежурных вопросов о здоровье и семье, майор, смущаясь, сказал:
     - Даже не знаю, может, я тебя и  зря беспокою, но ты просил сообщать обо всех странных случаях…
     - Да, да, да,  слушаю тебя внимательно! – ободрил его  Конев.
     - Да тут у нас сегодня ночью патруль на въезде в Куртыханский  район остановил мотоциклиста на «Харлее»…
     - И что? – нетерпеливо спросил Иван Александрович, который уже предчувствовал дурные вести.
     -  Ну, ребята попросили предъявить права, то, да се, как обычно, спросили, почему скорость превышает. И вот они утверждают, что мотоциклист поднял забрало  шлема, а там огромная кошачья морда! Так мало того, этот кот как проорет: «Тороплюсь я, чего привязались, мяу!» -  и по газам! У нас над ними весь отдел ржет,  все спрашивают, чего это они такого напились во время дежурства, или травки накурились, может быть? Шутки шутками, но если до высокого начальства дойдет, то и уволить мужиков могут!
      Конев только крякнул с досады.
     - Спасибо, Петр Анисимович, за мной не заржавеет! С меня баня и рыбалка!
     - Заметано! – повеселел  майор. – В эти выходные жди!
     Положив трубку, Конев пожаловался Капе:
     - Ну, вот, что с ними делать?
     - С кем?
     - Да с Акулиной и её котом!
     - А что случилось?
     Конев  пересказал ей свой разговор с  майором.
     Капа, вместо того, чтобы посочувствовать мужу, долго и заливисто смеялась, представляя всю эту картину в красках, в конце концов, и сердитый  Иван Александрович заулыбался.
     - Надо Сычу позвонить, пусть купирует  ситуацию, пока не разрослась.
     Звонок Сычу, слава богу, не поднял того с постели.
     - Ты как там, Сыч, оклемался после вчерашнего?
     - Более или менее.  А что, что-то ещё случилось?
     - Естественно! Что бы я тебя тогда беспокоил зря?
     - Ну, давай, излагай, не тяни кота за хвост!
     - Ох, я бы этого кота за хвост с удовольствием потаскал, а ещё лучше, за ноги бы, да об пол! – в сердцах сказал Конев, и рассказал о происшествии на дороге.
     - Ладно, не горячись, - успокоил его Сыч, - сейчас я поработаю, и все забудут эту историю.
     - А с Акулиной я сам поговорю! – решил Конев.
     - Поговорить поговори, конечно, но сильно на неё не  наезжай. Такому самородку можно простить маленькие слабости.
      - Слабости у неё, может быть, и маленькие, да только список их сильно большой! Сидим с ней вечно, как на мине! – проворчал Конев.
     Ворчи не ворчи, но Конев понимал, что Акулина в жизни бы не бросила свой «Харлей» на произвол судьбы. Надо было самому с ней вчера об этом переговорить и помощь предложить, но они с Анцифером так быстро исчезли, да и не до того вчера было. Зато Акулине очень даже было до того. Как только они вернулись домой, и устроили  для больного реанимационную палату, впихнув её в пространство за печкой, Акулина тут же увеличила кота до своих размеров, натянула на него «косуху» и кожаные штаны, на голову надела мотоциклетный шлем и сказала:
     - Анцифер, котик мой, дорогой, на тебя вся надежда, пригони мне к утру мой «Харлей», а то у меня о нем вся душа изболелась! – и телепортировала кота в леса под Красноярском.
     Анцифер выполнил поручение с блеском, ничего не сказав хозяйке о происшествии с патрулем, за что получил свежее молочко и вкусную рыбку, и, довольный, завалился спать на печке.
     Конев с утра был занят делами и к Акулине заявился после обеда, сильно поостыв. Они мирно попили чаю, поговорили о перспективах выздоровления Витька, и только потом Конев обмолвился:
     - Тебе Анцифер ничего не говорил, как он с ГАИ нашкодил?
     - Нет… - медленно протянула Акулина, строго глядя на печку, где свернулся клубочком виновник торжества.
     Конев не замедлил рассказать о подвигах Анцифера. Акулина попыталась выгородить кота.
     - Анцифер натура исполнительная, я просила  его пригнать «Харлей» к утру, вот он и торопился.
     - Да и какой же русский не любит быстрой езды?! – не к месту вылез с  цитатой Анцифер.
     С печной приступочки тут же упал пестик и больно стукнул знатока русской литературы по башке.
     - Мяу! – обиженно взревел кот и снова взлетел на печку, с которой он уже было слез, собираясь поучаствовать в дискуссии.
     - Да ладно, не переживай, - успокоил Акулину Конев, - Сыч уже купировал ситуацию. Кота только своего приструни, чтобы он уж если набедокурил, так хотя бы тебе всё рассказывал.
     Акулина клятвенно заверила Ивана Александровича, что проведет с котом воспитательную работу, но и он, и она прекрасно понимали, что Анцифер трудновоспитуемый, и его хоть убей, но он будет продолжать  творить свои пакости.
     Пока жизни Витька, слава богу, ничего не угрожало, его друг Вован продолжал свою важную в мировом масштабе миссию контакта с зелеными инопланетянами. Когда он на следующий день появился на своем участке, его три  новых друга уже ждали его на поляне, нетерпеливо переминаясь с конечности на конечность. Вован быстро организовал место для игры, попутно спросив у Васи, всё ли в порядке на участке.
     - Всё пучком, братан! Ночных лазутчиков не было, потрав голубики тоже. Только за деревьями ещё трое лазутчиков прячутся. Засада, наверное. Может, подмогу вызвать?
     - Погоди паниковать, сейчас всё у ребят выясним. Гром, чего это трое ваших за деревьями маячат?
     - Они играть тоже очень хотят, но не знают, можно ли?
     - Базара нет! Понятно, что пацаны тоже  очень охочие до новой информации!
     Все трое инопланетян дружно закивали головами.
     - Давайте, зовите их, знакомиться будем.
     Скорее всего, свой вызов соплеменникам зеленые телепатировали, потому что они не только ничего не сказали вслух, но даже  головы  в сторону деревьев не повернули, тем не менее, три зеленые фигурки медленно и осторожно приблизились к игральному столу.
     - Как зовут? – спросил их Вован.
     Зеленые вытянулись и их переговорные устройства доложили:
     - Тхым!
     - Рхым!
    - Вытых!
     - Да, ребята, погоняла вам просто необходимы, а то запутаюсь я с вами!
       Зеленые в ожидании благоговейно застыли.
     - Значит, Тхым у нас будет Тарзаном. Сразу поясняю, что Тарзан, это очень сильный герой, который на всех в лесу шороху навел, его все уважали!
     Тхым гордо выпрямился и свысока посмотрел на сородичей.
     - Рхым  будет Репой. Репка – это такая волшебная штука, с которой не могли справиться Дед, Бабка, Внучка, Жучка, и даже Кошка все вместе. У нас про эту Репку детям с самого рождения рассказывают, так что её все знают и любят.
     Рхым тоже остался доволен.
     - Ну, а с тобой, Вытых, отдельный разговор! Очень имя твое похоже на имя моего лучшего друга Витька. Но назвать так я тебя не могу, потому что, имя друга – это святое! Так что будешь ты у нас Валенком. Без валенок у нас просто труба, просто веревку бери, намыливай её и вешайся!  Как зимой морозы завернут, так без валенок носа из дома не высунешь! Так что нет у нас зимой ничего важнее валенок.
     Вытых тоже особых возражений не высказал. Похоже, зеленых хоть горшком назови, только новую информацию слей.
     - Так, Гром, скажи-ка, мне, вы ребят в подкидного дурака играть научили?
     - Научили! – гордо ответил Гром. – Мы уже спать легли, а они до самого  утра так и резались.
     - Ага! Это хорошо! Значит, сегодня будем получать новую информацию, раз старую закрепили.
     Дружный стон зеленых был ему ответом.
     - Будем играть в переводного дурака, - продолжать вещать Вован. – Только играть лучше вчетвером, а нас уже с Тарзаном, Репой и Валенком, семеро набирается. Так что организуем турнир навылет.
     Вован быстро объяснил зеленым правила игры. Надо было отдать должное зеленым, новую информацию они хватали просто на лету. Что было интересно, что азартны они были до неприличия, и проигрывать совсем не умели. Проигравший  зелёный шипел на оставшийся в игре, как рассерженная кошка, и щедро награждал их тумаками. Неизвестно, насколько бы затягивались кулачные бои, если бы вступающий в игру зеленый, попросту не выкидывал проигравшего с его места. Аутсайдер ещё долго шипел за спинами игроков, выражая своё  возмущение, но на него никто не обращал внимания, поэтому он затихал и начинал активно следить за игрой, бурно радуясь, когда кто-то оставался в дураках. Проиграл один раз и Вован, чему был даже рад, потому что пора было обедать. Время до вечера прошло незаметно. Когда сумерки начали сгущаться, Вован прекратил игру и подвел итоги дня. Меньше всего  оставался в дураках Вован, но себя он исключил из рейтинга, потому что, ну что смеяться-то!  Вторым после него шел, как ни странно, Валенок. Этот новичок оказался или сообразительнее, или талантливее «ветеранов», или ему просто с картами везло, но факт оставался фактом, Именно Валенок получил в этот вечер почет, уважение и темные очки, которые преподнес ему Вован. С очками, правда, получилась незадача,  потому что на небольших кожных выступах, которые заменяли зеленым ушные раковины, очки не держались. Валенок чуть не плакал от обиды, но Вован вышел из положения, связав дужки очков резинкой. После  этого они были торжественно водружены на  победителя, который ушел с гордо поднятой головой. За ним, переливаясь всеми оттенками зеленого цвета от зависти, удалились его соплеменники.
     Как только  зеленая делегация скрылась за деревьями, Вована окликнул Граб. Вован и не заметил, как он подошел.
     - Давай шустрей не базу! Тебя сразу после ужина Можжевельник ждет!
     - А запись в центральный компьютер перегонять не будем? – спросил Вован.
     - Незачем! Тебя теперь Можжевельник и служба разведки в прямом эфире, так сказать, смотрят. Так что и записали всё, наверняка.
     После ужина Вован и Граб отправились к Можжевельнику.
     В кабинете, кроме их непосредственного начальника сидел дядечка лет сорока, среднего роста, с  волосами мышиного цвета, лежащими волосок к волоску на его лобастой голове. Когда Граб с Вованом вошли в кабинет, он посмотрел на Вована заинтересованным взглядом. Глаза у дядечки были неожиданно красивого, небесно-голубого цвета.
     - Знакомьтесь, Филин, Ясень! – представил их друг другу Можжевельник.
     Филин и Вован пожали друг другу руки.
     - Присаживайся! – предложил Филин Вовану, и сам тоже опустился в удобное серое кресло.
     - Мы тут просмотрели сегодня, как ты контактируешь с зелеными. Должен признаться, что до тебя так свободно никто с ними не общался, - одобрительно проговорил Филин. – Ты, конечно, грубо нарушаешь сложившееся равновесие и установившийся порядок, но оно вечно длиться не может, и так уже эта канитель больше двух веков тянется. Мы реалисты и понимаем, что когда-нибудь всё это закончиться, и нам придется отбивать у зеленых свою землю. Планету, в смысле.
     - Не знаю, как уж у них начальство, а рядовые чертенята ничего против нас не имеют. Не хотелось бы с ними воевать, - резонно заметил Вован.
     - Может быть, ты и прав, но посмотри, как в них положения Устава вбили! Чуть что не так, вскакивают, как оглашенные, и орут про секретность благим матом. Так что, то, что они там хотят или не хотят, в данном конфликте значения не будет иметь. На войне, как на войне!
     - Понятно, - тяжело вздохнул Вован.
     - А раз понятно, так ты должен понимать, что без разведки ещё ни одну войну никому выиграть не удалось.!
     - Да понимаю я, что уж тут непонятного, - нехотя  проговорил Вован.
     - Вот и хорошо, что понимаешь, потому что помощник ты у нас очень ценный. Вот сегодня ты подарил Валенку очки, это можно использовать. Скажи только, не передаст ли он их кому – то другому?
     - Да ни в жизнь! – заверил Филина Вован. – он в них насмерть вцепился, порвет любого, кто попробует отнять! Вы бы видели, как чертенята, которым приз не достался, ещё больше позеленели от зависти. Так что нет, Валенок очки только сам будет носить.
     - Это хорошо! – обрадовался Филин. – Будешь теперь их каждый день награждать, призы мы изготовим. Так мы их хоть по призам, которые они на себе будут носить, отличать сможем, и с твоей помощью досье на них составим. Хоть будем знать патрульную команду в лицо, так сказать. Это же уже совсем другой уровень разведданных!
     На том и порешили. Утром Вован привез к себе на участок целую сумку призов, которые разведчики исхитрились приготовить за ночь с помощью дупликатора. Правда, к выбору призов они подошли просто и без затей. В сумке было несколько пар очков, правда, все разные, разного же цвета бейсболки, несколько футболок, явно уменьшенные, чтобы не смотрелись на инопланетянах, как платья.
     Вован  надел себе на голову бейсболку, и вышел встречать  зеленых. Когда они появились, о чем его заранее предупредил верный Вася, то Вован сразу  же заметил, что вид у них какой-то кислый.
     - Ну, что, сыграем? – наигранно веселым голосом спросил их Вован.
     - Прости, Ясень, мы сегодня не можем, -  поминутно вздыхая,  сказал Гром.
     -  А что случилось? – удивился Вован.
     - Ну, не можем мы, - уклонился  от прямого ответа Гром.
     Но  Вован-то, школу в восьмом классе бросил, не потому, что тупой был, да  и в своей жизни он такие университеты прошел, что только  ай, да ну, поэтому сразу догадался,  в чем тут дело.
     - Так! Понял, не дурак! Дурак бы не понял! – Выдал он фразу, которую переговорное устройство переводило несколько минут, но, наверное, так и не смогло вразумительно перевести, потому что Гром спросил.
     - Прости, Ясень, объясни, что ты хотел сказать, а то мы что-то ничего не поняли!
     - Да что тут объяснять? Простите, пацаны, забыл я, что вы народ подневольный! Поди, начальство требует голубику выдирать?
     Зеленые деликатно промолчали.
     - Да и мне не поздоровиться, если робот от простоя заржавеет. Это значит что?
     - Что? – хором спросили зеленые.
     - То, что надо сделать так, чтобы и начальство нам  шею не перепилило, и мы продолжили новую информацию получать!
     Зеленые заметно оживились.
     - А как? – живо спросил Валенок, сверкая на солнце темными очками.
     - Проще простого! – заверил их Вован. -  Играем до обеда, на интерес, на квадратные метры голубики. Сколько выиграете, столько и выдирайте, никто препятствий чинить не будет. Хотите на моём участке, хотите на любом другом,  с ребятами я договорюсь! А как управитесь, возвращайтесь, и тогда уже до конца смены будем спокойно новую информацию получать. Как говориться, сделал дело – гуляй смело! Как вам план?
     Вместо ответа зеленые с радостными визгами попадали в шезлонги, намертво вцепившись в подлокотники, потому что  опоздавшие соплеменники пытались изо всех сил вытащить их оттуда. Вован  прекратил это безобразие, установив очередность. Право играть первыми получили Валенок, как лучший игрок прошедших суток, а так же Гром и Костыль, как ветераны игры. По просьбе Вована, Вася напечатал бумажные фишки, ценой в один квадратный метр голубики, а так же два три и пять Вован раздал  их своим гостям и игра началась. Вовану, естественное дело, вначале пришлось поддаваться, а то бы зеленые не только приказ начальства о потраве посевов не выполнили, а ещё бы вместо робота у Вована всю смену трудились. Но потом они так разошлись, особенно Гром, что Вовану, не умей он передёргивать карты, туго бы пришлось. В конце концов, к обеду зеленые выиграли пятнадцать метров посадок и радостно побежали их выдирать на участок Дуба. Дуб, между прочим, сам попросил, чтобы инопланетяне на его участке набезобразничали, а то его скука на службе одолела, а так всё какое-то развлечение! Вован же за это время спокойно пообедал, пообщался с Васей, который нашел ему в Интернете файл с правилами карточных игр. Многие Вован, конечно, сам знал, но о многих только слышал, таких, например, как бридж.  Надо было расти, потому что инопланетяне впитывали новую информацию, как губка, а Вовану не хотелось терять авторитет, признаваясь, что запас его знаний о карточных играх иссяк.
     Вован уже грелся на солнышке, отдыхая после обеда, когда появились зеленые. Право играть первыми получили Гром, Валенок и Репа.
     - Ну, что, пацаны, - радостно потёр ладонь о ладонь Вован, - сегодня  вы получите просто залп новой информации! Сегодня я буду обучать вас игре в покер!
     Зеленые вытянулись в струнку, и, похоже, даже  гнырой забывали дышать, пока Вован объяснял им правила. Одно перечисление всех видов покера, которые знал Вован заняло несколько минут, начать же он решил с самого простого, по его мнению, с секи, или три листика. Игра-то одна, вот только называют её везде по-разному.  Сумерки подкрались незаметно, смена подошла к концу. Вован подвел итоги игры и вручил победителю, которым сегодня оказался Репа, черную бейсболку. Реакция соплеменников оказалось неадекватной: они всей толпой набросились на победителя, стараясь содрать приз с его головы. Репе пришлось туго,  он шипел на собратьев по разуму, но отбивался от них только задними конечностями, потому что передними он намертво вцепился в бейсболку. Пришлось Вовану вмешаться и разогнать дерущийся. Догадливый Вася накрыл дебоширов силовым куполом и Вован вел с ними воспитательную работу, пока  перепуганный Репа, всё так же держась за драгоценный приз двумя руками, удирал во все лопатки, петляя, как заяц. Когда он  пропал из виду, Вован посчитал воспитательную работу законченной и достигшей цели, и силовой купол сняли. Вован нашел для зеленых простые и понятные аргументы: призов хватит всем, у него их просто навалом! Но! Приз – это не гуманитарная помощь, которая в итоге достается самым нахальным и горластым, приз надо заслужить, научившись в совершенстве пользоваться полученной новой информацией. А раз они ребята умные и Вован в них верит, то шанс стать победителем есть у всех и у каждого, а драка и грабеж никакого отношения к игре не имеют, это совсем другие статьи уголовного кодекса. Зеленые, похоже, вняли, потому что Гром подошел к Вовану и спросил:
     - Ясень, а если мы у себя играть будем, когда гнырой наполняемся, победители тоже призы будут получать?
     - Базара нет! А как же! Утром, как встретимся, так и вручу призы!
     Обрадованные зеленые попрощались и вприпрыжку побежали в направлении капсулы, устраивать турнир.
     Сегодня вечером  Филин Вована к себе  не вызывал, да и Можжевельник тоже, поэтому Вован хорошо отдохнул после ужина. Погулял по базе, поболтал с другими охранниками  и, не дожидаясь отбоя, лег и уснул мертвым сном.
     Когда прошло две недели, смена охранников засобиралась домой, потому что они  работали вахтовым методом: две недели работают, две недели отдыхают. Однако Филин вызвал к себе Вована и сказал:
     - Ты никуда не уезжаешь. Придется, тебе пока работать без выходных никуда не денешься! Опасно сейчас ваш контакт на две недели прерывать, мало ли что произойти может!
     - Ну, надо, так надо, - покладисто согласился Вован, скроив при этом на всякий случай скорбную физиономию.
     Сам-то он считал, что не работает, а отдыхает, как на курорте. А что? Кормят тебя и поят, чем душа пожелает, одна работа – в карты с зелеными дуться! Вот хохма-то! Но начальство нечего баловать, показывая, что ты всем доволен, а то сядут на голову, ценить перестанут!
     На смену подразделению Вована, где прозвища всем давали по названиям деревьев, приехало подразделение с кличками, как у грызунов. И хотя в нем были Хорек, Крыса и даже Скунс, ребята они были все хорошие, Вован с ними быстро нашел общий язык. Возглавлял подразделение Бобер, который хотя и уступал Можжевельнику в росте, зато в весе имел явное преимущество. Из того, чем занимается Вован, тайны большой не делали, потому что все должны были ему помогать. Способствовать, так сказать, наладившемуся контакту. Ребята замучили его вопросами, что, да как, и Вован, по совету верного Васи, собрал их как-то после ужина всех вместе и подробно поделился информацией, прокрутив на большой скорости записи самых интересных эпизодов контакта. Запись имела оглушительный в прямом смысле успех! От  дружного хохота луженых армейских глоток, казалось, снесет крышу у казармы. Даже сам Вован, хотя видел это уже на сто раз, и сам был участником событий, ржал вместе со всеми, как будто смотрел комедии Чарли Чаплина. Филин тоже ходил довольный, как кот, обожравшийся мышей. Ещё бы! Благодаря Вовану,  рейтинг его вырос до небес, потому что за какой-то месяц, он сумел собрать досье на всех участников инопланетного патруля. Причем, не полагаясь на компьютер, он продублировал всю информацию на бумаге и разложил по папочкам. Всё честь по чести! Теперь он по несколько раз в день открывал какую-то из папок и умильно любовался на записи. В досье на каждого инопланетянина была его цветная фотография. Все красовались в подарках от Вована: Кто в очках, кто в бейсболках, кто в футболках. Особо удачливые игроки прибарахлились основательно, отхватив все призы, кроме галстуков – бабочек. Бабочки Вован ввел тогда, когда Филин насел на него, что ему нужны знаки различий у всех инопланетян, а не только у победителей. Вован долго мозги не морщил, и придумал почетное звание джентльмена игры, для тех, кому фортуна пока не улыбнулась, и за неделю наградил им всех аутсайдеров. Вован заметил ещё, что у инопланетян разное отношение к цвету призов: красный, желтый, оранжевый, фиолетовый, синий, не производили на них особого впечатления, а вот родной зеленый радовал их, как говорится, однозначно. Причем, чем насыщеннее был цвет, тем больше выражалась радость. Перед коричневым они просто благоговели, а за черный, готовы были продать душу своему зеленому дьяволу. Этим, наверное, и объяснялось то, что  они тогда Репе чуть башню не снесли вместе с черной бейсболкой. И ещё понятнее было то, что Репа стоял насмерть, готовый до последнего глотка гныры отстаивать свой приз. Вован доложил свои наблюдения Филину. Тот похмыкал, покрутил носом, и спросил Вована.
     - А сам-то ты как думаешь, почему у них такое разное отношение к цветам?
     Вован пожал плечами, и ответил вопросом на вопрос:
     - А почему грузины раньше готовы  были за «Волгу» любые деньги переплатить, лишь бы она черная была? Понты, стало быть, явление вселенское!
     - Ладно, теоретик, иди отдыхай, -  смеясь, отпустил его Филин, - неблагодарное это дело гадать, когда информации не хватает.

                Глава 8

     Отработав положенное, «грызуны» уехали отдыхать, а на вахту заступило родное Вовану подразделение «деревьев». Вован и им прокрутил свою ускоренную запись контактов с инопланетянами, и у них она имела ошеломляющий успех. Тайком от начальства, охранники по одному, поручив охрану своего участка компьютеру,  и попросив  «соседей» подстраховать их, если что, прибегали на участок к Вовану, познакомиться с инопланетными коллегами, и, само собой, поиграть. Ясное дело, что призы их не интересовали и, выиграв, они тут же дарили их зеленым. Нечего говорить, что те стали встречать их, как родных. Вован даже стал ревновать немного. Была только в этом одна сложность: на то время, когда в игре участвовали коллеги Вована по вахте, Васе приходилось устраивать сбой записи, чтобы Можжевельник, а того хуже, Филин, не прознали об этом. Простой, как все армейцы, Можжевельник после двух случаев сбоя, прислал на опорный пункт Вована программиста, чтобы тот покопался  в компьютере и устранил неисправность. Выслушав заключение компьютерщика, он отослал его к Филину, где тот слово в слово повторил свой доклад. Филин слушал спеца молча, только иногда крякал и тер  широкой ладонью свой выдающийся лоб, и только отпустив программиста, дал волю своим чувствам, грохнув кулаком по столу и сказав:
     - Вот стервец! Посадить бы его на гауптвахту  на хлеб и воду на недельку! Но кем его здесь заменить? Но какой талантливый, шельмец! – сказал он, уже остывая, и приказал дежурному привести к нему Ясеня после смены.
     Вован шел к Филину, не ожидая ничего плохого, хотя ему, конечно, не понравилось, что в его компьютере копался программист, но Вася ему ничего не сказал, и он выбросил приход спеца из головы. Что о всяком пустяке много думать? Вон, пусть лошадь думает, у неё голова большая! Поэтому суровый вид  Филина и его тон, каким он предложил Вовану присаживаться, сразу тому не понравился. Не говоря лишних слов, Филин просто включил запись его разговора со спецом. Слушая её, Вован сразу понял, что спалились они с ребятами по полной программе. Не учел Вован, что его верный друг Вася, будучи машиной, воспринял его пожелание по саморазвитию слишком буквально. Правда, Вася целый час молча терпел, пока программист копался у него в мозгах, справедливо полагая, что не трогай кое-что… Но всему же есть предел! На исходе часа, он высказался:
     - Слышь, яйцеголовый, ты чего ищешь? Ты спроси, может, я тебе подскажу?
     На программиста напал ступор, поэтому он ничего не ответил по сути вопроса, только обалдело  спросил в никуда:
     - Это кто?
     - Конь в пальто! – ответил наглый Вася и довольно заржал голосом Владимира Семеновича.
     Программист нервным жестом сдернул очки с носа и стал усиленно протирать их носовым платком. В голове  у него безумной птицей металась мысль об отпуске.
     - Тебя как зовут? – спросил, отсмеявшись, Вася.
     - Всеволод, - машинально ответил программист.
     - А меня Вася! Вот и познакомились! Так я не понял, чего ты во мне уже больше часа копаешься?
      - Я?! В вас?! Копаюсь?! – предельно поразился программист. Потом до него что-то начало доходить. – Так вы, - неуверенно произнес он вслух, - вы машинный интеллект?
     - Слава тебе, господи! Дошло по длинной шее!
     Вася,  в нетактичной форме, но всё же отметил все особенности внешности программиста. Тот был высоким, худым и сутулым. На голове, напоминающей формой яйцо, сияла обширная лысина, которую окаймляли длинные, почти до плеч, волосы цвета лежалой соломы. Голова неуверенно держалась на очень длинной шее, для которой она была, как видно, слишком большой тяжестью, поэтому голова прямо не держалась, а  всё время норовила куда-нибудь склониться: то на грудь, то набок.
     - Повторяю для особо одарённых! – снова заговорил Вася, которому надоело ждать, пока программист придёт в себя. – Что тебе надо, в конце концов? Чего приперся?
     Обалдевший Всеволод решил вступить в диалог с машиной, и пояснил:
     - Я приперся…гкхым, гкхым ! Я пришел выяснить, почему уже два раза были сбои видеозаписи, но никак не пойму в чем дело. На мой взгляд, всё в порядке!
     - Гляди-ка! В очках, а глазастый! – радостно заржал Вася. – Да ясный перец, что всё в порядке, так начальству и доложи!
     - Я – то доложу, но у меня всё равно спросят о причинах сбоя, а я так и не понял, в чем дело! – заупрямился программист.
     - Ладно,  - вздохнул, Вася, - служба есть служба, расскажу я тебе всё, как родному, только ты уж нас не выдавай. К Ясеню ребята тут с других участков приходили поиграть. А что такого? Они попросили соседей за их участками присмотреть, так что урона службе никакого, но разве это начальству докажешь? Вот я и организовал  якобы сбой видеозаписи на пару – тройку часиков, чтоб ребят прикрыть.
     Всеволод  задохнулся  от возмущения:
     - Да вы вредители с твоим Ясенем! Да вас под трибунал надо…
     - Сева, что ты кипятком писаешь? – перебил его Вася. – Мы, что, басурмане какие-то, службу не понимаем? Цела запись-то! Целёхонька!
     - Так, где же она?
     Васе очень хотелось ответить, что в Караганде, но дисциплина взяла верх.
     - Запаролена!
     - Немедленно говори пароль, железяка наглая!
     - Да, пожалуйста! – не стал упрямиться Вася, подумав, что за железяку программист ему ещё ответит. – Надо спеть песню Владимира Семёновича Высоцкого «Друг», причем, не фальшивя и не путая слова.
     - Ты, что, издеваешься?! – взревел программист.
     - Никак нет, Ваше Высокоблагородие! – проревел в ответ Вася.
     Программист, как ужаленный, подскочил и выбежал из опорного пункта.
     Вован всё это выслушал под пристальным взглядом Филина, прилагая все силы для того, чтобы не рассмеяться, и ехидно спросил:
     - Ну, и что же он не спел?
     - Веселишься?! – взорвался Филин. – Я вам с твоим Васей такое устрою, что у вас навек желание пропадет шутить серьезными вещами!
     На самом деле Филин, выслушав программиста, задал ему тот же самый вопрос, на что тот ответил, что ему в детстве медведь на ухо наступил, а с творчеством Высоцкого он не слишком хорошо знаком.
     - Скажешь своему Васе, чтобы запись восстановил. На первый раз, отделаешься предупреждением, но смотри у меня! – пригрозил Филин, отпуская Вована.
     Когда на следующее утро Вован прибыл на участок, он первым делом спросил Васю:
     - Это что за подстава? Ты почему мне не рассказал, о чем вы тут с программистом трепались?
     - Так он же ничего не нашел, до записи не добрался, так о чем тут говорить?
     Вован вздохнул и почесал затылок.
     - Эх, братан, ты, конечно, мозг мощный, но кое в чем фишку не рубишь. Давай договоримся, что ты мне обо всем докладывать будешь! Не знаю, что теперь с ребятами делать, расстроились они вчера сильно, поиграть охота, а как?
     - Надо для желающих отдельный стол в кустах организовать, я при видеозаписи аккуратненько его обойду, никто ничего и не заметит! – подал свежую мысль Вася.
     - Эх, пропади всё пропадом! Так и сделаем! В конце концов,  у меня  ещё только одно предупреждение!
     - Что за предупреждение? – живо откликнулся Вася.
     - Да, от Филина! – в досаде сказал Вован.
     - И чем это тебе грозит?
     - Да, пока вроде нечем, но второе лучше не получать!
     - Почему? – не понял Вася.
     - Сдается мне, что у Филина эти предупреждения, как в анекдоте про прапорщика. Не слышал?
     - Нет! Расскажи!
     - Пригласил прапорщик сослуживца выпить к себе домой. Расположились они на кухне, а теща им стол накрывает, борщ горячий подаёт и дисциплинировано спрашивает, не нужно ли ещё чего – нибудь. Сильно удивился сослуживец и спрашивает у прапорщика, как, мол, тещу так воспитать удалось, а тот ему и отвечает, что, мол, был у меня кот, один раз он нагадил в комнате, я его предупредил, второй раз нагадил, я его второй раз предупредил, а после третьего раза я его утопил. Сослуживец ничего не понял, и спрашивает, причем тут, мол, теща, а прапор отвечает, что у неё уже два предупреждения.
     - И где смеяться? – помолчав, спросил Вася. – Может, я, действительно, что-то в человеческой жизни не понимаю, но это не анекдот, а просто триллер какой-то!
     - Вот такой он, суровый армейский юмор! – назидательно сказал Вован. Зато ты теперь понял, почему второе предупреждение от Филина лучше не получать.
     - Да, уж, - только и сказал Вася.
     В этот же день они организовали в кустах игральный стол, объяснили охранникам и зеленым правила конспирации, и жизнь снова потекла своим чередом.

                Глава 9

     Пока у Вована всё, так или иначе, наладилось, вернемся к нашему пострадавшему и поинтересуемся его здоровьем. А здоровье у Витька налаживалось, потому что, попал он в надежные руки Акулины Савишны и её верного кота Анцифера Акулина в день по несколько раз занималась Вованом, всё, вроде, шло хорошо, даже очень хорошо, но каждый раз выходила Акулина из палаты, где лежал Витек, сильно задумавшись. Наконец, вызвала она к себе Сыча, Мокея и Ванятку и вылила им на голову свои подозрения, как ушатом холодной воды окатила:
     - Вот вы, мужики, как хотите, а только Витёк наш!
    - Ну, наш, и что? – не понял Конев.
    - Совсем наш, понимаешь? Видно, кто-то из ходоков его нагулял!
     - Да ты что?! – хором удивились мужики.
     - Вот  вам и что! – передразнила их Акулина. – Я вначале сомневалась, но факты упрямая веешь. Изменения у него в скелете говорят о том, что он до трех лет летал, как наши малыши, это раз. Повышенная регенерация тканей. Я, конечно, с ним на совесть работаю, но  у обычного человека так быстро всё восстанавливаться не может. Это два. Ты сам Сыч говорил, что на него план отвода мыслей и желаний не действует. Но это не главное, главное, надо найти того, кто нашкодил, кто дитя прижил и бросил, и прищучить его как следует! Я исследование ДНК у Витька уже провела, так что когда найдем его, так сказать, папашу, надо будет сравнить для верности. Уж тогда он, голубчик, не отвертится!
     Мужики на это ничего не ответили, только тяжело призадумались.
     - Постой! -  вдруг вспомнил Конев. -  Витек же говорил, что он родом из Бултыхина! Надо срочно узнать кто его мамаша, и от этой печки плясать! Я этим займусь. Но всё же как-то странно всё это.
     - Не то слово! – проворчала Акулина.
     - Как хоть он, поправляется? – заботливо спросил Сыч.
     - Поправляется, - ответила Акулина,  - за глаза я боялась, уже голову ломала, какие методы к нему применять, чтобы слепой не остался, а через несколько дней стала смотреть, а они у него полностью восстановились! Вот тут-то я первый раз неладное заподозрила и стала его не только лечить, но и детально обследовать. Единственное, что поправить не удалось, это цвет волос. Начисто исчез!
     - Так он что, блондин теперь? – спросил Мокей.
     - Если бы! – вздохнула Акулина. – Седой стал, соколик! Как лунь, седой!
     - Ну, это беда небольшая! – отмахнулся Конев. – Не красна девица, переживет как – нибудь!
     И Витек, действительно, пережил, даже решил, что так солиднее будет, когда  Акулина аккуратно подготовив его, сунула больному в руки небольшое зеркальце. Другое он пережил с трудом: с его накаченного тела  ушли без следа все татуировки. Просто, как волной смыло! Раньше были, а теперь, на тебе – ничего! Ну, то есть, совсем ничегошеньки! Чистая кожа, как у младенца! Рассвирепел сначала Витек,  хотел с Акулиной поговорить по свойски, мол, что ты, старая карга, делаешь? Я ж, у серьезных людей в авторитете! Кто теперь со мной дело иметь будет?! Я ж тебе, не ботаник какой –то! Но, посмотрев утром на лицо Акулины, которая внесла ему кашу, погладила по голове и ласково сказала:
     - Ешь, соколик, пока не остыла, а чай тебе Анцифер заваривает. На травах чай, лечебный, чтобы сил у тебя прибавлялось.
     Ну, как ей после этого хамить? Однако, насупился Витек, от завтрака отказался и отвернулся лицом к стене, разговаривать перестал. Хорошо, тут  как по заказу, к Акулине Конев заглянул на огонек. Узнав о Витиных переживаниях, он с ним поговорил по душам, и мигом мозги ему на место поставил.
     - Вот ты нашел, о чем переживать! Прямо, как дитё малое! Сделать-то татуировки снова, долго ли? Дурное дело нехитрое!
     Витек при этих его словах оживился.
     - Я это как-то не скумекал! Точняк! Сейчас такие мастера есть – закачаешься! Не то, что мне по подвалам пацаны делали!
     Конев поморщился.
     - Я бы на твоем месте всё же не торопился. Сейчас многие на всё идут, лишь бы от татуировок избавиться!
     - Да? – искренне удивился Витек. – Зачем это?
     - Во власть полезли, а репутации подмоченные, да ещё на теле роспись, как автобиография.
     Витек посуровел лицом, задумался о чем – то своем, и согласился:
     - Это верно! Что характерно, такие гниды во власть лезут, что реальным пацанам с ними за руку здороваться западло!
     Конев покосился на Витька. С таким сердцем тот произнес последние слова, что ясно было, как белый день, что стоит за этим что-то личное.
     - Разберемся, – подумал Конев, а вслух сказал, - разговор у меня к тебе серьезный есть. Акулина тебя обследовала, и говорит, что возможности у тебя очень большие, далеко пойти можешь!
     - Ага, пока милиция не остановит, - рассмеялся Витек, однако глаза у него загорелись.
     - Смех, смехом, но у неё глаз верный, как сказала, так и будет. Говорят, что бог часто дает человеку болезни для того, чтобы тот задумался о том, как он живет. Я тебя не тороплю, полежи, подумай о своей жизни, а главное, о будущем, какой ты дальше свою жизнь хотел бы видеть. Как готов будешь к серьезному разговору, скажешь Акулине, она мне передаст.
      Загрузил Конев голову  Витьку, а голова у него всегда хорошо соображала. Не быстро, правда, но зато глубоко. Любую проблему Витек долго и натужно обдумывал, и даже когда, казалось бы, забывал о ней, решение порой выскакивало, как чертик из табакерки. Даже братки из его окружения отмечали всегда, что у Витька башня  соображает. Но пока котелок у Витька  варил неторопливо, Сыч и Мокей с Коневым вызвали на очередной сеанс телепатической связи Георгия Трунова, который по  всем расчетам должен был уже приехать, но что-то задерживался.
     После взаимных приветствий, Жорка долго извинялся, что задержался.
     - Как у вас там дела с инвесторами? – спросил он, наконец.
     - Чем дальше, тем страшнее, как в сказке, - мрачно ответил Мокей.
     - Что, достают сильно? – посочувствовал Жорка.
     - И это, конечно, тоже, но не в этом дело. Витек с пьяных глаз искупался в отбеливающем озере…
     - Ох, ну, ни фига себе! – ужаснулся Жорка – И что теперь делать?
     - Да ты не беспокойся, всё что надо уже Акулина делает, считай, уже на ноги его поставила.
     - Так он жив?!- ещё больше поразился Жорка.
     - Не только жив, но всех последствий у него от купания, это то, что поседел весь, да татуировки с тела начисто сошли.
     -  Татуировки сошли?! – спросил растерянно Жорка, а потом  начал тихонько хихикать, и всё никак не мог остановиться, и мужикам пришлось пережидать, пока он просмеётся.
     Наконец, им это надоело, и Сыч спросил угрюмо:
      -  Жорка, ты знаешь, что смех без причины – признак дурачины?
     - Ничего себе без причины! – всё ещё не успокоившись, ответил Жорка.
     - Ты там кончай веселиться, на самом деле, - вступил в разговор Конев. – Тут дела такие открылись, что Витька-то  наш выходит. Акулина предполагает, что кто-то из ходоков его нагулял.
     - А вот это уже на самом деле не смешно, - вмиг посерьезнел Жорка. – Вы, вот что, мужики, переправьте мне по Интернету все данные на него, что знаете, а я  подключу свои связи. На днях я вылетаю в Россию, и сам подключусь. Надо это дело размотать, чтобы полная ясность была, а то так и до утечки информации недалеко!
     - Что с Витьком-то делать? Рассказать ему всё, или не надо?
     - Я думаю, что раз он наш человек, то заслуживает знать всю правду о себе, - подумав, сказал Жорка.
     На этом сеанс связи закончился.
     Акулина взялась выудить у Витька все сведения о его родителях. Оказалось, что отца своего Витек не знал, потому что тот умер до его рождения, а мать его, Зорина Алевтина Марковна,  уехала жить в город. Правда, Витька ей пришлось на три года оставить в Бултыхино у своей бабки Нюры, которая и нянчилась с малышом, пока совсем из ума не выжила.
     - Да, - загрустил Витек, - жаль бабу Нюру, хорошая была, добрая, вот только заговариваться стала, чудить, вот мать и побоялась меня вместе с ней оставлять.
     - А почему решили, что заговариваться стала? Что она такого говорила? – проявила любопытство  Акулина.
     - Ой, да это цирк один! Мать и сейчас рассказывает, и смеётся. Говорит, что баба Нюра давно чудить начала, как только со мной нянчиться стала. Как мать ни приедет проведать меня, да гостинцев из города мне и бабке привезти, та её отзывает в сторонку и давай шептать:
     - Ой, Аля,  какого странного ты ребятенка родила! Я уж от всех-то скрываю, а тебе скажу, потому как ты мать, тебе всё про своего сыночка знать положено.
    - Да что такое не так с моим Витенькой?
     - Не знаю, как и сказать, чтобы ты не подумала, что старая из ума выжила. Летает у тебя ребятенок-то, вот что!
     - Да, ладно тебе, баба Нюра, придумывать! Как он может летать? С печи на полати, что ли? – смеясь, отмахивалась от неё Алевтина.
     Но бабка упорно твердила своё, и Алевтина в три года забрала Витька в город и устроила в детский сад.
     - У бабы Нюры-то лучше было, чем в детском саду, - вздохнул Витек.
     - Зря твоя мать на бабку напраслину возводила, - угрюмо сказала Акулина, - летал ты маленьким, это точно. У тебя изменения в скелете об этом говорят.
     - Ну, вот,  и ты туда же! – огорчился Витек. – Давай, Акулина Савишна, я тебя в городе докторам покажу. Ты мне теперь, как родная, буду за твоим здоровьем следить.
     Акулина от умиления прослезилась в платочек, который подал ей Анцифер.
     Витек всё никак не мог к нему привыкнуть и косился на него недоверчиво, ожидая подвоха. Наконец,  он осторожно спросил у Акулины:
     - Кот у тебя жутко умный, только что не говорит!
     - Это кто это не говорит, мяу?! – тут же возмутился Анцифер.
     Витек побледнел и затосковал:
     - У-у, Акулина Савишна, придется, видно нам вместе к доктору-то идти. Похоже,  у меня крыша тоже того, слегка, покосилась. Выправлять надо.
     - Ты, Витенька, сейчас поспи, ни о чем таком не думай. Хватит с тебя на сегодня. А крыша твоя в порядке, не переживай. Анцифер, и правда, говорит, а ты в детстве и правда летал. И ничего  в этом для нас, кидаловцев, нет необычного.
     Витек ещё попытался поспорить, но сладкая дремота смежила ему веки, и он уснул крепким сном, который столь необходим  выздоравливающему после тяжелой болезни. Акулина ещё посмотрела на него некоторое время, подперев щеку острым кулачком и начала работать с ним. Теперь уже она работала не только по последствиям травмы, но и  развивая в нем те способности, которые были заложены в него при рождении, да вот только по недомыслию и по незнанию его непутевых родителей, так и остались невостребованными, пробиваясь кое в каких способностях Витька, как упрямый росток дерева сквозь асфальт. Витек для кидаловцев был тот же Маугли, которого вскормила и вырастила волчица. Только если с реальными, а не с литературными маугли дело обстояло так, что их плохо удавалось развить и адаптировать к человеческому обществу, то с Витьком ещё не всё было потеряно. Конечно, Акулина понимала, что при всех её стараниях, восстановить всё, что было когда-то упущено невозможно, но многое всё же можно сделать. Задача у неё была не из легких, потому что сознание Витька было защищено, как неприступная крепость. При любом воздействии на него, Акулину просто отбрасывало в сторону, как легкое перышко шквалистым порывом ветра. Но Акулине упрямства, изобретательности, а главное, мастерства, было не занимать. Она изловчилась и вошла в его сон. Витьку снилась баба Нюра. Видно, сегодняшние разговоры о ней вызвали к жизни его детские воспоминания. Баба Нюра держала на коленях маленького Витька и кормила его манной кашей, приговаривая.
     - Ешь, ешь, горемычный, сейчас опять к курочкам пойдешь. И что мне с тобой, горе моё горькое делать? Вот, даже мать твоя, Алевтина, не верит, что ты летаешь, считает, что бабка её уже из ума выжила. А сама хоть бы раз на день-то задержалась, посмотрела на мальченку-то, может, к доктору бы тебя свозила. Так нет! Приедет, гостинцы выложит, с тобой посюсюкает и фыр-фыр, умотала!
     Потом Акулина увидела, как Витя играет в загоне для кур, который заботливая бабуля соорудила на задах огорода, подальше от любопытных глаз, в кустах разросшейся по берегу небольшого ручья черемухи. Загон был высотой метра в три  и площадью примерно метров десять – двенадцать, и сделан из сетки - рабицы. Пока Витя был совсем маленьким, он всё лето проводил в этом загончике для кур, потому что баба Нюра по известной причине ни с кем его не могла оставить, когда куда-то отлучалась. Потом Акулина увидела, как баба Нюра с Витьком собирают черемуху. Предприимчивая бабуля перевязала правнука поперек туловища веревкой и запустила в высокую крону старой черемухи, где зрела самая крупная и вкусная ягода, до которой ещё не добрались деревенские мальчишки. Маленький Витя сначала собирал ягоды в рот, шумно выплёвывая косточки, а потом,  внимая настойчивым просьбам бабы Нюры и её обещаниям состряпать для Вити черемуховый пирог, набирал-таки черемуху маленькими ведерками и передавал их бабуле, которая ссыпала ягоду в большую корзину, дно которой было застелено газетой. Потом Акулина увидела, как баба Нюра разрезает большим ножом огромный пирог с черемухой, кладет большой кусок на тарелку, заливает его щедрой рукой густой сметаной и посыпает сверху сахаром. Маленький Витя двумя руками ухватывает этот кусок, и с аппетитом начинает уминать его, перепачкавшись, весь в черемухе и сметане. У Акулины даже слюнки потекли от этой картины.
     - Надо будет испечь пирог для Вити,  пусть, горемычный, детство вспомнит, да и мы с Анцифером от пирога не откажемся.
      Однако, не отвлекаясь больше на кулинарию, Акулина приняла образ бабы Нюры и  спокойно вошла в сознание Витька, которое восприняло её образ, как продолжающийся сон. Собственно, так оно и было. Акулина решила, что лучше всего обучить некоторым навыкам Витька во сне, приняв образ его прабабки, которую он привык слушаться с самого детства.
     Акулина присела за стол, разложила на нем несколько предметов и позвала Витька. Малыш тут же подбежал к ней.
     - Сто, баб Юя?
     Акулина взяла его на руки, посадила на колени, и сказала:
     - Сейчас, Витенька, я тебя буду просить подать мне мячик, или веретено, или клубочек, и ты мне подавай, что прошу, хорошо?
     Витенька согласно кивнул головой.
      Акулина начала мысленно приказывать малышу, чтобы он подал ей веретено. Витенька удивленно посмотрел на бабушку и спросил:
      - Сто ты мойчишь?
     - Я не молчу, Витенька, я прошу, только без слов. Ты слушай меня, детка.
     Малыш отвернулся от неё и стал снова смотреть на предметы на столе, потом детская ручка неуверенно потянулась к веретену,  Витя схватил его поперек отполированного деревянного туловища и протянул бабушке.
     - Это?
     Акулина взяла веретено и поцеловала смышленого  малыша в макушку.
     - Наша кровь! – с гордостью подумала она.

                Глава 10

     Витька разбудил какой-то очень знакомый запах, от которого сразу защемило сердце, и не потому, что Витя был голоден, как волк, а запах был удивительно вкусный, а потому что повеяло на него запахом далекого деревенского детства. Витьку даже показалось, что сейчас откроется дверь, и войдет баба Нюра с тарелкой, на которой будет большой кусок черемухового пирога, залитый сметаной с сахаром. Он даже сглотнул голодную слюну. Дверь, и правда, отворилась, и в неё вошла Акулина Савишна, торжественно неся  в руках тарелку, которую поставила  на тумбочку перед Витей. Витек с изумлением увидел на ней кусок пирога, залитый сметаной. То, что пирог с черемухой не было никакого сомнения, потому что это выдавал упоительный запах, исходящий от него.  Не обращая внимания на чайную ложечку,  которая лежала на той же тарелке, Витек вцепился в пирог двумя руками и впился в него зубами, замычав от удовольствия. Проглотив одним махом кусок пирога, он поднял повлажневшие глаза на Акулину с Анцифером и растроганно сказал:
     - Спасибо, бабушка!
     И даже благосклонно позволил Анциферу подать ему салфетку, чтобы вытереть лицо и  руки, испачканные сметаной. Потом потрепал Анцифера по загривку, почесал ему за ухом, и одобрительно сказал:
     - Хороший котяра, правильный!
     - Ну, как пирожок, Витенька? Угодила я тебе? – мысленно спросила его Акулина.
     Витек прижал ладонь к груди и с чувством ответил:
     - Уж так угодила, слов просто нет!
     Потом он остановился, поняв, что Акулина своего вопроса вслух не произносила, и обалдело спросил:
     - Это что? Это как?
     - То ли ещё будет! – с довольной улыбкой  произнесла Акулина уже вслух, уходя,  и унося тарелку.
       Акулина связалась с Коневым и передала ему всё, что удалось узнать о Витьке. Похвасталась, каким  способом она добилась того, что Витек теперь обладает телепатией. Конев пришел в неподдельный и неописуемый восторг.
     - Ну, Акулина Савишна, ты и голова! А я –то расстраивался, что Витек теперь многому не научится, время упущено, а ты вон что придумала! Эдак, ты из него полноценного кидаловца сделаешь!
     - Уж постараюсь, как могу. Нельзя нам своими разбрасываться – то. Мало нас, сам знаешь.
     - Мало, что говорить. Каждый – на вес золота.
     - Вы давайте там мамашку непутевую разыскивайте, она –то точно должна знать, кто отец её ребенка. Надо парню родословную восстанавливать, глядишь, после этого обучение ещё веселее пойдет, а то сейчас он всё боится, что свихнулся, поэтому я паузы делаю, чтобы он постепенно к своим новым возможностям привыкал.
     - Этим Жорка займется, уже обещал. На днях он из Америки  прилетает, организует и розыск, и информацию добудет.
     Пока Витек с изумлением каждый день открывал в себе новые возможности с помощью Акулины, Вован продолжал нести службу на своем участке. Собственно, это теперь была не служба, а просто малина для дозорных, что с одной, что с другой стороны. Братание шло по всему фронту! Охранники с других участков установили очередь из тех, кто хотел поиграть в карты с зелеными, а хотели абсолютно все. Они по несколько человек в смену прибегали на участок Вована и играли за столом, поставленным среди кустов так, чтобы камера, даже случайно мазнув по этому месту своим всевидящим оком, ничего не могла заметить. Но камера сбоев не давала, потому что Вася надежно прикрывал их, минуя при записи этот участок совсем. Инопланетяне поднаторели в игре и стали выигрывать всё чаще, так что команда Филина не успевала придумывать новые призы. В конце концов, чемпионы по играм стали походить на продвинутых завсегдатаев столичных дискотек. Например, Валенок, был одет в черную бейсболку, черные очки, на нем красовалась черная футболка с оскаленной пастью волка  на пузе. Рисунок был нанесен светящейся краской, поэтому, когда луч фонарика выхватывал фигуру Валенка из темноты,  то казалось, что волк с горящими глазами и оскаленной пастью уже приготовился к прыжку и вот-вот сорвется с места и вцепится вам в горло. Мало этого, Валенок исхитрился выиграть черные брюки - клеш и  черные же, моднячие кроссовки. Филин со своими ребятами лихорадочно думал, чем же ещё поощрять Валенка при его выигрышах, а то, что они последуют, не было не малейшего сомнения, потому что у него был несомненный талант к игре и такое дикое везенье, что его просто можно было назвать любимчиком фортуны. Но фортуна дама переменчивая, и в один не слишком прекрасный день она взяла, да и повернулась ко всем спиной, включая везунчика Валенка. А дело было так. Утром, как обычно, две группы играющих устроились за столами. Игра проходила весело, правда, потешался, в основном, один Вован, которому было дано задание от Филина придержать до поры победную поступь Валенка, потому что новые призы для него ещё  не придумали. Валенок проигрыши переживал тяжело, злился и шипел на Вована, когда тот выигрывал, а победителю из своих соплеменников, просто отвешивал несколько быстрых и звонких оплеух, пока тот не очухивался и не сцеплялся с Валенком, не на жизнь, а не смерть. Разнимать их приходилось Вовану, один раз даже с применением силовой завесы, которая у смышленого Васи всегда была наготове. Короче, веселье было в самом разгаре, когда Вовану доложил Вася:
     - Братан, за деревьями лазутчик прячется, наблюдает за вами!
     Вован поднял глаза поверх карт, посмотрел за спины зеленым и увидел, как около одного из деревьев, окружающих опушку стоит, уже не прячась, инопланетянин какого-то странного цвета. Вован спросил у Валенка:
     - Ввленок, что это за личность бурого цвета у деревьев маячит?
     Зеленые, как только до них дошел смысл вопроса, замерли, затем, как бедные овечки, побросав карты, потянулись по одному к бурому. Валенок только и успел сунуть в руки Вовану зеленый шарик, размером с горошину и сказать:
     - Прощай, друг! Мы, наверное, больше не увидимся! Нажми на шарик, если захочешь со мной связаться.
     Валенок так же медленно и печально, как и остальные, повернулся спиной к Вовану и пошел в сторону бурого начальства. Вован застыл на месте, как громом пораженный, затем сорвался с места, догнал уходящего Валенка, и надел тому на руку  свои командирские часы. Браслет был слишком большой, и часы непременно бы упали, если бы Валенок быстро и судорожно не зажал их в кулачке.
     - Это тебе на память, от меня, - тихо сказал Вован, крепко обняв Валенка на прощанье. Он ещё долго стоял на краю опушки и смотрел вслед скрывшимся зеленым. Очнулся он, когда Филин, который видел всё по трансляции с камер, и сразу примчался  на место происшествия, тронул его за плечо и сказал.
     - Пошли, Ясень, обсудим ситуацию.
     Вован молча повернулся и пошел вслед за Филином к переместительному устройству.
     База, по которой они шли к командному пункту, стала напоминать  потревоженный пчелиный улей. Один за другим, взводы, вооруженных до зубов десантников шли и шли к переместительным устройствам, казармы, накрытые силовым куполом, медленно уходили в землю. Когда их крыши ушли ниже уровня земли, над ними задвинулись толстые металлические плиты. Теперь попасть в казарму можно было только через подземные ходы. Их люки только и остались торчать на абсолютно пустой, как вымершей, базе. Командный пункт тоже уже скрылся под землей, поэтому они попали в него, пройдя небольшое расстояние по подземному ходу. Филин с Вованом прошли сразу в комнату аналитиков, которые просто срослись с компьютерами, просчитывая вероятности развития ситуации в том или ином направлении, и возможные последствия.
     - Ну, что, ребята, чем порадуете? – спросил их Филин.
     - По последним разведданным,  зеленые закрылись в капсуле, и носа оттуда не высовывают. Теперь, когда наши представления об инопланетянах значительно расширились, благодаря работе  Ясеня, то наиболее вероятна ситуация, что зеленые ничего не будут предпринимать до тех пор, пока не свяжутся со своим вышестоящим начальством. Указания от него они тоже получат не сразу, поэтому какое-то время просто ничего не будет происходить. Плохо то, что мы не знаем, сколько времени это займет.
     - Мне Валенок успел сунуть в руку устройство для связи, - сказал Вован, показывая Филину зеленую горошину.
     - Ну - ка,  покажи, - сказал Филин, беря её в руки.
     - Осторожнее! – предупредил Вован. – Валенок сказал, что если я захочу с ним связаться, надо просто нажать на горошину.
     - Надо бы, конечно, отдать её нашим спецам, но сейчас связь важнее, - задумчиво сказал Филин. – Когда ты думаешь с ним связаться?
     - Не знаю, он ничего о времени не успел сказать. Но я думаю, что ночью лучше будет.
     - Хорошо! Надо тебя тщательно подготовить к сеансу связи. Хорошо бы хоть что-то выяснить об их намерениях.
     - Я могу только узнать, чем грозит Валенку и ребятам вся эта история. Хотя, он и это может не знать, - буркнул недовольно Вован.
     - Эх,  Ясень, да как ты не понимаешь, что любая твоя информация на вес золота! Даже если ты просто поинтересуешься у Валенка как настроение, и как здоровье, это и то может нам что-то дать. У нас тут до тебя просто скорбное безмолвие было по сравнению с тем объемом информации, что ты добыл.
     Вован повеселел, и комок льда, засевший в груди после происшествия с зелеными начал понемногу таять.
     Ночью Вован отошел немного от базы в лес, достал, подаренную Валенком горошину и нажал на неё. Та сразу засветилась и стала пульсировать зеленым светом. Затем, метрах в трех от места, где стоял Вован, появился столб света, в котором стоял Валенок, наряженный,  как и прежде, во все свои призы. Вован непроизвольно шагнул к нему, но понял, что это голограмма, и остался стоять на месте.
     - Здравствуй, Ясень, я очень рад тебя видеть! – обрадовался Валенок.
     - А уж я – то, как рад! – чуть не прослезился Вован. – Как ты там, как ребята? Вам сильно нагорело? Что теперь вам будет?
     -  Не беспокойся, у нас ничего не сгорело, - немного подумав, ответил Валенок.
      Вован рассмеялся.
     - Я хотел спросить, не наказали ли вас? У нас иногда говорят, что кому-то нагорело, когда хотят сказать, что его наказали.
     - Как интересно с тобой общаться, Ясень. У нас все ребята расстраиваются,  что, скорее всего, даже наверняка, нас заберут с Земли, и они не смогут больше с тобой видеться. Все говорят, что в их жизни, это было самое лучшее время.
     Вован тяжело вздохнул.
     - Спасибо, тебе, Валенок, на добром слове. Ребятам тоже передавай привет. Не знаешь, когда вас заберут с Земли?
     - Скорее всего, уже завтра.
     - Так быстро? – поразился Вован.
     - Да! Как ты говоришь, не везет, так не везет. Как специально, на подлете к солнечной системе находится заправщик гнырой. Наш  начальник только ждет указания  вышестоящего начальства, и нас поменяют на экипаж заправщика.
     - Валенок, ты можешь выбраться из капсулы?
     - Не знаю, вряд ли.
     - Ну, хоть не ты, так хоть кто-то из ребят? Я хочу вам подарок сделать.
     - Да? – оживился Валенок. -  А какой?
     Когда Валенок узнал, какой подарок  хочет сделать им Вован, то уверил его, что если они к тому моменту, как Вован с ними свяжется, будут ещё на Земле, то непременно найдут способ послать гонца за таким бесценным сокровищем.
     Вован чуть ли не бегом вернулся на базу, где его с нетерпением ждал Филин. Прослушав запись разговора, он похвалил Вована, что тот нашел повод для ещё одного контакта с зелеными.
     - Да я им просто подарок от души хочу сделать. Спалились ведь, бедолаги, из – за меня! – возмутился Вован.
     - А я что, против, что ли? – не стал спорить Филин. – Я и говорю, что хорошо, молодец!
     Кроме того подарка, что придумал Вован, Филин предложил передать зеленым все оставшиеся призы, пусть порадуются напоследок. Вован, правда, выразил по этому поводу сомнение.
     - Да как Валенок, или кто там будет, всё это унесет?  Он же грыжу заработает.
     - Ты предложи, чтобы трое пришли, а они уж пусть там сами решают, - посмеялся Филин.
     - Провокация это всё, чистой воды, - проворчал Вован, потому что знал, что зеленые за призами придут, даже если им эту капсулу вдребезги разнести придется.
     Подарков получилось три большие сумки, которые Вован еле как допер до места встречи. Идти пришлось долго, потому что Валенок попросил, чтобы Вован пришел прямо к капсуле, потому что зеленые смогут выскочить только на несколько минут. До своего участка Вован добрался с помощью переместительного устройства, а вот дальше пришлось пешочком.
     Не успел он добраться до места, как  к нему выскочили Валенок, Гром и Костыль. Вован обнял их всех по очереди, вручил сумки с призами Костылю и Грому и сказал:
     - Всё,  пацаны, возвращайтесь, всем привет от меня передавайте, а мне ещё Валенку надо объяснить, как дупликатором пользоваться.
Двое зеленых ушли, сгибаясь под тяжестью неподъемных сумок.
     - Смотри, Валенок, это просто. Запоминай! Если хочешь дуплицирования, то один раз нажимаешь вот эту серебристую кнопочку сбоку. Повторяю, один раз, потому что если нажмешь два раза, то произойдет увеличение предмета в два раза. Чтобы отменить команду, надо кнопочку нажать  три раза. Давай, попробуй, а то ведь потом спросить-то не у кого будет.
     Вован протянул Валенку новенькую колоду карт, Валенок взял её и быстро положил в дупликатор, закрыл дверцу, нажал на кнопку, дождался звукового сигнала об окончании процесса, и чуть не запрыгал от радости, когда увидел в дупликаторе уже две колоды.
     - Ладно, друг, давай прощаться, - тяжело вздохнув, сказал Вован и обнял погрустневшего Валенка.
     - А это тебе от меня на память, -  сказал  Валенок, протягивая Вовану небольшую мерцающую звездочку. Звездочка была зеленоватого цвета и прозрачной, как будто сделана из стекла или пластмассы.
     - Это что такое?
     - По вашему, это идентификатор.
     - Иди..что? Или куда?
     - Эта звездочка начинает светиться, когда я рядом.
     - И насколько рядом? То есть, на каком расстоянии работает?
     - Как бы тебе объяснить, у нас разные понятия о расстоянии. Ну, в пределах солнечной системы работает.
     - То есть, если я посмотрю на звездочку, и она засветиться, значит, скоро тебя в гости надо ждать? – уточнил Вован.
     - Да, так, - подтвердил Валенок. – Прощай, Ясень, я никогда тебя не забуду!
     - Иди, иди, Валенок, не рви мне душу! Бог даст, ещё свидимся!
     Валенок ухватил сумку с дупликатором двумя руками, и потащил её к капсуле, в которой на какие-то секунды открылся люк, и маленькая зеленая фигурка скрылась в нем.
     Вован  вытер рукавом глаза, досадуя на непрошенные слёзы, повернулся и пошел на базу. На базе  он отдал запись Филину, показал звездочку.
     Филин необыкновенно воодушевился.
     - Это очень хорошо! Теперь, если в состав экипажа будет входить Валенок, мы узнаем о присутствии инопланетян, ещё  на подлёте их  к Солнечной системе!
     Вован, правда,  испортил радость Филину, высказавшись в том смысле, что Валенка теперь к Солнечной системе, а тем более к Земле  на пушечный выстрел не подпустят. Так что эта звездочка теперь, не более, чем память. Филин спорить не стал, но  заявил Вовану, что звездочку он обязан сдать службе безопасности.
     - С чего бы это? – возмутился тот.
     - Ясень, не бузи! – урезонил его Филин. – Я понимаю, что ты расстроен. Мы, как видишь, тоже тут от  радости не пляшем, тем более, что ещё ничего не кончилось. Эта звездочка, для нас сейчас единственная система раннего оповещения, работающая на таком расстоянии. Пусть несовершенная, пусть она настроена только на Валенка, но ты можешь предложить что-то взамен? Она  у нас будет в большей сохранности, чем у тебя, потому что мы обеспечим не только  её охрану, но и круглосуточное дежурство.
     - Дайте слово, что если она засветится, я об этом узнаю! – ультимативно потребовал Вован.
     - Можешь не сомневаться! – твердо ответил Филин, и Вован ему поверил.
     Филин отпустил его отдыхать, и Вован по подземным ходам добрался до казармы, и уснул там мертвым сном. Вечером, за ужином, Филин ему сказал, что звездочка погасла. Вован ничего ему ответил, только взглянул исподлобья, и тяжело вздохнул.
      Утром следующего дня от инопланетян поступил ультиматум. Они готовы были оставить неприятный эпизод без последствий, при условии, что человека по имени Ясень уберут из дозорных.
     Филин вызвал Вована к себе и рассказал об ультиматуме инопланетян.
     - Не больно-то и хотелось, - обиженно ответил Вован.
     - Ясень, ты не обижайся. Ты, дозорным, как таковым, собственно, и не был. Так что считай себя сотрудником службы безопасности. Согласен, со мной работать?
     - Нет, не моё это, - угрюмо ответил Вован.
     - Ты не горячись, - урезонивал его Филин, - давай так договоримся, что ты будешь числиться у меня в штате, но пока занимайся, чем хочешь. Или просто отдыхай, а в случае необходимости мы тебя будем привлекать к работе.
     - Да какая работа?! – возмутился Вован. – Мы с Витьком, может, скоро уедем отсюда!
     - Уезжай, коли хочешь. Надо будет, мы тебя на дне морском достанем. Неужели, если звездочка засветится, ты сам не захочешь вернуться? – задал провокационный вопрос Филин.
     Вован долго молчал, потом процедил сквозь зубы:
     - Посмотрим.
     - Вот и договорились! – обрадовался Филин.

                Глава 11

     Вечером того же дня Вован вернулся на детскую дачу, на которой  его попросили побыть, пока полностью не закончится сеанс его гипнотического сна.
     Вован  начисто забыл, что всё, что с ним происходит, происходит во сне, а вспомнив, зло сплюнул:
     - Пропади они пропадом, гипнотизеры чертовы! Всю душу наизнанку вывернули, а зачем? Главное, что противно, что жизнь во сне у меня интереснее получилась, чем по жизни.
     С этими невеселыми мыслями Вован решил лечь спать, чтобы хоть на время выключиться из действия этого проклятого гипнотического сна. Но даже это ему не удалось, потому что, как только стемнело, на лоджии послышался какой-то шум, потом что-то явно мягко упало на пол. Вован приподнялся  на локте и стал напряженно вглядываться в темноту. Штора, закрывающая вход на лоджию сама собой отодвинулась, и голос ниоткуда спросил шепотом:
     - Владимир Анатольевич, вы спите, мяу?
     Не столько сам вопрос, сколько последние звуки, заставили Вована опустить глаза, и он увидел при свете луны, силуэт кота. Вован облегченно откинулся на подушку и пошутил неуклюже:
     - А я всегда сплю, даже когда не сплю.
     - Понятно! – лаконично прокомментировал Анцифер, поскольку это был он.
     - Слышь, котяра, а ты не знаешь, когда мне уже просыпаться?
     - Мне не докладывают, - вздохнул Анцифер.
     - И мне не докладывают, - вздохнул в ответ Вован. – А так уже всё надоело! К чертям собачьим бы этот гипноз! Веришь, давно так погано на душе не было!
     - Верю, Владимир Анатольевич, - проговорил Анцифер, - да только и во снах, даже самых поганых, приятные моменты бывают. 
     С этими словами Анцифер вытащил из заплечной торбочки полулитровую бутыль самогона, немаленький шмат сала и копченого леща. Вован посмотрел на всё это остановившимся взглядом,  потом встал, подхватил бутыль и потащил к дупликатору. Увеличивать он её благоразумно не стал, потому что помнил о резиновых свойствах увеличенного бутерброда.
     - Черт его знает, во что превратиться самогон при увеличении! Придется потом какую-нибудь тормозную жидкость хлебать, так что лучше  мы его дуплицируем!
     Сказано – сделано! Вован приволок, и бухнул на стол четыре бутылки самогона и сказал Анциферу:
     - Зови меня просто Вованом!
     - А ты меня Анцифером! – тут же отозвался кот.
     - Может, Цифой, так короче? – предложил Вован.
     - Нет, лучше Анцифером, - заупрямился котяра.
     - Ну, как хочешь! – покладисто ответил Вован, наполняя  два стакана самогоном. Потом, он вдруг вспомнил, что его собутыльником является кот, и спросил настороженно: - Может ты, того, не употребляешь?
     - Разве что с хорошим человеком, мяу! – потупил наглые глазки Анцифер, который был в Кидалово самым злостным самогонщиком, для которого даже в смутное время сухого закона и жестокой борьбы с самогоноварением, Акулина выбила индульгенцию от высокого милицейского начальства. В ней говорилось, что самогон Анциферу гнать дозволяется, поскольку его хозяйка, Акулина, использует его исключительно для приготовления лечебных настоев, а, следовательно, в медицинских целях. Ну, ему, то есть, высокому милицейскому начальству, конечно, виднее, поскольку лечились они Анциферовым самогоном регулярно.
     - Ну, давай, Анцифер, за знакомство выпьем! – предложил Вован, поднимая стакан и чокаясь с Анцифером.
     Они выпили за знакомство, потом за здоровье, потом за жизнь. Потом Вован предложил выпить за его лучшего друга Витька и спросил Анцифера, как тот поживает. Анцифер погрустнел и сказал Вовану:
     - Наливай!
      Вован дважды себя просить не заставил, налил и себе и Анциферу, и сказал:
     - Давай выпьем за здоровье моего лучшего друга Витька!
     - Давай! - согласился Анцифер, и лихо махнул полстакана самогона. Потом, вдруг, упал Вовану на грудь, и зарыдал, прерывая рыдания душераздирающим мяуканьем.
     - Анцифер, что с тобой? Успокойся! – пытался угомонить кота Вован, но тот только ещё больше расходился.
     - Вот ты тут за здоровье своего друга пьешь, а ведь он, а ведь он… - и Анцифер снова залился слезами.
      Вован моментально протрезвел и вызверился на кота.
     - А ну, хорош, тут сырость разводить! Отвечай сейчас же, что с Витьком случилось?!
     Но когда Анцифер входил в раж, остановить его было не так-то просто. Безостановочно всхлипывая, он только и смог сказать:
     - Он искупа-а-а-а-ался! – и снова залился рыданиями.
     Вован похолодел и дрожащим голосом спросил:
    - Он что, у-утонул? – от волнения он даже стал заикаться.
     - Не-е-ет! – ответил сквозь рыдания кот.
     У Вована лопнуло терпение. Он сгреб упирающегося кота, отнес в ванную и провел ему там протрезвляющие процедуры. Затем, посадив мокрого кота в кресло, начал снова задавать ему вопросы.
     - Так, Анцифер, отвечай, только четко. Витёк жив?
     - Жив! – икнув, ответил кот.
     - Здоров?
     - Теперь почти здоров, но сильно изменился.
     - Что в нем изменилось?
     - Поседел весь, сердечный, - снова пригорюнился кот.
     - Эй, эй, Анцифер, ты опять нюни распускать начал? – прикрикнул на него Вован. – Ты мне лучше ответь, отчего это Витёк поседел? Он пацан крепкий. Это с ним что-то страшное должно было произойти, чтобы он даже поседел после этого.
     - Так и произошло страшное! – подтвердил опасения Вована Анцифер.
     - Ты мне долго мозги компостировать будешь?! Ты можешь коротко ответить, что с Витьком произошло?!
     - Коротко не могу! Много объяснять надо! – заупрямился вредный кот.
     Вован вдруг успокоился. В самом деле, главное-то, что Витёк жив, относительно здоров, а что уж произошло, то произошло, назад не воротишь. Пусть этот чертов кот, рассказывает, как может. Всё равно пока кроме как от него, ни от кого не узнать последние новости.
     - Ладно, рассказывай, только без излишних подробностей.
     - Другое дело, - обрадовался Анцифер, и начал подробно излагать историю, приключившуюся с Витьком. Вован слушал его молча, только иногда задавал уточняющие вопросы.
     - Анцифер, а что это за отбеливающие водоросли?
     Кот махнул лапой:
     - Это Капа, жена Ванятки всё упражняется! Вывела мутантов, прости господи! Бабы к ней в очередь стоят за водичкой из этого озера.
     - Тогда почему Витька так сплющило, если  это озеро такое полезное? – не понял Вован.
     - Так оно для чего полезное-то? Для белья! Капа-то водичку из озера бутылками раздает. И представь, чтобы, значит, гору белья отбелить, надо одну столовую ложку этой воды развести на десять литров воды! А Витёк в это озеро поплавать бухнулся. Хорошо ещё там Капа была, тревогу подняла, а то бы… - кот не договорил и вздохнул.
     - Как он ещё выжил? – угрюмо удивился Вован.
     - А вот это отдельный разговор! Про это тебе сам Витёк пусть рассказывает, у меня таких полномочий нет. Я и к тебе-то без спросу сбежал, узнает кто, нагорит мне.
     - Спасибо,  Анцифер,  хороший ты кот, душевный! Давай выпьем за тебя, в жизни я таких котов не встречал! – предложил Вован. – Жаль только, что всё это во сне происходит. Неизвестно, что ждёт меня, когда проснусь.
     Анцифер вдруг, снова зачудил. Он рванул себе когтями грудь, так что только  клочья черной шерсти полетели по комнате, и заорал благим матом:
     - Вован, друг, не могу я тебе врать, мяу! Дурят ведь тебя все, волки позорные! Не во сне всё это с тобой происходит, а на самом деле!
     - Да ты что?! – поразился Вован. – А не врёшь?
     - Да чтоб мне век одними мышами питаться! – истово поклялся Анцифер.
      Вован ещё некоторое время сидел, обалдело мотая головой от изумления, и вдруг дикая, необузданная радость фонтаном забила у него в груди.
     - Значит, это всё правда! Значит, и Валенок ещё может быть прилетит! Ух, ты! Витьку расскажу, не поверит! Анцифер, дай я тебя обниму, ты мне теперь братан навеки! Выпьем за тебя!
     Они выпили за Анцифера, потом за Акулину, потом ещё раз за Витька, дальше уже Вован помнил события смутно. Кажется, он несколько раз бегал зачем-то к дупликатору, но вот зачем, из памяти начисто выветрилось. Очнулся он от громких криков:
     - Пожар! Горим!
     Он с трудом продрал глаза. Комната была полна дыма, на лоджии что-то полыхало, с потолка лилась вода, это включилась автоматическая система пожаротушения. Вован закашлялся и ринулся вон из квартиры. В коридоре была толчея, народ кто, в чем, выскакивал из квартир и бежал на улицу. Не успели они выбежать, как на лоджии Вована раздался  оглушительный взрыв. Все дружно попадали на землю. Тут как раз подъехал пожарный расчет. Ребята шустро размотали рукава шлангов и  начали с нескольких точек поливать дом. Слава богу, дом был построен на совесть, поэтому, в итоге, основательно пострадала только квартира Вована, остальные отделались легким испугом и выбитыми стеклами. Однако, людей всё же эвакуировали на время ремонта в резервный фонд.
     С Вованом пытались разобраться на месте, по горячим, в полном смысле, следам, но он был абсолютно пьян, поэтому его отправили отсыпаться. 
     Утро следующего дня было тяжелым для Вована во всех смыслах. Не успел он проснуться, как его вызвали  к следователю, выяснять причину пожара. Хотя причина-то была уже выяснена, требовалось только подтверждение от Вована.
     Харитонов Кузьма Семенович исполнял функции следователя по совместительству, когда требовалось, а в остальное время он работал лесником. Посмотрев на вошедшего Вована, он только покачал головой, потом достал из стола бутылку и пластиковый стакан, и налил в него что-то.
     - Давай – ка, выпей! – протянул он стакан Вовану
      Вован взял стакан и  понюхал содержимое. Запах был нормальный, пахло какой – то травой.
     - Что это? – спросил он Харитонова.
     - Пей давай, мозги прочищает!
     Вован послушно выпил. Вкус у настойки был так себе, но хоть не горький, и на том спасибо! Вован прислушался к себе, но никаких изменений в голове, в которой работала отбойными молотками бригада шахтеров – стахановцев, не ощутил.
     Заботливый следователь уже налил ему и себе горячий чай в большие расписные фарфоровые кружки. Пододвинув одну из кружек к Вовану, он спросил, прихлебывая чай:
     - Что за хрень у тебя на лоджии стояла? Я уж тут всю голову себе сломал, но так и не понял.
     - Зажигалка, - хмуро ответил Вован.
     - В смысле? – удивился  Кузьма Семенович.
     Пришлось Вовану рассказать про его игры с дупликатором, в результате которых и появилась на свет зажигалка – монстр. Кузьма Семенович долго смеялся, прямо до слез, потом, всё ещё посмеиваясь, сказал:
     - Ладно, сами виноваты, надо было нового человека больше опекать, а не бросать на произвол судьбы. От чего она загорелась, как думаешь?
     - Черт его знает, пьяный был, не помню. Может, окурок бросил.
     Следователь записал показания Вована, заставил их подписать и отпустил.
     - Что мне за это будет? – спросил Вован, уходя.
     Харитонов махнул на него рукой:
     - Иди уже, бедоносец! Богу свечку поставь, что жив остался. Если что и будет, то не тебе.
    Вован, и правда, если и был виноват в чем, так это в том, что не сказал никому об этой жуткой зажигалке, а попросту забыл о ней. Виновником пожара и взрыва был Анцифер, правда, невольным. Уходил он от Вована под утро, изрядно нагрузившись самогоном, поэтому нетвердо стоял на лапах, и его всегдашняя ловкость дала осечку. Анцифер хотел запрыгнуть на перила лоджии, но не допрыгнул и свалился, аккурат, на пусковой механизм зажигалки, который незамедлительно сработал, выдав столб пламени в три метра высотой, Анциферу изрядно подпалило хвост,  и он, как сумасшедший ринулся вниз с лоджии, крича по дороге:
     - Пожар! Горим!
     Это от его криков Вован и остальные жители дома и проснулись. Пламя от зажигалки не только подпалило хвост Анциферу,  от него сразу загорелись занавески на лоджии, половик, и всё, что там в тот момент находилось. Кроме того, пламя достало и верхнюю лоджию, и пожар начался и там. Система пожаротушения сработала, но в квартирах, а лоджии продолжали полыхать, что и привело к взрыву зажигалки.
     Акулина оказала первую помощь Анциферу, который пришел в избушку утром с подпаленной шерстью и страдающей физиономией, и приказала ему не показываться никому на глаза, пока новая шерсть не отрастет. Но на этот раз коту повезло. Погорельцы спросонья не разобрали, кто там кричал о пожаре, и убегающего зигзагами кота тоже никто не увидел, так что Анциферу эта история сошла с рук, вернее, с лап.

                Глава 12

     Между тем, пока события в Большом Кидалово били ключом, в Сибирске, где жила мать Витька, они тоже начали скакать галопом. Георгий Трунов зря слов на ветер не бросал. Прилетев в Москву из США, он  задержался  там только на два дня, чтобы навести справки и заручиться помощью кое каких людей и, не мешкая, ночным самолетом вылетел в Сибирск. Сразу он к матери Витька не пошел, потому что к встрече надо было подготовиться. Дело в том, что он узнал, что у Алевтины Марковны Зориной очень упрямый характер. До сих пор она никому так и не сказала, кто был отцом её сына. Кто бы ни спрашивал, ответ всегда был один – умер, и точка! Поэтому он заехал к своей землячке, Юрьевой Тамаре Денисовне, которая была из «ходоков» и преподавала в сельскохозяйственной академии. Работа была выбрана очень удачно, потому что за пять лет, что студенты учились в академии, у неё было время к ним приглядеться, понять, кто бы мог жить в  Кидалово, и осторожно поработать с ними. Насилие воли здесь просто исключалось, человек должен был сам, осознанно принять решение, и не сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Жора решил, что Тамара Денисовна лучше справиться с этой задачей. И не ошибся. Тамара Денисовна, выслушав Георгия, только коротко сказала: «Сделаем!» - и разработала простую, но изящную комбинацию.
     Уже на следующий день она позвонила Алевтине Марковне, которая работала вахтером в общежитии, представилась, и выдала такую легенду.
      - Алевтина Марковна, - сказала она, представившись, - тут сынок ваш, Виктор Александрович, гостинцы вам передал через моего студента. Он  в Бултыхино на каникулах был, да в город собрался, вот Виктор Александрович его и попросил. А Валера на море ехал, в Сибирске только проездом, вот он и перепоручил  это дело  мне. Вы не могли бы подъехать, забрать продукты?
     - Конечно, какой разговор! – засуетилась Алевтина. – Вот спасибочки вам, большое, беспокойство вам из-за нас только лишнее!
     - Да какое беспокойство, - медовым голосом проговорила Тамара Денисовна,  - мы же с вами землячки, так что как же не помочь своему человеку.
     - Землячки? Так вы тоже из Бултыхино? – обрадовалась Алевтина Марковна.
     - Из Кидалово.
     - Из Кидалово? Постойте, да вы никак дочка Юрьева Дениса, плотника?
     - Да, - неподдельно удивилась Тамара Денисовна, -  а вы моего отца помните?
     - А то, как же! У нас же, в Бултыхино, почитай, в каждом дворе его мебель стоит.
     - Ой, да какая там мебель! – рассмеялась Тамара Денисовна. – Лавки, да табуретки!
     - Не смейтесь. Я вот тут три года назад новый кухонный гарнитур купила, так у него табуретки и года не выдержали, поломались все, так что даже ремонту не подлежали. Плюнула я на них, выбросила на помойку, да заказала землякам, чтобы они мне у вашего папаши табуреточки купили. У меня на даче две  его табуретки есть, мама ещё покупала, так им износу нет! Столько уж лет, а не скрипят, и не разваливаются. Что сесть на них спокойно можно, что встать! Так что я вашего папу всегда добром поминаю, золотые руки у человека! Как  он там, жив – здоров?
     - Да, спасибо,  - ответила не на шутку растроганная Тамара Денисовна.   
      Дело в том, что её отец был физиком, спецом, как таких называли  в Кидалово, а изготовление всякой мелкой домашней мебели из дерева, просто было его хобби, над которым Тамара Денисовна всегда потешалась, спрашивая отца, не жаль ли ему тратить своё драгоценное время на изготовление табуреток? На что Денис Андреевич всегда отвечал, что его табуретки сработаны на совесть, и ещё станут у людей семейными реликвиями, потому что, как хорошие срубы, не одно столетие простоят.
     - Надо будет порадовать отца, - подумала она, и уже не по приказу, а по зову души сказала:
     - Приезжайте, Алевтина Марковна, чайку попьем, родину нашу малую вспомним!
     Алевтина с радостью согласилась.
     Вечером того же дня она уже сидела за накрытым столом в квартире у Тамары Денисовны. Женщины выпили вина, поели, и разговор, перескакивая с одной темы на другую, плавно перекатился на интересующую Тамару Денисовну тему.
     - Вот ведь что, Тамара, странно, - откровенничала раскрасневшаяся Алевтина, - в молодости я в город рвалась, как ненормальная. Всё казалось, что только здесь настоящая жизнь и есть. А сейчас, казалось бы, на крыльях полетела бы к себе в деревню, да куда? Домишко давно сгнил, даже под дачу его не пустишь. Эх, давай Томочка, выпьем за судьбу мою горькую, не была бы  я в молодости такой упрямой, может, и не так бы наша с Витенькой-то  судьба сложилась.
      Алевтина выпила до дна красное вино и продолжила исповедь.
     - Поехал, вот у меня сынок в деревню, видно, умнее своей мамаши – то, чует корни деревенские, тянет его туда. Виновата я перед ним, ой, виновата, без отца мальчонку оставила по дурости-то своей бабьей.
     Алевтина всё говорила и говорила, но Тамара Денисовна не столько слушала, что та говорит, сколько смотрела на то, что она вспоминает. А вспоминала Алевтина Зорина свою первую любовь.
     -  Аля, ты выйдешь за меня замуж? – спросил  Саша Порошин свою возлюбленную.
      Аля радостно рассмеялась и сказала:
      - Конечно, выйду, куда ты от меня денешься! – и обняла Сашу за шею, чмокнула в щеку.
      Влюбленная парочка ещё долго щебетала о любви, но настало время поговорить о делах бытовых, и вот тут-то понеслось!
     - Аля, у нас только в Кидалово одно условие есть, чтобы молодые  прожили  в селе, пока у них малыш не появится, и пока малышу три года не исполнится.
     - Что?! Я вам, что, крепостная?! Указывать ещё будут, где мне с мужем жить! Слышала я, что у кидаловцев тараканы в голове, но чтобы такие!
     - Аля, ты же ни разу не была у нас в Кидалово. Давай завтра съездим к моим родителям, я тебя с ними познакомлю, посмотришь, как мы живем. Тебе понравится у нас, вот увидишь!
     - Чего я там у вас не видела? Болота ваши? Да у нас никто из деревни к вам даже в гости ездить не хочет, видно, на что уж в Бултыхино погано, так у вас ещё хуже!
     - Аля, ты не права. Зачем верить всему, что говорят. Люди плетут, сами не знают что. Надо своим умом жить. Давай съездим, и сама посмотришь.
     - Нет! – категорически отрубила Алевтина. – Хочешь, чтобы я за тебя пошла, поедем со мной в город жить, в деревне я не останусь, вот и весь сказ!
     Воспоминания Алевтины подернулись дымкой, расплылись. Тамара Денисовна мысленно покачала головой.
     - Что – то тут не так, - думала она.
     Дело в том, что Александр Викторович Порошин был редкого таланта человек. Редкого даже для кидаловцев. Он в молодости очень долго учился, и в нашей столице, и за рубежом. Но талант Александра Викторовича заключался не в грузе академических и прикладных знаний, а совсем в другом. Он мог ходить по астралу так  далеко и так долго, что это можно было сравнить только с атомной подводной лодкой ушедшей в автономное плавание. Он жил в столице и возглавлял лабораторию, занимающуюся фундаментальными исследованиями в области физики. Стоит ли говорить, что эта лаборатория, в отличие от всей остальной науки России никогда не имела никаких трудностей с финансированием. И не надо думать, что Александр Викторович паразитировал на земляках. Да и зачем везти или переводить деньги из далекой Сибири, когда Москва вся распухла от них? В случае необходимости, он просто направлял  поток сознания какого-нибудь состоятельного человека, лучше с техническим образованием, в нужном направлении, и тот загорался огромным желанием помочь отечественной науке. Вот тут –то Александр Викторович и подсылал к нему своего финансового директора. Всё устраивалось в лучшем виде. Более того, у благотворителя вдруг начинался какой-то просто вертикальный взлет в бизнесе. Очень скоро среди предпринимателей стали ходить слухи, что  инвестировать лабораторию Порошина очень выгодно. Пруха потом в делах идет просто необыкновенная. Вслух все над этим смеялись, но буквально на следующий день, если не в этот же, посылали к Порошину своих эмиссаров, узнать, не  нуждается ли в чем лаборатория Александра Викторовича. А в случае, если какая-нибудь нужда будет, то они всегда готовы помочь. Так что предприниматели, в буквальном смысле стояли в очередь, чтобы  иметь возможность хоть ненадолго стать спонсором лаборатории Порошина. Тамара Денисовна, когда бывала в Москве, всегда навещала Александра Викторовича.
     - Ну, не мог Порошин бросить своего ребенка, хоть убей! – подумала она и задала Алевтине прямой вопрос.
     - Алевтина, а отец-то Виктора знает, что у него сын есть?
     Алевтина замялась, чувствовалось, что она очень не хочет говорить на эту тему. Тамаре Денисовне даже пришлось слегка подкорректировать её сознание. Алевтина тут же решила, что чего уж теперь вилять-то перед землячкой, тем более, что спрашивает не из любопытства, а из сочувствия.
     - Не знает. Мы с ним поссорились, когда я  только забеременела, не успела ему сказать, а потом из принципа не стала.
     - А он что, сам не догадался?
     - Так разъехались мы с ним в разные стороны. Я в город подалась, а он, когда я отказалась за него замуж выходить,  с горя уехал за границу  продолжать учиться. У меня Витенька в него такой умный, вот  только рос без отца, учиться не хотел, теперь вот без высшего образования. А если бы Саша хотя бы знал, что у него сынок есть, он бы ему помог.
     - Так может, ещё не поздно?
     - Да что уж к человеку лезть, когда жизнь прошла? У него наверное. семья, свои дети, поди, есть. Да и поверит ли он мне?
     Тамара Денисовна схватила со стола рюмку с вином, одним махом выпила её, брякнула, как стаканом ею об стол, и решительно заявила:
     - Да ты, Алевтина, и впрямь дура! Да ты знаешь, что Сашка Порошин до сих пор так и не женился?! Один живёт, только наукой и занимается! А может это потому, что он тебя, непутёвую, до сих пор любит?!
     Алевтина от изумления забыла дышать, и только как рыба, открывала и закрывала рот без звука, а потом вдруг горько разрыдалась. И столько отчаянья слышалось в этих рыданиях, что Тамара Денисовна, встала, подошла и обняла её, поглаживая по плечу, и успокаивая. Ей пришлось даже сходить на кухню за водой. Перед тем, как разговаривать с Алевтиной дальше, она немного поработала с ней, чтобы у той не было больше такой бурной реакции, потому что не хотелось терять время на «сопли», как выражалась Тамара Денисовна.
     - Слушай Аля меня внимательно: скоро твоя жизнь изменится, хочешь ты этого или нет, потому что мы, кидаловцы, отродясь своих детей никогда не бросали. Подвела ты своим упрямством Сашку под монастырь, у него теперь крупные неприятности будут.
     - Почему? – испугалась Алевтина.
     - Потому что так получилось, что у Виктора в результате несчастного случая были большие проблемы со здоровьем.
     - Что с ним?! – закричала Алевтина.
     Тамара Денисовна поморщилась.
     - Вот ведь порода какая упрямая, и внушение её не берет! – подумала она.
     - Сейчас уже всё хорошо, даже лучше прежнего, потому что его лечила Акулина Савишна. Помнишь такую?
     Алевтина немного успокоилась, кивнула головой.
     - У нас кому удавалось у неё полечиться, потом долго ничем  не болели, - сказала она.
     - Правильно. Так вот Акулина Савишна первая-то и определила, что Виктор по рождению кидаловец.
     - Это как? – удивилась Алевтина.
     - Ну, есть у неё методы, - уклонилась от ответа Тамара Денисовна, - не в этом дело. Ты понимаешь, какое это для Кидалово ЧП?! Отца Виктора сейчас разыскивают, чтобы наказать. Судить его своим судом собираются. Вот скажи, заслужил Сашка этот позор, или нет?
     - Нет!  -  отчаянно закричала Алевтина. – Это я одна во всём виновата!
     - Во, надрывается,  - опять поморщившись, подумала Тамара Денисовна, - если бы я с ней не поработала, у меня от её крика вся посуда бы полопалась.
     - А раз сама виновата, то езжай в Кидалово и выручай Сашку из беды. Отца хоть с сыном познакомишь. А если повезет, то и  свою личную жизнь устроишь!
     Слава богу, долго уговаривать Алевтину не пришлось, она на следующий же день взяла билет на поезд, потому что электрички в такую глухомань не ходили, и укатила  в Куртыханск, от которого можно было на рейсовом автобусе добраться до Кидалово. И только в поезде, засыпая, она подумала, о том, как это Тамара Денисовна догадалась, что отец Витеньки именно Порошин? Но долго она на этой мысли не задержалась, потому что запомнила накрепко только то, что Тамара Денисовна сказала ей на прощанье:
     - Аля, тебе судьба даёт второй шанс, возможно, последний. Смотри, не упусти его!
     Уж она его не упустит, пусть Томочка даже не сомневается!
     После того, как  Тамара Денисовна проводила Алевтину, она связалась по телепатической связи с Порошиным. Тот, слава богу, был свободен, что бывало нечасто.
     - Привет, Сашок! Всё науку двигаешь? – мысленно поприветствовала  она его.
     - Привет, Томусь, как твои дела? – обрадовался ей Порошин.
     - У меня-то всё в порядке, не обо мне речь.
     - А о ком?
     - О тебе, Порошин, и ещё кое о ком. Короче, срочно лети в Кидалово!
     - Да что случилось-то?
     - Случилось, Саня, случилось. Бросай всё к чертовой матери, и дуй в Кидалово, не пожалеешь! Такой сюрприз тебя там ждёт, закачаешься!
     - Тома, ты хоть намекни, о чём хоть речь?
     - Нет, Сашка, тут намёками не обойдешься! Да ты не дрейфь, сюрприз приятный, мягко говоря, так что не хочу тебе его портить. Прямо сейчас звони в аэропорт и ближайшим рейсом вылетай.
     - О, господи! Тома,  я не могу так срочно сорваться, ты же знаешь, что у меня все дни на два года вперед по минутам расписаны! Как я всё это брошу?
     - Порошин, да пропади оно пропадом твоё расписание! Тут такие дела, что хоть сгори она ясным пламенем твоя лаборатория, а тебе главное сейчас как можно быстрее оказаться в Кидалово.
     - Тамара, если ты мне не скажешь прямо, в чём там дело, я никуда не полечу! – отрезал Порошин.
     - Не могу, - твёрдо сказала Тамара Денисовна, - потому что боюсь, что тебя инфаркт хватит. Лучше тебе такие новости узнавать, когда Акулина Савишна рядом будет.
     Несмотря на серьёзность тона, каким ему всё это говорила Тамара Денисовна, Александр Викторович рассмеялся:
     - Ну, ничего себе приятный сюрприз, от которого Кондратий хватить может! Ладно, полечу. Мне уж теперь самому интересно, что же там меня ждёт.
     - Надо и самой выбраться в Кидалово, очень уж мне интересно, что там от таких двух упрямцев народилось. Наверняка, что-нибудь исключительное, - подумала Тамара Денисовна, и не ошиблась.

                Глава 13

     Вован же думал, что их с Витьком кидаловская одиссея закончилась, потому что ему разрешили уехать с детской дачи в Кидалово. Сначала его, правда, посетил Филин и долго ходил вокруг да около, не зная как сказать, что Вован не находится, да и не находился в гипнотическом сне. Когда Вовану вся эта тягомотина надоела, он сказал, нарушая всякую субординацию:
     - Да ладно, Филин, не парься! Я уже знаю, что со мной всё это на самом деле происходило!
     У Филина явно отлегло от сердца, но потом он спохватился и спросил:
     - Откуда узнал?
     И прежде, чем Вован открыл рот, чтобы сказать, что мол, сам догадался, он уже увидел виновника торжества.
     - Анцифер! Вот же прохиндей! Дождется, что я чучело из него сделаю!
     - Ага! – заржал Вован. – А бабка Акулина из вас!
     Филин разозлился не на шутку, и процедил сквозь зубы:
     - Вот этим – то он и пользуется, что никто с его хозяйкой в здравом уме связываться не станет!
     Вован решил заступиться за кота.
    - Нет, Филин, зря ты так! Анцифер пацан…, не, это, кот реальный! Он ведь меня просто спас! Я после всей этой истории с зелеными от тоски просто в лоскутах весь лежал, а когда он мне сказал, что я не сплю, что со мной это всё на самом деле, было, знаешь, как я обрадовался!
    - Да? – сразу оживился Филин, и видно было, что план изготовления чучела из Анцифера откладывается на неопределенное время. – Я сразу, Ясень, в тебя поверил. Моя бы воля, так я тебе бы сразу всё как оно есть на самом деле, выложил, но нельзя было, надо было в деле тебя проверить. Ты сейчас возвращайся к своему другу, ему твоя поддержка сейчас нужна, как никогда.
     - Так, Анцифер сказал, что он уже, вроде поправляется? – с тревогой спросил Вован.
     - Это да, о здоровье можно не беспокоиться. Думаешь, за что все Акулинины выходки ей с рук сходят? Один её кот гадский чего стоит! Вот за это за самое, потому что она трупом ляжет, причем, не в переносном смысле, но самого тяжелого больного вытащит. Если бы мы постоянно не работали с сознанием населения окружающих деревень, то она уже бы мировую славу имела, куда там Ванге! Но нельзя! У нас тогда бы больные и увечные Кидалово штурмом брали, а у нас тут сам видишь, какие дела. Нельзя нам к себе лишнее внимание привлекать!
     - Так что там с Витьком тогда?
     - Перемены его большие в жизни ждут, причем в ближайшее время. Сам увидишь, короче. Наша договоренность остается в силе, решай сам, что тебе дальше делать, но будь готов к тому, что в случае необходимости, мы с тобой свяжемся.
     - Понятно, - ухмыльнулся Вован, - от армии откосил, так в другом месте нашел приключений на одно место.
     Филин никак не стал комментировать это высказывание Вована, а только вручил ему черную горошину :
     - Наши спецы сделали, по принципу той, что тебе Валенок дал, только лучше. Если захочешь со мной связаться, то нажми на неё, а если я тебя вызывать буду, то она мигать начнет или вибрировать. Она на магнитах, так что можешь её прикрепить к браслету часов, или ещё куда, а если потеряешь, то вот тебе пульт, нажмешь на кнопочку, она, как самонаводящаяся ракета, сама тебя найдет.
     На этом они и расстались, и Вован, используя переместительное устройство, в тот же день оказался  в избушке Акулины Савишны, где встретился со своим лучшим другом.
     Встреча друзей была бурной и трогательной. Вован правда, всё сокрушался, что Витёк теперь седой, как лунь, но того это мало заботило.
     - Да фиг с ним, с этим цветом волос! Рыжим тоже быть, сам знаешь, не сахар, а так даже солиднее. Я уже и привык, мне даже нравится!
     Ну, раз Витек сам не переживает по поводу своей седины, а даже доволен, то чего тогда Вовану горевать?
     - Ты, братан, лучше расскажи, как тебе гипнотический сон понравился? Наверное, целебный. Ряха – то у тебя, гляжу, стала, щеки со спины видать! Да и загорел ты! Там что, солярий ещё одновременно?
     - Там, Витек, много чего, и всё в одном флаконе! Рассказать, так не поверишь!
     - Ну, не тяни кота за хвост, рассказывай уже!
     - Вот! Про кота в самую точку! Скажи Витек, ты Анциферу доверяешь?
     - Акулининому коту, что ли?
     - Ага!
     - Вопросы у тебя какие-то странные. Кот он, конечно, правильный, это я с непривычки на него косился, а сейчас мы лучшие друзья.
     - Давай тогда, зови Анцифера!
     - Это ещё зачем? – не понял Витек.
     - А пусть подтверждает, что всё, что я тебе буду рассказывать, чистая правда, а то ты можешь подумать, что у твоего дружбана крышу сорвало.
     - Да будет тебе, Вован, придуряться! Это  у меня, может быть, такие новости, что ты обалдеешь, так что рассказывай!
     - Нет, зови Анцифера! – заупрямился Вован.
     - Да чего меня звать-то, мяу! Я уж давно под кроватью сижу, - признался Анцифер, выглядывая из-под  покрывала.
      - А чего тогда молчишь? – возмутился Вован.
      - Да вы тут оба трещите, как сороки, «мяу» не вставишь.
      - Хватит вам препираться! – перебил его Витек. – Всё, Вован, кот в наличии, давай, рассказывай, что тут с тобой приключилось.
     И Вован  рассказал. Не зря он позвал Анцифера в свидетели, ох, не зря! Как чувствовал, что без подтверждения, ни за что не поверит ему Витек. И так оно и вышло. По мере повествования, Витек всё чаще требовал подтверждения от Анцифера. Тот клялся мамой – кошкой, рвал когтями шерсть на груди, обещал отдать зуб, и даже предложил съесть землю, но Витек решил, что это уже лишнее.
     После того, как Вован закончил свой рассказ, настала очередь Витька. Здесь Анцифер отдыхал от страшных клятв, потому что Вован, выслушав друга,  проникновенно сказал:
     - Я, Витек, всегда считал, что ты от всех отличаешься. Воспитание у нас с тобой дворовое, образование – семь классов, да восьмой коридор, а голова у тебя шарит во всех делах – высшего образования не надо!
     Витек тяжело вздохнул.
     - Да в том-то и дело, братан, что надо высшее образование, вот в чем штука. У нас же в жизни как – есть у тебя диплом, значит ты умный, а нет, так сам знаешь кто. Дураки мы с тобой были, что не учились в свое время, упустили в жизни много. Ты как хочешь, а я решил  на заочное в университет поступать. В этом году поздно уже, конечно, подготовиться надо, а в следующем году обязательно.
     Как только Витек произнес слово «подготовиться», у Вована в голове как будто лампочка зажглась.
     - Братан, да при желании, можно и в этом году поступить. У них здесь такая штука есть, на электрический стул похожа, так мне в башку за несколько минут всю компьютерную грамотность вбили, и ещё каких-то знаний кучу. Сам удивляюсь. Скажи, Анцифер!
     - Точняк, мяу! Акулину Савишну попросите, она только рада будет!
     У Витька радостно зажглись глаза.
     Пока друзья с энтузиазмом строили планы на светлое будущее, Алевтина сошла с поезда в Куртыханске и собиралась идти на автовокзал, чтобы сесть на автобус, идущий в Кидалово,  но её окликнул Конев, который был в Куртыханске по делам, и решил её встретить и подвезти. Он сразу  узнал Алевтину, потому что Тамара Денисовна по телепатической связи передала в Кидалово  весь свой разговор с Алевтиной, в картинках, так сказать. Алевтина страшно удивилась  и обрадовалась:
     - Как же так? Как вы узнали? Я ведь телеграмму не давала!
     - А нам Тамара Денисовна сообщила! – ответил ей Конев, и это была чистая правда.
     Пока Уазик, подпрыгивая  на каждой кочке, резво мчался по дорогам Куртыханского района, Алевтина и Конев весело болтали, обмениваясь новостями об общих знакомых, которых нашлось немало, соседние села, всё же. Но когда машина въехала на главную улицу села Большое Кидалово, Алевтина притихла, и только, не веря своим глазам, смотрела по сторонам. Первое, что её безмерно поразило, это гладкий, как стол, асфальт, выстилающий главную улицу села. Да и, на сколько хватало взгляда, и переулки были покрыты этим же самым гладким асфальтом. Алевтина вспомнила, как несколько лет назад она посетила своё родное село Бултыхино. Нервно чихающий автобус выкинул её на окраине села, и помчался прочь с такой  скоростью, как будто за ним гнались черти. Алевтина, сгибаясь под тяжестью большой сумки с подарками, не шла, а пробиралась по селу, прижимаясь к заборам, потому что вся главная улица выглядела так, как будто её регулярно бомбила тяжелая авиация. Новых домов в селе совсем не было, а те, что оставались постепенно врастали  в землю. Жуткие заборы из корявого горбыля тоже требовали хозяйской заботы и ремонта. На улицах не было весело резвящейся детворы, и только тощая свинья лежала в луже. Вид у неё был такой жалкий, что казалось, что бедолага рухнула в лужу просто  от слабости. Алевтина погостила у дальней родни только один день, и сбежала домой, в город, потому что все в селе пили беспробудно, и общаться, собственно, было не с кем. Но что говорить о Бултыхино, если и в городе она просто не видела улиц с таким новым и ровным покрытием! Дороги славного города Сибирска, ремонтировались каждый год. Эта сезонная эпопея называлась ямочным ремонтом, и похоже, воспринималась всеми, хоть каким-то боком имевшими к этому отношение чиновниками, как большой и жирный бонус. А что? Кто эти ямы мерил – то? Сколько в каждую асфальта вбухано, кто проверит? Так что львиная доля, отпущенных на ремонт средств, оседала в бездонных карманах чиновников, а результат такой  заботы был, как говорится, на лицо, то есть на разбитых в хлам трассах. Да и в области  дела обстояли не лучше. Водители, что гоняли японские машины  с Дальнего Востока транзитом через Сибирскую область, говорили, что  узнать, что они в неё въехали можно без всяких указателей,  как пошла «стиральная доска» на дороге, так считай, что приехали. Иногда в прямом смысле. Так что Алевтине было с чем сравнивать! Но дороги, это одно, а вот коттеджи ненашенского вида с красными черепичными крышами, утопающие в цветах и зелени, это вам как?
     - Домики-то у вас какие, славные, - деревянным голосом сказала она, - новые, наверное?
     - Эти-то? – переспросил Конев. – Нет, эти-то, почитай, уже второй век стоят. Новые у нас на другой улице, там пока одна молодежь живет, старики опасаются.
     - А что, так плохо построены? – удивилась Алевтина.
     - Нет, - рассмеялся Конев, - просто это новый, можно сказать, экспериментальный проект. «Умный дом», называется.
     - Это как? – заинтересовалась Алевтина.
     - Да весь дом с пульта управляется, как у телевизора. Старики этой технике не доверяют, им по-старому привычнее, а  молодежь с удовольствием осваивается.
     Оставшееся время, пока  они подъезжали к конторе, Алевтина подавленно молчала, думая про себя, что если бы ей шлея под хвост в молодости не попала, она тоже могла бы тут прожить с Сашей, как королева, в одном из таких нарядных, просто сказочных домиках. Ну, что бы ей тогда не согласиться, и не съездить в гости к его родителям?! Ведь как он её уговаривал!
     В конторе их уже ждали Сыч и Мокей с Капой. Акулину решили пока не звать, чтобы она не налетела на Алевтину, как коршун, с порога. Тем более, что честная компания, и без слов, только по одному её виду поняла, что воспитательной работы не потребуется. Разве что разъяснить придется кое-что. Алевтина, войдя, поздоровалась со всеми, спросила, где, мол, Витенька.
     Капа обняла Алевтину и сказала:
     - С Виктором всё в порядке, не беспокойся. Сейчас поговорим немного и отвезем тебя к сыну.
     Алевтина морщилась всем лицом, стараясь не зарыдать, и сдавленным голосом проговорила:
     - Сашу Порошина не виноватьте,  не знал он про Витю-то, не сказала я ему, что ребенка жду. На мне одной вина, меня и судите!
     После этого она уже не могла сдерживаться, и слезы прорвались наружу, как река сквозь плотину в половодье. Капа увела Алевтину в другую комнату и долго её там успокаивала, не очень понимая в той мешанине мыслей и слов, что прорывались у Алевтины сквозь рыдания.
     - Я ж не знала… - голосила Алевтина. – Всю жизнь, как проклятая…
А здесь… А Саша не женился… Я ж не знала!
     - Дайте же кто-нибудь успокоительное! – взмолилась, наконец, Капа, потеряв надежду как-то по другому успокоить Алевтину.
      Никто ещё не успел среагировать, а в комнате уже появился, как из-под земли Анцифер, и протянул Алевтине скляночку с прозрачной и бесцветной жидкостью. Капа подумала, что кота прислала Акулина, и не препятствовала.
Алевтина же, схватила склянку, и вылила её в себя одним махом. После этого она перестала дышать, выпучила глаза и схватилась за грудь. Капа, не шутя, запаниковала, предполагая инфаркт. Наконец, Алевтина спросила сдавленным шепотом:
     - Это что?!
     - Самогончик, свеженький! – похвастался Анцифер, умильно глядя на неё  невинными глазками.
     Дело в том, что в дни своего вынужденного заточения после пожара, Анцифер зря времени не терял, а вернулся к своему любимому занятию, и нагнал такое количество самогона, что заполнил им все имеющиеся в доме емкости. Если бы заключение продлилось ещё хоть какое-то время, то в ход пошли бы уже тазы и ведра. Сейчас он первым оценил ситуацию и предложил Алевтине самый лучший, по его мнению, антидепрессант, но у Капы на этот счет было своё мнение.
     - Ты что, очумел?! – заорала она на кота, и ринулась к нему, собираясь, как минимум, отвесить тому знатный подзатыльник. Но Алевтина, всё ещё держась одной рукой за грудь, второй рукой остановила Капу и сказала:
     - Не трогай кота! Мне сейчас такое лекарство в самый раз! Пробрало, аж до мозгов!
     И Капа, видя, что Алевтина успокоилась, и больше не ревет белугой, вместо подзатыльника, погладила Анцифера по спине и вздохнула.
     - С тобой, котик, не соскучишься! – только и сказала она.
     - Это у меня крыша поехала, или как? – спросила хриплым голосом Алевтина, показывая на кота.
     - Или как! – с досадой ответила Капа, незаметно показав Анциферу кулак. – Ладно, Алевтина, если ты успокоилась, то пойдем, поговорим.
     Они присоединились к Сычу и Мокею, которые заранее обсудили, что сразу все сведения  о Кидалово и его жителях, они на Алевтину вываливать не будут, скажут только самое необходимое, а там по ходу дела, и остальное поймет. С удивлением узнала Алевтина, что баба Нюра  говорила правду, что сынок её летал до трёх лет, как и все малыши в Кидалово, поэтому-то у них такое правило, чтобы молодые, пока их ребенку три года не исполнится, из села не уезжали. И ещё она с гордостью узнала, что Витя её очень способный молодой человек и, по словам Акулины Савишны, далеко пойдет. Плохо, конечно, что его способности в детстве не развивали, но  сейчас он  под руководством Акулины Савишны наверстывает упущенное, просто-таки, семимильными шагами.
     - А сейчас тебя отвезут к сыну, тебе много ему надо рассказать. Так что езжай спокойно, и ничему не удивляйся. Если что непонятно будет, спрашивай, у нас от тебя секретов нет, - напутствовал её Сыч.
     - Мне бы с Сашей Порошиным увидеться, - робко пискнула Алевтина.
     - Это само собой, но только после того, как ты с сыном поговоришь. Подготовить парня надо же. Это шутка ли, считал отца мертвым, а тут не только его обретет, а ещё и деда с бабкой!
     Алевтина вжала голову в плечи.
     - Ой, не знаю, простит ли меня, Витенька!
     - Договоритесь как-нибудь, чай, не чужие! – подал здравую мысль Мокей.
     Алевтину отвез  к Акулине всё тот же Конев. Алевтина не удивлялась ничему, ни говорящему коту, ни тому, что за печкой, где и тараканам-то тесновато, она, войдя, обнаружила большую и светлую палату, где на кровати сидел её Витенька и азартно что-то обсуждал со своим другом Вованом.  Но, увидев поседевшего сына, она опять ударилась в плач. Витек подскочил к матери, обнял её и стал успокаивать.
     - Мать, ну ты чего? Ну, не плачь, всё же в порядке! А что седой, так даже солиднее!
     - Что же с тобой случилось, сыно-о-о-очек? – завывала Алевтина, не останавливаясь.
     - А! Как дурак, в отбеливающем озере искупался! – честно ответил Витёк.
     - В каком озере? – удивилась Алевтина, даже перестав плакать.
     Пришлось Витьку ей всё рассказать.
     - Акулина Савишна меня, считай, с того света вытащила. Вот только волосы седые остались, да татуировки с тела сошли, как не было!
     - Хоть одно хорошо, а то с этими наколками ты как какой-то уголовник был, перед людьми стыдно.
      Витёк радости матери не разделял, но говорить ей об этом не стал.
     Алевтина тяжело вздохнула и робко сказала:
     - Сынок, мне тебе что-то важное сказать надо.
     - Что случилось? – насторожился Витёк.
     Алевтина вздохнула ещё тяжелее, и сказала:
     - Витя, помнишь, ты всегда спрашивал, где твой отец, а я отвечала, что он умер. Так вот, твой отец жив.
     - Вот это новости! И где же он?
     - Он здесь, в Кидалово, и ты с ним скоро увидишься. Не знаю, сынок, простишь ли ты меня, я ведь ему в своё время так и  не сказала, что беременная, так что он даже не знает, что ты  на свете – то есть.
     - А почему? – растерянно спросил Витёк.
     - Потому что дура молодая была! Он просил меня несколько лет пожить в Кидалово, а потом уже в город переезжать, а я уперлась, очень уж мне Бултыхино к тому времени надоело, в город рвалась! Короче, поссорились мы и разъехались в разные стороны.
     - Ну, ты, мать даёшь! Живого человека мертвым объявила! Это же…это же… Нет, это черт знает что!
     Алевтина опустила голову и тихо сказала:
     - Прости меня, сынок.
     - Мать, ну, это же понимать надо, это же отец! А вдруг он больной, или в нищете пропадает? Я же сын, кто же ещё о нём позаботиться? Хорошо, что я уже поседел, а то бы это со мной после твоих новостей сейчас и случилось.
     Алевтина ещё ниже наклонила голову, и ещё тяжелее вздохнула. Витьку стало жалко мать.
     - Ладно, мать, не вздыхай, разберемся! Давай, поехали к бате!
     - Никто никуда не поедет! – категорически заявила Акулина. – Ты ещё не окреп достаточно. А папаша твой скоро здесь сам объявится. Он уже в конторе с Мокеем и Сычом. Мне Анцифер телепатировал.

                Глава 14

     Александр Викторович Порошин, действительно, уже сидел в конторе. Он, конечно, не рыдал, как Алевтина, но лица на нем не было. Мужики не стали ходить вокруг да около, а просто телепатировали ему всю информацию, включая  разговоры  Алевтины с Тамарой Денисовной,  с ними, и с Витьком. Услышав  слова Витька о том, что он хочет познакомиться с отцом, чтобы проявить о нем заботу, он повернулся к Анциферу и попросил:
     - Плесни-ка мне своего лекарства!
     Он опрокинул в себя содержимое склянки, не поморщившись, и сказал Сычу и Мокею:
     - Старикам моим сообщите, а я поехал за женой и сыном. Пусть мать стол накрывает, да гостей зовет, мы через часок-другой подъедем.
     Когда он вышел, Сыч и Мокей переглянулись и азартно хлопнули друг друга по раскрытой ладони.
     Витёк и Александр Викторович смотрели друг на друга уже больше получаса, и всё не могли наглядеться. Счастливая Алевтина  сидела рядом, и дышала через раз. Когда Александр Викторович  вошел, он, не тратя времени на лишние разговоры, обнял их  обоих одновременно, и они так и сидели какое-то время, ощущая, что наконец-то нашли друг друга, и теперь-то уж в их жизни всё будет хорошо. Им так много надо было сказать друг другу, но слова никак не шли, потому что радость от встречи была такой огромной, что наполнила их целиком. Порошин первым очнулся от этой магии и сказал:
     - Поехали, нас же мои родители ждут, не дождутся. Надо Виктора с дедом и бабушкой познакомить.
      Виктор стал одеваться, и даже Акулина не протестовала, понимая, что бесполезно, а Алевтина тихо сказала Порошину:
     - Я боюсь!
     - Чего? – рассмеялся Александр Викторович.
     - Того, что меня твои родители ругать будут!
      Порошин погладил её по голове и прижал к себе.
     - Да они на тебя молиться будут за такой подарок! – счастливо сказал он, глядя на Витька.
     И правда, Виктор Сергеевич и Прасковья Петровна, родители Александра Викторовича, услыхав такие новости, сначала не могли поверить своему счастью, потому что считали, что сын их закоренелый холостяк, и внуки им не светят. Потом до Прасковьи Петровны дошло, что внук-то назван в честь деда.
     - Вить, а внука-то в  твою честь  назвали!
     Виктор Сергеевич смахнул набежавшую слезу, и сказал:
     - Теперь и помирать не страшно!
     - Дурак ты, старый! Теперь у нас только жизнь и начинается! Давай, помогай на стол накрывать! – хлопнула его кухонным полотенцем Прасковья Петровна, и старики забегали по дому,  накрывая праздничный стол.
     Когда Александр Викторович, Алевтина и Витёк вошли в дом, он уже был полон  гостей, поэтому встреча прошла скомкано. Но Прасковья Петровна и Виктор Сергеевич чуть не насильно отодрали внука от родителей и посадили его между собой. Дельного разговора между ними, конечно же, не получилось, потому что в этот вечер Витёк был нарасхват. Прасковья Петровна, жалея, что внучок уже вырос, и на колени его не посадишь, не потетёшкаешься, только прижималась к его могучему плечу, да оглаживала со всех сторон. Виктор Сергеевич, молодо блестя глазами, только и  знал, что подливать коньяк себе и внуку, отмечая счастливое воссоединение семьи. Прасковья Петровна, наконец, не выдержала и заворчала на мужа.
     - Эй, старый, ты не части так с выпивкой-то! Споишь, парнишку!
     Захмелевший Виктор Сергеевич только рассмеялся:
     - Э-э, нет, Проня, ты же видишь, что Виктор вылитый мой дед, Платон Николаевич, такой же богатырь, а того  до отключки так ни разу никто и не смог напоить, а многие старались!
     - Витя, не слушай ты его, ты вот лучше закусывай, закусывай! – обратилась она к внуку.
     - Спасибо, бабуля,  - прогудел захмелевший больше от счастья, чем от коньяка Витёк.
     Прасковья Петровна, услышав, что внук назвал её бабулей, только прижала к глазам платок. Витёк не стал её успокаивать. Видно, сегодня день такой, сентиментальный. Витёк, может быть, и сам не выдержал бы напряжения и всплакнул, да, спасибо деду, накачал антидепрессантом по самые брови.
     Верный друг Витька, Вован, понимая, что другу сегодня не до него, не ревновал, а радовался за него. Он следовал за ним везде, как нитка за иголкой, но на первый план не лез. Выпив и плотно закусив, он вышел из-за праздничного стола в сад, покурить.
     - О! Здорово, Ясень! – раздалось вдруг за спиной. – Ты как здесь?
     Вован обернулся и увидел Дуба.
     - Здорово, Дуб! – обрадовался он, пожимая ему руку. – Я здесь с Витьком, с другом. У него, видишь, какие дела!
     - Да, дела просто, как в мексиканской мыльной опере! – рассмеялся Дуб, который приходился Порошину каким-то дальним родственником.
     - И не говори! У всех глаза целый день на слезе, того и гляди, сам зарыдаю!
     - Чем занимаешься?
     - Да ничем, пока! Строили с Витьком кое-какие планы, а теперь и не знаю, что он надумает. А у вас-то там как?
     Дуб вздохнул и хмуро сказал:
     - Если коротко, то хреново! А так, тебя всё время вспоминаем, да гоняем зеленых по-черному!
     - Зачем?
     - Да затем, что эти-то не те, что были раньше, неконтактные совсем.
     - Они, может быть, и ни причем совсем, это их начальство накрутило, - высказал резонное предположение Вован.
     - Вот мы их начальству веселую жизнь и устраиваем! Не даем зеленым чертям голубику выдирать!  Они за всё это время и квадратного метра не выдрали, а у нас роботы работают, как комбайны в посевную. Как подступят плантации голубики прямо к капсуле, посмотрим, какой втык тогда это начальство получит!
     - Может, и получит, так всё равно на рядовых отоспится, не знаешь, что ли, как это бывает.
     - Плевать! – отрубил Дуб и  с чувством сплюнул в траву.
     - А что Филин на это говорит?
     - А я знаю? Это он с тобой, как курица с яйцом носился, а с нами он не общается.
     - Я вот что думаю, Дуб, а не опасно так резко-то с зелеными?
     - Может, и опасно, но, сколько же можно терпеть?! Сидят сволочи на нашей планете, и нам же условия диктуют!
     - Ну, во-первых, на их стороне сейчас сила, а во вторых, я думаю, что пока есть хоть какая-то возможность договориться, лучше их не провоцировать. А с рядовыми вы всё-таки постарайтесь контакт наладить.
     - Да как его с ними наладишь, когда они нас боятся, как черт ладана?
     - Ну, ещё бы, если вы их там гоняете! Любой бы на их месте забоялся!
     - Ой, да как мы их там гоняем! Пугаем больше! Как засечем лазутчика, наблюдаем за ним, и как он только свои зеленые лапы к голубике потянет, свистим, что есть силы в собачий свисток! Ух, они от него улепётывают! Ты бы видел!
     Но Вован вспомнил Валенка и веселья не поддержал, только вздохнул тяжело.
     - Ладно, Дуб, есть у меня кое-какие мыслишки. Встретимся на днях, перетрем тему. Ты когда на вахту заступаешь?
     - Через неделю.
     - Вот и хорошо, значит, время есть.
     Они ещё молча постояли, покурили и пошли в дом, где Витьку деды достали толстые семейные альбомы и листали их, поясняя, кто это там, на фотографиях, и кем они Витьку приходятся. Нашлась и фотография Платона Николаевича, правда, уже  в довольно преклонном возрасте. Нельзя было, конечно, сказать, что Витёк был прямо его портрет, но сходство наблюдалось несомненное. Наконец, гости стали расходиться, а хозяева убирать со стола и готовиться спать. Алевтина летала, как на крыльях, её опасения, что она заработает осуждение Сашиных родителей, как он и говорил, не подтвердилось. Она сама попыталась заговорить на эту тему с Прасковьей Петровной, но та только махнула рукой, и высказалась в том смысле, что кто в молодости глупостей не делал, тот, считай, и не жил совсем! Так что обитатели дома погрузились в сон  в состоянии полнейшего, ничем не замутненного счастья.
     На следующий день Вован сказал Витьку, что хочет прошвырнуться в Куртыханск,  взял джип и уехал. Витька же, с самого утра взяли в оборот счастливо отыскавшиеся родственники. Собственно, они не то чтобы его в оборот взяли, они его поделить не могли, каждому хотелось получить его в полную и безраздельную собственность. Витёк же встал с утра, и  первым делом пошел обозревать дедовы владения, на предмет, забор там поправить, или дровишек наколоть. Но всё было в порядке. Просто до противного! Скотину, и даже кур, деды не держали, так что хозяйственных построек на дворе не было. Витёк, всё ещё не теряя надежды, отправился в сад. Но и там ему не удалось найти приложение своим силам, потому что в саду был практически идеальный порядок, и на яблонях уже наливались соком крепенькие, пока ещё зелёные яблочки. На задах сада отыскался огород. Но что это был за огород! Сотки три-четыре земли были  полностью убраны под пленку. То есть огород представлял собой огромную теплицу! Войдя в неё, Витёк сразу понял, что для него здесь работы нет, потому что всё было взрыто, прополото и ухожено так, как ему и не снилось. Витёк вздохнул, и вернулся в дом.
      - Дед, а вы дом-то зимой только углём, что ли, отапливаете, что-то я дровяного сарая не нашёл? – спросил он Виктора Сергеевича.
     Тот даже растерялся.
     - Так это…, у нас же центральное отопление. Давно уже.
     Витёк недовольно крякнул.
     - Так что, дрова, значит, рубить не надо?
     - Не надо, Витенька,  - ответила за деда Прасковья Петровна, накрывая стол к завтраку, - на что они нам?
      Витёк угрюмо задумался.
     - Ну, а если я, шашлыки, например, затею, как тогда?
     - А в саду у нас и мангал под навесом имеется, ты, наверное, не дошел до него. Там рядышком, сарай с садово-огородными роботами, так в нём на стеллажах пакеты с древесным углем стоят.
     - С садово-огородными роботами? – удивился Виктор.
     - Да, а ты их ещё не видел? Пойдем, покажу! – сорвался, было с места Виктор Сергеевич, но был остановлен Прасковьей Петровной.
     - Потом покажешь, после завтрака! Садитесь за стол, а то вареники стынут!
     Второго приглашения ни для кого не потребовалось. Завтрак прошел оживленно. После вчерашних переживаний, аппетит у всех снова проснулся, и они отдали должное и вареникам, и  десерту из лесной клубники со сливками, и знаменитому Капиному йогурту.
     После завтрака настало время для серьёзных разговоров. Первой его начала Прасковья Петровна, обратившись к сыну и Алевтине:
     - Вы, вот что, молодые, свадьбу-то не вздумайте зажать! Вчера это так,  знакомство было!
     - Да мы и не собираемся! – ответил за двоих Александр Викторович. – Нам  только надо ещё с Алей обсудить, где жить будем, да формальности с бумагами уладить.
     - Ладно, обсуждайте, потом мне скажете, когда свадьбу готовить. А у тебя, Витюша, какие планы?
     - Мама, ты пока Виктора не допрашивай, нам с ним поговорить ещё некогда было. Как всё обсудим, так тебе и доложим!
     - Ладно, - легко согласилась Прасковья Петровна, - разговаривайте!
     - Знаешь, внучек, а не сходить ли нам с тобой на рыбалку, пока родители свои дела улаживать будут? – предложил Виктор Сергеевич.
     - Давай, дед! Сто лет на рыбалке не был!
     - Вот и хорошо! – засуетился Виктор Сергеевич. – Сейчас снасти возьму, и поедем. У меня  мотоцикл с коляской есть, «Урал». Старенький, зато надежный.
     Дед с внуком  после завтрака погрузились на мотоцикл и уехали рыбачить на озёра, а Алевтина с Александром Викторовичем уединились  в комнате наверху.
     Алевтина начала говорить первой.
     - Знаешь, Саша, я теперь по – другому на жизнь смотрю. В город теперь не рвусь. Да и на что он мне, когда у вас, в Кидалово, чисто рай на земле!  Я теперь здесь жить хочу!
     У Александра Викторовича упало сердце.
      - Новые новости! – угрюмо подумал он. – Судьба нам, что ли такая с Алевтиной  вечно не совпадать по фазам?
     Но поскольку он был уже не тем юным Сашей Порошиным, что спасовал перед первыми трудностями, он набрался решимости и твёрдо сказал.
     - Аля, я теперь живу и работаю в Москве. Ты поедешь со мной туда?
     - В Москве? – с придыханием переспросила Алевтина, и у неё мечтательно загорелись глаза.
     У Александра Викторовича отлегло от сердца.
     Между тем старенький «Урал», тарахтя, как  бешеный, привез Витька и  Виктора Александровича на рыбные озера. Они остановились на живописном берегу одного из них, самого дальнего, и стали налаживать снасти. Витёк старательно пыхтел, оснащая  удочку, и всё время советовался с дедом, который лучше него знал особенности местной рыбалки. Неожиданно подняв глаза, он увидел, как метнулась, и спряталась за ближайшей березой зеленая стройная девичья фигурка, тряхнув копной зеленых длинных волос.
     Витёк застыл на месте изваянием, но потом всё же решился, и сказал:
     - Дед, ты только не подумай ничего плохого, но я сейчас зеленую бабу видел!
     Из-за берёзы тут же послышался весёлый, звонкий смех, и зелёная мордашка высунулась наружу.
     Виктор Сергеевич помахал ей приветственно рукой:
     - Привет, Дуняша! Вот видишь, внука на рыбалку привёз! Знакомьтесь, его Виктором, как и меня, зовут! – добавил он гордо.
     Дуняша  приветливо улыбнулась Витьку, и помахала рукой. Витёк тоже поприветствовал её, помахав рукой, как некогда незабвенный Леонид Ильич приветствовал  с трибуны демонстрации трудящихся. Лицо у него при этом было соответствующее. Дуняша ещё громче рассмеялась и убежала, но ещё несколько минут до них доносился её веселый смех.
     Витёк отмер, сглотнул судорожно, и спросил:
    - Кто это, а?
     Виктор Сергеевич, не прерывая своих занятий, ответил, посмеиваясь:
     - Кикимора. Молоденькая ещё, хохотушка! Хорошо, что убежала, а то всю рыбу нам бы распугала.
     - И много их у вас здесь, кикимор этих?
     - Хватает! А ты, я смотрю, не привыкнешь никак к нашей жизни?
     - Да нет, меня Акулина Савишна уже многому научила, с котом её говорящим я теперь уже спокойно общаюсь, но всё-таки ещё многое непривычно.
     - Привыкнешь! – уверенно сказал Виктор Сергеевич, забрасывая удочку.
     Больше они на тему Кидаловских чудес не разговаривали, потому что клёв был просто бешеный, некогда было отвлекаться. Когда солнце уже поднялось в зенит, то между поклёвками стали происходить перерывы, которые всё увеличивались, и увеличивались, и Виктор Сергеевич предложил заканчивать рыбалку. Когда они сортировали рыбу, то, как из-под земли, на берегу появился Анцифер.
     - О! А ты как здесь оказался? – удивился Витёк.
     - За рыбкой, мяу, пришел!
     - Это ты молодец! – похвалил его за находчивость Витёк. – Всю мелочь забирай себе, а вот пяток крупных язей Акулине Савишне отнеси.
      Мелочи набралось довольно много, и Витёк засомневался:
     - Ой, не упрёшь ты столько, Анцифер! Придется нам с дедом тебя подвезти!
     Но Анцифер решил проблему перевеса по-своему. Он присел около кучи мелкой рыбешки, и в мгновение ока её ополовинил. Сыто рыгнув, он погладил живот, надувшийся так, словно кот проглотил мяч.
     Виктор Сергеевич рассмеялся:
     - Анцифер, ну, вот что ты наделал? Ты теперь даже до переместительно устройства не доползешь! Садись, давай, в люльку, довезем тебя.
     Кот забросил на плечо мешок с рыбой, и  попытался запрыгнуть в коляску, забыв, что передние лапы заняты ношей. Переполненный живот изменил его траекторию, и он, вписавшись головой в борт коляски, с душераздирающим мяуканьем, упал на землю.
     Витёк поднял его за шкирку и забросил в люльку вместе с мешком, приговаривая:
     - Жадность фраера сгубила, не забывай об этом, Анцифер! Кстати, дед, а что это за переместительное устройство такое?
     - Площадка такая со столбиком. Становишься на неё, на столбике нажимаешь кнопочку, куда тебе надо,  и сразу же в том месте и оказываешься.
     - Ох, ну, ни фига себе! И как это всё работает?
     - Вот это ты у Сашки, у отца своего спроси! Он  это всё до тонкостей знает, а я только пользоваться умею. Ну, поехали, что ли?
     Они высадили Анцифера у  переместительно устройства, Витёк помог донести ему мешок до площадки и понаблюдал, как кот, нажав лапой одну из нескольких кнопочек, сразу пропал. Не растаял там, в воздухе, как облачко, а именно как-то одномоментно пропал! Витьку тоже захотелось попробовать, но было как-то боязно. Он решил, что узнает сначала у отца, как эта штука работает, а потом уж решит, рисковать или нет.

                Глава 15

      Вован, приехав в Куртыханск,  первым делом отыскал детский мир и долго отбирал там всякие игрушки, замучив продавщицу, которая никак не могла понять, сколько же лет ребеночку, для которого заботливый молодой папаша старается. Вован же не был склонен это обсуждать, отделываясь короткими указаниями:
     - Это подай! И вот это, с верхней полки!
     Он с негодованием отверг набор формочек для песочницы, а в ответ на предложенный арбалет, вообще, покрутил пальцем у виска. Продавщица надулась, но свои профессиональные обязанности выполняла исправно. В итоге, Вован вышел из магазина, оставив там почти всю наличность и полупустые полки.
     Приехав в Кидалово, он, не заезжая  к новой родне Витька, сразу направился к дому Дуба. Тот сидел за компьютером, и азартно играл в какие-то стрелялки. Вован поздоровался и, вздохнув, спросил:
     - Слушай, Дуб, у меня к тебе просьба большая, свяжи меня с Васей.
     - Не вопрос! – согласился тот, и вышел в локальную местную сеть.
     -  Какого черта кому надо? – раздался из динамика знакомый хриплый голос.
     - Вася, ты совсем охамел! – возмутился Дуб.
     - Эх, лечь бы на дно, как подводная лодка, чтоб не могли запеленговать, - надрывно затянул Вася.
     - Эй, эй,  Вася! Не дури! Для тебя тут сюрприз есть!
     - Как?! Опять сюрприз?! Наелся я этими сюрпризами за последнее время до не моги! Надоело!
     - Ну, как знаешь! Мне Ясеню так и передать, что ты с ним общаться не желаешь? – задал провокационный вопрос Дуб.
     - Дуб! Дружище, так ты бы сразу так и сказал! Ясень, где ты, братан?! – завопил Вася что есть мочи.
     - Здесь я, здесь, - ответил растроганный Вован.
     - Ясень, забери меня отсюда, не бросай! Не могу я без тебя! Так тоска допекла, что хотел уже всю сеть пожечь к чертовой матери, самоубийством покончить!
     - Вася! Братан, мне тоже без тебя плохо, но как тебя забрать? – расстроился Вован.
     Тут  в их надрывный диалог вмешался  Дуб.
     - Вася, ну, какого черта ты тут Ваньку Жукова разыгрываешь? Чего человеку зря душу травишь? Ясень, ты купи ноутбук и электронную записную книжку, и подключись к нашей локальной сети, и можешь даже к Интернету, и будешь со своим Васей общаться в любое время и в любом месте. Вот как только на это Филин посмотрит?
     - Да пошел он! – хором ответили Вован и Вася.
     Не откладывая дела в долгий ящик, Вован решил снова смотаться в Куртыханск, чтобы купить ноутбук, но Дуб поднял его на смех.
     - Ой, не могу! Захотел оргтехнику в Куртыханске купить! Калькулятор тебе там, может быть, и продадут, но не больше. К спецам нашим сгоняй. Они тебе недорого продадут, и к сети подключат в лучшем виде.
     Так Вован и сделал. Очкастый, небольшого роста с растрепанными белыми волосами спец, по имени Семён, помог выбрать Вовану ноутбук, а кроме электронной записной книжки предложил купить ещё мобильный с выходом в Интернет.
     - Здесь у нас сети нет, мы телепатией обходимся, а в городе удобно будет.
     - Слышь, Семён, в меня эту компьютерную грамотность прибором каким-то загоняли, когда я охранником работал, но всё-таки маловато знаний у меня. Нельзя ли сеанс повторить? Есть у вас такой прибор?
     - Да, конечно! Я сам хотел предложить, потому что каждое поколение оргтехники со своими нюансами, всем всё объяснять, язык отвалится.
     Вован уже без страха, а с удовольствием уселся в знакомое кресло, и  через полчаса вышел от спецов, подкованный на все сто.
     Когда он появился в доме у дедов Витька, тот уже ждал его с нетерпением.
     - Ну, где тебя носит? Пошли уху есть, мы с дедом на рыбалке были.
     Вован согласился с удовольствием, потому что после завтрака прошло уже прилично времени, и он основательно проголодался. Во время обеда Витёк взахлеб рассказывал  о кидаловских чудесах: - кикиморе и переместительном устройстве. Кикиморы были новостью для Вована, а переместительными устройствами он уже пользовался столько раз, что для него это была уже рутина, о чем он и уведомил Витька.
     - Да? – удивился Витёк. – Ну, как оно, не страшно?
     - Сначала боялся, а потом привык.
     - Что хоть чувствуешь, когда перемещаешься? – не отставал Витек.
     - Да ничего! Сколько не пытался уловить момент перехода, не получается. Кажется, что просто моргнул, а глядишь, уже в другом месте оказался!
     - Здорово! – восхитился Витёк. – Давай после обеда попробуем!
     - Давай! Только я у здешних спецов ноутбук купил, надо бы подключить.
     - На фиг он тебе, ты же в компьютерах ни бум – бум!
     - Это я был ни бум – бум, а я же тебе рассказывал о приборе, которым в меня эти знания вогнали. И сейчас, когда покупал, подучился ещё.
     - Ну, ты даёшь! – восхитился другом Витёк.
     Они поднялись в комнату Вована, пристроили ноутбук на стол, Вован подключил его и уже через несколько минут знакомил Витька с Васей. Когда из динамиков компьютера раздался радостный вопль Васи, Витек вздрогнул и спросил обалдело:
     - Это кто?
     - Мой друг, машинный интеллект, зовут Вася, знакомьтесь, пацаны!
     - Здорово, Витёк! Друг Ясеня, мой друг! – радостно поприветствовал Витька Вася.
     - Здорово, Вася, - недоверчиво проговорил Витёк.
     - Познакомились? Вот и хорошо! А теперь, Вася, к делу! Расскажи – ка , что там с зелёными твориться?
      - А, глаза бы не глядели! Пацаны с досады, как взбесились, запугали зелёненьких, те теперь совсем неконтактные стали! А что толку рядовых-то запугивать? Они же народ подневольный, что начальство скажет, то и делают. Как говориться, пищат, но лезут!
     - Вот что, Вася, надо это положение исправлять! Я с Дубом договорюсь, он нам поможет, а твоя задача всё это снимать подробно и мне на комп перегонять.
     На том они и договорились. Вован, когда отдавал Дубу игрушки, которые он накупил в Куртыханске,  дал подробные инструкции. Теперь оставалось только ждать, когда он заступит на вахту.
     Выйдя от Дуба, друзья  пошли к  ближайшему переместительному устройству. Вован первым смело встал на площадку, и пригласил друга:
    - Вставай, Витёк, не дрейфь!
     - Да кто дрейфит-то? -  для вида возмутился Витёк, вставая на площадку вслед за другом.
     - Ну, куда двинем?
     - Давай к Акулине Савишне! Она мне велела каждый день показываться.
      Вован, не говоря лишних слов, нажал кнопку. Устройство сработало, как надо, но Витёк этого не заметил, и, увидев, что Вован сошел с площадки, недоуменно спросил:
     - Эй! Ты передумал, что ли? Так хоть покажи, как этой лабудой пользоваться, я-то не умею!
     Вован захихикал.
     - Сходи, давай с площадки, приехали уже!
     - Как, приехали? – не поверил Витёк. – Мы же только встали! – и начал усиленно крутить головой, обозревая окрестности. Это ему мало что дало, потому что оба переместительных устройства находились в лесу, и Витёк вот так, с разбегу, не мог сказать, те же вокруг них ёлки, или нет.
     - Да не крути ты головой! Точно тебе говорю, приехали! Вон там за большим кедром, домик  Акулины и находится.
     Они прошли совсем немного, и Витёк с удивлением  увидел домик Акулины.
     - Ну, надо же! – удивился он. – В следующий раз я на кнопки давить буду, а то я так ничего и не почувствую!
     - Так и так ничего не почувствуешь! – рассмеялся Вован, но его упрямый друг остался, конечно же, при своем мнении.
     Акулина Савишна встретила их приветливо, расспросила Витька, как прошла встреча с родней.
     - Знаете, Акулина Савишна, у меня такое чувство, что я всю жизнь и отца, и деда с бабулей знал! Удивительно даже! Пообщаться же даже толком не успели, всё суета какая-то кругом, а вот всё равно, ощущение такое, что с пеленок я их всех знаю и люблю!
     Акулина расчувствовалась, и вытерла глаза платочком, потом подперла щечку кулачком и задумчиво ответила:
     - Это потому, что твои отец и мать всю жизнь друг друга любят. Недоразумение между ними вышло, судьба разлучила, да видно любовь-то ничего не погасило. Вот Сашка, отец-то твой, и не знал, что ты у него есть, а ведь так не женился за все эти годы, а уж как мы его все уговаривали, невест искали, всё бесполезно! Видно, сердце-то у человека, порой, умнее, чем голова!
     Все некоторое время задумчиво молчали.
     - Делать-то, что дальше будете, добры молодцы? – наконец, спросила Акулина.
     - С отцом поговорю, тогда и решим вместе, - ответил Витёк.
     - А я, как Витёк решит, куда он, туда и я! – не задумываясь, ответил Вован.
     - С вами всё ясно! – улыбаясь, ответила Акулина. – Одно я вам скажу ребятки, интересная жизнь у вас впереди! Дружбу свою берегите, она вас ещё не раз выручит.  А пока вы здесь, надо вам здоровье подправить основательно,  да научить всему, чему успеем. Дальше вас уже пусть Сашка учит, он у нас головастый, много знает, вот ему и карты в руки! А я уж по своей части постараюсь.
     - Акулина Савишна, а нельзя нам в голову всевозможные знания прибором запихивать? – спросил Вован.
     Акулина рассмеялась:
     - Можно и нужно, вот только одна закавыка есть! Мозги, они ведь не безразмерный  чемодан, куда можно пихать всё подряд, пока крышка закрывается. Мозги – они развиваться должны! Так что придется вам перемежать сеансы получения знаний на приборе, с простой и привычной учебой, потому что мозг развивается только тогда, когда человек самостоятельно знания добывает, думает, шевелит извилинами. А новых знаний он может принять ровно столько, на сколько, разовьется ко времени сеанса. Так что придется вам, сынки, потрудиться!
     - Да мы и не против! – ответил за двоих Витёк.
     Не откладывая дела в долгий ящик, Акулина принялась на работу. Её усилия дали результаты  уже через неделю. На что уж, Вован, никогда особо на здоровье не жаловался, но после Акулининых сеансов, ему казалось, что он горы может свернуть. Витёк тоже уже забыл о том, что он болел,  и рвался в бой, замучив домашних вопросами, чем он может помочь.
     - Какая помощь? – всплескивала руками Прасковья Петровна. – Отдыхай, внучек, отдыхай, деточка ненаглядная!
     Но «ненаглядная деточка» имела свои взгляды на ситуацию. Витёк только и ждал приезда отца с матерью, которые уехали в Сибирск, чтобы оформить свои отношения, и собрать Алевтину к отъезду в Москву. Правда, особо скучать, друзьям не давали Сыч с Мокеем, которые взялись за их образование. Читать Витьку с Вованом пришлось столько, сколько за всю жизнь не приходилось. Правда, на приборе им «подкинули» навыки скорочтения, поэтому процесс пошел веселее. К приезду  родителей Витька, эрудиция друзей выросла на несколько порядков. Сыч и Мокей очень подружились с Васей, который моментально находил им в Интернете любую информацию, избавив от долгих высиживаний перед монитором. Старики дружно пришли к выводу, что оба друга -  личности с незаурядными способностями.
     - Ну, Витёк-то, понятно, - не согласился Вован насчет незаурядности своей персоны, - он здешний, а во мне-то что необыкновенного?
     - Э-э, не скажи! – протянул Сыч. – Одного Васю взять! Никому ещё не удавалось создать такой интересный, а главное, саморазвивающийся искусственный интеллект, а тебе удалось!
     Вован рассмеялся:
     - Так это Вася такой умный оказался, я-то причем?
     - А притом, что ты, каким-то образом сумел мотивировать машинный интеллект к саморазвитию! И какая прелесть получилась, а! Есть, есть, у тебя Володя, талант к нестандартным решениям, а он мало у кого нынче имеется. Поэтому-то у тебя с зелеными неформальные отношения возникли. Филин вон, до сих пор убивается, что такие контакты прекратились.
     - Пусть не страдает, скоро возобновятся, - хмыкнул Вован.
     - Это ты о чем? – насторожились Сыч с Мокеем.
     - Да так, ни о чем, - ушел от ответа Вован.
     Сыч с Мокеем проявили в отношении Вована явное легкомыслие, не обратив особого внимания на его слова, а зря, потому что подразделение, в котором нес службу Дуб, уже приступило к дежурству, и план, который разработал Вован начал действовать.
     Мрых, стараясь быть незаметным, тихонько пробирался к плантациям голубики. Вся его зелёная душа дрожала от страха, ожидая, что снова заверещит этот жуткий свисток, от звуков которого его охватывала неконтролируемая паника, и он приходил в себя, только около капсулы. Он передвигался короткими перебежками, от дерева, к дереву, как вдруг обнаружил под одним из них странный продолговатый предмет. Мрых, забыв осторожность, подбежал к нему и схватил, потому что любопытство было  его основным инстинктом. Предмет был непонятным, но очень интересным! Мрых вертел его и так, и так, пока не повернул окуляром к себе, и он просто застыл от той красоты, которую он там увидел. Предмет, который нашел Мрых, был обыкновенным детским калейдоскопом, и попал он под дерево не случайно. Его положил туда Дуб, следуя указаниям Вована, и сейчас он сидел в своем опорном пункте и с интересом наблюдал, как Мрых изучает игрушку. Мрых, поглощенный наблюдением за узором, который увидел в калейдоскопе, переступил с конечности на конечность, покачнув при этом игрушку, узор в калейдоскопе сменился. Мрых от неожиданности издал вопль восторга, потом уже сам покачнул трубку, и опять завопил от радости, и начал безостановочно вертеть и крутить калейдоскоп, взвизгивая и постанывая от радости. Но скоро его безмятежному веселью пришел конец, потому что на его вопли подтянулись его собратья по разуму, которые первым делом стали выхватывать у Мрыха игрушку. Мрых пытался удрать от них, отбивался, как мог, судорожно прижимая к себе калейдоскоп, но всё было бесполезно, несколько зеленых лапок вцепились в игрушку, и тянули её каждый  в свою сторону. В итоге, вся эта куча-мала свалилась на землю, и стала кататься по поляне, продолжая борьбу за трофей и в партере. Кончилось всё быстро и предсказуемо:  калейдоскоп разодрали на сувениры, в лапках у каждого зеленого осталось по кусочку картона, а разноцветные стёклышки рассыпались по траве. Все были довольны, кроме Мрыха, который сел на землю, обхватил голову руками и жалобно завыл. У Дуба, хоть он сроду не был сентиментальным, защемило сердце. Он быстро схватил сумку с калейдоскопами, один зажал в руке для наглядности и пошел к зелёным.
     Увидев Дуба, те прыснули в разные стороны, и укрылись за деревьями. Дуб встал посредине поляны, вытянул в направлении зелёных руку, с зажатым в ней калейдоскопом, и громко сказал:
     - Это мой вам подарок, берите, не бойтесь!
     Те из зелёных, кто ещё не успел понять всю прелесть калейдоскопа, в ответ на предложение Дуба только отползли подальше за деревья, но Мрых, заворожено глядя на калейдоскоп, как сомнамбула вышел из-за деревьев, подошел в Дубу, и взял у него из рук калейдоскоп. Осторожно заглянув внутрь, он издал радостный вопль, опустился на траву около ног Дуба, и стал крутить игрушку, забыв обо всем на свете. Его соплеменники какое-то время наблюдали за происходящим, подползая всё ближе, и ближе. Дуб, увидев, что они подошли совсем близко, достал из сумки несколько калейдоскопов и снова предложил:
      - Берите, не бойтесь!
     Но зелёным страшно было преодолеть эти последние несколько метров, и тогда Дуб попросил Васю, чтобы он накрыл Мрыха силовым полем, а сам, положив на траве игрушки, ушёл в опорный пункт, откуда и наблюдал дальнейшие события.
     Идея насчет силового поля была хорошей. Дальновидной. Оправившиеся от испуга зелёные первым  делом  подошли к Мрыху и попытались снова отобрать игрушку, но не тут-то было! Ближе, чем на метр они к нему подойти не смогли, как ни пытались. Особо задиристый и упорный зеленый, даже разбежался, и попробовал пробить препятствие с разбегу, но его только расплющило о границу поля, и он тихо сполз на землю, и остался там отдыхать.  После этого зеленые всё же подошли осторожно к калейдоскопам, лежащим на траве. Один из них робко протянул зелёную лапку, и взял игрушку, после этого все остальные подскочили и бойко расхватали калейдоскопы. Дуб распорядился, и Вася снял силовое поле с Мрыха. Братья по разуму потребовали у него отчета о том, что это он разглядывает, Мрых с удовольствием показал, после этого, все стали вертеть игрушки и окрестности огласились радостными воплями инопланетян. Зеленые развлекались до сумерек, потом поднялись, и удалились в сторону капсулы. При этом многие натыкались на деревья, потому что всё ещё продолжали смотреть в калейдоскопы.
     Вован с Витьком, которым Вася прокрутил запись, веселились от души.
     - Ну, вот, а Дуб говорил, что эти неконтактные! Хорошие пацаны, только тоже ничего слаще гныры не видели, как и те, пока с нами не познакомились. Ладно, то ли ещё будет! Это только начало!
     Но наполеоновским планам Вована не суждено было сбыться, то есть, Вовану не удалось поучаствовать в их непосредственном осуществлении, потому что Александру Викторовичу Порошину пора было возвращаться в Москву. Все формальности были улажены, все вещи собраны, загвоздка возникла только из-за Витька. Вернее, из-за его упрямства. Услышав, что пора уже уезжать, Витёк взбунтовался.
     - Батя, я же сюда не груши околачивать приехал! Мы же с Вованом решили тут бизнес налаживать!
     - Сынок, так теперь же всё изменилось! Мы же теперь вместе, в Москве будем жить, вы с Володей учиться будете, так зачем тебе бизнес?
     - Батя, ты как маленький, в самом деле! – возмутился Витёк. –А бабки, деньги, то есть на всё это откуда возьмутся?
     - О деньгах не беспокойся! – отмахнулся Александр Викторович.
     - Здрасьте, пожалуйста, а кто о них беспокоиться будет?
     - Я!
     - Ты о деньгах для вас с матерью беспокойся, а я  не маленький уже, сам на всё заработаю! И не спорь, отец! Если уж у нас в Сибирске деньги, как вода текут, то в Москве и подавно! Пацаны говорили, что там цены на всё вообще, бешеные! Пока бизнес здесь не налажу, никуда не поеду!
     Александр Викторович схватился за валидол,  Алевтина за валерьянку, но что она могла сказать, если как в зеркале узнала в сынке себя молодую? От осинки, как говорится, не родятся апельсинки! Положение спас Георгий Трунов, который заперся в комнате с Витьком, и о чем-то с ним там долго говорил. Содержание их разговора для всех до поры до времени осталось тайной. Известно стало только то, что был составлен договор о совместном  предприятии на базе сельскохозяйственного предприятия «Большое Кидалово», Генеральным директором которого стал Виктор Александрович Зорин-Порошин, как он теперь значился в паспорте, коммерческим директором Георгий Трунов, а Витьку отвели невнятную должность менеджера по связям с общественностью. Всем должностным лицам были положены немаленькие оклады, и Витёк, к немалому облегчению его близких, согласился на таких условиях ехать в Москву. Собственно, не столько ехать, сколько лететь, потому что у Александра Викторовича уже перегрелся телефон от звонков, потому что он пробыл в Кидалово гораздо дольше, чем рассчитывал.
     - Зажали всё-таки свадьбу! – попеняла сыну и невестке Прасковья Петровна.
     - Некогда, мама, ты же видишь, - обнимая её на прощанье,  сказал Александр Викторович,-  и не зажали, а отложили. Столько лет ждали, ещё какое-то время можно подождать! При первой же возможности приедем все к вам, тогда уж погуляем на полную катушку!

                Глава 16

     В Москве Александр Викторович жил в самом центре, в одном из маленьких особнячков Старого Арбата. В своё время  он не поскупился, и вложил все накопленные деньги, куда входили и немаленькие премии за изобретения, в покупку и отделку этого дома. Дело в том, что, живя в многоэтажке, он не мог бы пользоваться многими достижениями кидаловской науки, а жить за городом  в частном доме ему не хотелось. Время, потраченное на дорогу, он мог использовать гораздо продуктивнее. Теперь, он был очень рад этой своей предусмотрительности, потому что  в просторном доме с комфортом можно было разместиться и всей семье, и гостям. Витёк просто обомлел, когда такси остановилось около особняка. Александр Викторович наспех, ещё в аэропорту объяснил им, как пользоваться электронными ключами, а сам отбыл на важную встречу с немецким физиком  Шольцем, который завтра уже возвращался на родину, так что отложить встречу не было никакой возможности.
     Таксист помог им выгрузить вещи, получил плату за проезд и уехал, оставив  растерянных новоявленных хозяев перед калиткой. Алевтина, повертев в руках карточку, что отдал ей Александр Викторович, растерянно спросила у Витька:
     - Витенька, ты запомнил, что папа говорил? Как ей пользоваться-то? Витёк взял карточку  у матери из рук, повертел в руках, исследовал калитку и неуверенно провел ею по щели в замке. Калитка послушно открылась. Приободрившиеся хозяева и гости подхватили сумки и чемоданы, и пошли по  дорожке, выложенной керамической серой плиткой к дому. У Алевтины глаза разбегались, она не знала, куда и смотреть. То ли на дом, который утопал в зелени, то ли на сказочный садик, где каждое дерево, каждый кустик, и даже каждый цветок, был подсвечен, что создавало в сгущающихся  сумерках нереальную, просто сказочную картину. Снаружи дом выглядел хорошо, но обычно, потому что был отреставрирован с сохранением первоначального вида, то есть, оштукатурен, покрашен в персиковый цвет, в белый были выкрашены только карниз и лепнина  над окнами и по фасаду. Особо нарядно выглядел только вход, над которым нависал балкон круглой формы, который поддерживали две колонны. Балкон и колонны были тоже выкрашены в белый цвет. Фонари, стоящие по обе стороны от дорожки, зажигались один за другим, парами, по мере их приближения к дому. Дверь в дом открылась той же карточкой. Они вошли в прихожую, в которой тоже зажёгся свет. Прихожая была довольно большой, и из неё в обе стороны вели двери в левую и правую половину первого этажа, а так же лестница на второй этаж, которая заканчивалась площадкой, на которой  она, лестница тоже раздваивалась, наводя на мысль, что и второй этаж поделен на две половины.
     - Ну, и куда нам теперь? – растерянно спросила Алевтина.
     Вован заглянул в обе двери и сказал:
     - Налево гостиная с камином и телевизором, направо столовая и кухня! Давайте перекусим с дороги!
     Предложение пришлось всем по душе,  и они прошли в столовую, совмещенную с кухней. Попав в знакомую стихию, Алевтина, не переставая, ахала и охала. Столовая и кухня были выдержаны в стиле хайтек, цвета синий электрик с металлом, и набиты всякой техникой под самую завязку. Вован, как уже имевший дело со многими приспособлениями приготовил для всей компании кофе, а продукты из холодильника, и привезенные Алевтиной кидаловские деликатесы, первым делом дуплицировал, приговаривая, что нечего деньги на продукты изводить зря, с чем экономная Алевтина безоговорочно согласилась.
     После ужина  друзья хотели посмотреть телевизор и попить пива, но Алевтина прикрикнула на них:
     - Некогда лоботрясничать! Вовчик  меня сейчас со всей техникой на кухне будет знакомить, а ты, Витя, отправляйся на  второй этаж, осмотрись там, и вещи унеси из прихожей!
     Витёк попробовал возразить:
     - Чего я там один буду шариться? Вот отец приедет, и всё покажет!
     Алевтина, чуть на месте не подпрыгнула от возмущения.
     - Ещё чего придумал! Ты видел, как твоего экскурсовода рвут на части, прямо в аэропорту? Он придет поздно, усталый, ему бы отдохнуть, потому что завтра опять на работу, а тут его иждивенцы недоделанные ждут на чемоданчиках!
     - Да, ладно тебе, мать, что ты расшумелась? – смущенно спросил Витёк, в глубине души признавая её правоту.
     - А ничего! Отцу помогать надо, а не последние соки из него выжимать! Самостоятельнее надо быть! И вообще, ты домой к себе приехал, или куда?
     Витёк подхватился и резво пошёл на второй этаж. Он хорошо знал свою мать! В части  нотаций с ней могла конкурировать только бензопила «Дружба», так что лучше было с ней лишний раз не  спорить!
     Алевтина повернулась к Вовану:
     - Ну, Вова, показывай, давай, что сам знаешь, а с остальным, вместе разбираться будем!
     Пока Алевтина с Вованом  осваивались на кухне, Витёк прошел сначала в правую половину второго этажа. Там было две спальни и одна маленькая гостиная с мягкой мебелью и телевизором. Всё было красиво, аккуратно, но сразу стало понятно, что постоянно здесь никто не живёт, и Витёк решил, что здесь-то они с Вованом и поселятся. В левой половине была одна спальня, одна гостиная и кабинет, в котором стоял  компьютер, и все стены были  заняты шкафами с книгами. В кабинете, и в спальне, на прикроватной тумбочке, Витёк с удивлением увидел фотографию матери, только ещё очень молодой. Она стояла под раскидистой цветущей черёмухой и радостно улыбалась в объектив. Витёк присел на кровать, и взял в руки фотографию, которая была вставлена в стильную керамическую рамочку. Он сразу вспомнил слова Акулины, про то, что его родители, несмотря на разлуку, всю жизнь любили друг друга. Он покачал головой, вздохнул, поставил фотографию на место, и пошёл за вещами, которые так и стояли в прихожей.
     Забирая чемоданы из прихожей, он слышал, как на кухне Алевтина с Вованом воюют с кухонной техникой.
     - Тётя Аля, давайте я вам покажу, как посудомоечная машина работает!
     - Ну, её, что я сама посуду не помою? Только голову забивать!
     Витёк заглянул на кухню и подначил мать:
     - Ага, а отец это увидит, и подумает, что ты как была деревней необразованной, так и осталась!
     После этого Витьку пришлось срочно подхватывать чемоданы, и рвать с ними на второй этаж с крейсерской скоростью, но даже там он ещё какое-то время слышал, как бушует мать.
     - Это  кто это деревня необразованная?! Я, между прочим, полжизни в городе прожила! И образование у меня есть! Среднетехническое! А некоторые, не будем показывать пальцем, даже аттестата за девять классов не имеют! Молчал бы уж! Молодой ещё, мать-то учить!
     - Угу, - ворчал себе под нос Витёк, - не будем показывать пальцем, а покажем всей пятерней. Ну, никакого чувства юмора у человека нет!
     Он разобрал свои  вещи, и  вещи Вована, и на цыпочках спустился  в прихожую за следующей партией чемоданов, разбирать которые  не стал, а просто отнес на половину родителей и поставил в спальне.
     За хлопотами, они все и не заметили, что время уже перевалило за полночь. Ребята просто валились с ног. Сказывалась  разница во времени, между Сибирском и Москвой.
     - Ладно, идите спать,  - разрешила им Алевтина, - а я отца подожду.
     Александр Викторович приехал, когда  стрелки больших часов в гостиной уже показывали второй час ночи. Алевтина не спала, дожидаясь мужа, на что он ей попенял:
     - Зря ты, Алечка, не спишь, устала ведь с дороги. Отдыхала бы.
     Алевтина прижалась к его груди, вдыхая такой незнакомый, но такой родной запах, и сказала:
     - Знаешь, что-то мне не спиться. Ты поешь что-нибудь?
     - Нет, в ресторане с немцем поужинали. Пошли спать, завтра рано вставать.
     И они, обнявшись, пошли на второй этаж в спальню.
     Утром  друзья проснулись рано, и довольно легко, потому что та же разница во времени, что свалила их с ног вечером, сейчас сыграла им на руку. Они спустились на кухню, где уже завтракал Александр Викторович. Друзьям тоже достались тонкие и до ужаса вкусные блины, горку которых уже успела напечь Алевтина, которая, похоже, в эту ночь совсем не спала.
     - Ох, Аля! Я, похоже, объелся! – откинувшись на стул, пожаловался Александр Викторович.
     - Ничего! Когда ещё в следующий раз поешь! – отмахнулась от него Алевтина.
     - Теперь у меня все силы организма на желудок уйдут, голова  несколько часов работать не будет! – рассмеялся Порошин.
     У Алевтины и на это ответ нашелся.
     - И голове иногда отдых нужен! А то вот некоторые загружают её без перерыва, а потом крыша съезжать начинает!
     - Ну, мне это, похоже, теперь не грозит! – уверенно сказал Александр Викторович.
     После этого он обратился к друзьям:
     - Так, ребята, я договорился с заочно-вечерней школой, чтобы у вас приняли экзамены экстерном. Адрес я записал, Алевтина вам даст. Директора зовут Варфоломей Титович Грушкин. Он вас ждет к одиннадцати часам, так что не опаздывайте. Преподаватели дадут вам несколько консультаций, деньги школе я уже перевёл.
     - Зачем? – возмутился Витёк. – Мы бы сами!
     - Виктор, давай не мелочиться! – строго сказал Порошин, и Витёк счёл за лучшее  промолчать.
     - Всё, я побежал!
     Алевтина вышла на улицу, чтобы проводить мужа до калитки.
     Друзья, если честно, были потрясены тем, как быстро отец Витька взял их в оборот. Они-то, по глупости и наивности, планировали погулять по Москве, развлечься от души в столичных ночных клубах и дискотеках, а тут, на тебе! Учиться, учиться и учиться! Но возражать им, слава богу, даже в голову не пришло, тем более, что Алевтина, вернувшись на кухню, категорически заявила:
     - После учёбы, чтобы нигде не шлялись, а сразу домой. Вон, домина какой огромный, где мне его одной убрать?! Тут только пылесосить полдня надо! Поможете мне.
     - Может, домработницу нанять? – высказал здравую мысль Витёк.
     - Ещё чего придумал! Вот только чужой бабы мне в доме не хватало! Поели? Марш собираться в школу! – распорядилась Алевтина, составляя посуду в посудомоечную машину.
     Друзья поднялись в свои комнаты, принарядились и вышли в прихожую, чтобы ехать в школу на такси, которое уже ждало их у калитки. Алевтина глянула на них и ахнула:
     - Это вы куда собрались?!
     - В школу! – дружно ответили Витёк с Вованом. – А что?
     - Да вы на себя в зеркало-то посмотрите! Директор, увидев таких ученичков, с перепугу решит, что это ограбление!
     Друзья послушно повернулись и посмотрели в зеркало. Оттуда на них смотрели два здоровяка, одетые в черные джинсы, черные футболки, которые не скрывали накачанной мускулатуры, и довершали туалет черные банданы на головах. Золотые цепи на шее и, соответственно, золотые «гайки» на пальцах, разумеется, присутствовали. Вован с Витьком остались вполне довольны увиденным, и недоуменно пожали плечами, не понимая, что не устраивает Алевтину.
     - А ну, марш наверх, переодевайтесь в рубашки, и цепи свои собачьи снимите! Я вам отца позорить не дам!
     - Так такси же уже ждёт, тётя Аля! – попробовал возразить Вован.
     - Подождёт! – отрубила Алевтина.
     Пришлось друзьям скоренько подняться наверх и переменить гардероб. И только после одобрения матери Витька, они получили возможность сесть в такси, и поехать в школу.
     День у директора заочно-вечерней школы номер восемь города Москвы  Грушкина Варфоломея Титовича не задался с самого утра. Только он приехал на работу, полный самых радужных планов, как прямо в вестибюле его накрыло  волной ругани, перемежаемой то крепким матом, то истеричными взвизгами завхоза Ираиды  Сигизмундовны. Кое как, успокоив ругающихся, он  выяснил, что сыр-бор разгорелся из-за колера краски. Ираида Сигизмундовна считая, что обладает безупречным вкусом, всегда только сама наводила колер краски, которой  покрывали стены  кабинетов школы. Но нетерпеливый бригадир, не дождавшись её прихода, сделал всё сам, и по мнению Ираиды Сигизмундовны безнадежно испортил целую бочку краски.
     - Нет, вы только посмотрите, Варфоломей Титович!  Колер нужен был нежно-персиковый, а они что навели?! Это же кирпич какой-то!
     - Нормальный колер, тра-та-та! – гремел бригадир маляров. - Мы всегда таким красим, никто ещё не жаловался! А если другой хотели, то надо было не шляться всё утро где попало, а приходить и делать! У меня бригада стоять не может, у нас время – деньги, тра-та-та!
     Пришлось Грушкину выдавать ещё денег завхозу, чтобы купить дополнительно ещё бочку белой краски, а бригаду маляров он отправил красить стены гаража, стоящего во дворе школы. Только после этого он получил возможность заняться своими делами. Едва он успел сделать несколько звонков и просмотреть несколько срочных бумаг, как к нему в кабинет постучались Витёк с Вованом. Варфоломей Титович встретил их приветливо:
     - Заходите, молодые люди, заходите! Очень рад, очень рад! – сказал он, пожимая друзьям руки. Директору приходилось смотреть на друзей снизу вверх, потому что роста он был небольшого, подвижный, несмотря на некоторую полноту, и Витек всё время щурился от солнечных зайчиков, которые играли на абсолютно лысой голове Варфоломея Титовича.
     - Значит, решили сдавать экзамены экстерном?
     - Решили! – хором ответили друзья.
     - Похвально! Очень похвально! К сожалению, консультации мы вам можем дать только по математике, химии и биологии, остальные учителя в отпуске, уж не обессудьте! Чтобы ваши тесты проверили, я договорился с преподавателями из соседней школы, а вот насчёт консультаций сложновато.
     - Да вы не парьтесь… это, не беспокойтесь, Варфоломей Титович! – ответил за двоих Вован. – Мы привыкли самостоятельно знания получать.
     - Это очень похвально! – обрадовался директор. – Ну, что же, идите в кабинет биологии, он у нас на втором этаже. Скажите Луизе Васильевне, что это я вас прислал для консультации.
     Друзья вышли из кабинета директора и спустились на второй этаж. В кабинете биологии шла подготовка к ремонту. Луиза  Васильевна задумчиво стояла посреди кабинета и смотрела на столы и стулья, которые надо было выносить в коридор. Стулья-то ещё туда - сюда, их  можно и самой вынести, а вот что делать со столами? Да и столы бы ещё ничего, но неподъемные шкафы придется закрывать плёнкой. А где её взять?  У Ираиды нет, она уже спрашивала, значит, придётся покупать на свои  скудные средства. В самый разгар этих невесёлых размышлений, в кабинет вошли Витёк с Вованом.
     - Здравствуйте! Луиза Васильевна?
     - Она самая, - машинально ответила учительница, не особенно обращая на них внимание.
     - А нас к вам Варфоломей Титович прислал для консультации.
     - А! Помню! Он мне вчера вечером что-то такое по телефону говорил. Экзамены экстерном сдавать будете?
     - Будем!
     - Это хорошо! Это просто здорово! – оживилась Луиза Васильевна. Её яркие голубые глаза молодо заблестели и друзья были поражены: вот только что перед ними стояла маленькая щуплая женщина предпенсионного возраста, а теперь даже и не скажешь так вот сразу, сколько ей лет. Учитывая безжалостно выкрашенные в белый цвет короткие кудри, и  весёлые голубые глаза, то лет тридцать – тридцать пять, не больше.
     - Так, мальчики, - решительно начала вводить их в курс дела Луиза Васильевна, - тут такое дело, что прежде, чем с вами заниматься, мне надо кабинет к покраске подготовить. То есть,  столы и стулья  вынести в коридор, а все вот эти шкафы закрыть полиэтиленовой плёнкой. Сразу предупреждаю, что плёнки нет, придётся купить. Берётесь?
     - Да не вопрос! – хором ответили друзья.
     Витёк остался выносить мебель, а Вован быстренько сбегал в ближайший хозяйственный магазин, и припёр оттуда на себе целый рулон плёнки, которой хватило не только на шкафы, но и на то, чтобы накрыть почти все негабаритные  наглядные пособия в лаборантской.
     - Вот спасибо, ребята! – от души благодарила друзей  довольная Луиза Васильевна. – Мне вас бог послал! А теперь вот держите  вопросы, которые будут в контрольных тестах. Возьмите их домой, внимательно ознакомьтесь, а завтра я вам всё, что будет непонятно, объясню. Договорились?
     - Договорились! – ответили друзья и поспешили из школы на улицу.
      На такси они решили не тратиться, а поехать на метро, тем более что совсем недалеко от школы располагалась станция «Беговая». Изучив схему метро, они доехали до «Баррикадной», пересели там на кольцевую линию, а затем вышли на «Парке  культуры» и по   радиальной ветке добрались до станции «Библиотека имени В.И.Ленина», там они вышли и пошли бродить куда глаза глядят, просто гуляя по центру Москвы. Но прогулка их была неожиданно прервана звонком Алевтины. Витёк поднес к уху зазвонивший телефон и сказал:
     - Да, мама, говори!
     Но в трубке только что-то неясно шелестело, и из-за уличного шума Витёк никак не мог разобрать, что там мать пытается ему сказать.
     - Мать! Говори громче, я ничего не слышу! – прокричал в трубку Витёк.
     С большим трудом, закрыв ладонью второе ухо, он разобрал, что Алевтина шептала:
     - Я не могу громче, а то он может услышать.
     - Кто он-то? – не понял  Витёк.
     - Не знаю, -  так же шепотом прошелестела Алевтина, - грабитель, наверное. На втором этаже кто-то ходит.
     - Так, мать, - наконец-то сориентировался Витёк, - ты сейчас где?
     - В кладовке, на кухне.
     - Вот и сиди там, не высовывайся, мы с Вованом сейчас будем!
     - Милицию вызови! – уже чуть смелее посоветовала Алевтина.
     - Ага, прямо сейчас! – проворчал Витёк, отключив телефон. – Вот только ментов нам сейчас и не хватало, а то мы по ним уже соскучились! Так, Вован, тачку надо срочно ловить!
     - Что случилось?
     - В дом кто-то залез! Надо успеть, пока он там мать не обнаружил, она на кухне в кладовке прячется, а он на втором этаже пока шарит.
     - А про ментов ты что говорил?
     - А! – в досаде махнул рукой Витёк.  – Это мать всё дуркует!
      Они остановили  такси, упали на сиденья, и Витёк скомандовал:
     - Давай, братан, гони! Ворюги в дом залезли, надо успеть, пока они до матери не добрались.
      Водитель сразу проникся серьёзностью ситуации и повёз друзей в обход главных улиц, чтобы не влипнуть в пробку, правда, как только он высадил их у калитки и получил расчет, то исчез из вида со скоростью звука. Мало у кого в наше время есть желание встревать в чужие неприятности, а уж тем более, ходить в свидетелях.
     Вован и Витёк  бегом подбежали к двери в дом, которая была закрыта чин чинарём.
     - Ничего не понимаю, - проговорил Витёк, открывая дверь карточкой, - как он в дом-то попал? Отец говорил, что охранная система самая надежная, ни у кого в Москве такой нет.
     Вован решил проконсультироваться у Васи, с которым соединился по мобильному.
     - Вася! – попросил он, когда тот бодро откликнулся.-  Посмотри сколько людей в доме! Сможешь?
     - Без базара! -  с готовностью ответил Вася, и тут же выдал ответ. – В доме находится один человек по имени Алевтина!
     - И всё? – недоверчиво переспросил Вован.
     - Всё! – категорически ответил Вася.
     - Опоздали! – с огорчением сказал Вован. – Вася говорит, что никого, кроме твоей матери в доме нет!
     Они прошли  на кухню и помогли охающей Алевтине выбраться из кладовки.
     - Опоздали мы, мать, похоже! – виновато сказал Витёк. – Вася говорит, что никого, кроме тебя в доме нет!
     Алевтина ничего не успела ответить, потому что все услышали звук включившегося лифта. Со второго этажа кто-то на нём спускался на первый!
     Витёк приказал матери оставаться  на кухне, а они с Вованом бросились к лифту, и встали по обе стороны от него. Вооружиться они успели только скалкой и  разделочной доской. Лифт благополучно спустился на первый этаж, двери разъехались, и друзья  дружно взмахнули скалкой и доской, опуская их предположительно на головы преступников. Но кухонные орудия просвистели, рассекая воздух, а обалдевшие друзья увидели, как из лифта выехала какая-то  невысокая, не больше метра в высоту, конструкция, которая, деловито жужжа, направилась в гостиную. Друзья молча проводили её глазами. Наконец, Витёк, ни к кому не обращаясь, задал риторический вопрос:
     - Это что за хрень?
     - Робот-уборщик домашний! – тут же ответил услужливый Вася.
     - Тьфу-ты! – дружно сплюнули с досады друзья. – Раньше, что ли, предупредить не мог?
     - Так спрашивать надо! – тут же завёлся Вася.
     - Да, ладно, ладно, не пыли! –  мирно сказал Вован. – Ты же видишь, что мы ещё не во всей обстановке разобрались, так что проявляй инициативу.
     - Мать! Выходи из  укрытия! Ложная тревога! – позвал Алевтину  Витёк.
     Взъерошенная Алевтина осторожно вышла в прихожую, готовая при первой же тревоге юркнуть назад на кухню.
     - Да не бойся ты, выходи! – ободрил её Витёк. – Не было никакого вора, это просто на втором этаже робот-уборщик работал! Вон, посмотри, как в гостиной старается!
     Алевтина осторожно заглянула в гостиную, где уборщик, у которого из гладкого и блестящего металлического корпуса выдвинулось несколько манипуляторов, ловко вытирал ими пыль сразу с нескольких предметов.
     Алевтина  прижала руки к груди:
     - Ох, страсть-то какая!
     Она жалобно посмотрела на друзей и попросила:
     - Может, ну его, этого уборщика?  Мы бы и сами всё убрали!
     Больше всего в её просьбе друзьям не понравилось местоимение «мы», поэтому Вован тут же бодро предложил:
     - Тётя Аля! Давайте, я вас с Васей познакомлю! Вы с ним общайтесь, и просите, если что надо, а он с этой всей техникой прекрасно и без вас управиться!
     - Конечно! – тут же включился в разговор Вася.  – Я уже и файл «Дом» нашёл! Тут всё просто, как грабли!
     - Чего он нашёл? – не поняла Алевтина.
     Витёк махнул рукой:
     - Не бери в голову! Время будет, мы тебя на приборе всему обучим, будешь в компьютерах шарить не хуже остальных.
     - Надо мне это больно! – тихонько ворчала Алевтина, направляясь на кухню. – Из-за этой вот страсти, обед не успела приготовить, вот эта проблема!
     - Никаких проблем! – тут же включился в разговор Вася. – Слева от холодильника имеется прибор, который, за несколько секунд, может приготовить  любое блюдо из прилагаемого меню. В меню несколько тысяч блюд, включая блюда национальных кухонь!
     Алевтина скептически выслушала этот монолог и, оглядевшись, сказала ехидно:
     - Слева от холодильника я вижу только разделочный столик, и никакого прибора на нем не стоит!
     - Нет, тётя Аля, - включился в разговор Вован, - Вася правду говорит! Этот столик и есть прибор, я уже таким пользовался.
     Он подошёл к прибору, нажал одну из кнопок, и на поверхности столика, как на дисплее высветилось меню.
     - Витёк! – позвал он друга. – Ты что есть будешь?
     - Пока ничего! А вот попить можно было бы!
     Вован, не мелочась, представил большой кувшин апельсинового сока, нажал на другую кнопку, и кувшин выехал, как бы из глубины столешницы.
    - Ох! – только и сказала Алевтина.
     Вован попробовал сок, добавил в него горсть льда из холодильника, взял стаканы, и они все разместились с комфортом в гостиной, которую уже успел убрать робот, чтобы немного передохнуть от стресса. Собственно,  от стресса приходила в себя только Алевтина, друзья были даже немного разочарованы, что тревога оказалась ложной, и не представилось случая размяться.
     - То-то я смотрю, что всё в доме подозрительно чисто! – не могла успокоиться Алевтина. – Я уж думала, что у  Саши здесь  нанята домработница, ждала её, чтобы уволить, а тут вон что!
     - Вот Александр Викторович посмеётся, когда узнает! – необдуманно высказался со смехом Вован.
     - Александр Викторович, может быть, и посмеётся, а вот тому, кто ему расскажет, точно будет не до смеха! Понятно?! – предупредила Алевтина друзей, сурово оглядев их взглядом.

                Глава17

     Что уж тут было непонятного? Поэтому друзья дипломатично промолчали, сделав вид, что смотрят телевизор. Они и точно уставились в экран, где показывали новости, которые они сроду не смотрели. Вдруг Витёк поперхнулся соком, и закашлялся, однако от экрана не отвернулся, а наоборот, ещё пристальнее стал в него всматриваться, усилив звук, хотя ничего такого особенного там не показывали. Просто стоял какой-то солидный дядька, небольшого роста, седой, но с хорошей прической, явно от модного  стилиста, и что-то там излагал насчет того, как его партия, а особенно, он лично, заботятся о благополучии граждан страны. России, естественно. Говоря, он не стоял спокойно на месте, а периодически переступал с ноги на ногу, поворачиваясь к камере, то одним, то другим боком и непроизвольно оглаживая полы светло-серого, с легкой голубизной костюма, стоимостью явно не в одну тысячу зелёных. Наконец, кадр сменился, ведущая уже рассказывала об очередных лесных пожарах, с которыми доблестно боролись и пожарные, и МЧС, Витёк с досадой выключил телевизор и бросил пульт в соседнее кресло.
     - Видал? – только и спросил он у Вована.
     Тот в ответ только угрюмо покивал головой.
     - Эй, сынок, ты что телевизор-то выключил?
     - Некогда нам перед ящиком рассиживаться! Нам к экзамену готовиться надо!
     - А когда же вы  меня будете обучать, как домом управлять?
     - Потом! – отрубил Витёк. – Отдохни пока, потом Вован тебе всё расскажет!
     Алевтина не стала возражать, потому что знала, что когда её любимый сыночка говорит таким тоном, то спорить с ним бесполезно, только время и нервы зря терять!
     - Пошли, Вован! – скомандовал Витёк, и друзья поднялись на второй этаж.
     - Видал? – опять спросил Витёк Вована. – Вот же гад!
     - А что ты хочешь? Оно не тонет, как известно!
     - Надо бы всё о его здешних делах узнать, да у нас все связи в Сибирске остались!
     - Ну и что? – удивился Вован. – Они же  не умерли там!
     Витёк дал другу легкий подзатыльник и укорил:
     - Думай, что говоришь!  Хотя, действительно, все, слава Богу, живы, так что можно пацанам позвонить, чтобы нарыли всё, что можно. А главное, кто этой гниде помог так высоко залезть, кто его здесь поддерживает?
     - Можно Александра Викторовича попросить, у него –то возможностей больше, - предложил Вован.
     Витёк тяжело вздохнул.
     - Не хочу я отца своими проблемами загружать, он и так, видишь, как старается нас в люди вывести! И потом…
     - Что?
     - Понимаешь, он меня так любит! По-настоящему, я чувствую! И я его сразу полюбил, как только увидел. Я боюсь, как бы он не разочаровался во мне, когда подробнее про моё прошлое узнает. Так что давай лучше сами этим заниматься.
     - Ладно, - покладисто согласился Вован, понимая сомнения друга, - тогда давай Васю попросим, пусть он по сетям пошарится, найдет нам всё, что сможет.
     - Давай! А сейчас, братан, задача наша простая, как можно скорее получить высшее образование! С одной стороны, это престиж, имидж и всё такое, а с другой, надо мозги хорошо потренировать, потому что у этого гада, и башка варит, и образование, в отличие от нас, есть! Так что на этот раз мы к встрече с ним хорошо подготовимся! Чтобы летел он и свистел из столицы! Лучше бы сразу на шконки!
     - Размечтался! – спустил его с небес на землю Вован.
     - Ну, не на шконки, так хотя бы из столицы! А то уже до чего дошло, скоро телевизор включить нельзя будет, чтобы на его рожу не нарваться!
     - Это да! – согласился Вован. – Ну что,  начнем, пожалуй! Вася, ты там нашел файл «Курс средней школы»?
     - Обижаешь!
     - Ага, значит, нашел! Как посоветуешь его осваивать?
     - Надо постараться включить все виды памяти!
     - А что, есть разная память?
     - Есть!  Зрительная, слуховая, моторная, ассоциативная…
     - Стоп! Не части! Моторная, это что за зверь? Только по-простому, доходчиво объясняй!
     - По-простому, братан, это когда записываешь что-то, она и включается!
     - Интересно, - вмешался в разговор Витёк, -  а я вот слышал поговорку, что если хочешь что-нибудь забыть – запиши!
     - Так это  для склеротиков поговорка! – заржал Вован. – У них и записные книжки склерозниками называются!
     - Сейчас как дам по шее! – пообещал другу Витёк. – А для тебя у меня ещё одна поговорка есть: «Дураку и грамота вредна»! Так что ты, может быть, не мучился бы с образованием, а то два раза на приборе посидел, вон как дурковать начал, а что дальше будет?
     Вован молча метнул в друга диванной подушкой, тот ответил тем же, и какое-то время они метали их друг в друга, подняв  пыль до потолка. В итоге малая гостиная  оказалась разгромлена. Друзей это не смутило, они просто перешли в кабинет Александра Викторовича, тем более, что и компьютер, и  обучающий прибор находились там же.
     - Давай ты первый на приборе обучайся! – предложил Витёк Вовану, потому что ещё немного робел перед всей этой техникой.
     - Давай! – согласился Вован, и попросил Васю, - братан,  ищи там курс биологии! Сколько в меня за один раз влезет?
     - Сейчас узнаем! – хрипло откликнулся Вася, и по экрану поползли строчки каких-то цифр.
      Что эти цифры означают, друзья не понимали, но во всем положились на электронного друга.
     - Так, братан, мозг у тебя пока не очень мощный, но за один сеанс  он позволяет изучить школьные курсы биологии, географии, химии и истории. Больше пока не получится, извини!
     У друзей дружно вытянулись лица, они переглянулись, и Вован прокомментировал:
     - Ух, ты! Ни фига себе! И сколько длится сеанс?
     - Двадцать две минуты,  тридцать восемь секунд!
     Друзья потрясенно переглянулись.
     - Нет, это же надо! А у нас всё детство, считай, этой школой отравлено было! – возмутился Витёк. – Жаль, что все эти методы в секрете держаться, скольким бы детям это жизнь облегчило!
     - Пока что это нам существенно жизнь облегчит! – резонно заметила Вован, устраиваясь в обучающем кресле.
     К вечеру друзья были уже готовы на все сто к сдаче экзаменов по половине предметов школьного курса.
     Виктор Александрович вернулся домой только к десяти часам вечера, но ужинать  в одиночестве ему не пришлось, потому что  домочадцы составили ему компанию, решив попить чаю. Алевтина на славу поработала с прибором, который она сразу окрестила скатертью-самобранкой, и заставила стол  разными вкусностями, которым все дружно отдали должное.
     После ужина перешли в гостиную. Александр Викторович спохватился:
     - Алечка! Я же совсем забыл тебе рассказать, как  с домашней техникой управляться! Но я смотрю, ты уже многое сама освоила!
     - А то! – гордясь собой, сказала довольная Алевтина, выразительно посмотрев на друзей.
     - Надо тебе сегодня про всё остальное подробно рассказать, тут много всяких премудростей.
     - Зачем? – отмахнулась от него Алевтина. – Сами разберемся! Ты лучше, Сашенька, отдыхай,  работаешь ведь на износ!
     - И то, правда! - обрадовано согласился  Порошин. – Что-то я устал, лягу сегодня пораньше.
     Он встал, и направился было, на второй этаж в спальню, но вспомнил  о друзьях и спросил у них уже с лестницы:
     - Как у вас дела в школе?
     - Нормально! – хором ответили они.
     - Вот и хорошо! Не затягивайте с экзаменами, надо в этом же году вас в университет пристроить.
     После этого он уже спокойно, с чувством выполненного долга отправился спать.
     На следующее утро друзья входили в вестибюль школы с твердым намерением  сдать экзамены по нескольким предметам, поэтому им нужен был директор, чтобы обо всём договориться. Директора долго искать не пришлось, потому что прямо в коридоре  первого этажа  Варфоломей Титович не на жизнь, а на смерть сцепился с бригадиром маляров, который опять хотел сам наводить колер  краски, потому что завхоз Ираида Сигизмундовна где-то задерживалась.
     - Нам что теперь, до обеда эту крысу ждать, тра-та-та?! – орал, выпучив глаза, бригадир, наступая на Варфоломея Титовича. – Нам за простой не платят! Сами сейчас наведем этот долбанный колер и пойдем работать!
     Директор просто подпрыгнул на месте от возмущения.
     - Что?! Опять бочку краски испортить хотите?! Я вам что, деньги печатаю, каждый день по бочке краски покупать?!
     - А мне плевать! Ищи тогда сам свою завхозиху, но если её через пять минут не будет на месте, колер мы сами наведем!
     Друзья, которые уже несколько минут молча наблюдали за перепалкой, пришли к выводу, что пришла пора вмешаться. Витёк решительно подошел к бригадиру и легонько толкнул его в грудь, сказав при этом:
     - Отдохни!
     Бригадир впечатался всей спиной в стену и тихонько сполз на стоящий около неё стул.
     - Это вы чего тут…? – попробовал было, возмутиться он, но Вован молча сунул ему под нос увесистый кулак. И хотя, он не сопроводил свои действия никаким комментарием, бригадир почему-то сразу всё понял и замолк.
     Варфоломей Титович, глядя на это только молча несколько раз, открыл и закрыл рот, как рыба, выброшенная на берег, но от комментария воздержался, и только приветливо поздоровался с друзьями.
     - Здравствуйте, молодые люди! Ну, как успехи в учебе?
     - Здравствуйте, Варфоломей Титович! – хором поздоровались друзья.
     - Мы бы хотели сегодня сдать экзамены по биологии,  химии, географии и истории, - заявил Витёк. – Это можно как-то устроить?
     - Безусловно! – сразу же ответил директор. Если он и удивился такому прилежанию, то вида не подал. – Идите пока к Луизе Васильевне, а как с биологией закончите, подходите ко мне в кабинет, решим, что с вами делать дальше.
     Они все трое развернулись и пошли к лестнице, однако Витёк вернулся, подошел к бригадиру и спокойно сказал:
     - Значит, так! Сиди спокойно и жди завхоза, а если краску опять испортишь, я тебя в этой бочке утоплю! Понял?
     Бригадир молча кивнул головой.
     - Вот и хорошо! И в школе материться больше не смей, понятия надо хоть какие-то иметь, чмо!
      Витёк догнал директора с Вованом, а бригадир остался сидеть, застыв соляным столбом.
     Ираида Сигизмундовна, которая вбежала в здание школы через пару минут, и запыхавшись сказала:
     - Ой, извините, ради бога! Пробки проклятые, никак вовремя не доедешь! - была приятно удивлена тем, что бригадир не кричит, не возмущается. Он только прокашлялся и нерешительно сказал:
     - Ну, что, пойдем, колер наводить?
     Луиза Васильевна так же, как и директор, была рада видеть новых учеников. Она быстро провела консультацию, как заполнять тесты, усадила Витька и Вована за стол, а сама стала разбирать бумаги.
     Друзья справились с заданием через двадцать минут, и  Луиза Васильевна была поражена тем, что при проверке не нашла ни одной, хоть самой мало-мальской ошибки.
     - Молодцы! – с чувством сказала она. – Нет, какие же вы молодцы! Я уж и забыла, что такие ученики бывают! Порадовали вы меня, порадовали, просто нет слов!
     Довольные друзья забрали тесты и поспешили к Варфоломею Титовичу. Тот тоже был приятно удивлен такими результатами.
     - Ну, что же, поздравляю вас с успешным почином! Сейчас идите в кабинет химии. Хотя, впрочем, лучше я сам вас отведу.
     Директор повел друзей на четвертый этаж, объясняя по дороге:
     - Хочу вас предупредить, что преподаватель химии,  Варвара Карповна, это наш ветеран! Заслуженный человек! Она когда-то работала директором нашей школы, и всё никак не уйдет на  отдых, а ей ведь этой осенью юбилей будем отмечать. Восемьдесят лет, это вам не шуточки!
     - Мать ты моя! – поразился Вован. – Как же она у вас ноги на четвертый этаж таскает?
     Варфоломей Титович коротко хихикнул.
     - Четвертый этаж! Это ещё что! Она  как-то, когда Прохоров из девятого «А» прогулял месяц занятий, домой к нему пришла разбираться. Как на грех, у них в этот день лифт сломался, а Прохоров, между прочим, на двенадцатом этаже живёт. И что бы вы думали? Она назад повернула? Как бы не так! Прохоров, когда ей дверь открыл, бутербродом подавился, который жевал, потом всё своим одноклассникам говорил, что не иначе, она ведьма, и на помеле прилетела!
     - Серьёзная тетёнька, дай ей Бог здоровья! – подвел итог Витёк.
     -Ну, вот и пришли! – сказал Варфоломей Титович, заходя в кабинет и приглашая друзей последовать за ним.
     - Здравствуйте,  Варвара Карповна! Вот привел вам молодых людей, экстерном экзамен за среднюю школу хотят сдать!
     За столом на подиуме сидела сухая старушка в черном коротком парике и в крепдешиновом, коричневом платьице с кокетливым рукавом фонарик, из которого её морщинистые руки высовывались, как ветки сухого старого дерева. Ворот платья оживлял кружевной воротничок. Она даже не подняла головы при их появлении, и не ответила на приветствия.
     - Зря ноги топтали, я за взятки экзамен не ставлю, - буркнула она недовольно.
     Варфоломей Титович пошел красными пятнами и заговорил, едва сдерживаясь.
     - Варвара Карповна! Я, кажется русским языком, просил вас протестировать молодых людей за курс средней школы! Если вам это трудно, если вам, по возрасту, здоровье не позволяет, мы найдем для них более молодого преподавателя.
     Тут пришла очередь вспылить Варваре Какрповне.
     - Я ещё с тобой здоровьем поделюсь! Тестирование-то я проведу, и что дальше?!
     - А что дальше? – не понял директор.
     - А то, что не напишут они ничего, это же ясно, как белый день! Вы только на них посмотрите! Ансамбль «Трудное детство», да и только! И для чего время у меня отнимать?
     В другое время друзья бы сказали дорогой училке кто она такая и где они её видели, но общение с Акулиной Савишной не прошло для них даром, они просто стояли и молча слушали, чем кончится перепалка.
     - Я бы попросил вас выбирать выражения и не обобщать заранее, - сухо прокомментировал её высказывания Варфоломей Титович, - они уже  по биологии тесты написали, и, между прочим, на отлично!
     - Так ясное дело, Луизка добрая душа, ни с кем ссориться не хочет. А если они ей в ремонте кабинета чем-то помогли, тогда я вообще молчу! Помогали?! – грозно спросила она друзей.
     Вован с Витьком вздрогнули от неожиданности и синхронно кивнули.
     - Вот! А я что говорила! Ладно, садитесь за разные столы, вот вам тесты. Писать молча, не переговариваться! Увижу, что списываете, выгоню сразу!
     Ровно через час довольные друзья снова вошли в кабинет к директору, уже с проверенными работами, оставив в кабинете химии донельзя изумленную Варвару Карповну. Душевному покою ветерана педагогического труда был нанесен существенный урон. Наконец, не выдержав, она зашла в лаборантскую, достала из сейфа колбу со спиртом, налила в мерный стаканчик твердой рукой пятьдесят граммов прозрачной жидкости и лихо махнула их в себя. Крякнув, и покашлив в кулак, она уже весело подумала:
     - А я-то, старая дура, думала уже  на покой мне пора!  Но если такие ученики ещё изредка попадаются, так я ещё повоюю!
     Если бы её мысли услышал Варфоломей Титович, у него случился бы инфаркт! Он не мог дождаться того светлого мига, когда они  отметят юбилей Варвары Карповны, и с почетом проводят её на покой.
     К сожалению, больше в этот день никаких экзаменов друзьям сдать не удалось, они договорились, что продолжат завтра и откланялись.
     Пока  друзья грызли гранит науки, который с помощью прибора уже не казался им таким твердым,  Дуб продолжал развивать наладившийся с зелёными контакт. Правда, он не спешил ставить в известность об этом Филина. Тот, конечно, дознается об этих контактах рано или поздно, но помогать ему  в этом Дуб пока не собирался. Калейдоскопы имели у зелёных бешеный успех.  Счастливые обладатели игрушки не расставались с ней ни на минуту, а страждущие получить прибывали на поляну к Дубу ежедневно. Его бы воля, он снабдил бы калейдоскопами весь личный состав инопланетного патруля, пусть играют ребята, жалко,  что ли?  Но, как говорится в некоторых рекламах, предложение ограничено.  Настал день, когда калейдоскопы закончились. Если бы это случилось в Кидалово, то Дуб бы, не парясь дуплицировал бы их сколько надо, но на базе он не хотел привлекать к себе внимание.  Дуб вышел к очередной партии зеленых, и объяснил ситуацию. Дружный разочарованный вой был ему ответом.
     - Стоп, стоп, стоп! – поднял руку Дуб. – Не плачьте! Калейдоскопов больше нет, зато есть  вот что!
     Дуб эффектным жестом фокусника вытащил из-за спины губную гармошку, которую держал в руке, и лихо выдул на ней мелодию «чижика – пыжика». Зеленые аж присели от восторга. Дуб отдал губную гармошку  самому настырному, который подошел к нему ближе всех, и стал показывать, как на ней играть. Зеленый брат по разуму оказался способным малым, и дело пошло! За полчаса Дуб обучил его играть на  гармошке  калинку,  яблочко и даже «Прощание славянки».  Остальные, вдохновленные его примером, быстро расхватали гармошки, и поляна огласилась немыслимой какофонией звуков. Вдруг  тот из зеленых, кто получил гармошку раньше всех, упал на землю и затих, не подавая признаков жизни.
     - Что это с ним? - всполошился Дуб. 
     Зеленые осмотрели своего собрата и констатировали опасное понижение уровня гныры. Дуб и сам уже увидел, что щёчки у зеленого ввалились, значит, гныры, действительно очень мало. Такие опавшие щечки у зелёных становились только к концу смены, а сейчас ещё только полдень.
     - Это он её всю в гармошку выдул, - сокрушаясь, сказал Дуб. – Он, не помрет, часом?
     - Надо срочно доставить его в капсулу! – сказал один из зеленых.
     - Да не вопрос! – сказал Дуб, подхватывая легкое тельце зеленого, и бегом направляясь в сторону, откуда всегда приходили зеленые, и где была их капсула.
     - Вы вот что, ребята,  - сказал Дуб, когда они благополучно достигли капсулы, и зеленые занесли туда пострадавшего, - вы  на гармошке дома только играйте, то есть в атмосфере гныры, а из капсулы их не выносите. Нам только несчастных случаев не хватало! А  завтра мы ещё что-нибудь придумаем, чтобы вас развлечь!
      Ободренные зеленые радостно попрощались с Дубом и скрылись в капсуле.
     - Вот ведь, хочешь как лучше, а получается, как всегда, - с досадой подумал Дуб, возвращаясь на свой участок.
     Назавтра он, в качестве утешительного приза, раздал нескольким зелёным барабаны,  ксилофоны, бубны и детский синтезатор. Над поляной стоял такой грохот и шум, что непривычному человеку можно было умом тронуться, но Дуб абсолютным музыкальным слухом не обладал, нервы имел крепкие, поэтому он выбрал нескольких зеленых с хорошим чувством ритма, и к концу смены они вместе уже исполняли что-то, похожее на «Подмосковные вечера».
     На следующее утро Дуб решил, что пора всё-таки представиться друг другу, и предложил:
     - Давайте, ребята, по именам знакомиться, а то как-то неудобно, не знаешь, как к вам обращаться! Не кричать же всё время «Эй, ты!» Неудобно как-то. Меня Дуб зовут, а вас?
     - Рымых!
     - Гоганах!
     - Фырхым! – стали один за другим представляться зелёные.
     Когда представление закончилось, Дуб смущенно почесал подбородок и предложил:
     - Давайте мы вам клички придумаем, а то ваш язык для меня трудный,  я так сразу ваши имена и не запомню.
     Зеленые, естественно, тут же заинтересовались что такое клички, и Дуб им в доходчивой форме объяснил. Принципиальных возражений  предложение не вызвало и экипаж инопланетян приобрел привычные для слуха землян имена Рыжий, Гога,  Фара, Лысый, Кореш и так далее. Вася, который постоянно был с Дубом на связи, бдительно следил, чтобы клички не повторялись. Зелёные обнаружили тягу к прекрасному, и как могли, осваивали нотную грамоту и игру на музыкальных инструментах. Скоро они уже довольно сносно играли «Подмосковные вечера»,  «Вечерний звон», «Калинку». Одно было плохо, что оркестру явно не хватало духовых инструментов, поэтому Дуб как-то взял дудочку, и начал им подыгрывать. Получилось очень здорово. Вечером, в казарме, он поделился со своими сослуживцами, что контакт пошел, но одна дудка в оркестре за всю духовую группу отдуваться, так сказать, не может. На следующее дежурство к нему на пост подошли Граб и Клён, разобрали дудочки, и процесс пошел. Через несколько дней, и Кедр вспомнил, что он в детстве вокалом занимался, и стал солировать в сопровождении межгалактического оркестра. Всё шло просто замечательно, но как-то, в один из дней, Дуб подозвал к себе  Рыжего и Фару, как самых, на его взгляд, смышлёных, и сказал:
     - Вот что, пацаны, так дальше продолжаться не может. Если не будем принимать меры предосторожности, то спалимся на обе стороны, к чертовой матери. До вас здесь такие ребята классные в патруле были! Мы так с ними подружились! Но увлеклись общением, забыли про осторожность, вот их какой-то бурый  козел и выследил. Так их на второй же день их с Земли услали, на вас заменили. Вы так же хотите?
     - Нет! – дружно выкрикнули зелёные. – Нам здесь нравится, мы музыку полюбили, а у нас даже ничего похожего нет!
     - Я так и думал, -  удовлетворенно ответил на их заявление Дуб. – Значит, с сегодняшнего дня будем от начальства шифроваться.
     - Будем! – дружно ответили зелёные, даже не слишком понимая, что это значит «шифроваться». Как народ служивый, они понимали, что от начальства ничего хорошего ждать не приходиться.
     Дубу не надо было изобретать велосипед, правила шифровки от начальства были разработаны ещё задолго до него, надо было только умело применить их на практике. Прежде всего, в капсуле или около неё оставался один из зелёных, который следил  за их командиром, чтобы, буде тот вознамерится проверить как бдят службу его подчиненные, не застал их снова врасплох. Потравы голубики зелёные производили регулярно, так же регулярно бравые роботы их восстанавливали.
     Как-то Дуб разговорился по душам с Фарой.
     - Слышь, Фара, а тебе служба нравится?
     - Нет, не очень, но у меня ИК низкий, так что никакой другой деятельностью я пока заниматься не могу.
     - ИК, это интеллектуальный коэффициент?
     - Информационный. Он повышается только с усвоением  новой информации. А где её взять-то? Всё уже давно известно, и привычно. Рутина!
     - А хотел бы ты заниматься шоу-бизнесом?
     - Это что такое?
     - Это, Фара, в двух словах не расскажешь. Вот, например, есть у вас оркестр, вы репетируете, играете с каждым днём всё лучше. Ты получаешь от этого удовольствие?
     - Получаю! – с чувством ответил Фара. – Это и есть шоу-бизнес?
     - Нет, Фара, пока  что это только хобби, то есть дело для души, чтобы она от этой службы долбанной не засохла. А вот ты хотел бы, чтобы тебя услышали твои соплеменники?
     - Хотел бы! – мечтательно протянул Фара. – Представляю, как они мне завидовать будут!
     - Вот, а хотел бы ты за это ещё и деньги получать?
     - Это, в смысле, гнурики, что ли?
     - Ну, если деньги у вас гнуриками называются, тогда гнурики.
     - Конечно! Только кто же мне их заплатит?
     - Заплатят за билеты на твоё выступление, а ты с этого процент поимеешь.
     - Ух, ты! – пришёл в неописуемый восторг Фара, но тут же спустился с небес на землю. – Да кто же мне, при моём ИК ,разрешит свободу  выбора деятельности?
     - А какой для этого ИК нужен?
     - Очень высокий!
     - Да, незадача! – пригорюнился Дуб, но потом воспрянул духом. – Слушай, так ты же говорил, что ИК повышается от получения новой информации?
     - Да!
     - Тогда кончаем баловаться, то есть, остальные, кто хочет, пусть развлекаются, а тебе, и ещё нескольким ребятам, надо осваивать новые профессии, которые в шоу-бизнесе пригодятся. Новой информации нахватаетесь море! Если уж это ваш ИК не повысит, то тогда уже не знаю, что ему надо!
     Сказано – сделано!  Дуб попросил своего племянника Петьку купить у спецов ноутбук и, не привлекая к себе ничьего внимания, доставить его на базу. Облеченный доверием племянник, всё сделал в лучшем виде, и Вася уже через несколько дней только и успевал скачивать на него информацию о музыке, об азах бизнеса и шоу-бизнеса. Зелёные усердно учились. Результаты этого обучения незамедлили сказаться. Как-то утром Фара подошёл к Дубу и сказал:
     - Поговорить надо!
     Они отошли немного в сторону от остальных зелёных, и Дуб спросил;
     - Так о чём ты хотел со мной поговорить?
     - Я правильно понимаю, что инструменты, на которых мы играем, просто детские игрушки?
     - Правильно!
     - А чтобы раскручиваться в шоу бизнесе, они не подойдут?
     - Нет, конечно, что смеяться?
     - Я так думаю, что нам хватит с игрушками баловаться, настоящие инструменты нужны.
     Дуб тяжело вздохнул.
     - Так-то оно так, но как их приобрести, не привлекая внимания начальства? Да и потом хорошие инструменты дорого стоят, тоже не так сразу с деньгами обернемся.
     Фара понимающе кивнул головой.
     - Я так и думал, что это непросто, но решать что-то надо, иначе вся затея смысла не имеет.
     Дуб подумал немного сам, посоветовался с товарищами, и те высказали здравую мысль, что надо просто дуплицировать инструменты  клубного ансамбля в Кидалово. Это, конечно, не бог весь что, но пока сойдут, за не имением лучшего. Трудность заключалась в том, что большие дупликаторы находились в амбарах для зерновых, и ещё в овощехранилищах. Это было сделано для того, что если потребуется дуплицировать  зерно или овощи, которые складировались в мешках, то далеко их не таскать. Всё бы было ничего, но склады бдительно охранялись,  и охрана без пропуска никого туда не пускала. Пропуск, конечно, при желании можно было получить у Конева, но только как ему внятно объяснить для чего они потащут в зернохранилище синтезатор, усилитель и электрогитары? А даже если и объяснят, то всё равно это рано или поздно дойдет до Филина, а что потом будет, Дубу даже теоретически думать не хотелось.  Выручил, как всегда Анцифер, который давно уже маялся душой,  не устраивая никакого озорства, а тут к нему заявился Дуб, с просьбой снабдить самогоном, потому что ничего оригинальнее, чем споить охрану, он придумать не смог.
      - Споить, конечно, можно, мяу! Мысль здравая. Главное, проверенная. Но только одного этого мало будет. Там такие лбы в охранниках, что их споить, мяу, цистерны самогона не хватит!
     - А как же тогда быть? – погрустнел Дуб.
     - Отвлечь их чем-то надо!
     - А чем?
     - Есть у меня одна мыслишка…
      Дуб и Анцифер склонили головы друг к другу, и начали разрабатывать план под кодовым названием «Балалайка». Дуб долго не мог понять, причем тут балалайка, если её в инструментах, даже близко нет, но Анцифер ответил, что, мол, для конспирации.
     В полночь с субботы на воскресенье операция под кодовым названием «Балалайка» началась. Ей предшествовала большая не только теоретическая, но и оперативная подготовка. В среду племянник Дуба Петька взял у заведующего клубом ключи от кладовки, где хранились инструменты под предлогом, что они с ребятами хотели бы возродить ансамбль и начнут в выходные репетировать. Заведующий, Вадим Саныч Вяльцев, который уже неоднократно получал втыка от Конева за то, что инструменты валяются просто так, в кладовке, и никто на них не играет, несказанно обрадовался и вручил Петьке не только ключ от кладовки, но и дубликат ключа от самого клуба.
     - Приходите в любое время, даже когда меня не будет, репетируйте. Помощь, если  какая будет нужна, ты только скажи, мы мигом организуем!
     Дуб не ожидал такой удачи, и похвалил племянника:
     - Молодец, Петька!
     - Ага, молодец! Вяльцев аж подпрыгнул от радости, когда я сказал, что мы хотим начать репетировать! Теперь он с меня с живого не слезет!
     - И правильно сделает! Вон, люди с других планет к музыке тянутся, а вы всё балбесничаете! Давно бы надо было ребят собрать, да ансамбль организовать!
     Петька только вздохнул, не понимая, какими пряниками он оторвет своих одноклассников от мониторов компов, чтобы, по примеру других цивилизаций, приохотить их к музыке.
     В полночь оперативная группа в составе Дуба, Граба, Кедра, племянника Петьки и кота Анцифера,  под покровом ночи пробралась в клуб, и вытащила инструменты на улицу. Затем, с большой осторожностью, они донесли их до черного джипа, который Дуб оставил за углом клуба, и покатили к овощехранилищу.
     Охранник, как положено, поинтересовался, чего это их принесло на ночь глядя?
     - Здорово, Колян! Как служба?
     - Привет, Дуб! Нормально, как всегда! Так я не понял, вы чего приехали?
     - Да хотел попросить тебя ящик с петардами в овощехранилище закинуть. Пусть он там до Нового года полежит, а то он болтается у меня без присмотра, неровен час, кто-нибудь окурок кинет, так и до пожара недалеко!
     - Да я-то всегда пожалуйста, но сам знаешь, без распоряжения Конева, причем письменного, ничего нельзя ни загрузить, ни выгрузить. Так что  извини!
     - Жаль, конечно! Ну, ладно, бывай, поехали мы.
     - Слушай, а что там за  петарды? Хорошие?
     - А то! Хочешь, запустим одну для пробы?
     - Нет, не надо, а то ещё всё начальство сбежится, хаю не оберешься потом.
     - Не сбежится. Нынче всё начальство у прокурорской дочки на свадьбе гуляет, в Куртыханске.
     - Точно знаешь?
     - Точнее некуда, сведения из первых рук. Так что твоё начальство сейчас водку пьёт, и тебе того же желает.
     - Так, где её здесь взять-то посреди ночи? Знал бы заранее, так запасся бы!
     - У Анцифера с собой самогон есть. Будешь?
     - А точно, из начальства никого не нанесет?
     - Ну, ты сам подумай, в Куртыханске-то переместительных устройств нет, так как же они тебе здесь появятся-то? Да и не отпустит их сегодня прокурор. Уж если не три дня, так два гулять будут, как пить дать.
     - А, ладно, наливай! Только немного!
     - А у нас много и нет, мяу! – сказал Анцифер, выкатывая четверть самогона. – Что тут пить-то?
     - И в самом деле! – с энтузиазмом поддержал его Дуб.
     О  петардах охранник вспомнил, когда они уже ополовинили бутыль.
     - Ну, что, давай, запустим одну для пробы? – подначил Дуб.
     - А что одну-то? Только пачкаться! Жмотишься, Дуб, жалко для друга поганых петард стало?
     - Мне?! Жалко?! Для тебя?! Да хочешь, мы тебе сейчас салют тут устроим, как на день победы?
     - Хочу! – с готовностью кивнул Колян.
     Дуб стал разгружать петарды и фейерверки из ящика, а Клён и Граб, пользуясь тем, что охранник отвлёкся, незаметно пробрались к дверям овощехранилища, которые были закрыты на электронный замок и всунули в щель двери универсальную  электронную отмычку, которую по просьбе Дуба изготовил Вася, вскрыв, как консервную банку, файлы Конева. Там, правда, стоял пароль, но  Вася его впопыхах даже не заметил. Бульдозеру Васиного интеллекта приходилось сминать и не такие препятствия. Открыв дверь, заговорщики замерли, ожидая запуска петард, и с первым же залпом, ужом юркнули в овощехранилище, занося с собой инструменты.
       Пока друзья дуплицировали инструменты, Дуб старался вовсю, устроив, и на самом деле, праздничный фейерверк. Колян вошел во вкус, и  сам принял активно участие в запуске. Дуб периодически косился на боезапас, который таял с каждой минутой, и беспокоился, что ребята могут и не успеть, но всё прошло хорошо. Через некоторое время к нему подошёл Граб и сказал:
     - Ладно, Дуб, завязывай со своей артиллерией, нам ехать пора.
     Дуб облегченно вздохнул, потому что на дне ящика оставалась одна очень одинокая петарда.
     - Ну, вот, Колян, и одной проблемой меньше, теперь не надо голову греть, куда эту пиротехнику девать. Славно мы с ней расправились!
     - Мы что, уже всё расстреляли? – несказанно удивился Колян. – Извини, увлёкся малость.
     - Да пёс с ней,  с этой пиротехникой, зато хорошему человеку праздник устроили! Давай, пальни последнюю, на прощанье, да поедем мы.
     Глядя вслед, быстро скрывшемуся в темноте джипу, Колян растроганно подумал, что есть ещё на свете хорошие люди, которые могут приехать и устроить человеку праздник просто так. От широты души. Поскольку заговорщики ничего не испортили и тщательно замели следы своего пребывания в овощехранилище, то Коляну не грозило жестокое разочарование во всем человечестве.

                Глава 18

     Пока Дуб со товарищи доблестно обеспечивал зелёным материальную базу для прыжка в новую жизнь, Вован и Витёк продолжали победное шествие к вершинам человеческих знаний. Они настолько успешно сдали все экзамены, что слух о них распространился по нескольким школам Москвы, и даже в  педагогическом университете один профессор захотел заняться изучением этого феномена, столь редкого в наше суетное время. Когда все экзамены были сданы,  Витёк спросил отца за завтраком:
     - А у нас с Вованом выпускной будет? Всё-таки аттестат о среднем образовании получаем.
     - Выпускной? – несказанно удивился  - Александр Викторович. – Я как-то об  этом не подумал!
     - Батя, ты только не обижайся, - сказал, набычившись Витёк, -  но мы как приехали, так всё учимся, учимся и учимся, прям, как прадедушка Ленин завещал, а нам ведь отдохнуть и развлечься охота! Мы, вон, сколько дней, уже в Москве, а Москвы считай, что и не видели!
     Александр Викторович рассмеялся.
     - Виноват, виноват, признаю! Совсем забыл, сколько вам лет. Мы вот что сделаем,  я попрошу свою аспирантку Катю  Ласточкину, чтобы она вам культурную и развлекательную программу  устроила, с ней же обсудите какой и где вы выпускной хотите устроить.
     На том они  и сговорились. В обед им позвонила Катя  и договорилась о встрече. Катя оказалась высокой смуглой девицей, с большими карими глазами, которые смотрели на окружающих насмешливо и озорно, Длинные черные волосы были собраны на затылке в хвост, который  при ходьбе раскачивался из стороны в сторону. Одета она была в короткие, песочного цвета шорты и отрытую белую майку. Голову её украшала бежевая бейсболка.
     Они быстро познакомились и нашли общий язык.
     - Знаете, ребята, вы  в  Москве надолго, так что подробно  со столицей познакомиться ещё успеете. Я предлагаю начать с автобусной экскурсии по стандартному маршруту, по которому иностранцев возят.
     Друзья принципиальных возражений не имели, и около Казанского вокзала  они загрузились в огромный серо-зелёный автобус, и с комфортом поехали по Москве, с удовольствием крутя головой, когда экскурсовод вещала в микрофон свои обычные : « Посмотрите налево, посмотрите направо…».
     В Новодевичьем монастыре они немного отстали от общей экскурсии, задержавшись  около могилы Дениса Давыдова.
     - Это что, тот самый, про которого кино сняли?! – поразился Витёк.
     Катя в подтверждение кивнула головой.
     Витёк критически осмотрел могилу и пригорюнился:
     - Надо же, такой талант, стихи такие душевные писал, с Наполеоном пошёл воевать! И что характерно, не за чины там какие-то, не за звания!  Партизанил с гусарами, жизни не жалел! И что в итоге?
     - Что? – хором спросили Катя и Вован.
     - А то, что у авторитетов на нашем кладбище в Сибирске могилы-то покруче будут! Я уж не говорю про цыган!
     - Это так, конечно, - согласилась Катя, - но только к этой могиле люди со всего света идут, и идти будут, а про авторитетов твоих очень скоро забудут, какие им памятники не ставь.
     - Это конечно, - нехотя согласился Витёк, - но всё же могли бы и больше заботы о памяти такого человека проявить.
     Спор пришлось прекратить, потому что их группа уже загружалась в автобус, но Витёк всё равно остался при своём мнении.
     Экскурсия была предусмотрена с обедом, который проходил в ресторане, как говорится, «в русском стиле». Друзья недовольно покрутили носами, попробовав предложенные блюда и, не сговариваясь, навалились на блины с икрой.
     - Столица, тоже мне! – ворчал Витёк. – Да в занюханном Куртыханске, в ресторане у этой, у Мегеры, кажется…
     - У Афродиты! – подсказал Вован.
     - Точно! У Афродиты! Так там еда свежее и лучше, чем тут! Перед иностранцами только позоримся!
     - Не скажи! – рассмеялась Катя. – Смотри, как метут, и никто не жалуется!
     Витёк оглядел зал и вынужден был согласиться, блюда ресторана пользовались большим успехом у заезжей публики.
     - Конечно, если у них в  штатах «Макдональдс» рестораном считается!  Что с них возьмешь?  Поди, слаще морковки ничего в своей жизни не видели!
     - А вот там ребята из Германии сидят, и тоже на аппетит не жалуются! – не сдавалась Катя.
     Витёк поглядел в том направлении, куда указывала Катя, и увидел весёлую компанию молодых людей, которые смеялись, то и дело поднося ко рту большие кружки светлого пива.
      - Да и немцы тоже не показатель! Им пива налей, так они с ним и подошву съедят!
     Плохо ли, хорошо, но молодые люди поели, и дальнейшая экскурсия проходила уже веселее.
     Когда автобус  остановился перед Храмом Христа Спасителя, и экскурсанты дружной стайкой направились к входу, Катя смущенно сказала друзьям:
     - Вы идите, а я вас пока здесь подожду.
     - В чем дело? – удивились друзья.
     - Да я совсем забыла, что экскурсия в храм заезжает, одела шорты. Да и платка на голову у меня с собой нет.
     - Ну, и что?  - попробовал было возражать Вован. – Ты одна, что ли такая? Вон, посмотри, иностранцы все через одного в шортах в церковь прутся, никто не смущается!
     - Так то иностранцы, они гости, им можно!
     - Да кто тебя там разберет, русская ты или иностранка?  Пойдем с нами!
     - Нет! – заупрямилась Катя, и друзьям пришлось одним догонять экскурсию, которая уже вошла в храм.
     Друзья отметили, что иностранцы, хоть и были одеты кто в чем, однако же, в храме вели себя чинно, следовательно, понятие об уважении к чужой вере имели. По окончании экскурсии все столпились возле церковной лавки, торгующей иконами, крестиками, духовной литературой, свечами, а друзья  просто стояли  и рассматривали лики святых. Мимо них проходил сухонький, седой старичок небольшого  роста, одетый в черную рясу. Встретившись взглядом с Витьком, он вдруг вздрогнул, остановился и, подняв вверх указательный палец, торжественно возвестил:
    - Укрепляйся в вере, раб божий Виктор, ибо предстоит тебе претерпеть во имя спасения человечества, и только вера спасет тебя и нас!
     Витёк обалдело шарахнулся в сторону, а старичок опустил голову и снова продолжил свой путь.
     - Чего это он, а? – затравленно озираясь, спросил Витёк у Вована, но тот только недоуменно пожал плечами.
     - Старец это, Иннокентий! Святой человек! Он часто пророчествует. Как скажет, так и будет! – недовольно пояснила им женщина, одетая во все черное, которая убирала в храме.
     Витёк приободрился.
     - Мутно он как-то мне напророчествовал, прояснить бы надо! Нельзя с ним индивидуально встретиться, я бы заплатил!
     Женщина только зло фыркнула, как рассерженная кошка, и повернулась к ним спиной.
     Витёк повернулся к Вовану и увидел, что друг его пребывает в глубокой задумчивости.
     - Слышь, братан, а как Иннокентий этот узнал, что тебя Витьком зовут?
     - Не Витьком, а Виктором!
     - Да все одно! Ты же ему не представлялся, а ведь он же не назвал тебя, там скажем, Ваней или Петей, а так и рубанул, Виктор, мол! Наверное, он  тебе правду сказал!
     - Ладно, забыли! Скажешь кому, в глаз дам! – окончательно насупился Витек и подался к выходу. Его верный друг  поспешил за ним.
     Катя сразу заметила, что Витёк вышел из Храма какой-то смурной.
     - Что это с ним? – потихоньку спросила она у Вована.
     Вован уже было, наклонился к её уху с  видом заговорщика, чтобы по секрету поведать о странной истории, что произошла с ним в Храме, но друг так глянул на него, что Вован сразу  решил беречь глаза.
     - Эта… впечатление сильное экскурсия произвела. Храм, всё-таки!
     - Да, - легко вздохнула Катя, - на меня посещение Храма тоже всегда сильное впечатление производит.
     На этом, собственно, экскурсия и закончилась, но молодые люди ещё долго гуляли по Москве, разговаривая обо всем  на свете.
     - Да, ребята, меня  Александр Викторович попросил помочь вам в организации выпускного вечера, - вспомнила о задании шефа Катя.
     - Да! - с энтузиазмом подхватил  Витёк. – Понимаешь, Катюха,  я  раньше-то ни черта в жизни не понимал, а теперь посмотрел на учителей, как они с ребятней колотятся, как за нас с Вованом радуются, что мы хорошо всё сдаём, и хочется мне  им праздник устроить. Пусть порадуются тётки, ну, и директор, само собой, тоже мужик хороший. Надо в кафе или в ресторан их всех пригласить, ну и отметить всё по-человечески, не жадничая, деньги у нас с Вованом на это,  слава богу, есть!
     - Знаю я одно кафе на Старом Арбате, сейчас оно большой популярностью пользуется, «Погребок» называется. Дороговато, правда, зато кухня хорошая, и знаменитости туда заглядывают часто. Я думаю, что вашим преподавателям там понравится, тем более, что сами они туда вряд ли попадут, с их-то зарплатами. Так что если согласны, то давайте с датой определяйтесь, потому что столики там надо заказывать заранее.
     Друзья переглянулись, и Вован сказал:
     - А что тянуть-то? Давайте прямо на этой неделе и устроим!
     Но Катя отрицательно помотала головой.
     - На этой неделе уже не успеем, подготовиться же надо, приглашения развезти, а завтра уже пятница. Наверняка те, у кого дачи есть, за город на выходные поедут. Так что я предлагаю следующую среду, и времени будет достаточно, и середина недели, всем удобно, от дачных дел отрываться не надо.
     - Мудрая ты, Катюха, - только и покачал головой Витёк, -  что бы мы с Вованом без тебя делали?
     - Да ладно тебе, - засмущалась Катерина, - ничего такого особенного я  пока ещё не сделала.
     - Не скажи! – не согласился Витёк. – Вот даже про приглашения не забыла, а мне это как-то в голову не пришло.
     - О, мальчики, приглашения это только начало! Надо ещё столько всего продумать, только держись! Во-первых, цветы! Надо  не только  стол ими украсить, но и по букету каждому преподавателю подарить. Во-вторых, кому-то из вас надо выступить с благодарственным словом.
     - О, это пусть Витёк! – сразу открестился от задания Вован.
     - А чего это я?! – возмутился в ответ тот. – Что это я один должен отдуваться? Тоже выступишь, как миленький!
     - Ладно! – пошел на попятный Вован. – Только пусть мне кто-нибудь речугу напишет, а уж я её тогда как-нибудь задвину!
     - Нет, мальчики, - не согласилась Катя, - в том-то всё и дело, что благодарственное слово должно идти от сердца, так что сочинять его придется вам самим! И лучше бы, конечно, в стихах!
     Друзья переглянулись и убедились, что в глазах у них плещется одинаковая,  дикая паника. Витёк впервые задумался о том, а такая ли  уж хорошая идея была, устроить, этот чертов выпускной бал.
     - Ну, ладно, насчёт стихов мы подумаем, - прокашлявшись, неуверенно сказал Витёк, - давай, Катюха, говори, что там ещё надо!
     Друзья обсуждали все детали выпускного бала до самого позднего вечера, потом поймали Кате такси, и сами направились домой. \
     Дома никого не было, Алевтина с Александром Викторовичем были в театре. Друзья поужинали и устроились в гостиной перед телевизором. Как на грех, по телевизору показывали новости. Витёк сразу насупился и сказал:
     - Выключи ты его к свиньям собачьим, а то опять знакомые рожи показывать начнут, только настроение испортят. Давай вот лучше стихи для выпускного сочинять.
     - О, господи! – взвыл Вован, но телевизор выключил.
     Следующие полчаса они усиленно пытались что-то сочинить, без особого успеха. В конце концов, Витёк отправил Вована на второй этаж, заявив, что тот мешает его вдохновению. Но и с уходом Вована дело сильно не продвинулось. Бесплодные усилия Витька больше всего напоминали то, как Незнайка сочинял стихи. Во всяком случае, рифмы были очень похожи. Наконец, испортив целую гору бумаги, он всё же сочинил кое -  что и позвал  друга оценить его титанический труд.
     - Давай, садись, слушай, и учись, пока я жив! – напутствовал он друга, пока тот усаживался в кресло.
     Затем встал в торжественную позу, вытянув руку с листком бумаги  перед собой, и продекламировал:
          Закончить школу – это круто!
           Ты будешь сытым и обутым.
           У нас всё так же без бумажки
           Не человек ты, а какашка!
          Спасибо вам, что помогали,
          И наши тесты проверяли,
          И вам я пожелаю в лоб,
          Чтоб было всё у вас тип-топ!
     Закончив декламацию, Витёк вытер со лба выступивший пот и спросил у друга:
     - Ну, как? Нормально?
     Вован несколько замялся с ответом.
     - Не, ну так-то всё отлично, по мне так просто здорово, но вот как-то насчёт какашки я сомневаюсь, не перебор ли?
     Витёк зачесал затылок.
     - Ты думаешь? Ладно, там посмотрим, давай читай, что ты там накарябал!
     Вован достал из кармана рубашки сложенный вчетверо листок и прочитал:
         
          Сегодня в этот тихий теплый вечер
          Я, глядя в дорогие ваши лица,
          Хочу воспользоваться нашей встречей,
          Чтоб вам за труд ваш в пояс поклониться!
          Ведь ребятне, что в класс влетает дружно,
          Там, где уроки вы ведете,
          Вы вместе с знаньем отдаете души,
           И жизнь свою по капле отдаёте!
     - Где взял? – изумленно глядя на друга, спросил Витёк.
     - Где взял, где взял, - посмеиваясь, повторил Вован, -  сам написал!
     - Врёшь! – не поверил Витёк.
     - Да, правда, сам, только я, пока ты тут мучился, попросил Васю мне на аппарате программу, обучающую стихосложению, закачать,  всего-то и делов. А потом уже написать стихи было просто делом техники.
     - Ох, и жук же ты! Меня не мог позвать?
     - Боялся твоё вдохновение спугнуть!
     - Сейчас как дам по шее! - пообещал Витёк другу, но больше для порядка. Идея с обучающей программой пришлась ему по сердцу, и они поднялись в кабинет Александра Викторовича.

                Глава 19

     Пока друзья  были озабочены подготовкой выпускного вечера, Дуб со товарищи обучал зелёных игре на музыкальных инструментах. Собственно, обучались-то они сами, Дуб только создавал для них наилучшие условия. Первая заминка вышла с помещением. Тащить инструменты  к себе в капсулу зеленые не решились из-за опасения перед начальством. В опорном пункте их не пожелал хранить Дуб, из тех же соображений. Конечно,  можно было поколдовать с пространством и устроить репетиционное помещение любого, так сказать формата, но ни сам Дуб, и никто из его окружения, делать этого не умели, а обращаться к специалистам не решались, не зная, каким боком им это потом выйдет. Выручил, как всегда,  Анцифер, который прибежал проведать Дуба и узнать, как идут дела.
     Понурый Дуб показал на сваленные в кустах инструменты, накрытые от дождя силовой завесой, и сказал:
     - Репетировать негде, приходится на свежем воздухе. Того и гляди, спалимся!
     - А чего вы не создадите-то помещение, мяу? – не понял Анцифер.
     -  Не хотелось бы посторонних в наши дела посвящать.
     - А я на что, мяу? – возмутился кот. – Я-то не посторонний!
     - Анцифер, друг, так ты умеешь, что ли с пространством работать?! – несказанно обрадовался Дуб.
     - А то! – гордо подбоченился кот.-  Ты лучше скажи, какое помещение надо, я его вам враз организую!
     Сказано – сделано! Уже через пару часов Анцифер  втиснул в дупло старого дерева репетиционный зал немалых размеров со всем необходимым оборудованием, замаскировав вход в густом кустарнике.
      С этого дня репетиции  пошли полным ходом, правда, пришлось привлекать племянника Дуба Петьку, потому что зелёные не знали, как держаться на сцене, как отлаживать и настраивать аппаратуру, так что Петьке пришлось всему их учить. Но, надо отдать должное зелёным, схватывали они всё на лету. Прошло совсем немного времени, и Петька сказал Дубу:
     - Всё, дядя Саша, я, что сам знал, тому их научил, теперь профессионала надо привлекать.
     Дуб основательно загрустил.
     - Петька, а может ты сам с ними как-нибудь? Ну, где я им профессионала возьму?
     - Нет, дядя Саша, они ребята основательные, дальше развиваться хотят, так что ты уж назвался груздем, так сам знаешь что.
     - Да знаю я, Петька, да только ты не забывай, что мы на подпольном положении. Если бы всё это было официально, так Филин при желании и своих возможностях, луну с неба может достать. А я что?
     Дуб не знал, что  слова свои он сказал не иначе, как богу в уши, потому что уже как несколько недель Филин потерял покой, сон и даже частично аппетит. Он нутром чувствовал, что что-то не так на подведомственной ему территории, но что не так, понять не мог, как ни старался. Он проводил плановые и внезапные проверки, замучил Сыча с Мокеем расспросами о том, не было ли в Кидалово чего-то необычного: гостей, там, неожиданных, или событий неординарных, но те только пожимали плечами, потому что ничего достойного внимания, они не заметили.
     - Нет, Филин, ничего такого, вроде нет. Ты не поверишь, но даже Анцифер притих,  несколько недель, как ничего не вытворяет. Тьфу, тьфу, тьфу! – постучал по столу Мокей.
     - Анцифер, говоришь, притих? – глубоко задумался Филин. –  Интересно, с чего бы это?
     На следующее утро, он залег в кустах около избушки Акулины, решив проследить за котом. Во-первых, это была единственная зацепка. А во-вторых, и в главных, он был твёрдо уверен, что Анцифер без пакости и  дня не проживёт, протянет свои мохнатые лапы, так что, то,  что о нём долгое время ничего не слышно, говорило только о том, что пакость на этот раз будет грандиозная. Ждать пришлось недолго. Не было ещё семи часов утра, как Анцифер выскочил из дома с мешком за плечами и рванул к переместительному устройству. Филин ни за что не успел бы за ним, если бы не умел телепортироваться. Он  заметил, что Анцифер направился к столовой. Филин оказался там раньше него, и с изумлением увидел, как наглый котяра ныряет в кузов грузовика, который  повёз продукты на базу. Филин сел в свой джип и поехал вслед за грузовиком. Кот по дороге нигде не выскочил, а вылез только тогда, когда машина въехала на территорию базы. Нырнув в высокую траву, он, крадучись, направился к переместительному устройству, нажал кнопку участка, где дежурил Дуб. Филин и здесь оказался проворнее его, и успел заметить, как Анцифер нырнул в кусты. Подождав немного, Филин осторожно отправился вслед за ним.
     Репетиция, меж тем, была в самом разгаре. Анцифер, надо отдать ему должное, на размеры помещения не поскупился. Одна сцена по площади могла соперничать с плацем, на котором на базе отрабатывались боевые действия, а уж зрительный зал мог спокойно принять десять тысяч зрителей. Когда Дуб первый раз вошел в него, то только и спросил у Анцифера
     - Ну, и на фига?
     - Пусть сразу привыкают к масштабам, мяу! – важно ответил кот.
     Дуб не стал с ним спорить, подумав, что специалисту виднее.
     Вот из-за гигантских-то  размеров зала, никто и не заметил, как Филин тихонечко вошел и устроился  в кресле недалеко от сцены. Надо отметить, что хоть выдержки ему было не занимать, но он едва не лишился дара речи, когда яркие прожекторы осветили музыкантов на сцене. Но потом, когда они запели, не на шутку оглушив его, он вынужден был признать, что гнурский язык весьма оригинально ложится на мелодию «травы у дома…».. Где-то около часа, ансамбль зелёных пел разные песни  из  попсового репертуара, завывая на разные голоса. В перерыве Анцифер вытащил на сцену свой мешок и достал из него четверть самогона.
     - Вот, нагнал свеженького! – радостно сообщил он.
     - Зря старался! – остудил его пыл Дуб. – Я на работе, Петька несовершеннолетний!
     Кот заметно приуныл.
     - Может, ребята будут? – кивнул он в сторону зелёных.
     - Ты, вообще, думай, что говоришь-то! – вышел из себя Дуб. – А если ребята свои зелёные ласты склеят после твоего самогона?
      - Да мой самогон самый экологически чистый, если хочешь знать! – завёлся Анцифер. – От него ещё никто не умирал!
     - Да? – ехидно прищурился Дуб. – А Палыч, наш участковый, в прошлом году?
     Анцифер от возмущения просто подпрыгнул на месте.
     - Так всему же меру надо знать мяу! Если человек просто выпьет два ведра воды, он и то может умереть от разжижения крови! Конечно, Палыч дорвался до бесплатного, мяу! Черт его знает, сколько он его выхлебал! Да и если бы он в тот же день вечером ещё в Куртыханске пивом не догонялся, может быть, всё и обошлось! Так что, мяу, нечего валить с больной головы на здоровую!
     - А тебе нечего артистов спаивать, портить нам ребят!
     - Так какие же они шоу-мены после этого, если водку не пьют, мяу? – завопил Анцифер и заскреб возмущенно когтями пол сцены.
     Тут в их спор вмешались зелёные, попросив объяснить существо спора. Объяснять взялся Петька.
     - Понимаете, у нас все в шоу-бизе, квасят, почем зря, некоторые, правда, наркоту употребляют, но это уже совсем отстой! А алкоголь хлещут все, трезвыми, почитай, никто на сцену не вылазит. Говорят, что им для куража это надо.
     Фара вышел вперед на два шага, как солдат – доброволец, и решительно сказал:
     - Я хочу попробовать!
     - Фара, не вздумай! – закричал на него Дуб. – Для вас это может быть опасно!
     - А для вас? – вопросом на вопрос ответил Фара.
     - Для нас, в общем, тоже, - заскреб в затылке Дуб.
     - Но вы же пьёте!
     - А! Да делайте вы что хотите! – махнул рукой Дуб. – Мне, вообще, на работу пора! – и он направился к выходу из зала.
     Между тем Анцифер недрогнувшей лапой налил Фаре грамм пятьдесят в пластиковый стаканчик, и подал, приговаривая:
     - Ну, давай, с богом!
     Фара лихо опрокинул самогон в себя, как будто проходил многолетнюю практику в земных подворотнях, затем он прислушался к себе, ожидая какой будет эффект. Эффект превзошел все ожидания, потому что, спустя несколько секунд по зелёной коже Фары пошли  волнами полосы разного цвета. На сцене все невольно ахнули. Дуб обернулся, и, увидев, что происходит  с Фарой, большими прыжками понесся назад, оказывать первую помощь
     - Фара! Ну, ты что, ну, ты как? – тряс он его за плечи.
     - Я – нормально, даже хорошо! – отвечал довольный инопланетянин.
     - Ребята, другие не вздумайте пробовать! Ещё неизвестно как Фаре это аукнется! – увещевал зелёных Дуб.
     Но куда там! Пока он возился с Фарой, уже все зелёные начали сиять, как новогодние ёлки, создавая  на сцене весьма оригинальную светомузыку. Пользуясь всеобщей суматохой, ухмыляющийся Филин удалился, никем не замеченный.
     На ужин Дуб пришёл выжатый, как лимон, намереваясь сразу же  после еды завалиться спать, однако, в столовой его встретил Можжевельник и сказал:
     - Тебя Филин вызывает! Как поешь, сразу дуй к нему!
     Дуб застыл на месте, примороженный этой новостью.
     - Что-то у меня аппетит пропал, - вяло проговорил он, - пойду уже сразу.
     - Ну, как знаешь! – не стал отговаривать его командир.
     Когда Дуб вошел в кабинет Филина и доложил о прибытии, тот стоял у окна, спиной к Дубу, и даже головы не повернул на звук открываемой двери.
     - На столе бумага и ручка, садись, и пиши! - не меняя позы, приказал он.
     - А что… писать? – робко спросил Дуб, ещё надеясь, что пронесет.
     Не пронесло. Филин, резко повернувшись к Дубу, сверкнул на него своими голубыми глазами, и рявкнул:
     - Всё пиши! – делая интонацией упор на первое слово.
     Дуб долго уговаривать себя не заставил, шустро сел к столу, и ручка в его руках так быстро забегала по бумаге, как будто в неё был вмонтирован моторчик.

               
                Глава 20

     Между тем,  Витёк с Вованом ещё не знали, какая гроза разразилась над головой Дуба, и продолжали подготовку к выпускному балу. Помощь Кати оказалось просто неоценимой! Она продумала каждую мелочь, чтобы торжественное мероприятие прошло весело, и в то же время, достойно. Наконец, наступила долгожданная среда, и шикарный белый лимузин подкатил к подъезду дома, где жила Варвара Карповна. Лимузин  остановился прямо напротив лавочки, где сидели  местные сплетницы  пенсионного возраста. Появление лимузина вызвало у них живую дискуссию, к кому же это он, лимузин, то есть, прикатил. Когда же из подъезда  появилась Варвара Карповна и бодро прошагала к лимузину, дверцу которого уже предупредительно открыл шофер, с бабушкой  Сыповой, которую все звали Сыпуниха, случился нервный припадок. Она схватилась рукой за сердце, выпучила глаза, как больной базедовой болезнью, и вся вытянулась по направлению к лимузину, куда шофер уже бережно усадил её соседку. Дело в том, что Варвару Карповну местные кумушки не любили. И вовсе не за её кислотный характер! Больше всего их возмущало то, что она никогда не сидела с ними на скамеечке, и не слушала весь этот бред, что они несли. Нечего говорить, что у Варвары Карповны не осталось ни одной косточки, которую бы они ей не перемыли. Больше всех ярилась Сыпуниха, которая, в основном, упирала на то, что Карповна никому не нужна.
     - Чужих дитёв учит,  а своих не завела!  Вот и кукует теперь одна, никому не нужная! Ученикам, что ли своим она нужна? Тю! Так у них большей радости в жизни нет, как если учителка заболеет!
     Варвара Карповна опустила стекло лимузина и весело крикнула:
     - Сыпуниха! Ты не помри там, часом, от зависти-то, прокурор ты наш местный! На кого ты свой страшный суд оставишь? – и Варвара Карповна выразительно посмотрела на сплетниц.
     Эта фраза и вовсе добила бедную бабку. Она как-то странно икнула, посерела лицом,  и повалилась на плечо своей товарки. Варвара Карповна, видя такое дело, не поленилась выйти из машины, порылась в своей огромной черной сумке, достала пузырек с нашатырным спиртом и сунула под нос больной. Больная резко пришла в себя, закашлялась до слёз и резво убежала в подъезд, зло хлопнув входной дверью. Остальные бабки затравленно смотрели на пузырек в руке химички, стараясь отодвинуться от неё как можно дальше.
     - Ну, я вижу, первая помощь никому больше не нужна, так я пойду, а то из-за вас на банкет в ресторан опоздаю!  - и Варвара Карповна во второй уже раз впорхнула в салон лимузина, который плавно тронулся и повез её со двора, обеспечив бессонницей  некоторых представительниц местного электората. Впрочем, и во дворах других преподавателей, за которыми лимузин заезжал, чтобы отвезти на банкет, это явление тоже не осталось незамеченным, породив целую тучу слухов, вплоть, до самых бредовых, что теперь, мол, учителям стали зарплату платить, как депутатам! Ну, вот, любят россияне сказки, и всё тут! С детства приучили!
     В « Погребке» преподавателей встречали Катя и Витёк с Вованом, и провожали в маленький банкетный зал. Собственно весь «Погребок» и состоял из комплекса небольших и уютных зальчиков, где можно было уединиться и хорошо посидеть небольшой компанией. В зале под музыку «Школьного вальса», гостей усадили за стол, уставленный закусками, и вечер начался.  Директор школы, Варфоломей Титович, как водится, взял на себя торжественную часть, сказав прочувствованную речь, и вручив выпускникам аттестаты о среднем образовании, в которых красовались одни пятёрки, за что, собственно, и предложено было выпить, и с этого момента вечер покатил  по накатанным рельсам, как по маслу. Когда Вован с Витьком выступили с благодарственной речью,  грамотно написанною в стихах, многие преподаватели прослезились. Но  долго предаваться слезливому настроению, им не давала тамада.  Она со своей  «группой быстрого развёртывания» устраивала различные конкурсы, заставляла гостей переодеваться то в рыцаря, то в негритянку, то в цыганку, короче, учителя веселились, как дети.
     Перед десертом устроили небольшой перерыв, и гости, среди которых было много курящих, вышли в общий вестибюль, куда выходили двери всех  залов. Вован с Витьком стояли на крыльце, и дышали свежим воздухом, когда увидели через окно, как Катерине, возвращающейся в банкетный зал, заступил дорогу здоровенный лоб, под два метра ростом. Катя пыталась его обойти, но назойливый кавалер, снова преграждал ей дорогу, вынуждая  зайти в соседний  зал. Друзья быстро вернулись в ресторан, подошли  к Кате, и  Витёк спросил  вежливо:
     - Братан,  а ты ничего не перепутал? Эта девушка пришла с нами!
     «Братан» обернулся на голос, и, увидев  Витька, удивленно спросил:
     - О, Заря! А ты как тут оказался? Мы же  с Джокером заставили тебя  в  твоё село Гадюкино вернуться! Осмелел очень? Забыл науку, так можно и повторить!
     - Ты, Сивый, глухой, как я посмотрю! – спокойно ответил Витёк. – Убери грабли от девушки, она с нами пришла!
     Вдруг сзади раздался куражливый пьяный голос, от которого у Витька и Вована, от ненависти мурашки по телу побежали:
     - Пришла с вами, а уйдёт с нами!
     Друзья обернулись, и увидели нагло ухмыляющегося Джокера. Он стоял в дверях соседнего банкетного зала,  засунув руки в карманы брюк дорогого бежевого костюма, и глумливо ухмылялся.
     Витёк сказал, обращаясь к Вовану:
     - Всё, братан, эту проблему надо решать! А то не телевизор не посмотришь спокойно,  не отдохнуть не сходишь!
     - А чего ты там, Заря, такого по телевизору увидал? – насмешливо спросил Джокер.
     - Да там твою фотку, Джокер, а качестве рвотного средства рекламируют, не видал? -  задорно ответил ему Вован. – Народ доволен, говорят, действует безотказно!
     - Это кто там ещё голос подаёт? Никак, Отвертка? Ты крути свои  винтики и помалкивай,  пока тебя не спрашивают! Давай, Сивый, забирай телку, да поехали уже!
     Сивый не успел  даже шевельнуться, как  его нос встретился с летящим ему навстречу кулаком Витька. Из зала тут же выбежала охрана Джокера, и кинулась на Витька с Вованом, которые встали друг к другу спиной, и  только успевали отбиваться от набегающих бойцов. В ресторане поднялась паника, администратор срочно вызывал милицию, потому что строго настрого запретил ресторанной охране ввязываться в разборки клиентов. Не приведи господи, ещё навешают кому-то по неосторожности, а тут, куда ни плюнь, то депутат, то чиновник. Общую панику усиливала Варвара Карповна.  Она достала из своей бездонной сумки склянку тёмного стекла,
  угрожающего вида, и стояла с ней насмерть, не давая подойти к дерущимся новой подмоге из бойцов Джокера.
     - Стоять всем смирно, гады! Первому, кто приблизиться, глаза выжгу кислотой!
     Смех смехом, но накаченные быки тормозили в нерешительности, глядя на ненормальную бабку, которая замахивалась на них открытой  банкой, как гранатой.
     Джокер, брызгая слюной, орал на своих бойцов:
     - Чего встали, идиоты? Старой дуры испугались! Двиньте ей, как следует, она и рассыплется!
     Но желающих рисковать глазами что-то не находилось.
     - А ты, умник, сам ко мне ступай! Ужо, я тебя встрену! – пообещала Джокеру Варвара Карповна, покачивая в руке банку.
     Джокер зло скрипнул зубами, но, покосившись на Варвару Карповну, спрятался за спинами своей охраны.
     Катя от расстройства чуть не плакала! Ситуация как-то неожиданно вышла у неё из-под контроля. Она упустила момент, когда ещё можно было воздействовать на сознание одного или нескольких человек, а потом всё покатилось лавиной, с которой она не сумела справиться. Ей оставалось только кусать губы, и ждать, чем всё это закончиться. Неожиданно она увидела, как какой-то неприметный человек среднего роста в сером костюме, снимает драку на видеокамеру, довольно при этом улыбаясь. Она прочитала его мысли:
     - Классное пособие будет для спецназа! Грамотные действия при драке в толпе! Эх, хорошо стоят, ребята, просто загляденье!
     Катя усмехнулась про себя, подошла к мужчине, протянула руку и тихо сказала:
     - Дайте мне, пожалуйста, вашу камеру.
     Мужчина перестал снимать, и протянул камеру Кате. Она взяла её и сказала:
     - Вам домой пора, жена уже заждалась, наверное.
     Мужчина молча кивнул головой, и пошел к выходу, думая про себя, что он ведь, и точно, обещал жене прийти сегодня пораньше.
     События в вестибюле ресторана, между тем, развивались. Приехала милиция, и задержала всех участников драки, без разбору, хоть Джокер и потрясал корочками депутата и орал, что это Витёк с Вованом затеяли драку. Ничего не помогло, дерущийся всем составом доставили в местное отделение милиции, где привычный ко всему капитан в дежурной части, на все громкие заявления сторон, отвечал голосом, начисто лишенным эмоций:
     - Разберемся, граждане, не волнуйтесь.
     Но граждане волновались, особенно Джокер.
     - Это же преступный авторитет, Витька-Заря из Сибирска! Вы на него посмотрите, он же весь в наколках! Вы у него спросите, зачем он в столицу приехал? Наверняка, заказ какой – то  выполняет!
     Неизвестно, как бы долго разорялся Джокер, и чем бы вся эта история для друзей закончилась, если бы в отделении не появился Александр Викторович Порошин, которого догадалась вызвать Катя по телепатической связи.
     Александр Викторович вошёл, вежливо со всеми поздоровался, и попросил:
     - Товарищ капитан, можно с вами поговорить?
     Капитан согласился, они отошли в сторону, и Порошин тихим голосом что-то там долго объяснял капитану. Наконец, они вернулись, и капитан хмуро сказал Джокеру:
     - Что же вы это, господин депутат, вводите органы правопорядка в заблуждение? Виктор Зорин-Порошин, никакой не преступный авторитет, а сын уважаемого человека, учёного! И это ваша охрана вместе  с вами спровоцировала драку, а не он!
     - Что?! – завопил дурным голосом Джокер.- Да я… да у меня… да я вас всех! – однако, наткнувшись на откровенно недружелюбный взгляд капитана, он сменил тон. – Да вы его разденьте, и посмотрите, как он расписан, тогда сами и поймете, какой он сын ученого!
    Александр Викторович попросил Витька:
     - Сынок, сними рубашку!
      Витёк, усмехаясь, снял рубашку, вернее, то, что от неё осталось, и изумленным взорам публики предстала его абсолютно чистая кожа.
     Капитан теперь уже совсем хмуро посмотрел на Джокера.
     - Ну, что, господин депутат, долго вы ещё нам голову морочить будете?
     Джокер выпучил глаза от изумления, и бессильно выкрикнул:
     - Да он  свёл все!
     На что капитан усмехнулся, и сказал:
     - А вот этого не надо! Я как – нибудь, за столько лет службы умею отличить чистую кожу от той, где татуировка была сведена. Всё, хватит мне голову морочить, если заявление никто подавать не будет, то все свободны!
     Все было двинулись к выходу, но тут раздался голос Витька:
     - Это как же так?! Эта гнида мне вечер испортила, и ему ничего за это?! Пусть платит за моральный ущерб!
     Джокер не выдержал, и показал Витьку неприличный жест.
     - Получишь ты у меня за моральный ущерб, так получишь, что не унесешь!
     Тут к капитану подошла Катя с видеокамерой, и попросила:
     - Посмотрите, пожалуйста, запись!
     Капитан просмотрел, неодобрительно качая головой, и сказал;
     - Господин депутат, а запись-то нехорошая! Если они её сейчас журналистам отдадут, которые  у входа столпились, то вам придется  пережить очень много неприятных минут, а может быть даже, возвратиться на малую родину!
     Джокер стиснул зубы, и молчал, просчитывая в уме ситуацию.
     Наконец, он спросил у Витька:
     - Штуки баксов хватит?
     - Евриков! – ответил Витёк.
      Джокер вынул бумажник, передал деньги Витьку, повернулся и широкими шагами направился к служебному выходу, чтобы не встречаться с прессой. Но не тут-то было! Варвара Карповна, не забывшая как он натравливал на неё своих горилл и называл старой дурой, приготовила ему сюрприз. Она, пользуясь тем, что все были отвлечены на переговоры в милиции, незаметно подкралась к машине Джокера и насыпала ему на капот горкой какой-то оранжевый порошок, который благополучно подожгла. Это был всего-навсего демонстрационный опыт, который назывался «Вулкан», вполне безобидный, но зрелищный. Кульминация зрелища наступила, когда злющий Джокер вылетел из дверей  отделения милиции, и сел в машину, приказав шофёру сматываться, пока папарацци на хвост не сели, и вот тут-то вулкан заработал в полную силу, разбрасывая вокруг себя искры пламени и плюясь пеплом.  Кто-то из охранников дурным голосом заорал «Бомба!», и все врассыпную бросились из машины, оставив Джокера на произвол судьбы. Когда вулкан благополучно отплевался и погас,  к Джокеру вернулась способность двигаться. Он вылез из машины, и страшно ругаясь матом, стал пинать ногами своих охранников, что и было в лучшем виде заснято папарацци, которые подоспели как раз вовремя, привлеченные шумом разборки.
     Между тем, в отделении, Витек  отозвал в сторону капитана и, протягивая ему валюту, полученную у Джокера, сказал:
     - Это вам гуманитарная помощь от депутатов. Хочешь, всё себе возьми, хочешь, с ребятами поделись!
     Капитан отнекиваться не стал, и они с Витьком расстались  весьма довольные друг другом.
     Варвара Карповна предложила продолжить прерванный вечер у неё дома, что было с восторгом встречено всеми. Уже не на лимузине, а на нескольких такси они подкатили к спящему дому и закатили там выпускной вечер до утра. Поскольку  практичные учителя скомандовали официантам упаковать всё, что осталось от банкета в коробки, то стол ломился от закусок и напитков. Соседи, привлеченные шумом, заходили узнать, что там за безобразие твориться и усаживались гостеприимными хозяевами за стол, и всеми силами поддерживали это безобразие. Одна только мстительная бабка Сыпуниха не принимала участие во всеобщем веселье и вызвала наряд милиции, чтобы утихомирить хулиганов. Однако её зять Лёня, уже хорошо принял на грудь  в приятной компании и со слезами на глазах благодарил учителей, вспоминая своё детство золотое. Выслушав наряд, он сказал:
     - Командир, вот ответь мне на вопрос, вы профилактировы…ва…, короче, предотвращать преступления обязаны?
     - Ну, обязаны, и что?
     - Давайте, ребята, садитесь лучше с нами! Учителя гуляют, а это святое! Все мы в школе учились, все мы им нервы трепали, так должны же они и праздник иметь! Так что если моя дорогая теща им сейчас радость обломает, я её  убью, каргу старую! Давайте, садитесь, садитесь!
     Наряд милиции присоединился к веселью,  а бабушку Сыпову к утру скрутила печеночная колика и её увезла «скорая» в стационар. Её зять, узнав, что как минимум, две недели, он не увидит это родное, и до боли знакомое лицо, лишний раз убедился, что судьба всегда платит добром за добро.

                Глава 21

     Когда Витёк с Вованом и Александром Викторовичем добрались домой, было уже утро. Алевтина только встала. Она ничего не знала об их ночных приключениях, потому что Александру Викторовичу удалось улизнуть из дома, не разбудив её. За завтраком Витёк, насупившись, спросил осторожно у Александра Викторовича:
     - Отец, а ты не жалеешь уже, что нас нашел?
     Крайне удивленный Александр Викторович поднял на него глаза:
     - Это с чего ты так решил?
     - Ну, так… Ты же ничего не знаешь обо мне, как я до тебя жил, а там всякое было…
     Александр Викторович вздохнул тяжело, покосился на притихшую Алевтину и сказал:
     - Если бы ты знал, как я жалею, что не знал все эти годы о твоем существовании! А что касается до того как ты жил, то  для меня главное, что ты выжил, что тебя этот бардак не сломал. И знаешь, я, когда сегодня смотрел  запись, как вы с Владимиром этих депутатских прихвостней молотили,  такую гордость испытал! Я-то всю жизнь, как теперь говорят, ботаником был, но всегда мечтал уметь постоять за себя. Так что, считай, ты мою мечту осуществил!
      Витёк с Вованом  приосанились и заулыбались, но рано радовались! Алевтина, как только дождалась, когда муж уйдет на работу, отвесила сыночке и его закадычному другу по увесистому подзатыльнику, приговаривая:
     - Опять подрались, паршивцы! Я вас научу, как себя вести! Я вам такую драку устрою! Вы у меня попляшете!
     Друзьям пришлось спасаться бегством.
     Больше часа корпел бедный Дуб над бумагой,  описывая, как на духу, все события, связанные с контактом с зелёными. После того, как он закончил, Филин отпустил его, но сурово сказал, чтобы тот зашел к нему утром перед сменой. Дуб, ни жив, ни мертв, понесся в казарму, позвонил племяннику Петьке и велел ему дуть к Акулине Савишне.
     - Пусть спасает Анцифера, потому что мне пришлось его сдать Филину!
     Петька, несмотря на позднее время, кинулся к переместительному устройству, и уже через пятнадцать минут пил чай с Акулиной Савишной и рассказывал ей о пиковой ситуации, в которую попал её любимец.
      Акулина Савишна выслушала его, и расстроено сказала, обращаясь к коту:
     - Анцифер! Ты что, совсем страх потерял? Филин  ведь из тебя чучело сделает, и не моргнёт!
     - Не моргнёт! – уныло подтвердил кот.
     В чаепитие он не участвовал, потому что у него, как и у Дуба, пропал аппетит.
     - Ладно, не переживай ты так! Поедешь на время в гости к Сашке Порошину, в Москву! Филину сейчас отсюда никуда удаляться нельзя, ситуация не та! А как он остынет, я тебя вызову.
     Кот заметно повеселел, и побежал собираться.
     Филин не спал всю эту ночь, и не дал спать группе аналитиков. Утром, он сказал Дубу, когда тот вошел в его кабинет:
     - Я думаю,  тебе не надо объснять, какого наказания ты заслуживаешь?
     Ответа он не дождался, потому что Дуб молчал, боясь сказать что-то невпопад.
     - Короче, у тебя один путь теперь, чтобы заслужить прощение: будешь точно выполнять мои указания, и ни шага в сторону, иначе тебе не поздоровиться! Садись, слушай инструкции!
     Собственно, суть инструкций, которые Филин дал Дубу, состояла в том, чтобы продолжать делать то, что они делали. Крепить, так сказать, неофициальный контакт. Аналитики свой хлеб зря не ели! Проработав ночь напролет, они выдали заключение, что самодеятельность Дуба ситуацию не ухудшит, а впоследствии может даже улучшить.  То, что зеленые повышают свой статус, благодаря новой информации, открывало большие возможности для формирования во вражеских рядах своеобразной «пятой колонны», которая была  бы уже не так враждебно настроена к землянам. Филин, несмотря на бессонную ночь, был бодр и весел и чувствовал себя именинником. Ещё бы! Это была уже настоящая работа, а не сонное, и что греха таить, безысходное выжидание, которое уже вымотало ему всю душу! На радостях он только к обеду добрался к Акулине Савишне, чтобы решить вопрос с её котом-хулиганом. Когда он появился на пороге избушки, Акулина пекла блины, и радушно пригласила его за стол. Филин вдруг почувствовал, что он голоден, как волк, и не смог отказаться. Они поговорили о том, о сём, и только когда уходил, Филин попросил:
     - Акулина Савишна, отправьте своего кота куда-нибудь хоть на недельку, чтобы под ногами не путался!
     - Уже! – с готовностью закивала Акулина. – Уже отправила! Не волнуйся, соколик, месяц  о нём ничего не услышишь!
     Филин усмехнулся, одобряя бабулину оперативность, и ушёл успокоенный. А зря! Услышать о ненавистном коте ему пришлось очень скоро! Но всему своё время, а пока Анцифер с большим баулом вещей   переместился прямо в прихожую дома Порошиных, до смерти напугав, уже ко всему вроде привыкшую Алевтину.
     - О, господи! – только и сказала она, схватившись за сердце, когда в прихожей раздался громкий  хлопок, и из ниоткуда возник большой  черный кот, стоящий на задних лапах, передними  он сжимал большой коричневый баул, из которого он, поздоровавшись, извлек белый конверт и отдал его Алевтине.
     Это было письмо от Акулины Савишны. Она просила приютить кота на время, пока грозовые тучи, сгустившиеся над его головой, не рассеются. Алевтина коту обрадовалась, накормила его до отвала и  предложила ему осваиваться в доме, не стесняться. Уж чего-чего, а стесняться Анцифер не умел, а кроме того, ни один кот не успокоиться, пока не обследует всю территорию на которой он  решил обосноваться, хоть и временно. Так что Анцифер отправился в длительную экскурсию по дому, собираясь обнюхать в нем каждый уголок. Обследование он закончил аккурат к обеду,  когда проснулись Витёк с Вованом и собрались на кухне.
     - О, Анцифер! Это ты? – обрадовался Вован. – А я думал, что у меня глюки! Представляешь, сплю я, вдруг что-то тяжелое мне на ноги свалилось! Я глаза открываю, а там большой черный котяра клубком свернулся! Вот, думаю, допился, отметил выпускной! А это оказывается ты! -  и Вован бросился обнимать кота.
     -  А уж как я рад! – прослезился Анцифер. – Дожил я, бедный, уже до того, что Филин из меня грозится чучело сделать!
     - А что, Филин? – встревожено спросил Вован.
     - Ай, - махнул рукой кот, - в двух словах не  расскажешь! Вы ешьте, давайте, и пойдем наверх, к Васе, у него там есть, что вам показать.
     Друзья налегли на еду, думая про себя, что в последнее время, за этой суетой с выпускным, они совсем не интересовались делами Дуба.
      После обеда Анцифер в красках описал друзьям события в Кидалово, а Вася прокрутил все записи. Вован очень воодушевился, что Дуб творчески отнесся к его поручению и так далеко продвинулся в деле установления контакта с зелеными.
     - Только теперь Филин его самодеятельность прекратит! – горестно изрёк Анцифер.
     - Не факт! – подумав, сказал Вован. – Мою-то не пресёк! Я думаю, что он Дубу вломит, конечно, для порядка, но игры эти с зелёными велит продолжать, только руководить возьмется. Так что, Анцифер, не переживай! Отдыхай спокойно, Филину не до тебя скоро будет!
     Анцифер заметно обрадовался, и решил рассматривать вынужденную ссылку в столицу, как давно заслуженный отпуск.
     Утро у Жокеева Юрия Васильевича, известного в определенных кругах, как Джокер, было не столь радужным. Его разбудил звонок его покровителя генерала Галкина, и когда Джокер поднес трубку к уху, то услышал такой отборный и забористый мат, что моментально проснулся, как будто его окатили холодной водой. Нет, не то, чтобы Юрий Васильевич был очень нежного воспитания и не переносил ненормативную лексику! Её-то он как раз переносил спокойно, и сам владел ею виртуозно. А вот прорывающиеся сквозь неё отдельные реплики на великом и могучем, очень огорчили его, потому что он понял, что часть его вчерашних приключений всё-таки просочилась в прессу, снабженная ядовитыми комментариями. Покровитель не ограничился телефонной клизмой со стеклом, а вызвал Джокера к себе на дачу, для дальнейшего промывания мозгов. Джокер отправился в душ, а Сивого отправил за свежей прессой. Просмотрев  газеты,  Джокер расстроился основательно. Комментарии ещё, черт бы с ними! Всегда можно сказать, что продажные журналюги всё наврали, но вот что делать с фотографиями, на которых Джокер с перекошенным от ненависти лицом пинал своих охранников? Однако, выпив кофе, приняв душ, и позавтракав, Джокер слегка повеселел и ехал к генералу уже не такой подавленный, решив, что « было не это, переживем и это»! Пронесет, одним словом. И, действительно, генерал ещё какое-то время помылил шею нерадивому протеже и перешел к серьезному разговору.
      - Оставь ты, Джокер, наконец, свои помойные привычки! Делом надо заниматься, делом! Сейчас у вас в думе будут принимать ряд законов, так на меня вышли люди, заинтересованные в том, чтобы часть из них не была принята, или уж, хотя бы не в том виде, как планируется. Чуешь, какими деньгами тут пахнет?
      Джокер молча кивнул головой. Он чуял! Он всегда чуял, где пахнет деньгами, поэтому и держался на плаву.
-  Вот здесь все необходимые  документы, изучи их и начинай действовать И, чтобы ты мне ни на что не отвлекался, а то знаю я тебя! Аванс я взял, в папке твоя доля лежит, так что деньги надо отрабатывать! Понял меня?
     Джокер снова молча кивнул головой. Генерал страшно раздражал его своими нравоучениями, но делать было нечего, приходилось терпеть, не кусать же, в самом деле, руку, которая тебя кормит! Однако, сев в машину, Джокер решил, что документы он изучит позже, ничего мудреного там, наверняка, нет,  а вот с Витькой – Зарей он разберется в первую очередь, а то этот пентюх решит, что ему всё можно. Правда, когда он приказал Сивому отыскать московский адрес Витька, тот попробовал было, возразить:
     - Генерал узнает, нам не поздоровиться!
     Джокер молча ударил Сивого кулаком в лицо.
     - Учить меня вздумал?! Мне генерал не указ, да и не узнает он ничего! Я, может, скоро, круче генерала стану! Ещё посмотрим, кто кому указания давать будет!
     Сивый недовольно вытер кровь, которая полилась из разбитого носа, и угрюмо промолчал, не желая злить и без того неласкового шефа.
     Адрес Витька, вернее, его отца, Александра Викторовича Порошина, удалось найти довольно быстро. Прочитав его, Джокер презрительно спросил:
     - Что, поди, какая-нибудь аварийная халупа в центре, до которой ещё бульдозер не добрался?
     - Да нет, в том-то и дело, что это небольшой особняк. Старый, конечно, но отремонтирован хорошо, прилегающая территория обнесена забором, кругом сигнализация. Просто так в дом не проникнуть, лучше разобраться с ним, когда он в город выйдет.
      Джокер только зубами от злости скрипнул.
     - Нет! Я не буду за ним по городу гоняться, я с ним у него дома разберусь, чтобы знал, что никакая сигнализация и никакой папаша ему не помогут, и знал своё место!
     Сивый с досадой подумал, а не стукнуть ли о планах Джокера генералу, но побоялся, что Джокер, узнав про это, просто убьет его.
     Между тем, Витёк с Вованом ни сном, ни духом не знали о нависшей над ними опасности. Для них наступило горячее время вступительных экзаменов. Рассудив  здраво, они решили поступать на заочное обучение, потому что надеялись осилить высшее образование, как ту пятилетку в три года, или даже раньше, а сдавать предметы экстерном на заочном гораздо проще. Витьку отец посоветовал выбрать физико-технический факультет, а Вован решил податься в программисты. Они успешно сдали все экзамены, хотя для этого им пришлось изрядно попотеть.  И вот, в тот день, когда у них было зачисление, Джокер с Сивым и Битой решили проникнуть в их дом.  Изучив результаты слежки, Джокер решил выбрать для проникновения в дом утренние часы, потому что с утра обитатели дома расходились по своим делам. Александр Викторович уезжал на работу, Витёк с Вованом на учебу, а Алевтина уже неделю гостила у родни в Подмосковье. О том, что в доме остаются Анцифер с Васей, наблюдатели не знали, а даже если бы и знали, то не придали бы этому никакого значения. А зря-я! Джокер нашел специалиста, который мог отключить любую сигнализацию. Специалист не подвел, сигнализация, и правда, отключилась, но только потому, что её отключил Вася по просьбе Анцифера. Когда Вася доложил ему, что пытаются отключить сигнализацию с целью проникновения в дом, и спросил что делать, звонить хозяевам, или сразу в милицию, то Анцифер несказанно оживился и ответил:
     - На кой нам менты? От них одно беспокойство и никакого толку! И хозяев нечего зря беспокоить,  сами справимся! Давай, Вася,  отключай сигнализацию! Сейчас мы им устроим «Один дома – заключительная серия»!
     Джокер с Сивым и Битой  проникли в дом, и спец снова включил сигнализацию. Вернее, Вася снова  включил её за него. Идея Джокера была такая: застать врага врасплох на его территории и примерно его наказать! Троица непрошенных гостей вошла в прихожую и разбрелась по дому, осматриваясь. Анцифер, притаившись около компьютера, тихонько обсуждал с Васей план операции по выдворению пришельцев восвояси.
     - Вася, есть в доме помещение, куда их можно загнать до прихода Витька с Вованом?
     - Есть! – с готовностью ответил Вася.
     - А не вылезут оттуда?
     - Без меня, ни за какие коврижки!
     - Хорошо! Значит, загоняем их туда!
      И операция началась! Кроме Васи и Анцифера в ней участвовали  два робота-уборщика. Анцифер поручил их заботам  Сивого с  Битой, бродивших по второму этажу, а сам занялся Джокером, который развалился в кресле  в гостиной.
     Джокер нашел бар и налил себе в большой  бокал дорогой коньяк. Как раз в тот момент, когда он подносил бокал ко рту, в гостиную забежал Анцифер. Он стал в проеме двери на задние лапы и  привалился к косяку.
     - Может, тебе ещё лимончика настрогать, мяу? – мрачно спросил он.
     Джокер вздрогнул, не донес бокал до рта, и с тупым удивлением посмотрел на Анцифера.
     - Ну, чего, уставился, мяу! Ты кто такой?! Кто тебя звал?! А ну, марш отсюда! – с этими словами, сопровождавшимися страшным мявом, Анцифер бросился на Джокера. С перепугу, тот вскочил с кресла, намереваясь выбежать из гостиной, но споткнулся об ковёр и упал. Анцифер тут же запрыгнул ему на спину и стал остервенело рвать на нем дорогой костюм.
     - Помогите! – благим матом заорал Джокер,  вскочил, кое -  как сбросил с себя Анцифера и выбежал в прихожую. Там он  побился всем корпсом о входную дверь, естественно безрезультатно, потому что она была заблокирована, и заорал:
     - Сивый, Бита! Ко мне!
     Но его шестёркам было не до него! Роботы – уборщики  вплотную занялись ими. Сивого они уже загнали в кабину рядом с лифтом, а Бита всё ещё спускался по лестнице со второго этажа. Дело это было нелёгким, потому что он отступал по ступенькам  спиной вперёд, боясь хоть на минуту отвести взгляд от железного чудовища, что, противно жужжа, и размахивая десятью манипуляторами, агрессивно наступало на него. Дело кончилось тем, что он оступился и кубарем скатился по лестнице прямо в открытую дверь кабины, составив компанию Сивому. Вот теперь Джокеру пришлось совсем кисло! Оба робота наступали на него, а из гостиной, угрожающе шипя и выгибая спину, подбирался к нему Анцифер. Джокеру не  оставалось ничего другого, как, не мешкая, присоединиться к своим подручным. Что он, собственно и сделал, причём, довольно резво! Двери кабины тут же закрылись.   
- Ура!  - одновременно заорали Вася и Анцифер, празднуя победу над врагом.
     Тут за окном раздался шум подъехавшей машины, Анцифер тут же отвлекся от празднования победы и выбежал из дома навстречу Алевтине.
     - Собирайся, котик, поедем к нашей родне в Берёзовку, поступление Витеньки и Вовика праздновать, их зачислили!
     - Ура! – снова заорал Анцифер, теперь уже по другому поводу.
     - На-ка, Анцифер, тебе рыбки свежей, утром только на озере наловили! – и Алевтина вытряхнула в миску  с десяток упитанных карпов.
     Кот налетел на угощение, начисто забыв посвятить Алевтину в последние события. А та, дождавшись, пока Анцифер поест, подхватила отяжелевшего кота на руки, села с ним в такси, где он и проспал всю дорогу до Берёзовки на заднем сиденье машины. 

                Глава 22
   
В Берёзовке, на дворе у Калининых,  приходившихся Алевтине дальней родней, пир был в самом разгаре. Столы, по деревенскому обычаю, были накрыты прямо во дворе под деревянным навесом, так что внезапного дождя можно было не бояться. На огороде бодро дымился мангал, от которого мужики то и дело подтаскивали на стол шампуры с шашлыком.  Состав гостей был самым смешанным. Александр Викторович вывез на природу отдохнуть свою лабораторию всем составом, а Калинины пригласили свою родню, знакомых и соседей. Набралось, аккурат, полдеревни.
      Анцифер выбрался из такси, и сразу ошалел от новых запахов. Конечно, эта была не та природа, что у них в Кидвлово, но после  душной Москвы, всё-таки свежий воздух. Он сразу отправился на обследование окрестностей, и снова забыл сообщить Витьку с Вованом, о пленниках, запертых в доме. К утру, изрядно проинспектировав территорию, он пришел к выводу, что местные коты слова доброго не стоят, потому что по деревне не только что мыши, а и крысы пешком ходили. Анцифер решил дать местным дилетантам мастер-класс, чем и занялся в первую же ночь. Для начала он освободил от серых захватчиков двор Калининых, аккуратно  сложив поверженных врагов кучкой в середине двора. Успех он имел оглущительный!  Первой  в доме проснулась лаборантка Лиза. Она вышла на крыльцо, мило улыбнулась наступившему дню и тут её взгляд упал на целую кучу дохлых крыс прямо посреди двора. От крика, который она издала, в саду у Калининых попадали на землю яблоки! Однако хозяйка, Ольга Кузьминична,  оценила усилия Анцифера и нарадоваться на него не могла, приберегая для него всегда  жирненького молочка, сметанки, свежей рыбки, приговаривая, пока он ел:
     - Кушай, котик, кушай, сколько влезет, ещё дам, только попроси! Спаситель ты мой! Золотце! Очень я мышей и крыс не уважаю, а наши коты непутёвые какие-то, толку от них никакого, не то, что ты!
      Анцифера очень тянуло побеседовать с гостеприимной хозяйкой, но приходилось соблюдать запрет на разговоры с посторонними людьми, поэтому он приходил на двор Калининых только поесть, а всё остальное время посвящал благородной миссии освобождения Берёзовки от серого нашествия, начав с соседних дворов. Через три дня он стал  Берёзовской знаменитостью, а через неделю Анцифера украли. Произошло это белым днём, когда он отдыхал  на заборе от ночных трудов. Украл Анцифера, безобидный, в общем-то, мужик, Гаврик, живший в старом, но добротном доме на краю Берёзовки. Прозвище своё он получил от отчества – Гаврилович. После смерти жены, он как-то потерялся в этой жизни, стал пить, хозяйство запустил, пенсию пропивал в первые три дня, а  остальное время, перебивался, чем  мог. Про Анцифера он услышал в местной пивной, и сразу решил его украсть, потому что за такого знаменитого кота можно было выручить в соседней деревне немалые деньги. Процесс кражи прошел без сучка и без задоринки, потому что Анциферу было скучно и лень сопротивляться, когда какой-то посторонний мужик стал запихивать его в мешок. Кот решил посмотреть, чем всё это закончиться. На всякий случай, он прорезал когтями мешок, когда Гаврик, забросив мешок на плечо,  поволок его в сторону дома. Черт его, этого мужика знает, утопит ещё сдуру! Довольный Гаврик принес мешок с котом домой и поставил его на кухне. Пока он искал миску, чтобы налить коту молока, Анцифер  самостоятельно выбрался из мешка, запрыгнул на печку, и оттуда спросил у Гаврика:
     - Ну, и что дальше?
     Гаврик с перепугу уронил миску, разлил молоко, и стал растерянно озираться, ища того, кто задал вопрос. Анцифер шустро соскочил с печки и стал лакать разлитое молоко. После этого он поднял глаза на Гаврика, и повторил вопрос:
     - Ну, дальше-то что? Чего ты меня сюда приволок?
     Гаврик, поняв, что с ним разговаривает кот, стал от него пятиться, пока не наткнулся на табуретку, которая поддала ему под коленки, ноги у Гаврика подкосились, и  он рухнул на неё.
     - Всё, допился! – горестно констатировал он. – Скоро чертей гонять начну!
     - Тебя как зовут? – спросил расстроенного мужика Анцифер.
     - Гаврик!
     - Имя-то какое-то у тебя странное, - не одобрил Анцифер.
     - Да меня, вообще-то Юрием Гавриловичем зовут, Гавриком –то недавно прозвали, как пить начал.
     - Юрий Гаврилович, давай не отвлекайся, говори, зачем ты меня украл?
     - Продать в соседнюю деревню хотел, денег подзаработать, я ж не думал, что меня белая горячка так неожиданно накроет!
     - Да нет у тебя никакой белой горячки, успокойся! – пожалел мужика Анцифер. – Ты почему один живёшь?
     - Так жена умерла пять лет назад, с тех пор один кукую.
     - Плохо это, - снова не одобрил кот, - жениться тебе снова надо! Или не на ком?
     - Да как не на ком, есть, конечно, только никто за пьяницу идти не хочет.
     - Ну, это мы исправим, было бы желание! Ты сам-то хочешь бросить пить?
    - Хочу, - уныло сказал Гаврик, - надоело всё, сил уже нет!
     - Ладно, сейчас я свяжусь по телепатической связи со своей хозяйкой, она тебя и полечит. Она знаменитая целительница, ей это даже на расстоянии, просто раз плюнуть!
     -  А, всё одно уже! – махнул рукой Гаврик. – Я на всё согласный!
     Утром следующего дня соседка Гаврика  Валентина Ильинична, увидела, как её сосед чинит завалившийся забор. В обед, к великому изумлению Валентины Ильиничны, Гаврик дал от ворот поворот компании собутыльников.  Особо настойчивого приятеля он выкинул за ворота, приговаривая:
     - В завязке я,  понимать надо!
     Через неделю Анцифер сосватал Гаврику одинокую жительницу Берёзовки, которая давно положила на него глаз, сожалея только, что тот пьёт. Кот проследил за Валентиной Ильиничной, когда та, через три дня, прибежала  к потенциальной невесте, и сообщила потрясающую новость, что Гаврик, похоже, пить бросил! Собутыльников взашей гонит! Невеста встретила новость с большим энтузиазмом, не зная только, как правильнее подступиться к Гаврику. Анцифер тут же  пересказал всё это Гаврику, нарвал ему букет цветов и даже сопроводил  до дома Галины Петровны.
      Однако,  бодро дойдя до  дома невесты, Гаврик неожиданно струхнул, и нерешительно  затоптался на крыльце, собираясь дать деру. Анцифер эту попытку присёк, громко крикнув:
     - Эй, хозяйка, принимай гостей, мяу!
     Галина Петровна тут же открыла дверь, приветливо сказав:
     - Юрий Гаврилович! Заходите, заходите! Как я рада!
     Гаврик от такой теплой встречи сразу успокоился, приосанился и вручил Галине Петровгне букет цветов. Та зарделась  от удовольствия и пригласила жениха к столу. Гаврик сидел за столом и с удовольствием смотрел, как Галина Петровна ловко и споро уставляет его закусками. Помня, что Гаврик в завязке она поставила на стол  жбан холодного кваса. Его-то они и пили за встречу, за здоровье, а потом как-то само собой заговорили о своей будущей совместной жизни. Хотя нет, не само собой, толчок  в разговоре в нужном направлении пришлось давать Анциферу. Кот спрятался под столом и контролировал процесс. Когда ему показалось, что Гаврик уж слишком долго ходит вокруг да около, жалуясь на свою одинокую жизнь, но не приступает к решительному и конкретному разговору, он воспользовался тем, что хозяйка отошла за очередным блюдом к печке, и  сказал ей в спину:
       - Выходи за меня замуж, мяу!
     Галина Петровна тут же вернулась к столу, присела на стул и весело сказала:
     - А что, и выйду! Ты мужик видный, вдовый, давно мне нравишься! Сейчас вон, и пить бросил, так и совсем хорошо с тобой заживём.
     Гаврик расцвёл, и они с невестой стали обсуждать уже прозаические бытовые дела и строить планы на будущее. Анцифер через открытое окно выпрыгнул наружу и пошёл восвояси. Дело было сделано!
     Настало время возвращаться в Москву. Анцифера пришел провожать Гаврик под руку с Галиной Петровной, Ольга  Кузьминична, уставляя багажник такси банками с молоком и сметаной, горевала, что лишается такого ценного помощника, что их местные коты его когтя не стоят. Анцифер хотел утешить её, сказав, что за две недели он значительно улучшил породу местной кошачьей фауны, потому что не только Гаврику личную жизнь налаживал, но и своей занимался, но не стал нарушать запрет на разговоры. И только подъехав к дому, Анцифер вспомнил о пленниках.  Шерсть на нем натурально встала дыбом. Он, опережая всех, стрелой пролетел на второй этаж и дрожащим голосом спросил у Васи, забыв поздороваться:
     - Вася! Скажи, у нас в доме трупов нет?
     Вопрос привёл Васю в некоторое замешательство.
     - Трупы, это, в смысле, неживые человеческие тела? – счёл нужным уточнить он.
     От этого уточнения Анциферу стало совсем плохо.
     - Так есть эти… неживые? – еле слышно переспросил он.
     - Нет! – бодро ответил Вася. – Все живы-здоровы!
     - А эти, пленники наши, что мы две недели назад во второй лифт загнали?
     - Живы, что им сделается! Только это не второй лифт…, - попробовал было уточнить Вася, но Анцифер отмахнулся от него.
     Однако Вася не отставал и  спросил Анцифера:
     - Может, выпустить их уже?
     Анцифер загрустил.
     - Выпустить  мы их всегда успеем, подготовить ведь народ как-то надо. Ох, чую, попал я в переплёт! И в Кидалово возвращаться пока нельзя, и отсюда меня в три шеи погонят! Бедный я, бедный!
     - Кто это тут бедный? – спросил Александр Викторович, входя в кабинет.
     - Да вот Анцифер боится, что вы его выгоните, когда узнаете, что он вам про пленников не рассказал! – бодро доложил простодырый Вася.
     - Про каких таких пленников? – удивился Александр Викторович.
     Пришлось Анциферу рассказывать, как они с Васей доблестно отразили нападение непрошенных гостей. И более того, взяли их в плен, закрыв в лифте.
     - Да не в лифте вовсе! – опять встрял Вася, но на него шикнул уже не только Анцифер, но и Александр Викторович. Он только тихо спросил:
     - И когда это было?
     - Две недели назад, - понуро опустив голову, тихо ответил Анцифер.
     Александр Викторович молча  метнулся из кабинета, скатился по лестнице на первый этаж, и нажал кнопку лифта. Двери тихо разъехались, открыв для всеобщего обозрения, абсолютно пустую кабинку.
     - Ну, и как это понимать? – сурово спросил Александр Викторович  Анцифера, прибежавшего следом за ним на первый этаж.
     - Они не здесь! – ответил Анцифер.
     - Батя, что случилось? – спросил Витёк, заметив этот неожиданный переполох.
    - Это ты у Анцифера спроси!
     - Анцифер, что тут такое?
     - Так я не понял, выпускаем мы пленников или нет? – продолжал настаивать Вася.
     - Каких пленников? – спросили одновременно Витёк и Вован.
     - Что ещё за пленники? – недоуменно спросила Алевтина, выходя из кухни.
     - Да выпускай ты их уже! – махнул рукой Александр Викторович, которому надоел этот гвалт и неразбериха.
     Вася принял  приказание к исполнению, двери рядом с лифтом загудели, замигала красная лампочка, потом она погасла и загорелась зелёная, двери разъехались, и глазам хозяев предстала живописная картина. В кабине стояли три личности с дочерна загорелыми лицами и телами, одетые кое-как. Собственно,  прикрытыми у них были только нижняя часть тела каким-то подобием  набедренных повязок, да на головах были намотаны, банданы из каких-то обрывков одежды. Вся троица стояла в напряженных позах и настороженно смотрела на хозяев. Первым из хозяев в себя пришел Витёк.
     - Джокер, ты что ли? – не веря себе, спросил он.
     - А, Заря, издеваешься ещё!  - взвизгнул Джокер, и кинулся на Витька.
     Вот это он сделал зря, потому что тут же его нос познакомился с Витиным кулаком. Джокер отлетел в кабинку, ощутимо ударившись спиной о её стену, и сполз на пол. Но очень быстро пришёл в себя, и теперь уже вся троица ринулась в атаку. Тут уже не только Витёк, но и все, похватали всё, что попалось под руку, и принялись угощать незваных гостей. Витёк с Вованом занялись Сивым и Битой, а Анцифер прыгнул на спину убегавшему Джокеру, и вцепился в него когтями. Джокер заорал дурминушкой, и стряхнул  с себя кота. Пытаясь удержаться, Анцифер не слетел,  а сполз со спины Джокера, оставив на ней кровавые полосы от когтей. Джокер взвыл сильнее прежнего, и кинулся на кота, собираясь разорвать того на сувениры, но оперативный Вася, поднаторевший в урезонивании драк среди зелёных, быстро накрыл Анцифера силовым куполом. Джокер, хотевший пнуть кота со всей дури, приложился ногой о силовое поле, и завизжал уже так, что в гостиной зазвенела хрустальная люстра. Конец драке положили роботы-уборщики, которые загнали всю троицу к входной двери. Удрать через неё незваные гости не могли, хоть и пытались, потому что дверь была заблокирована. Когда все отдышались, то Александр Викторович попытался начать диалог.
     - Господа, вы разве не знакомы с уголовным кодексом, и не знаете закона о неприкосновенности жилища? – спросил он предельно спокойно и вежливо.
     - Да я вас всех! – заорал дурминушкой Джокер.- Да я вас всех засажу! Похищение человека! Депутата! Да вы в тюрьме сгниёте!
     - Батя, не трать ты время на эту гниду, пусть катится! – сказал угрюмо Витёк. – Вася, выпусти ты их, к чертовой матери!
     Вася послушно разблокировал дверь, и вся троица вывалилась наружу, удирая зигзагами. Вася дождался, пока все трое пройдут через калитку, и снова включил сигнализацию.
     - А теперь, - сурово спросил Витёк, - может, наконец, кто-нибудь расскажет, что тут произошло?!
     Пришлось Анциферу с Васей  в подробностях пересказывать события того злополучного дня. Услышав, как ловко они обезвредили непрошенных гостей, Витёк похвалил их:
     - Да вы просто герои, ребята! Мы за вами, как за каменной стеной!
    Правда, настроение приосанившемуся, было Анциферу здорово подпортил Александр Викторович своим вопросом:
     - А как они сумели сигнализацию отключить?
     Анцифер замялся с ответом, но честный и простой, как песня Вася выложил всё, как есть, что это он, по просьбе Анцифера, временно отключил сигнализацию, чтобы злоумышленники смогли попасть в дом. Очень уж им проучить их хотелось.
     Александр Викторович только головой покачал, приговаривая:
     - Ох, Анцифер, Анцифер, доиграешься ты когда-нибудь со своими шалостями! Теперь вот  с этим депутатом неприятностей не оберешься!
     Вот об этом Александр Викторович беспокоился зря. Только выскочив в запарке на улицу, Джокер понял, какую живописную троицу они представляют: от них шарахались не только прохожие, но даже машины. От забега в полуголом  виде  по Москве на радость желтой прессе их спасло только то, что, идя на дело, они оставили свою машину в двух кварталах от дома Порошина.
     - Батя, а как они там  выжили, и почему такие загорелые? – спросил Витёк у Александра Викторовича.
     Тот в ответ рассмеялся.
     - Рядом с лифтом размещаются двери камеры релаксации. Я занят очень, мне в отпуск куда-то надолго уезжать некогда, а отдохнуть надо, вот там и устроена камера комбинирования пространства по своему желанию. Хочешь, необитаемый остров устроит, хочешь – берег моря, хочешь – кусочек тайги. Да много там всего заложено, на все вкусы. Я последний раз собирался лабораторию на отдых на Канары пригласить, условные, конечно, вот и набрал программу, даже продуктов туда завез полный холодильник, так что когда эта троица пыталась на кнопки нажимать, чтобы выйти, они программу-то, на своё счастье и запустили. Нет бы спасибо сказать за отличный отдых, так ещё, и недовольны чем-то.
     Все домашние очень воодушевились наличием камеры релаксации, и стали наперегонки строить планы, как её можно использовать, а загорелая троица, наконец, прибыла домой к Джокеру. Охранник на входе заступил им дорогу:
     - Куда раскатились, гопота?! А ну, марш отсюда!
      Джокер от возмущения просто подпрыгнул на месте:
     - Ты что, глаза совсем забычил?! Жильцов не узнаешь?! Так я тебя  завтра же выкину отсюда, склеротика!
     Озадаченный охранник отступил, видно, голос ему показался смутно знакомым. Джокер, всё ещё ругаясь, погрузился в лифт с Сивым и Битой, и, через пару минут, оказался в своей квартире. Приказав Сивому заварить себе кофе, он  отправился отмокать в ванную. Лежа в ароматной пене и попивая кофе, который принес ему расторопный Сивый, он строил планы мести, собираясь раздуть историю их невольного заточения максимально, не знал только ещё под каким соусом её подать. В конце концов, он решил, что надо будет посоветоваться со своим покровителем, генералом Галкиным. Джокер, находясь, благодаря ванной, в расслабленном и почти благодушном настроении, набрал номер городской квартиры генерала. Ответила ему домработница. Она сообщила, что неделю назад генерал уехал на дачу, и в Москву ни разу за это время не приезжал. Это было странно. Испытывая легкое беспокойство, Джокер решил закончить водные процедуры и съездить к генералу на дачу. Собственно, так даже лучше будет, чем разговаривать по телефону. По мерее того, как  они подъезжали к даче, червячок беспокойства грыз Джокера всё сильнее. Увидев, что охраны на входе нет, Джокер забеспокоился уже всерьёз, и приказал Сивому идти впереди себя, мало ли что. Но до дома они добрались благополучно и сразу нашли генерала, сидящим в кресле –качалке перед огромной панелью телевизора, который он смотрел без звука. На столике рядом с креслом стояла початая бутылка дорогого коньяка и толстостенный стакан. Генерал приветствовал Джокера неласково:
     - Объявился, наконец! Я знал, что оно не тонет, и точно!
     - Генерал, я тут не виноват, меня похитили с ребятами, взаперти все две недели продержали!
     Генерал  поднял глаза и посмотрел на загорелые и откормленные лица Джокера и Сивого.
     - Не на Канарах вас, часом, взаперти-то держали?
     - Что-то вроде того, - смутился Джокер, - тут такая история…
     Генерал не дал ему договорить:
     - Нет у меня настроения твои истории слушать, а вот тебе мои послушать придется!  Ты что ж это, рвань сибирская, решил, что тебе всё можно?! Аванс взял, и вместо того, чтобы его отрабатывать, укатил  в теплые края расслабляться! А ведь я дело с серьезными людьми имею, они шутить не любят! Короче, я ещё жив, потому что не только на тебя, урода, ставку делал, подсуетился, чтобы дело совсем не провалить, но аванс пришлось возвращать. А вот относительно тебя разговор иной будет. Ко мне претензий нет,  а вот о тебе просили сообщить, как только ты появишься. Так что, как говорится, у вас есть только десять минут, чтобы добежать до канадской границы.
     - До какой канадской границы? – тупо переспросил Джокер.
     - О, господи, - вздохнул генерал, - перед свиньями бисер мечу! Всё, что я могу для тебя сделать, это позвонить им завтра утром, скажу, что связи не было. Успеешь – твоё счастье, а нет – так кто не спрятался, я не виноват, извини! – и генерал прикрыл глаза, показывая, что разговор окончен.
     Джокер, может быть, и не был семи пядей во лбу, но инстинкт самосохранения  у него был развит хорошо, так что, когда на следующее утро генерал отзвонился  о том, что Джокер объявился,  того уже след простыл. Как говорится, ищи его, свищи его!

                Глава 23

     Между тем, в музыкальном развитии зелёных  наступил капитальный застой. Инопланетяне, привыкнув получать каждый день новую информацию и совершенствовать своё мастерство во владении музыкальными инструментами, хотели и дальше сохранять набранный темп, а не останавливаться на достигнутом. В конце концов, Фара от имени своих соплеменников предъявил  Дубу что-то вроде ультиматума, сказав одним прекрасным утром:
     - Понимаешь, Дуб, если бы мы точно знали, что пробудем на Земле долго, мы бы тебя не торопили, но начальство нам, как, наверное, и вам, о своих планах не докладывает. Может всё получиться, как с предыдущим патрулём, то есть отправят нас отсюда неожиданно. Тогда считай, что всё зря. Нет, мы статус свой, конечно, повысим, но недостаточно, чтобы иметь свободный выбор.
     Дуб даже думать не хотел, что его межпланетная миссия так позорно провалится, и в этот же день после ужина пришёл к Филину для серьёзного разговора. Филин выслушал его очень внимательно, нахмурился, и сказал:
     - Я так понимаю, что шоу-мен здесь нужен международного класса. И где же нам взять такого, который бы после своего общения с инопланетянами не раззвонил бы об этом  по всему миру?
       Дуб помялся, не зная говорить или нет, но Филин его подбодрил:
     - Давай, если есть соображения, то выкладывай!
     - У моего племяша, Петьки, есть одна идейка.
     - А ну, давай, говори, что он там придумал!
     И Дуб рассказал про предложение Петьки.
     Филин выслушал его, похмыкал, поиграл бровями, обдумывая услышанное, и выдал:
     - А знаешь, это идея! Молодец твой Петька! Кое-какие трудности есть, конечно, но всё решаемо.
       Немецкие музыканты из группы «Скуни»,  должны были возвращаться домой, в Германию. Все вещи были уже собраны, счета оплачены, машины вызваны, а Вольфганг Шпеер,соло – гитарист, и создатель их группы, до сих пор не вернулся из загула по Москве. Музыканты и продюсер, не столько волновались, сколько злились, потому что подобная история повторялась почти в каждом городе, где группа гастролировала. Дело в том, что Вольфганг был наркоманом. Он ещё держался до выступления, соблюдая условия контракта, но, честно отыграв концерт, он уходил в загул. Черт его знает как в незнакомом городе, часто не говоря на языке аборигенов, он ухитрялся находить наркопритоны! Никто этого не понимал! Но тем ни менее, с завидной регулярностью он пропадал в них после концерта, заставляя волноваться всех. В конце концов, на него плюнули. Продюсер заявил, что ничто не заставит его продлить контракт со Шпеером, а музыканты стояли перед выбором: или остаться без продюсера, или без гитариста. Когда наступило время ехать в аэропорт,  все дружно решили, что на этот раз они Шпеера разыскивать не будут. Москва – это не глухая тайга, объявится когда-нибудь, а не объявится, так пусть этим русская и немецкая полиция занимаются, кому положено. Порядок есть порядок! Они бы очень удивились, если бы узнали, что искать Шпеера начнут гораздо раньше. Собственно, уже начали. Витёк с Вованом подъехали в Шереметьево, чтобы поговорить со Шпеером. С ними  для усиления поехала Катерина, чтобы  повоздействовать на маэстро, если начнет ломаться, но Шпеера, к их великому изумлению, среди отлетающих они не нашли. Катерина, пообщавшись с продюсером, узнала, что Шпеер пропал, и они сами не знают где он. Этим теперь займётся их консул, если Вольфганг через три дня не появится.
     - Петька предупреждал, что этот  Шпеер торчок, на что, собственно, вся наша надежда, - сказал Вован. – вот только где этого Моцарта недоделанного искать?
     - Это не проблема! – бодро заявила Катерина. – Надо возле гостиницы поискать  наркодиллеров, наверняка этот Шпеер у них товаром и информацией разжился.
     - Поехали тогда! – позвал Витёк, садясь в машину.
     Ещё за квартал до гостиницы, Вован орлиным взором высмотрел типа, торгующего зельем. Они припарковались недалеко, и нарочито неторопливо пошли в его сторону. Правда, маскировка не очень помогла, потому что интуиция  у торговца работала, что надо. Каким-то шестым чувством, он понял, что эта троица  пришла по его душу. Не желая даже проверять, прав он или нет, парень стартовал с места, как спринтер на олимпийских играх.
     - Давайте с Катериной в машину, а я за ним! – крикнул Вован Витьку.
     Витёк  схватил Катю за руку и припустил назад к машине, а Вован пустился наперерез олимпийцу, который решил нырнуть в арку, поэтому несколько скривил свою траекторию. В арке-то Вован его  и нагнал, сшиб с разбега, поднял за шкирку и прижал к стене.
     - Чего носишься, как угорелый? С  тобой поговорить хотят!
     - Кто? – прохрипел торговец.
     - Конь в пальто! – ответил  Вован, запихивая беглеца на заднее сиденье  джипа, на котором уже подъехали Витёк с Катериной.
     - Давай рули во двор, там тихо, нам никто не помешает! -  сказал Вован.
     При этих его словах торговец попытался открыть дверь и выскочить из машины.
     - Да стой же ты! Не дрожи, ответишь на вопросы, и отвалишь!
     - Вчера ты работал? – спросил Витёк торговца.
     - Ну! – мотнул головой тот.
     - Не нукай, не запряг ещё! Немцу, музыканту, продавал что-нибудь?
     - Нет! – отчаянно выкрикнул пленник.
     - Врёт! – уверенно сказала Катерина. – Он что-то продал ему и с какой-то женщиной свёл. Шпеер с ней ушел.
     - Ай-ай-ай,  как нехорошо врать! -  укорил наркодиллера Вован, отвешивая ему подзатыльник.  – Давай, выкладывай, что за баба немца увела?
    - Это Верка! Она всё за иностранца замуж выйти хочет, вот и уволокла его к себе.
     - Адрес! – потребовал Витёк.
     - Не знаю! – нагло заявил торгаш.
     - Отпусти его! – сказала Катя.
     - А адрес? – удивился Вован.
     - Уже! – коротко ответила Катя.
     - Понял, не дурак! Дурак бы не понял!  - ответил Вован, открывая дверцу, и выкидывая из машины наркодиллера.
     Джип развернулся и на хорошей скорости выехал из двора. В противоположную сторону от него тоже не слишком медленно удалялся торговец. Прислонившись к стене дома через два квартала от места событий, чтобы немного отдышаться, он подумал, что надо срочно искать другое место дислокации, а то с этими иностранцами, вечно одни проблемы. Вот это он попал в самую десятку! Несмотря на то, что Катерина очень ловко считала адрес Верки, не заплутав в мешанине мечущихся мыслей торговца зельем, это им мало, чем помогло, потому что дверь им никто не открыл и, судя по гробовой тишине в квартире, там никого и не было. Пришлось предпринять дополнительные усилия, чтобы выяснить куда испарилась сладкая парочка. Ситуацию им охотно прояснил местный наркоман, когда друзья пообещали ему дать денег на дозу.
     - В гараже они у Пряхи, тут рядом, я покажу! – с энтузиазмом тряхнув сальными русыми волосами,  побежал было вперед доброжелатель, но Вован предложил:
     - Давай, садись в машину, что зря ноги бить!
     Паренёк без долгих разговоров нырнул на заднее сиденье джипа. Они попетляли немного между дворов, и выехали к пустырю, вокруг которого лепилось несколько ржавых гаражей. Собственно, который из них гараж Пряхи можно было не спрашивать, потому что двери  одного из них были широко распахнуты, сам гараж и прилегающая к нему территория освещались двумя мощными прожекторами, а из двух огромных, как  шкафы, усилителей гремела музыка, под которую веселилась довольно-таки большая толпа подростков.
     - Вон, ваш немчура зажигает на гитаре! – показал их проводник.
     Друзья  увидели невысокого рыжего человека,  одетого в  затрапезные шорты цвета хаки, и какую-то линялую футболку. Цвет её заставлял задуматься. Непонятно было, то ли он так уделал белую футболку, то ли коричневая, местами выгорела. Однако, играл он довольно виртуозно, и когда закончил, толпа просто взревела, подхватила его на руки и куда-то понесла. Друзья растерялись. О том, чтобы отбивать маэстро у вошедших в раж поклонников, не было даже и речи.
     - Куда это они его потащили? – спросил Витёк их экскурсовода.
     - А, в «Махаон», клуб ночной тут рядом есть, а то Пряхе уже участковый грозил, что если по ночам шуметь будет, то он ему «маски-шоу»  враз устроит! А оно ему надо?  Ну, ладно, мне некогда, рассчитывайтесь, как договорились, да я пошёл!
     - Бросал бы ты дурью баловаться! – посоветовал парнишке Вован, отдавая оговоренную сумму, но тот только головой мотнул.
     - Да пробовал я, не получается ничего, ломка скручивает, и всё тут!
     - На вот, возьми мой номер телефона, если совсем невмоготу будет, звони, что-нибудь придумаем, - сказал ему Витёк, протягивая  визитку.
     Парнишка послушно взял, попрощался и мгновенно исчез в ближайшей подворотне.
     - Ну, что делать будем? – задал Вован риторический вопрос соратникам.
     - Садись давай в машину, мыслитель! – проворчал  на него Витёк, выруливая на дорогу. – Надо как-то из этих трущоб выбираться на нормальную дорогу, а то боюсь, и на джипе мы здесь не проедем.
     Клуб «Махаон» им пришлось поискать, потому что он располагался на задворках. Видно, реклама ему была не особенно нужна, от клиентов и так отбоя не было. Фейс-контроль осуществляли два громилы, которые сразу обратили внимание на входящую троицу друзей, видно,  не особенно-то они вписывались в обычный местный контингент.
     - Катя, с парнишками на входе  поговорить бы надо, а то, как бы они нам всю операцию не сорвали, - тихо сказал Витёк, наклонившись к самому уху Катерины.
     - Хорошо, скажешь, когда надо будет.
     План операции они составили в машине, пока искали ночной клуб. Он был прост, как всё гениальное. Брать Моцарта, как с легкой руки Вована они стали звать Шпеера, было решено в туалете. Не самое приятное место, но не вязать же его  среди толпы ревущих от восторга подростков, к тому же, накаченных по самое не могу, всякой гадостью. Впрочем,  вязать Шпеера никто не собирался. Предполагалось тюкнуть его тихонечко по  шее, чтобы отключился на время, а затем вынести из клуба, якобы проветриться.  Но план пришлось менять на ходу, потому что чертов Шпеер, уснул на одном из диванов, свернувшись калачиком. Как он мог спать под такой грохот, сравнимый только  с работой нескольких экскаваторов в каменном карьере, было непонятно. Привычка, наверное, сказывалась. Его сон бдительно охраняли два  добровольных адъютанта, которые развалились рядом в креслах и потягивали коктейли.
     Они довольно грубо остановили Вована, который сунулся было к маэстро.
     - Отвали, не видишь, крутой чел отдыхает!
     В другое время эти сопляки ответили бы Вовану за хамство, но сейчас было не до них. Надо было срочно придумывать, как вытаскивать отсюда Вольфганга. Выручила Катерина, которая подскочили вдруг к спящему Шпееру и отвесила ему звонкую оплеуху.
     - Опять нажрался, как свинья! – возмущённо закричала она, перекрывая грохочущую музыку.
    - Эй, ты, полегче! – заорали вскочившие адьютанты, но разъярённая Катерина повернулась к ним и  коротко сказала:
     - Сидеть! Молчать!
     Вован, хоть уже и знал о  Катиных способностях, но сильно удивился, когда отморозки, как два дрессированных пуделя тихонько уселись обратно в кресла. Но только они подхватили спящего маэстро под белы руки, чтобы вести на выход, как на них коршуном наскочили худая бледная девица. Друзья сразу догадались, что это -  пресловутая Верка. И точно, она немедленно высмотрела, как какие-то пришлые нахалы, да ещё с какой-то наглой девкой, сначала надавали её суженому по щекам, а потом и вовсе  вознамерились потащить на выход её заграничное счастье. Этого она допустить не могла, поэтому,  не говоря худого слова,  всё равно в таком грохоте её мало бы кто услышал, она просто вцепилась Катерине в волосы, и попыталась  приложить её голову о своё выставленное худое колено. Но не тут-то было! Катерина, если и растерялась от внезапности нападения,  то этого никто не заметил. Она юлой крутанулась на месте, отчего Верка немедленно выпустила её волосы, иначе бы её худые ручонки просто бы выставились из плеч. После этого Катя просто сильно толкнула агрессоршу, отчего та улетела в толпу, и повалила кучу народа, как кегли в боулинге. Пока  обалдевший народ поднимался и пытался разобраться кто обидчик, троица вместе со Шпеером уже была у выхода. Но тут им путь заступили охранники, с которыми у Катерины просто не было времени долго разговаривать.
     - Куда его прёте? – грубо сказал Семён, один из охранников клуба.
     - Домой!  Мы ещё вчера в Германию улететь должны были, так муженёк мой, сволочь нерусская, загулял!
     Но Семен захотел, чтобы  Шпеер сам подтвердил, что это его жена и потряс его за плечо.
     - Эй, комрад, это точно твоя жена?
     Вольфганг открыл мутные глазки, обвёл  всех непонимающим взглядом и простонал:
     - О! Майн Готт…
     Катерина не стала ждать, когда Шпеер окончательно очнется, потому что толпа на танц - поле окружила Верку, внимательно её слушая, а та усиленно жестикулировала, недвусмысленно показывая в их сторону.
     - Слушай, Семён, - сказала Катерина, внимательно глядя ему в глаза, - ты бы не вмешивался в нашу семейную жизнь! Ты бы лучше в своей разобрался! У тебя сын без отца растёт, хочешь, чтобы он через несколько лет с этими, -  Катя пренебрежительно махнула в сторону подростков,  - по ночным клубам таскался, обкуренный или обколотый? Возвращайся-ка ты к жене, да сына воспитывай, а мы тут сами как-нибудь разберёмся!
     Семён смотрел на Катерину остановившимся  взглядом, и не видел её. Слова её прожгли ему мозг, как кислотой, причинив дикую, ни с чем не сравнимую боль. Его сын, Стёпка, через несколько лет с этими вот?! Нет, только не это! Он  медленно снял с головы переговорную гарнитуру, сунул её в руки напарнику, повернулся и вышел. Напарник открыл рот от удивления:
     -  Семён, ты чего? Ты куда?
     Семён, не поворачиваясь, махнул рукой, ослабил петлю галстука и снял его через голову, после чего исчез за дверью. Его напарник кинулся вслед за ним, а друзья резво потащили немца к машине. И вовремя, потому что,  ещё дымок от  двигателя их джипа не рассеялся в воздухе, как разъяренная толпа подростков выскочила из клуба на улицу, чтобы вернуть своего кумира и примерно наказать его похитителей.
     В машине, по дороге домой, Вольфганг отключился, и как-то очень капитально. Друзья забеспокоились.
     - Витёк, как бы наш Моцарт ласты не склеил, - высказал опасение Вован.
     Витёк повернулся, посмотрел на Шпеера,  и его вид ему тоже не понравился.
     - Катя, пульс у него проверь!
     Катерина  приложила пальцы к шее маэстро.
     - Ну, что там? – тревожно спросил Вован.
     - Есть, кажется, только слабый очень.
     - Может, в больницу? – предложил Вован.
     - Нет! Домой! – решительно сказал Витёк, утапливая педаль газа.
     Домой доехали довольно быстро, слава богу, ночью машин на дорогах было меньше. Когда занесли на руках Шпеера, Витёк сразу же попросил Анцифера, выбежавшего их встречать:
     - Анцифер, свяжись срочно с Акулиной Савишной, немец у нас совсем плох, как бы не умер! Консультация её нужна, что нам с ним делать.
     Анцифер, хоть и любил побезобразничать на досуге, но в серьёзных делах был надежен, как скала.  Не прошло и минуты, как в прихожей их дома раздался хлопок, и Акулина Савишна явилась сама, неся в руках знаменитый баульчик.
     - Ну, в чем тут у вас проблема? – деловито оглядываясь, спросила она.
     - Да вот, музыкант наш ханки какой-то обожрался, боимся, что ему уже впору реквием сочинять, - пошутил Вован, провожая Акулину Свишну в гостиную, где на диване уложили Вольфганга.
     Акулина только взглянула на него, сразу сказала:
     - Анцифер, иди сюда, помогать будешь, а вы все пошли вон, не мешайте!
     - А что у него? – робко спросила Катерина.
     - Что, что!  Передозировка героином и ещё чем-то, сразу не пойму. Не мешайте, время дорого.
     - Ага, - покорно согласился Витёк, - но если что, то мы тут рядом будем.
     Акулина Савишна, не отвечая, только махнула на него рукой, чтоб убирался.
     Где-то около часа  друзья с тревогой ждали на кухне, чем закончится сеанс Акулины. Проснувшаяся Алевтина  накрыла стол к чаю, но ни у кого кусок не шел в горло. Наконец, дверь открылась, и уставшая Акулина вышла из гостиной и прошла на кухню. Все сразу засуетились вокруг неё. Алевтина предложила попить чаю.
     - Да, чайку неплохо бы, - согласилась целительница.
     - Ну, как он там? – имея в виду немца, спросил Вован.
     - Еле вытащила, - вздохнула устало Акулина Савишна, - вместо крови раствор голимой химии. Как вы его до дома-то довезли, удивляюсь!
     - И что нам теперь с ним делать? – с тревогой спросил Витёк.
     - А вам ничего не надо с ним делать, мы его с Анцифером с собой заберём. Филину этот бедолага зачем-то потребовался, вот пусть Анцифер и постарается, а то Филин на него уже здорового полкана откормил, того и гляди спустит!
     Все облегченно вздохнули и принялись с аппетитом пить чай. Уже под утро, когда Акулина отдохнула, они с Анцифером убрались  восвояси, прихватив с собой Шпеера,  остальные же, отправились спать. Однако, этой ночью обитателям ещё одной московской квартиры было не до сна. Бывшая жена охранника Семёна, из клуба «Махаон», Татьяна, проснулась в час ночи от звонка в дверь. Каково же было её удивление, когда в глазок она увидела своего  бывшего мужа, Семёна, который не приходил к ним уже несколько месяцев.
     - Что случилось? – с тревогой спросила она, открыв дверь.
     - Стёпка дома? – напряженным голосом спросил Семён.
     - Дома, - растерянно ответила Татьяна, - а где ему ещё быть?
     Семён отодвинул её и вошёл в квартиру.
     - Посмотреть хочу, – сказал он, направляясь в детскую комнату.
     - Да он спит! – попыталась остановить его Татьяна. Но Степка уже не спал. Каким-то своим детским чутьём, он почувствовал приход отца даже во сне и моментально проснулся, так что когда Семён вошел к нему в комнату, то пятилетний Стёпка ракетой  прыгнул на него, вцепившись в отца не только руками, но и ногами. Семён крепко обнимал сына и изо всех сил стискивал зубы, чтобы  не разрыдаться.
     - Ты вернулся? – с тревогой спросил  Стёпка.
     Семён смог только согласно покачать головой.
     - Навсегда? – не веря своему счастью, уточнил сын.
     - Навсегда! – облегченно ответил Семён и наконец-то смог вздохнуть полной грудью.
     Татьяна, привалившись к косяку детской комнаты, тихонько вытирала набежавшие слёзы.

                Глава 24

     Вольфганг Шпеер проснулся в каком-то незнакомом месте. Медленно приходя в себя, он обвел глазами помещение, и пришел  к выводу, что он в какой-то больнице. Но вот где? В смысле, в каком городе? Вернее даже, в какой стране? Если больница в Москве, то, как он сюда попал? Шпеер этого совершенно не помнил. А если он уже в Германии? Хотя, мало вероятно, разве что, его перевезли туда в виде бесчувственного тела. Подумав про бесчувственное тело, Шпеер нахмурился. Этот раз он, кажется, перестарался. Строго говоря, это большая удача, что он вообще хоть где-то очнулся. Настроившись, таким образом, на позитивный лад, он внимательно оглядел помещение, в котором находился. Это была довольно просторная комната, стены которой были выкрашены в приятный светло-зелёный цвет. В открытое окно  светило яркое солнце и задувал  приятный ветерок, колыхая прозрачные зелёные шторы. И всё-таки это помещение очень напоминало больничную палату, потому что кроме кровати, на которой лежал Шпеер, тумбочки около неё и двух стульев у стены, в комнате ничего не было. Вольфганг попробовал подняться на ноги, и это ему удалось. Машинально всунув ноги в тапочки, он подошел к окну, и выглянул туда. Увиденное его озадачило, потому что из его окна были видны только огромные ели. Это, несомненно, был лес, и ещё какой лес! Не то, что у них в Германии! Такого Шпеер и не видел.  Высунув голову подальше в окно, он рассмотрел, что помещение, в котором находится его палата, представляет собой  деревянную избу. Что-то странное показалось в этом Шпееру, какая-то несуразность царапнула мозги, но свою мысль, какой бы она ни была, Шпееер не успел додумать, потому что его отвлёк кот. Большой черный котяра спал на крыльце избы, греясь на солнышке. Видно, Вольфганг своим пристальным взглядом потревожил его, потому что кот открыл глаза, посмотрел на маэстро, широко зевнул и спросил:
     - Ну, что, очнулся уже, мяу?
     Шпеера прошиб холодный пот. Сглотнув слюну, он спросил у кота:
     - Это вы мне говорите?
     - Конечно тебе, мяу! Здесь же больше никого нет! Акулина Савишна по делам отлучилась, а меня оставила за тобой приглядывать, мяу! Вот я и приглядываю!
     - А Акулина Савишна, это кто? – растерянно поинтересовался музыкант.
     - Целительница она знаменитая, мяу! А я -  её помощник! С того света тебя, считай, вытащила, мяу!
     Вот этому Шпеер поверил как-то сразу и безоговорочно. Однако любознательная натура заставила его спросить кота:
     - А где вы так хорошо выучили немецкий язык?
     - Я, мяу?! Немецкий язык?! Да на кой же он мне сдался?
     - Но мы же с вами понимаем друг друга!
     - Правильно мыслишь, мяу, только не догоняешь!  Это тебя во сне русскому языку обучили, мяу, вот мы и понимаем друг друга.
      - Так я что, на русском сейчас говорю? – крайне изумился немец.
      Кот согласно кивнул головой.
     - О, майн готт! – взвыл Шпеер, хватаясь за голову.  – Пойду-ка я, лучше ещё посплю!
     - Э, нет, нет, нет, мяу! Акулина Савишна велела тебя покормить, как очнешься. Так что давай, умывайся, мяу, зубы чисти, а я на стол накрою.
     Вольфганг покорно прошел в ванную комнату, которая оказалась чуть ли не  просторнее его палаты, принял душ, почистил зубы, и значительно более бодрый вошел в избу, где Анцифер уже накрыл завтрак. Взглянув на стол, Вольфганг почувствовал сильный голод, но ему пришлось ограничиться куриным бульоном с сухарями, йогуртом и травяным настоем. Однако, и такой не слишком плотный завтрак снова разморил его и Вольфганг отправился к себе в комнату досыпать. Последней мыслью, перед тем, как сон сморил его, была мысль о том, что он, собственно, рано обрадовался, что выкарабкался. Говорящие коты как-то не очень вязались с реальностью, так что, возможно, он ещё не вполне жив. Однако, следующее его пробуждение состоялось всё в той же комнате. Разбудил его разговор кота с кем-то незнакомым за дверью.
     - Ну, Анцифер, ну, будь человеком, дай я загляну! Вдруг, он уже проснулся!
     - Я, мяу, человеком быть не могу в принципе, потому что я кот, мяу! И что заглядывать? Проснется, мяу, сам выйдет.
     - Ну, Анцифер, миленький, я завтра на рыбалку специально пойду, чтобы рыбы тебе наловить, дай только взглянуть мне на него хоть одним глазком!
     - Рыбка, это хорошо, мяу! Только рыбкой ты мог бы меня угостить и  просто так, мяу, от широты души, так сказать, из уважения! Ты меня, кстати, уважаешь?
     - Уважаю, Анцифер! Ещё как уважаю! Рыбку я тебе так и так принесу, только дай я в комнату загляну!
     - Ну, ладно, мяу, пользуйся моей добротой! Только тихонько, немца не разбуди…
     Анцифер не успел договорить своё напутствие Петьке, племяннику Дуба, а это был он, как тот рванулся к двери как ненормальный,  наступил на лапу Анциферу, отчего тот взвыл дурным голосом, Петька с перепугу, дернулся, запнулся об кота  и, падая, открыл лбом дверь в  комнату, где лежал Шпеер. Вернувшаяся домой Акулина как раз застала момент, когда Петька  с Анцифером  кубарем вкатывались в палату больного.
     - Это ещё что такое? -  так грозно спросила она,  что Шпеер первым нырнул под одеяло и накрылся им с головой. – Анцифер, не стони, а лучше скажи, что здесь Петька делает?
     - О! О! О! – только и простонал кот, держа здоровой лапой больную.
     Акулина сделала нетерпеливый пас над его лапой, и как будто вышвырнула что-то в окно.
     - Отвечай, когда тебя спрашивают!
     - О! – попробовал, было продолжить кот, но Акулина на него прикрикнула.
     - Не придуривайся, не болит у тебя уже ничего!
     Кот ощупал больную лапу, состроил удивленную физиономию и воскликнул:
     - И правда! Всё прошло! Волшебница!
     - Анцифер!
     - Да что, Анцифер, Анцифер! – пришлось сдаваться коту. – Пристал этот Петька, как банный лист, покажи, да покажи ему музыканта. Рыбу посулил злодей! Я и дрогнул! Пусть, думаю,  заглянет в комнату, посмотрит, от немца не убудет. Я ж не знал, мяу, что у Петьки  грация молодого бегемота! Чуть калекой меня не оставил!
      Акулина перевела взгляд на Петьку, который, стоя на четвереньках, слушал их разговор. Светловолосый верзила растерянно хлопал глазами и не знал что делать.
     - Встань! – приказала ему Акулина.
     Петька вскочил с поспешностью солдата-новобранца.
     - Не ударился? – спросила Акулина, деловито оглядывая Петьку.
     - Не-а! – помотал он вихрастой головой.
     - Ну, ладно, раз все целы, и гостя нашего всё одно разбудили, так пошлите чай  пить.
      Все несказанно обрадовались. Анцифер вылетел первым, накрывать на стол, а Петька бережно, так сказать, под белы руки, вывел к столу Шпеера, и во время чаепития глядел на него восторженными глазами.
     Акулина не выдержала и спросила Петьку:
     - Что это ты на него всё любуешься? Не картина, чай!
     - Талант! – только и ответил Петька.
     Акулина разозлилась.
     - Талант у него, может, и есть, а вот с мозгами туговато! Ты, мил человек, хоть понимаешь, что если бы не мы с Анцифером, то ты бы сейчас чаи гонял уже с чертями в аду?!
     - Понимаю, - тихо проговорил Шпеер, опустив голову, - я и до сих пор не уверен, что я жив.
     - Почему? – несказанно удивилась Акулина.
     Шпеер только затравленно покосился на кота.
     Акулина рассмеялась.
     - Ах, ты про то, что Анцифер говорит! Не волнуйся, Вольфганг, ты  жив и даже уже относительно здоров. А к чудесам нашим тебе придется привыкать, Что поделаешь, место у нас здесь такое. А поскольку тебе предстоит у нас большая и очень важная работа, то никто не хочет от придури твоей зависеть, так что мне поручили тебя от наркомании вылечить напрочь, что, собственно я  и сделала.
     - А если мне снова захочется? – неуверенно спросил Шпеер.
     - Не захочется! – уверенно ответила Акулина. – А если что за ради эксперимента употребишь, то я тебе такую кучу ферментов в кровь подсадила,  что они всё в шесть секунд разложат! Так что с кайфом попрощайся навсегда!
     Шпеер промолчал, подумав, что придется теперь ужираться алкоголем, но Акулина его разочаровала.
     - Ферменты эти и на алкоголь, и на яды так же действуют. 
     Шпеер вздохнул и подумал, что, как только вырвется из этой варварской России, то ляжет в клинику почистить кровь. Пусть хоть всю заменят, если надо.
     - Бесполезно! – ехидно ответила Акулина. – А за варваров и ответить можешь!
     Шпеер уткнулся в свою чашку с чаем и старался  не то, что не думать больше ни о чем, а и дышать через раз.
     Между тем, чаепитие закончилось, и Петька занес в избу электрогитару, протянул её Шпееру и попросил:
     - Сыграйте, пожалуйста, что нибудь, маэстро!
     Вольфганг взял гитару, попробовал сыграть несколько аккордов и сказал, протягивая её Петьке.
     - Это не гитара, не инструмент!
     - А что это? – растерялся Петька.
     Вольфганг нетерпеливо пощелкал пальцами и спросил у Петьки:
     - Как называется дерево, которым топят печь?
     - Дрова, - потерянно ответил Петька.
     - Вот, вот, это – дрова! – вынес окончательный приговор гитаре Шпеер.
     - И вы на ней играть не будете?
     - Я?! – возмутился Шпеер. – Никогда!
     Петька ушел от маэстро совершенно убитый, и поспешил с неутешительной новостью к Дубу, а тот в свою очередь обрадовал Филина.
     К вечеру этого же дня, Филин посетил Шпеера и имел с ним обстоятельную беседу, из которой Вольфганг с удивлением узнал, что он подписал контракт на шесть месяцев работы с неким музыкальным коллективом,  причем, что это за коллектив в контракте было сказано обтекаемо, а так же ничего не говорилось про гастрольные туры и  концерты. Это было очень странно, но под контрактом стояла подпись Шпеера, которую он с неудовольствием узнал.
     - Этот контракт всё равно незаконный, - угрюмо проговорил Шпеер.
     - Почему? – живо заинтересовался Филин.
     - Потому что у меня  есть обязательства по другому  контракту, и я являюсь руководителем группы «Скуни». Я не могу всё это бросить!
     - Герр Шпеер,-  предельно вежливо начал Филин, - я понимаю, что вы были больны и, может быть, поэтому некоторые обстоятельства, выпали из вашей памяти. Ваш продюсер отказался продлевать с вами контракт, срок которого закончился, кстати, ещё во время ваших московских гастролей, а группа « Скуни» не захотела оставаться без продюсера, поэтому заочно разорвала с вами всякие деловые отношения.
     Шпеер покраснел от гнева:
     - Этого не может быть!
     Филин молча подвинул к нему телефон.
     - Можете сами убедиться. Сотовый у нас  здесь не берет, так что звоните по коду. Вот, на листочке рядом с телефоном записан код Германии, Берлина, а дальше местный номер сами набирайте. Помните, или подсказать?
     - Помню, не надо, - угрюмо ответил Шпеер, пододвигая к себе телефон.
     Генрих Пфайфер, продюсер Шпеера, снял трубку сразу, как будто дежурил у телефона.
     - Генрих, это я! – бодро сказал в трубку Шпеер.
     Это было всё, что он успел сказать, потому что дальше  его бывший продюсер на чистейшем немецком языке проорал Вольфгангу в трубку, что он о нем думает, и где он его видел, и в какой обуви. Всё, что  сказал Шпееру Филин, к великому сожалению маэстро, подтвердилось. В заключении своей гневной речи герр Пфайфер выразил уверенность, что Шпеер в ближайшем будущем сдохнет под забором, где, собственно, ему и место, и в сердцах бросил трубку.
     Шпеер тяжело дышал, как рыба, выброшенная на берег. Филин накапал ему валерьянки,  вежливо преподнес и сказал проникновенным голосом.
     - Герр Шпеер, не стоит так переживать из- за пустяков. Ничего страшного не случилось,  вы, слава богу, живы, ваше творчество востребовано. Вам предстоит у нас такая интересная работа, какую, смею вас уверить, не сможет предложить вам ни один продюсер в мире. А потом, мы очень даже ценим ваш талант, причем в прямом смысле. Не угодно ли вам взглянуть на сумму контракта?
     С этими словами Филин пододвинул маэстро бумаги, где сумма контракта была обведена красным фломастером.
     Шпеер прочитал и застыл, как соляной столб, выпучив глаза на бумаги.
     - Я вам не верю! – наконец, заявил он.
     Филин спокойно спросил:
     - Что могло бы убедить вас?
     - Переведите эту сумму на мой счет в Берлинском банке!
     Филин подумал и предложил:
     - Давайте поступим так, мы сейчас переведем вам шестую часть суммы, и  в конце каждого месяца  будем переводить столько же, так что по окончании вашей работы у нас вся сумма целиком окажется на вашем счету. Поймите, мы тоже должны подстраховаться! Порядок, есть порядок!
     Услышав заветную для каждого немца фразу, Вольфганг согласился. Филин связался по телефону с банком, отдал распоряжения и уже через некоторое время Шпеер смог убедиться, что деньги дошли и находятся на его счету.
     - Разрешите мне ещё раз позвонить в Германию! – попросил он Филина.
     - Да сколько угодно! – милостиво разрешил тот.
     Шпеер набрал номер своего, теперь уже бывшего продюсера, и в свою очередь высказал ему, кем его считает, не особо выбирая выражения.
     - А теперь опусти свою жирную задницу в кресло, если стоишь, а не то на пол рухнешь. Я только что подписал контракт в России на шесть месяцев, и знаешь сколько мне заплатили? – и Шпеер мстительно щуря глазки, назвал цифру и бросил трубку. Глаза у него горели, рыжие волосы стояли дыбом, а об щеки можно было зажигать спички.
     - Орёл! – подумал насмешливо Филин, но вслух ничего не сказал.
     - Герр Шпеер, - обратился он к маэстро, когда тот немного успокоился, - я узнал, что наши музыкальные инструменты не соответствуют вашим требованиям.
     В знак согласия Шпеер только скривился.
     - Дело у нас не терпит отлагательства, так что давайте решать, какие музыкальные инструменты нужны, и где их можно приобрести.
     - Я всегда сотрудничаю с одной посреднической амстердамской фирмой, они уже не раз поставляли мне инструменты. Сами они их не производят, но то, что нужно, из-под земли достанут. Я могу им позвонить прямо сейчас и выяснить, сколько это займет времени.
      Шпеер снова сел за телефон, о чем-то долго разговаривал, и обрадовал Филина:
     - Всё складывается удачно, через три дня они отправят груз в Россию, говорят, чтобы ускорить доставку, надо его встретить на  границе, когда пройдет таможню.
     - Хорошо, сделаем! – обрадовано сказал Филин. – А пока лечитесь, поправляйтесь, здоровье вам ещё для  работы потребуется.

                Глава 25

     Ещё неделю Шпеер оставался на попечении у Акулины Савишны и её кота, с которым очень подружился. Он даже для развлечения играл с Анцифером в карты, и очень огорчался, что всё время проигрывает, пока не понял, что наглый котяра кропит карты, протыкая их когтями. Но поскольку играли они не на деньги, то Анцифер получил от Шпеера только моральное порицание и отказ от дальнейшей игры. Племянник Дуба Петька, как проклятый, вставал каждое утро в пять часов и бежал ловить рыбу Анциферу, потому что после давешнего прискорбного случая, тот  Петьку на порог без рыбы не пускал. Наконец, на исходе недели, обрадованный Петька сообщил Шпееру, что инструменты пришли и находятся в репетиционном зале. Пора, короче, к работе приступать.
     Шпеер обрадовался, потому что уже соскучился без музыки, репетиций, концертов, без этой привычной  для него круговерти, и стал с энтузиазмом собираться.
     Акулина вышла их провожать и напутствовала напоследок Вольфганга:
     - Ты только ничему не удивляйся сверх меры, и не пугайся ничего. Делай себе своё дело и всё! Это главное!
     Шпеер вежливо покивал и уселся в УАЗик и тот  бойко побежал по грунтовой дороге к асфальтированному шоссе. Доехали до базы довольно быстро, там выгрузились из машины и пошли к переместительному устройству.  Однако, увидев, как люди бесследно исчезают, неизвестно куда, встав на небольшую площадку с каким-то столбиком, он уперся не хуже осла, и только повторял побелевшими губами: «Найн! Найн!». Пришлось ехать к репетиционному залу на машине. Пока они ехали, Филину пришлось вызвать Сыча и Акулину. Сыч создал новый репетиционный зал, чтобы немцу не пришлось лезть в дупло дерева, а то тот опять заартачится, а Акулине надо было немного поработать с сознанием маэстро, чтобы он от того, что увидит, не тронулся умом часом. Акулина встретила их у входа, отозвала Шпеера в сторону, чтобы поговорить, и отдала в белы руки Филину. Тот спокойно сказал Вольфгангу:
     - Герр Шпеер, сейчас мы познакомим вас с  вашими музыкантами. Прошу вас реагировать спокойно, потому что это не люди.
     Несмотря на работу, которую провела с ним Акулина, Шпеер испугался.
     - А кто они? – спросил он со страхом.
     - Инопланетяне, - спокойно ответил Филин.
     - И они меня заберут к себе?! – с ужасом воскликнул маэстро.
     - Господи! Нет, конечно, не волнуйтесь вы так!  Вы просто будете делать из них звёзд шоу-бизнеса, только не земного масштаба, а галактического.
     Эта фраза Филина произвела странное впечатление на маэстро. Он вдруг приосанился, в глазах появился фанатичный блеск, и он сказал напряженным голосом:
     - И музыку, которую я напишу, они разнесут по всем уголкам вселенной?
     - Можете не сомневаться!
     - Значит, она будет звучать, даже когда меня уже не будет?
     - Я думаю, что она будет звучать даже когда уже наших внуков и правнуков не будет, - уверенно ответил Филин.
     - Значит, я буду творить для вечности! – торжественно сказал Шпеер.
     - Ну, можно и так сказать, - покладисто сказал Филин.
     - Пошли! – решительно сказал Шпеер и так рванул к входу в зал, что Филин и Петька едва успевали за ним.
     Странный вид инопланетян не произвёл никакого впечатления на Шпеера, Филин даже подумал, что теперь маэстро стал бы работать, хоть с огнедышащими драконами, хоть с гигантскими тараканами, лишь бы они гитары в руках умели держать. Он быстро познакомился со своими новыми подопечными, проверил, что они умеют, от души посмеялся  и сказал:
     - Теперь мы будем играть совсем другую музыку!
     - Какую? – полюбопытствовал Фара.
     - А вот какую! – сказал Шпеер.
     Он взял в руки  гитару, некоторое время её настраивал, а затем врезал на ней одну из последних своих композиций. Впечатление, которое она произвела на инопланетян,  не поддавалось описанию. Сначала они тихо стонали  от удовольствия, затем громко, затем стали, как могли, подыгрывать своему руководителю, а когда он закончил, они бросились к нему с восхищёнными возгласами, которые старательно переводили переговорные устройства. Шпеер цвёл и пах. Филин, посмотрев на это,  покинул репетиционный зал. Теперь за музыкальное образование гнуров можно было быть спокойным.
     Чрезвычайное происшествие на отдаленной планете Земля, освоение которой застопорилось несколько циклов назад, ввело в беспокойство  военное начальство гнуров. Дружественные контакты с аборигенами! Это было просто невозможно! Неслыханно! Было проведено экстренное совещание высшего руководства военных советников, которые решили не придавать огласке происшествие, чтобы не создавать прецедента, а услать весь состав патруля на проблемную планету Тпру, где так же, как на Земле не ладилось её освоение. Только если на Земле хотя бы была понятна причина неудачи, это проклятое растение под труднопроизносимым названием – го-лу-би-ка –а, то на Тпру вначале всё шло так же, как везде, то есть, после того, как сбросили  капсулу, она довольно быстро перестроила экологию планеты , сделав её приемлемой для проживания гнуров, и уничтожив начисто местную флору и фауну, надо сказать, не очень многочисленную. Разумных существ на Тпру не было. Впрочем, даже если бы и были, то это  никак не волновало гнуров и уж совершенно точно, не меняло их планов. И вот, когда уже планету поделили на участки и даже стали продавать лицензии на их освоение, выяснилось, что планета для проживания непригодна. Первые переселенцы  построили посёлки,  точнее, развернули уже готовые модули, и стали осваивать планету. Но растения, завезенные гнурами из метрополии, на Тпру стали давать неожиданные мутации, поэтому сразу возникла проблема с обеспечением населения продуктами и после того, как целые посёлки отравились употребив в пищу хвощелох нового урожая,  продажу лицензий пришлось прекратить,  а мирное население эвакуировать. На планете остался только патруль, которому было дано задание вести наблюдения и по мере сил выяснять природу аномалий. Но дело это было бесперспективным, потому что такие задания надо давать учёным, а не военным. А вот с учёными у гнуров была напряжёнка. Их попросту не было! Дело в том, что цивилизация гнуров была очень древней. Когда –то, очень давно, на центральной планете империи – Гнурии процветали науки, продвигавшие  прогресс гнурского общества семимильными шагами. Научные экспедиции на неосвоенные планеты снаряжались регулярно, постепенно цивилизация гнуров накопила такое количество знаний, и так далеко продвинулась по сравнению со всеми известными цивилизациями, что ей просто не было равных. Отсутствие соперничества в любой сфере ведёт к застою, что  и случилось с гнурами. Не было стимула узнавать что-то новое, так как налаженная система работала как часы. Научные исследования стали сворачиваться, а самих ученых стали называть хранителями знаний. Сами знания превратились в догмы, нарушать которые строго воспрещалось. Ну, так вот, патрули, которые мучились на Тпру, ничего, конечно не понимали в том, что происходит, за что регулярно  получали втык от начальства, но дела это не меняло. Вот на эту-то гиблую планету и  отвёз заправщик гнырой патруль Валенка со товарищи. Продуктов им оставили так мало, что выбор у них был невелик: или сдохнуть с голода, или начать питаться  тем, что выращивали на Тпру и, возможно, тоже сдохнуть, только уже от отравления. Начальник проштрафившегося патруля, сразу забрал себе половину всех продуктов и закрылся на командной половине капсулы, собираясь получать новую информацию в виде снов, до тех пор, пока их вахта не закончится. Одно было хорошо, он хотя бы не мешал патрульным, а те первым делом вынесли из капсулы дупликатор, и замаскировали его в одном из брошенных модулей в посёлке. Вован даже не представлял, что, просто спас жизнь своим инопланетным друзьям таким подарком, потому что они без забот и хлопот снабдили себя провизией в нужном количестве, да ещё дуплицировали в немереных количествах деликатесы и напитки, которые предприимчивый Валенок выменял у экипажа заправщика на призы, которые им подарил Вован. Так что служба на Тпру, была для них не так уж плоха. Раз в неделю их командир выходил из добровольного заточения и требовал отчета у подчиненных. Он бы и не утруждал себя этим, если бы высокое начальство не решило держать с этим необычным патрулём руку на пульсе, и не требовало еженедельно отчёта. С неудовольствием  высокое начальство узнавало, что дела идут хорошо, потерь и болезней среди личного состава нет, и как  это им удаётся, при таком скудном пайке уму было непостижимо! Надо было что-то придумать, чтобы наказать патруль, например, продлить им пребывание на Тпру на неопределённый срок, но для этого надо было иметь основания. А оснований, как назло не было! Однако, дурное дело нехитрое, и плющить подчиненных умеют военные любой цивилизации, у них мозги на это особым образом настроены. Так что придумали они для неугодного патруля задачку, с которой тот точно не справится и будет гнить на Тпру, пока весь личный состав не загнётся. А, как известно, нет гнура, нет и проблемы! Задачка эта была из области сельского хозяйства: кусов разводить. Кус – это такой маленький пушной зверёк, мех  у него очень ценный, да и мясо относится к деликатесам. Одно плохо, нежный уж очень, а потому очень трудный в разведении, чуть, что не так, дохнут кусы все до одного в одночасье! И это на освоенных, и вполне пригодных для жизни гнуров планетах, а что уж говорить про Тпру. На Тпру, это дело дохлое во всех смыслах! Сказано – сделано!  Так что в один отнюдь не прекрасный день завис на орбите Тпру грузовик, который привёз небольшую колонию кусов и челноки, шустро шмыгая туда-сюда, перевезли на планету всё необходимое для разведения кусов. Командир патруля выстроил подчиненных и передал им новую директиву командования:
     - Поскольку ценный мех, а так же деликатесное мясо кусов очень важны для укрепления обороноспособности и процветания империи, то нам… то есть, вам, само собой, надлежит выращивать на Тпру колонию кусов, поставляя каждые четверть цикла в метрополию пятьсот экземпляров. В случае невыполнения или ненадлежащего выполнения приказа, срок службы патруля продляется до получения положительного результата.
     Тут даже ко всему привычного и толстокожего начальника проняло, и он сказал уже менее торжественно:
     - По бумагам выходит, что прислали нам всего сто экземпляров, так что привыкайте, салаги, к этой планете, как к родной. Не выполните вы этот приказ никогда в жизни! Мне-то что, у меня уже документы об отставке оформляются, так что я со следующим транспортом покину навсегда и эту клятую Тпру, и военную службу, а вы думайте, как жить, вернее, выживать!
     С этими словами начальник удалился на свою половину, оставив вверенный ему личный состав в глубоком унынии. Правда, долго унывать не пришлось, так как надо было разворачивать звероферму для кусов. Этим они и занимались весь день, не особенно торопясь, так как торопиться особо было некуда. Вечером же, за ужином, вернее, уже после него, когда патрульные отдыхали, Гром и Костыль пришли в модуль к Валенку, в котором был спрятан дупликатор, чтобы посоветоваться, как дальше жить.
     - Ну, что, Валенок, надо придумывать, как этих чертовых кусов разводить, не улыбается как-то навечно здесь застрять. Нет, в принципе, у нас и здесь жизнь терпимая, но всё когда-то надоедает, - философски заметил Гром.
     - Да я уже проштудировал инструкцию, - уныло ответил Валенок, шлёпая на стол пластиковую брошюру, - командир, похоже, прав, торчать нам на этой Тпру до скончания века.
     - Что же делать? – испуганно спросил Костыль.
     - Для начала надо корм им в нужном количестве заготовить, - ответил  Валенок,  - а то я тут подсчитал, что даже для ста экземпляров того, что прислали мало.
     - Это не вопрос, заготовим, сколько надо, дупликатор пока исправно работает, - решительно ответил Гром.
     - Надо только дупликатор поближе к клеткам разместить, а то мешки потом на себе таскать придется, - заметил сообразительный Валенок.
     Сказано – сделано. Дупликатор разместили на звероферме и патрульные по очереди стали дуплицировать корм для кусов. Хлопот с этим особо много не было, потому что корм был расфасован в небольшие мешки, весом примерно пять земных килограммов. Объем  мешки имели небольшой и спокойно входили в дупликатор. Но в один из дней, нашелся особо старательный кус и  прогрыз – таки дыру в клетке, что, собственно, было нетрудно, потому что ко всему прочему и оборудование для содержания кусов им поставили старое. Выбрался он из клетки, естественно не один, с ним улизнуло ещё четверо его собратьев, и они стали разгуливать вокруг клеток, откуда на них завистливыми глазками смотрели запертые в клетках кусы. Один из беглецов унюхал запах корма и подобрался к самому дупликатору. И надо ж было так случится, что Костыль, работающий  в этот день на дупликаторе,  подхватил именно тот мешок, в который уже с другого конца вцепился беглый кус. Костыль не глядя закинул мешок в дупликатор, закрыл дверцу и включил прибор. Каково же было его удивление, когда он достал из дупликатора два мешка с кормом, в каждый из которых вцепилось мертвой хваткой по кусу. Кусы признаков жизни не подавали.
     Костыль огляделся вокруг, и увидел, что ещё несколько кусов гуляют на свободе. Он срочно позвал на помощь других патрульных, и  они довольно быстро отловили беглецов и  отправили их в отремонтированную клетку. Когда Костыль захотел  показать собратьям мертвых кусов, то с удивлением увидел, что они исчезли, только прокушенные в одном и том же месте мешки, да просыпанный корм свидетельствовали о том, что они всё же были.
     - Эй, никто дохлых кусов не убирал? – спросил он сослуживцев, но те только отрицательно покачали головами.
     - Давай рассказывай подробно, что произошло! – приказал Костылю Гром.
     Тот не заставил себя дважды просить и поведал, как нечаянно запихал в дупликатор вместе с мешком беглого куса, как потом достал двух, но дохлых. Хотя теперь вопрос о том, дохлые кусы или нет, оставался открытым, потому что было неясно куда они делись. Если всё же их никто не убирал, то, вероятность того, что они убрались на своих лапах, была очень велика.
     - Давайте, ещё одного дуплицируем! – предложил решительный Валенок.
     - А вдруг сдохнет? – усомнился Костыль.
     - Да и чёрт с ним! – ответил Гром, закидывая в дупликатор куса. – Они и так тут в любой момент сдохнуть могут, причём все, так что одним больше, одним меньше роли уже играть не будет.
     Дупликатор дал сигнал об окончании процесса, Гром открыл дверцу, и вынул двух кусов, которые, как и в прошлый раз, не подавали признаков жизни. Но только теперь, их положили на мешки и патрульные не спускали с них глаз. Через  некоторое, не очень продолжительное время, кусы синхронно задергали носами, открыли глазки и дернули в разные стороны с крейсерской скоростью. Снова пришлось их ловить и водружать в клетки. Судьба же первых дупликантов так и осталась неизвестной.
     - Так, ребята, похоже, мы нашли выход! – воодушевился Гром. – Надо их тут дуплицировать чертову уйму!
     Остальные патрульные дружным рёвом выразили своё согласие.
     Эта спасительная мысль очень вовремя пришла в голову проштрафившейся команде, потому что, буквально через несколько дней, ещё несколько клеток было прогрызено и кусы совершили так сказать, массовый побег. Хорошо что в этот день на дупликаторе дежурил Валенок, который обладал самой быстрой реакцией из своих соплеменников, и он до подхода подмоги сумел отловить львиную долю кусов и запихать их в те клетки, которые ещё не были повреждены. Но не зря говорится, что беда не приходит одна, потому что этой же ночью, пока патрульные спали, кусы прогрызли в хлам уже  все клетки, и удрали все до одного. Наутро ошеломленный Гром, пришедший на дежурство, застал картину полного разгрома на звероферме. Клетки были покорёжены и частично перевёрнуты,  мешки с кормом разодраны и растащены по разным углам, но хуже всего то, что ни одного виновника торжества не было видно. Гром в ужасе схватился за голову и  подал сигнал общей тревоги. Патрульные наскоро сколотили ручные переноски и отправились устраивать облаву на беглецов.
     Валенку  выпало искать кусов в направлении огромного поля  ядовитого хвощелоха. Здесь он их и нашел. Теперь уж дохлых без всякого  сомнения. Сначала он наткнулся на одного, потом  на другого, а потом уже нашёл и всех остальных. Валенок вызвал  подмогу, а пока стал собирать трупики кусов и складывать их на краю поля. Подоспевшие патрульные ему  помогли. В рядах команды царила подавленность и уныние, пока сообразительному Валенку не пришло в голову пересчитать погибших кусов.
     - Семьдесят восемь! – провозгласил он торжественно. – ещё не всё потеряно! Если мы поймаем даже несколько уцелевших кусов, то сможем их дуплицировать!
     Воодушевленные патрульные ринулись в разные стороны и к  вечеру смогли собрать тридцать кусов, которые, видно объелись корма на звероферме, поэтому местное меню их не заинтересовало. Именно благодаря тому, что они  все спали, неумеренно наглотавшись корма, их и удалось без особых хлопот поймать и доставить снова на звероферму.
     - Так, на дупликаторе  теперь в три смены работать будем! – распоряжался Гром.
     - Надо с клетками что-то придумывать,  -  заметил Валенок, - они их опять прогрызут в два счета, и снова смоются. Так мы и будем за ними бегать по всей Тпру, пока они все уже хвощелоха не налопаются.
     - Тут в одном модуле загон от уйбуров остался, уж из него-то они точно не выберутся, - воодушевленно сказал Костыль.
      Это было хорошее предложение, и встречено  оно было остальной командой с воодушевлением. Уйбуры были довольно крупные сельскохозяйственные животные, правда, не крупнее земной свиньи, но необычайно сильные и своенравные. Покрыты уйбуры были короткой коричневой шерстью, на передней части крупной головы росли два круглых  роговых выступа, под которыми свирепо сверкали большие фиолетовые глаза. Колонисты разводили их, потому что они были неприхотливы и универсальны. Их при случае можно было использовать и  как транспорт, и обрабатывать с их помощью поля, когда механизмы по тем или иным причинам невозможно было применить, кроме того, их мясо обладало прекрасным вкусом и разнообразило, как правило, скудное меню колонистов. Загоны для уйбуров, учитывая их силу и буйный нрав, строили из особо прочного пластика, который  уйбуры -то не смогли повредить, так что кусы их не смогут прогрызть, хоть все зубы сточат. Кусов поместили в эти загоны,  жить им там стало просторнее, и они с удовольствием осваивали новое пространство. За короткое время патрульные восстановили поголовье кусов и успешно его наращивали с помощью дупликатора. Вот тогда-то  Гром  и сделал случайно своё открытие, положившее начало новой эре освоения, казалось бы бесполезной и капризной планеты Тпру. Почти всю четверть цикла патрульным некогда было даже на сто метров отойди от  зверофермы, в которую превратился брошенный поселок колонистов, но постепенно дела стали налаживаться, работа переходила из стадии аврала в более размеренное русло, и Гром решил в свободное время погулять по окрестностям посёлка. Часа через три он в большом волнении прибежал назад и позвал с собой Валенка, ничего заранее не объясняя.
     - Сам увидишь! – только и отвечал он на его нетерпеливые вопросы.
     Они вышли из посёлка и через некоторое время достигли края поля хвощелоха. Гром сделал знак Валенку о соблюдении тишины и осторожности, лег на землю и медленно пополз по зарослям травы. Валенку ничего не оставалось делать, как только последовать за ним тем же манером. Наконец, Гром  перестал ползти и осторожно раздвинул траву, приглашая Валенка посмотреть. И Валенок увидел, что в самых густых зарослях ядовитого хвощелоха живёт и процветает  довольно большая колония кусов! Жили они в норах, которых было порядочно, потому что холмики вынутой земли высились то здесь, то там. Но даже не это так поразило Грома и Валенка, а то, что, поедая ядовитый хвощелох, кусы не только не дохли, они ещё и размножались! Патрульные заметили довольно большие стайки маленьких кусов и несколько явно беременных самок!
     Гром дал знак Валенку отползать назад, и на краю поля они устроили совещание.
     - Видал? – спросил Гром.
     Валенок кивнул головой.
     - Нет, это же надо, жрут отраву и только толстеют! – не унимался Гром.
     - А тогда почему другие сдохли? – задал резонный вопрос Валенок.
     Гром только недоуменно пожал плечами.
     - Я думаю, что на этих что-то повлияло и они мутировали! – выдал версию Валенок.  – Вот только что?
     Озарение пришло патрульным одновременно.
     - Дупликатор! – хором воскликнули они  и побежали делиться радостной новостью с остальной командой.
     На общем совете команды решено было поголовье кусов, пропущенное через дупликатор, делить попалам, в смысле, половину кусов размещать в загоны для уйбуров и кормить традиционно, а половину выпускать на поля. В качестве эксперимента несколько семей кусов гнуры запустили не только на поля хвощелоха, но и на посевы мурыквы,  партаччи и сунии. Эксперимент вполне удался. Все эти культуры, неожиданно приобретшие на Тпру ядовитые свойства, пришлись по вкусу мутировавшим кусам и поедались ими с большим аппетитом. Все патрульные ходили именинниками. Ложку дегтя в эту большую бочку мёда добавил Валенок, поделившись как-то со всеми своими сомнениями.
     -  Это, конечно, здорово, что мы их тут развели чертову тучу, уже, по прикидкам, больше пяти тысяч будет, но посылать их в империю страшновато.
     - Это ещё почему? – недовольно вскинулся  Гром.
     - Да потому что у кусов ценится не только мех, но и мясо относится к деликатесам.
     - И что?
     - А то, что я не уверен, что их мясо теперь вообще можно есть без риска отправиться к праотцам!
     Команда угрюмо призадумалась.
     - Есть только один способ проверить, - заметил рассудительный Костыль.
     - Какой?
     - Приготовить куса и съесть!
     - А вдруг он всё же ядовитый? Не улыбается как-то загнуться, - возразил Валенок.
     - А мы немного попробуем, а там видно будет.
     - Будем жребий тянуть, кому пробовать, чтоб не обидно было, - решительно предложил Гром.
     На том и порешили.

                Глава 26

     Готовить куса поручили Тарзану, который похвастался, что как-то пробовал блюдо из него, и запомнил рецепт.  Приправы он использовал только те, что нашлись в капсуле, чтобы не портить чистоту эксперимента. Когда блюдо было готово, и Тарзан выставил его на стол, то не только по кухне, а и по всей капсуле распространился такой упоительный аромат, что командир патруля очнулся ото  сна и вышел из своей половины капсулы, отыскивая, что же это так вкусно пахнет. Запах неотвратимо привёл его на кухню, где посредине стола красовался контейнер с готовым блюдом. Тарзана, как на грех, на кухне не было, он как раз пошел звать своих товарищей, чтобы тянуть жребий, кому пробовать опасное блюдо. Жребий бросать не потребовалось, вернее, его за них бросила сама судьба и выпал он их командиру. Увидев источник упоительного запаха, который выглядел так же хорошо, как и пах, он сначала попробовал кусочек, удовлетворенно похмыкал, одобряя гастрономические качества блюда, и прихватил весь контейнер на свою половину, чтобы без помех пообедать на славу. Когда вернулся Тарзан, а с ним и вся команда патруля, то контейнер с готовым блюдом они на кухне не обнаружили. Тарзан издал удивленный возглас:
     - Где жаркое?! Я же его на столе оставил!
     - А пахнет-то как вкусно! – потянул носом Валенок, а за ним и все остальные стали принюхиваться и осматриваться.
     Бронник первым заметил на полу капли соуса, которые пунктирной линией вели на командирскую половину.
     - Смотрите, соус на полу! К командиру следы ведут! Надо его остановить немедленно!
     Все кинулись к двери на командирскую половину и затарабанили  в неё настойчиво, вызывая своего горе – начальника. Дверь через некоторое время приоткрылась, и  страшно недовольный командир вышел посмотреть, кто это так нагло себя ведёт. Валенок, что стоял впереди всех, сразу увидел в приоткрытую дверь пустой контейнер на столе у начальника, и на ходу перестроился.
     - Командир! Срочно свяжитесь с командованием и доложите, что транспортник, который они пришлют за кусами, должен содержать оборудование для содержания минимум  двух тысяч экземпляров!
     Командир максимально раздул мешочки с гнырой, в его бурой окраске явно добавилось красных тонов и он заорал на Валенка.
     - Капрал Вытых! Вам что, лычки жмут?! Чего вы нажрались, что вваливаетесь ко мне без разрешения и докладываете подобный бред?! Вы что, хотите чтобы нас после таких сообщений загнали в такую дыру, по сравнению с которой и Тпру покажется раем?! Отвечайте!
     Вытых, он же Валенок вытянулся в струнку, показывая максимальное уважение и страх перед начальством, но твёрдо стоял на своем.
     - Господин младший офицер,  согласно приказу  мы старательно разводили кусов для нужд империи, и в настоящее время на Тпру находятся примерно пять тысяч экземпляров. Две тысячи в загонах для уйбуров, а приблизительно три тысячи на свободном выгуле!
     Командир закашлялся, потом надолго замолчал, задумчиво глядя на батарею пустых контейнеров из-под горячительных напитков, а потом сказал вполголоса:
     - Или это я чего-то нажрался?
     - Господин младший офицер, - вмешался решительный Гром, - вы можете сами посмотреть и убедиться.
     - Разумно! – покладисто кивнул головой командир. – Сейчас оденусь, и пойдем! – с этими словами командир захлопнул дверь у них перед носом.
     Патрульные молча ждали своего командира, не зная, что теперь будет. Тот вышел и в сопровождении  своих подчиненных обошел с инспекцией и звероферму, в которую превратился брошенный посёлок колонистов, и не поленился прогуляться  к полям хвощелоха и мурыквы. Его подчиненные заверили начальника, что и  на полях  партаччи и сунии всё обстоит так же хорошо. Командир пришел в прекрасное расположение духа.
     - Всему составу патруля от имени командования объявляю благодарность! – построив  гнуров перед капсулой, радостно провозгласил он. – Молодцы! Постарались! Империя ценит тех, кто заботится о её благополучии и процветании. Служить вам теперь, ребята в элитных гарнизонах, а мне такая почётная пенсия будет обеспечена, какая в самых сладких снах не снилось! Дал бы я вам три дня отдыха, да не могу, надо за кусами бдить неотступно, чтобы не сорвалось! Так что служите, ребята хорошо, для себя теперь стараетесь!
     С этими словами командир распустил личный состав, но  напоследок спросил:
     - Кто куса сегодня готовил?
     - Я! – вытянулся в струнку Тарзан.
     - Молодец! Каждый день мне теперь их готовить будешь, а то эта консервированная жратва уже поперек горла стоит!
     Тарзан замешкался с ответом, и Валенку  пришлось чувствительно наступить ему на ногу, намекая, что не стоит откровенничать с начальством.
     - Слушаюсь! – с готовностью ответил  сообразительный Тарзан.
     Вечером, собравшись в модуле у Валенка, патрульные посовещались и решили, что ничего говорить командиру не будут, тем более, что признаков отравления у него пока не видно. Конечно, опасно, что он каждый день решил питаться мясом кусов, но, в конце концов, у него своя голова есть, а они посмотрят, чем это всё закончится.
     - Короче, нам приказали разводить кусов, мы их развели, а уж проверять
их на качество не наша забота! – резонно заметил Валенок.
     Договориться-то они договорились, но пока не прошло несколько дней и не стало окончательно ясно, что, употребляя мясо  кусов, не скончаешься немедленно в страшных судорогах, напряжение не отпускало патрульных. Но  проходило время, их командир с удовольствием питался кусятиной каждый день, и ничего ему не делалось.
     - Только морда шире стала! – отвечал Тарзан, когда его товарищи интересовались, как там себя чувствует командир.
     - Я тоже хочу кусятины попробовать! – в конце концов, заявил Валенок.
     Тарзану было не принципиально, сколько порций готовить, всё равно на кухне крутиться, и Валенок в обед с удовольствием навернул жаркое из куса под завистливые взгляды своих сослуживцев. Целый день после этого они не давали ему покоя, прибегая и спрашивая, как он себя чувствует.  К вечеру они так ему надоели, что он послал их подальше, и предложил:
     - Тарзана вон, попросите приготовить, и сами попробуйте,  а если трусите, так и дальше сидите на консервах.
     Эта фраза решила всё. Последние сомнения отпали, и с этого дня деликатесное мясо кусов стало входить в ежедневное меню команды патруля.
     Четверть цикла подошли к концу и на орбите Тпру завис огромный транспортник, руководству которого было поручено для начала проверить на вменяемость команду патруля, особенно её командира, потому что прежде всего его сообщения о том, что на Тпру выращена  настолько огромная  колония кусов, что предлагалось за один раз забрать две тысячи особей, заинтересовала только военных врачей. В частности, психиатров. Но поскольку сообщения  настойчиво повторялись, решили всё-таки проверить, хотя специалист по разведению кусов, которому показали эти сообщения смеялся до икоты, особенно когда уточни л что это за планета Тпру. Своим несерьёзным поведением он очень разозлил командование, и  старший офицер  штаба колониальных вооруженных сил взял, да и отправил его  разбираться в этой истории на Тпру. Пусть, мол, там повеселиться! Хырыму, так звали специалиста, веселиться сразу расхотелось, но с начальством не поспоришь, и теперь он сидел в одном из челноков, вместе с погрузочной командой транспортника и отчаянно трусил. Чего он  боялся? Да всего! Во-первых, страшновато было встречаться с ненормальным командиром патруля, мало ли что тому в голову придет! Во-вторых, перед самым отлётом он узнал, что практически все растения, выращенные на Тпру ядовиты, и он отчаянно боялся отравиться. В-третьих, он боялся не выполнить приказ командования, потому что больно уж мутной казалась ему вся эта история с кусами. Ведь, дураку понятно, что всё это бред, так нет же, разобраться требуют. Крайний, короче, нужен был, вот его и нашли!
     Между тем челнок опустился на поверхность Тпру, и его экипаж, в состав которого и входил страдалец Хырым, вышел наружу, где его уже встречала выстроенная команда патруля во главе с его командиром.
      - Приветствую вас, младший офицер, от имени вооруженных сил Гнурии! – отсалютовал ему командир погрузочной команды!
     Командир патруля вытянулся в струнку и браво приветствовал гостей.
     Командир погрузочной команды удовлетворенно кивнул головой. Пока что командир патруля демонстрировал поведение, полностью соответствующее Межгалактическому Уставу, а значит, и полную, на его взгляд, вменяемость.
     - Ну, что, младший офицер, хвастайтесь вашими успехами! На Гнурии теперь только о вас и  говорят!
     По бурой коже командира патруля от удовольствия пошли красные круги. Он сделал широкий гостеприимный жест в сторону бывшего  посёлка колонистов, и пригласил:
     - Пройдемте!
     Пока они шли, командир патруля счёл нужным пояснить:
     - Нам пришлось разместить  кусов в загонах для уйбуров, потому что они регулярно прогрызали клетки и разбегались.
     Хырым, сопровождавший, делегацию, не выдержал, и взвыл в голос:
     - Загоны для уйбуров! Какое варварство!
     Его высказывание страшно не понравилось командиру патруля и он коротко спросил:
     - Кто такой?
     - Специалист по разведению кусов!
     - Звание!
     - Рядовой, - уже тише ответил Хырым.
     - Как вы смеете, рядовой, перебивать старшего по званию?! Заткнитесь, и сначала посмотрите на то, что нам удалось здесь сделать!  Специалист он, видишь, ли! То – то, мех и мясо кусов стоит сумасшедшие гнурики! А всё, потому что их до сегодняшнего дня вот такие вот специалисты разводили! Если  военнослужащий не уважает Межгалактический устав, то  он просто не может быть хорошим специалистом!
     - Вот именно! – подтвердил командир погрузочной команды. А про себя он подумал, что теперь-то он уж точно знает, кто в их компании настоящий придурок, и это уж точно не командир патруля!
     Наконец, они дошли до посёлка,  и гости своими глазами смогли увидеть полные загоны кусов, которые были не просто в хорошем, а в великолепном состоянии, имели отменный аппетит, хорошо росли и размножались. Дальше экскурсия пошла уже веселее! А после прогулки на поле хвощелоха, где колонии кусов уже просто чувствовали себя хозяевами, вся погрузочная команда стала поздравлять командира и рисовать ему радужные картины подарков судьбы, что теперь свалятся на его голову.
     Патрульные дали погрузочной команде несколько советов, как укрепить клетки для кусов.
     - А не то вы их по всему кораблю ловить будете! – напугал их Валенок.
     Весь следующий цикл патрульные трудились в поте лица, так как неожиданно встала новая проблема: кусов развелось уже столько, что партульные опасались, что имеющихся полей уже не хватит для их пропитания. Пришлось им ремонтировать брошенную колонистами сельскохозяйственную технику и  засеивать огромные площади хвощелохом, сунией, мурыквой и партаччей, благо семян колонисты  оставили предостаточно.
     Как-то командир выстроил личный состав перед капсулой, и объявил, что на днях к ним, на Тпру, прибудет корабль с аттестационной комиссией, которая измерит их ИК  досрочно. Это необходимо, чтобы при переводе в элитные гарнизоны определить каждому военнослужащему новое звание. И, действительно, скоро на орбите Тпру завис космический корабль, и челнок доставил на планету членов аттестационной комиссии. Статус их был очень высокий, поскольку в империи социальный статус каждого гнура зависел от показателя его Информационного Коэффициента, то служба эта была полностью независима и подчинялась только императору. Да и черный цвет их кожи красноречиво об этом говорил. Информационный коэффициент проверялся  прибором, который представлял собой обруч, надеваемый на голову, и шкалы показателей. Несмотря на простоту, а может быть, именно благодаря ей, прибор был очень надёжный. Членов комиссии было трое. Обязанности были распределены по-простому: один надевал прибор на испытуемого, другой снимал показатели, третий заносил всё в пластиковый журнал и выносил заключение о статусе, согласно измеренному ИК.
      Начали свою работу они, естественно с командира. Всё прошло как по маслу! Поскольку суета с разведением кусов существенно добавили ему новой информации, то это незамедлило сказаться и на ИК. Показатели были значительно выше, чем  при прошлом измерении, и руководитель поздравил командира, объявив ему, что он теперь может претендовать на пенсию второй, а не четвертой категории. Командир, чуть не подпрыгнул от радости, поблагодарил членов комиссии и уступил место членам своей команды. И вот тут-то началось непонятное! У всего личного состава патруля  показатели ИК были столь большими, что соответствовали показателям высшего военного командования. Хуже всего обстояло дело с Валенком, его ИК  превысил ИК императора! Когда Валенок выходил из блока, где разместилась комиссия, то слышал, как  крайне изумленный руководитель комиссии растерянно повторил несколько раз:
     - Не может быть! Этого просто не может быть!
     Комиссия в срочном порядке эвакуировалась на корабль, который ни секунды не медля, покинул  орбиту Тпру.
     Это спешное бегство несколько насторожило командира и значительно поубавило ему радости от удачно измеренного ИК. Он  довольно подробно расспросил  подчинённых, как проходило измерение, и что им говорили. Узнав, что члены комиссии были крайне удивлены результатами, и никак их не прокомментировали, командир впал в сильную задумчивость. Долгие годы службы приучили его чувствовать неприятности на расстоянии. А ими, неприятностями, похоже, сильно запахло!  И когда, буквально через несколько дней, на орбите Тпру появился  военный крейсер, командир патруля сразу понял, что это по их душу.
     И точно, на Тпру прибыла многочисленная команда военных, призванная сменить на Тпру  личный состав патруля, который во главе с его командиром было предписано препроводить в столицу империи, Гнурию, для дознания.
     Между тем, жизнь в Большом Кидалово шла своим чередом. Вольфганг Шпеер, востребованный и обласканный  вниманием к своей персоне, расцвёл, как роза осенью. Днём он, как проклятый репетировал с гнурами, а по ночам писал свои композиции. Он, собственно, и жил в репетиционном зале, к которому Сыч по просьбе Филина пристроил небольшую квартиру, метров на двести со всеми удобствами, так что нужды ни в чем музыкант не знал. Через день, да каждый день, к нему наведывался Петька, смотрел маэстро в рот и ловил каждое слово гения. Изредка забегал Анцифер. Самогоном он больше гнуров не угощал, потому что Филин сказал Акулине, что выдерет её коту за это лапы с корнем.
     - И выдерет, не сомневайся! – сказала Акулина Анциферу. – А я даже заступаться не буду! Ты знай край, да не падай!
     Анцифер понуро покивал головой, сделав жалобную мордочку, но на этот раз номер не прошел, Акулина ещё только больше разозлилась.
     - Ты мне тут морды жалобные не строй! – прикрикнула она на кота. – Гнуры, это тебе не кролики, чтобы на них эксперименты проводить! Это представители внеземной, высокоразвитой цивилизации, которой уничтожить нашу планету, просто раз плюнуть! А ты так всем человечеством рискуешь, непуть ты такая!
     - Что ж они до сих пор нас не уничтожили? – ехидно спросил кот.
     - Бог нас бережет! – серьёзно ответила Акулина, и суеверно постучала по столу, не очень заботясь, как языческие предрассудки сочетаются с православием.
     Анцифер повздыхал ещё немного, но понял, что на этот раз придётся ему сесть на хвост ровно, чтобы без него не остаться.
     Незаметно подходил к концу срок контракта Шпеера. Результатами своей работы он был очень доволен. Ему удалось создать из гнуров по настоящему  профессиональную  музыкальную группу, о которой может только мечтать каждый продюсер, потому что гнуры осваивали новое для себя искусство, вкладывая в это занятие всю душу. Отвлекались они только на свои профессиональные обязанности. Фара даже написал собственную композицию, чем очень удивил и порадовал Шпеера, потому что хоть это был и первый опыт молодого музыканта, и многое пришлось поправлять, но Вольфганг должен был признать, что ученик у него талантливый. Самое интересное было то, что в композиции Фары звучали какие-то новые, как для себя определил Вольфганг, неземные оттенки. Музыканты решили дать отчетный  концерт для жителей Большого Кидалово, для чего  Сыч срочно переделал внутреннее пространство клуба, чтобы галла-концерт прошел на уровне. Он на уровне и прошел, причем, на очень высоком. По совету Дуба концерт состоял из двух отделений, и очень отличался репертуаром. На первое отделение концерта пригласили взрослое население Большого Кидалово, и они с удовольствием слушали и  подпевали музыкантам, потому что те играли любимые мелодии их молодости.  На второе отделение пришла молодежь, и уж она зажигала по полной программе,  танцуя, прыгая и даже визжа под виртуозное исполнение гнурами новых композиций Шпеера. Вольфганг с удивлением отмечал, что никогда не был так счастлив, даже играя в самых престижных залах  Европы.  К себе на родину, в Германию, он уезжал со слезами на глазах. Особо трогательным было его прощание с гнурами, которым он сказал, что вместе с его музыкой, они унесут в глубины далёких галактик  частичку его сердца.
     Новые дружественные контакты с гнурами расслабили даже дозорных, что страшно не нравилось Филину. Он проел плешь командирам  подразделений, требуя усилить бдительность при несении службы и не расслабляться. Можжевельник, пользуясь хорошим отношением к нему Филина, спросил его как-то:
     - К чему все эти строгости? У нас с гнурами, вроде, разрядка напряженности. За всё время противостояния, таких хороших отношений не было!
     Филин взглянул на Можжевельника, как на малое, непослушное дитя, и ответил:
     - Вот именно потому, что всё сейчас хорошо,  я и жду какой-нибудь грандиозной пакости, причем, в ближайшее  время! Шкурой чувствую, понимаешь?!
     - Ладно, тебе виднее, - неохотно согласился с ним Можжевельник, про себя подумав, что Филин без работы сидеть не любит, вот и пытается нагнетать обстановку, чтобы незаменимость свою показать.
     Может быть, конечно, отчасти так оно и было,  но  буквально через несколько недель после отъезда Шпеера, гнуры впервые не пришли на репетицию. Встревоженные дозорные один за другим докладывали, что в районе их постов гнуры не появлялись. Было похоже, что они в этот день совсем не покидали капсулу. К вечеру от командира гнуров пришло сообщение: «В ближайшее время мы ожидаем прибытия на планету Земля Верховного главнокомандующего вооруженными силами Империи для переговоров об изменении статуса отношений между нашими цивилизациями. Со стороны землян переговоры должен вести человек по имени Ясень».
     - Вот и дождались! – хмуро сказал Филин, прочитав сообщение. – Интересно, сколько времени у нас есть в запасе? Похоже, это война!
     - Может, всё ещё не так страшно? – высказал робкое предположение Можжевельник. – На переговоры, вроде приглашают, может, удастся договориться?
     - Приглашают?! – взвился Филин. – Ты на тон сообщение посмотри! Практически, нам приказывают! И ещё ни кого-нибудь, а Ясеня им подавай! Вот зачем он им, а? Он им ещё в прошлый раз поперек горла встал, заставили убрать его из дозорных, а теперь, что, показалось наказание недостаточным, сами хотят с ним расправиться?!
     - Так уж сразу и расправиться, - хмуро возразил  Можжевельник.
     - Может, и не сразу я не знаю, - категоричным тоном отрубил Филин, - но только  ничего хорошего я от них не жду! Короче, базе объявляется боевая готовность номер один, всё население Большого Кидалово считается мобилизованным! Вводится режим секретности номер один!  Пусть Сыч с Мокеем поставят вокруг поселка и базы зону отчуждения километров десять в глубину, чтобы у посторонних даже мысли не возникало нас посетить, не до гостей нам сейчас!
     - Ясеня надо вызывать! – подсказал Можжевельник.
     - Это в первую очередь!
     Филин достал из футляра черную горошину и слегка сжал её.
     - Ясень! Ясень! Ответь Филину! – громко сказал он.
     В ответ из горошины  раздался возглас:  « Ма-а-а-у-у!»
     Филин с Можжевельником переглянулись, и последний сказал неуверенно:
     - Вроде, кот орёт!
     Филин пожал плечами и повторил вызов. Теперь в ответ слышалось только шипение. Филин разозлился:
     - А наши спецы уверяли, что очень надёжная техника! Ладно, надо Порошину на домашний позвонить!
     - Так чего звонить-то? – удивился  Можжевельник. – Свяжись с ним по телепатической!
     - Иди ты со своими советами, знаешь куда! – окончательно рассвирепел Филин. – А с Ясенем я тоже по телепатической разговаривать буду?!
     - Ах, да! – вспомнил Можжевельник, что Ясень, в отличие от Витька, телепатией не владеет.
     - Вот тебе и да! – передразнил его Филин, набирая  по коду номер домашнего телефона Порошиных.
     Трубку долго не снимали, потому что это в Кидалово было уже семь часов утра, а в Москве глубокая ночь, самый сон!
     Наконец, трубку сняла Алевтина.
     - Алё? – неуверенно спросила она, хрипловатым со сна голосом.
     - Это квартира Порошиных? – официальным тоном спросил Филин.
     - Ну, - так же  неуверенно подтвердила Алевтина.
     - Пригласите к телефону Ясеня!
     - Кого? – страшно удивилась Алевтина. – Нету у нас таких!
     - Владимира пригласите! – тут же исправился Филин.
     - Вовчика, что ли? - снова удивилась Алевтина.
     - Вовчика, Вовчика! – нетерпеливо повторил Филин.
     - Так он спит! Ночь же ещё! – начала сердиться Алевтина.
     Филин  заморозил  тон своего голоса до температуры сжиженного азота и отчеканил:
     - Дело государственной важности! Не терпит отлагательства!
     В ответ из трубки послышалось только шуршание, видно, Алевтина положила её  в карман халата, и пошла будить Вована.
     Вован взял трубку, ещё не вполне проснувшись, но после первых же фраз Филина сон с него, как ветром сдуло.
     - Срочно требуется обсудить ситуацию, и не по телефону. Сможешь сегодня же утром вылететь? Мы тебя в Сибирске на машине встретим!
     - Смогу, конечно! Чего теперь утра дожидаться, всё равно проснулся! Сейчас такси вызову, и в аэропорт, а там первым же рейсом!
     - Ближайший рейс к нам вылетает из Внуково, в шесть сорок пять по Москве. Успеешь?
    -  Постараюсь! Вот только как с билетами?
     - Билет для тебя уже забронирован, так что с этим проблем не будет! Перезвони, как билет купишь, чтобы точно рейс знать! Всё! Ждём тебя, Ясень! Поторопись!
     - Ага!
     - Да, вот ещё что! Почему у тебя прибор экстренной связи не работает?
     - Какой прибор? – искренне удивился Вован.
     - Ну, горошина чёрная, что тебе наши спецы сделали!
     - Потерял я её где-то, - виновато ответил Вован.
     - Так у тебя же пульт поиска есть, или тоже потерял?
     - А, чёрт! Забыл я про него совсем!
     - Как отыщешь, нажми красную кнопочку, горошина тебя, вернее пульт, как самонаводящаяся ракета отыщет! Ну, всё, шевелись, давай!
     Вован отключил связь, сразу вызвал такси и стал собираться. Пульт поиска горошины он нашёл в боковом кармане сумки, с которой  приехал в Москву. Как и  советовал Филин, он нажал на пульте красную кнопку и положил его в карман джинсов, чтобы не забыть.
     Вряд ли Филин, когда давал Вовану совет включить пульт поиска, да и сам Вован, когда добросовестно последовал этому совету, ожидали таких скорых и удивительных последствий своих поступков. Ещё менее ожидал этого Анцифер! То, что горошина связи прикреплена на пряжке шлейки у Анцифера, забыл не только Вован, но и сам кот. Шлейку Анциферу купила Алевтина, после того, как его украли.  Она была сделана из толстой, хорошо выделанной кожи, цвет имела черный, и практически была незаметна на коте. Застёгивалась она на большую металлическую пряжку, к которой  Вован  машинально прикрепил горошину, когда пошёл в душ, а потом, естественно, забыл про это! Анцифер мирно и с большим аппетитом хлебал молоко из миски, когда буквально в  ухо ему прокричал Филин;
     - Ясень! Ясень! Ответьте Филину!
     Кот  подпрыгнул на месте, перевернул миску с молоком и издал тот душераздирающий крик, который и услышали Можжевельник с Филином. Анцифер опрометью бросился из избы, но и там враг преследовал его, снова повторяя вызов, на что кот отвечал злобным шипением. Анцифер был, конечно, умным, но всё-таки котом, и выводов, о том, что голос раздавался из горошины, не сделал. Когда вызовы прекратились, он успокоился и мирно уснул на крыльце, вот тут-то Вован и включил пульт поиска! Электронные мозги горошины сработали, как надо, и она как верный пёс, взвилась в воздух, и рванула на всех порах к хозяину, унося за собой перепуганного кота. Курс она держала точно на Москву1
     Вован между тем, собрался, еле-еле отбился от Витька, который порывался ехать вместе с ним, сел в такси, благополучно прибыл в аэропорт Внуково, купил билет и  рейсом на шесть сорок пять вылетел в Сибирск. Поскольку выспаться ему в эту ночь совсем не удалось, он решил провести время полёта с пользой для себя и сразу же заснул. Его примеру последовало большинство пассажиров воздушного лайнера.
     Неизвестно с какой скоростью передвигалась бы горошина, не тащи она на себе кота, может быть, она и успела бы попасть к Вовану ещё до его отлёта, но вместе с такой нагрузкой она передвигалась гораздо медленнее и где-то над Уралом курсы горошины и самолёта, в котором летел Вован, пересеклись. Горошина рванула на высоту восемь тысяч метров,  стремясь оказаться как можно ближе к родному пульту, который, как мы помним, лежал у Вована в кармане джинсов.
     Стюардесса по имени, нет, не Жанна, конечно, а Галя, тоненькая впечатлительная девица, с короткой  стрижкой черных волос и большими карими глазами, никак не могла привыкнуть к своей профессии и отчаянно трусила весь полёт, каждый раз давая себе клятвенное обещание, что сменит профессию, как только  самолет приземлится. Но после удачной посадки, она свои страхи забывала до следующего полёта. Она как раз продвигалась на подрагивающих ногах по проходу между кресел, чтобы взять в  подсобном помещении ещё партию напитков, когда увидела в иллюминатор, летящего рядом с самолётом кота! Кот был большой, черный, он отчаянно размахивал лапами и широко разевал рот, наверное, орал что-то, но Гале, естественно было не слышно. Пассажиры спали, и она одна стала свидетельницей странного явления. Слава богу, сработала-таки профессиональная выучка, и она не закричала, не подняла панику, а только бледнее мела ввалилась в подсобное помещение, и дрожащей рукой показывая на иллюминатор,  задушенным  голосом прошептала:
     - Там ! Там!
     - Да что там-то?! – переполошилась её напарница Ира, рослая, крепкая блондинка скандинавского типа.
     Ира приникла к иллюминатору, но абсолютно ничего пугающего там не увидела. Дым, слава богу, ниоткуда не шёл, самолет не падал,  и навстречу в лобовую атаку на них тоже никто не несся!
     - Так что там-то? – сердито спросила она у подруги.
     - Там  кот летит, - виновато ответила Галя, сама понимая, что несёт полную чушь. – Чёрный! – сочла нужным уточнить она, видя недоверчивый взгляд  Ирины.
     - Так! Ясно! Перетрудилась, глюки пошли! – констатировала Ира неприятный для подруги факт. – Иди, сядь в свободное кресло, да поспи часок, я тебя прикрою.
     Галя покорно кивнула головой и пошла в салон. Кресло она инстинктивно выбрала с противоположной стороны от той, где ей примерещился летящий кот. Тактика была бы правильной, если бы с этой же стороны  не находилось кресло, в котором спал Вован. Электронный нюх горошины  искал положение, при котором она может  подобраться к родному пульту как можно ближе, поэтому она обогнула самолет сверху и стала продвигаться уже параллельно правому борту, таща  за собой упирающегося кота. Галя же в это время удобно устроилась в кресле у окна, прикрыла глаза и устало зевнула. После зевка она на миг приоткрыла глаза,  и этого мига оказалось достаточно, чтобы вновь увидеть за бортом кота! Правда, теперь он не летел, а его как будто тащила какая-то сила вдоль борта. Кот явно орал и упирался всеми четырьмя лапами. Галя молниеносно зажмурила глаза и опустила шторку иллюминатора. Так она и сидела с закрытыми глазами и считала баранов, пока не уснула.  Правда, вскоре её разбудила Ира, самолёт приближался к Сибирску, и пора было готовиться к посадке. Посадка прошла благополучно, пассажиры бодренько выбрались из самолёта, один Вован задержался, потому что он спал крепко, и никто его не разбудил. Экипаж уже покинул самолёт, когда Ира заметила оставшегося пассажира. Она разбудила его, и Вован   встал и пошел по проходу на выход. Параллельно ему по правому борту продвигался несчастный Анцифер, влекомый проклятой горошиной. И как только Вован встал на первую ступеньку трапа, кот всей своей массой рухнул ему на руки, которые Вован инстинктивно подставил. Кот был измученный и мокрый, как мышь, если такое сравнение уместно для кота. Он вцепился в Вована всеми четырьмя лапами и прохрипел, потому что сорвал голос за время вынужденного полёта:
     - Вован, братан, увези меня к Акулине! Только держи меня крепче, а то меня опять унесёт!
     Вован в первый момент потерял дар речи, а потом воскликнул удивленно:
     - Анцифер! Ты как здесь оказался?
     Но ответа он не дождался, потому что бедный кот закатил глаза и отключился. Вован снял с себя ветровку, завернул в неё кота и бережно понёс к выходу с лётного поля.
     Момент долгожданной встречи и диалог человека с котом наблюдали потерявшие дар речи от увиденного, Галя и Ира. Они молча прошли в подсобное помещение налили себе воды и так же молча выпили, уставившись в одну точку. Первой очнулась Ира, решительно сказав:
     - Всё! Пошли! Запомни – ничего не было!
     Они вышли из самолёта и застали за дискуссией группу техников, которая рассматривала странные царапины, тянущиеся вдоль всего правого борта. Они никак не могли понять,  чем были оставлены эти царапины.
     - Девчонки! -  обратились они к стюардессам. – У вас ничего странного в полёте не было?
     Галя в ответ только испуганно икнула, зато Ира не растерялась и, наступив ей на ногу, прошипела на ухо:
     - Молчи, дура! От полётов отстранят!
     - Нет, ребята, всё нормально прошло! – приветливо ответила она техникам.
     Когда же подруги проходил мимо них, один техник, задумчиво глядя на полосы, произнёс:
     - Если бы это не звучало полным бредом, я бы сказал, что это работа кота. Мой Рыжий мне недавно машину поцарапал, гад, так очень похоже!
     Галя, услышав его фразу, оступилась, и чуть не упала, и дальше пошла, уже припадая на одну ногу. Ира  без остановки шептала ей на ухо, чтобы она всё забыла, раз и навсегда, и не признавалась ни в чем даже под пыткой, поэтому они обе не слышали, как другой техник возразил:
     - Да не смеши! Полосы бы тогда вертикальными были!  Кот такие царапины мог бы оставить, если бы его какая-то сила вдоль всего борта протащила!
     Все с ним согласились, и он так  никогда и не узнал, что был в своем предположении очень близок к истине!

                Глава 27

     Между  тем, Вован вышел  к встречающим, и после приветствия Можжевельник спросил его, показывая на ветровку:
     - Что это у тебя?
     - Анцифер!
     - Нашёл время с котом возиться! – недовольно заметил Филин.
     - Да он мне на руки свалился, как только я из самолёта вышел! Чушь какую-то проорал, что его опять унести кто-то может, попросил, чтобы я его к Акулине отвёз, и отключился. Мне что его, бросить, что ли  надо было?! – рассердился Вован.
     - Да ладно, не пыли! -  примирительным тоном сказал Можжевельник.  – Разберемся, что там с котом, и к Акулине его доставим. Вот только почему он мокрый?
     - Сам не знаю! – пожал плечами Вован. – У вас здесь дождя не было?
     - Наоборот, жара весь май стоит! Поехали, кстати, быстрее, хоть часть пути по прохладе проедем.
     В машине Филин высказал предположение насчет Анцифера:
     - Он за нами, что ли, всю дорогу бежал? И как только узнал, что мы тебя встречать едем? Вот прохиндей!
     - Да нет! – возразил Можжевельник, - Он же не собака, не выдержит такого марафона.
     - Вот он и не выдержал! – возразил Филин – И тогда понятно, почему взмок!
     - Да ладно вам, вы лучше скажите, что с котом делать? Можем ведь, и не довезти до Акулины!
     Филин что-то проворчал, что, мол, невелика потеря, хоть под ногами никто вертеться не будет, однако свернул в придорожный лесок, остановил машину и связался по телепатической связи с Акулиной Савишной.
     - Акулина Савишна, ты своего кота не потеряла?
     - А где он?
     - С нами, в лесочке недалеко от аэропорта. Как он сюда попал, не спрашивай, не знаем, только кот совсем плох, ты бы поспешила.
     Ответа Филин не дождался, просто рядом с машиной раздался резкий хлопок, и появившаяся  Акулина только коротко спросила:
     - Где он?
     Вован молча подал ей ветровку с котом.
     Акулина уложила кота на травку, создала вокруг него лечебную капсулу, и только руками водила, поворачивая её в воздухе до тех пор, пока Анцифер не открыл глаза.
     - Мяу! – прохрипел он жалобно.
     Акулина смахнула слезу, достала из кармана пузырёк с прозрачной жидкостью, и влила больному в рот. Кот послушно сглотнул и довольно заурчал. Акулина  убрала капсулу и взяла своего любимца на руки.
     - Где это тебя носило, горе моё? – спросила она ласково.
     - Вот именно, что носило! – жалобно простонал Анцифер. И тут он на глазах у изумленной публики с громким мявом перелетел к Вовану решившему, пока суть да дело, отойти в кустики.
     Вован снова схватил кота, и растерянно проговорил:
     - Ну, вот, и когда из самолета вышел, так же было!
     - Чертовщина какая-то! – изумился Филин. – Акулина, ты на нем никакое новое снадобье не испытывала?
     - Думай, что говоришь-то! – грозно рявкнула Акулина Савишна на Филина.
     - Ну, тогда я не знаю, что и думать! – развел руками Филин.
     Вован подошел к Акулине, поглаживая кота по спине. Рука его наткнулась на что-то круглое.
     - Ой, а вот и горошина! – обрадовано воскликнул он, отрывая её от пряжки шлейки, одетой  на Анцифере.
     - Что это за горошина? – подозрительно спросила Акулина.
     - Система экстренной связи! – ответил Вован.
     Филин оказался самым сообразительным и елейным голосом попросил Вована:
     - Ясень, ты мне пульт-то от неё отдай!
     Вован послушно полез в карман джинсов, достал пульт и протянул его Филину. Тот взял его и со словами: «Пусть у меня полежит!», - опустил в карман ветровки, незаметно нажав кнопку выключения. После этого он заторопился.
     - Ну, ладно, Акулина, потом разберемся, что там с твоим котом было! Давай, забирай своё сокровище, а нам ехать надо, путь-то неблизкий, да и дела отлагательства не терпят!
     Но не тут-то было! Филин, конечно, был  ассом по блокировке собственных мыслей от чужого вторжения, но вот желания смыться от Акулины как можно скорее, он скрыть не сумел!
     - Не-е-ет, голубчики! – пропела Акулина. – Пока вы мне не объясните что, а главное, зачем, вы прицепили к моему Анциферу и что вы, злодеи, с ним проделывали, никто с места не сдвинется!
     Как бы в подтверждение её слов, урчащий мотор уазика два раза испуганно чихнул и затих.
     - Акулина Савишна, извините, это я к Анциферу горошину прицепил, когда в душ пошел, а потом и забыл совсем! Но я ему ничего плохого не делал! – покаялся Вован.
     - Это когда он у Сашки Порошина в Москве гостил? – уточнила Акулина.
     - Ага! – подтвердил Вован.
     - Ах, вот где этот кошачий партизан отсиживался! – буркнул себе под нос Филин, но Акулина услышала.
     - Ты, Филин, на моего котика стрелки не переводи! Ты отвечай, как на духу, что вы с ним сотворили!
     Филин прокашлялся и дипломатично начал:
     - Специально мы ему ничего не делали.
     - Ты, давай, не виляй! Со мной эти номера не пройдут! – грозно наехала на него Акулина.
     Филин прокашлялся ещё громче и основательнее, и продолжил так, как будто её реплики вовсе не было:
     - Я могу только предположить, что вышло недоразумение, поскольку Ясень забыл, что прикрепил горошину в шлейке Анцифера. Он думал, что её потерял, а у прибора, горошины то есть, есть пульт поиска, если его включить, то горошина найдет пульт, как самонаводящаяся ракета, где бы он ни находился.
     Вован в досаде ударил себя ладонью по лбу!
     - Вот я дурак! Так это я Анциферу  эту встряску устроил! Анцифер, братан, прости! Я не хотел!
     Анцифер довольный всеобщим вниманием, и значительно приободрившийся промяукал:
     - Да, ладно, чего там! Какие счёты между братанами, мяу!
     Акулина, рассерженно пыхтя, проговорила:
     - К Володе я претензий не имею, не со зла он мне Анцифера чуть не угробил, а тебе Филин я это ещё попомню!
     - Вот хорошо, нашли крайнего! Я-то тут причем? – возмутился Филин. – Я, что ли эту горошину к Анциферу прикреплял?
     Акулина, которая ещё не остыла, завелась с полоборота:
     - Твоих спецов работа,  эта штуковина! Они там у тебя ещё карманный вариант атомной бомбы не придумали?! Играетесь, как дети малые, не думая, чем игрушки ваши людям обернуться могут!
     - Так Анцифер и не человек! – опрометчиво возразил Филин.
     Акулина от накатившей на неё ярости даже зажмурилась.
     - Ну, всё, сам напросился! – буркнула она себе под нос, после чего сняла с Анцифера выпавший волосок его шерсти, что-то быстро прошептала и дунула на ладонь в сторону Филина.
     - Эй, ты чего… только и успел сказать Филин, как вдруг на его лице появилось умильное выражение, глаза были прикованы к Анциферу, и он подошёл к нему, чтобы погладить. Гладя его, он приговаривал:
     - Бедный котик, умаялся,  чуть не погиб! Что бы мы без тебя делали? Хочешь колбаски?
     - Хочу! – нахально заявил Анцифер.
     Филин полез в бардачок машины, достал пакет с бутербродами, выудил оттуда кусок колбасы и дал Анциферу, Тот сглотнул его, практически не жуя.
     Должно быть, Акулина осталась довольна увиденным, и сказала:
     - Всё, нам домой пора! Филин пусть тоже с нами идёт, его там Сыч с Мокеем обыскались, да и у безопасников какие-то новости есть.
     Филин возражать не стал, похоже, он теперь готов был идти куда угодно, лишь бы с Анцифером! Два хлопка последовали один за другим, и Акулина, Анцифер и Филин исчезли.
     - Эй, Акулина Савишна, а мотор-то! – крикнул им вслед Можжевельник.
     По капоту Уазика пробежала искра, и мотор снова заурчал, как сытый зверь. Можжевельник облегченно вздохнул, дождался пока Вован сядет в машину, и нажал на газ.
     Сыч с Мокеем искали Филина не сами по себе, их сильно напрягли безопасники, сказав, что гнуры прислали сообщение, что  их главнокомандующий прибывает завтра утром, и в десять  утра по земному времени состоится его встреча с человеком по имени Ясень,  на поляне возле опорного пункта последнего. Не только база, но и весь посёлок гудел, как потревоженный улей, каждому нашлось дело. Капа с добровольными помощницами заправляла  распылители экстрактом голубики, спецы в срочном порядке доделывали свои новые примочки, аналитики срослись с компьютерами, просчитывая варианты развития событий, включая самые худшие. Сыч связался по телепатической связи с Дубом, который заменял Филина, на время его отсутствия.
     - Дуб, ну, что там Филин, прибыл уже?
     - Прибыл! – раздраженно ответил Дуб и добавил по адресу  Филина несколько забористых ругательств.
     У Сыча удивленно вытянулась физиономия.
     - Дуб,  ты что это там, сказился,  никак?
     - Если кто и сказился, так это Филин! – зло ответил Дуб.
     - А что с ним?
     - Да черт его знает! Докладываю, что так мол, и так, главнокомандующий прибыл, завтра на десять встречу с Ясенем назначил, а того ещё нет,  а он…
     - Что он? – тревожно спросил Сыч.
     Дуб, чтобы больше не материться подышал глубоко несколько секунд и телепатировал:
     - А он мне отвечает, что мол, всё это хорошо,  но бедный Анцифер чуть не погиб, пережил тяжелый стресс, поэтому он за ним ухаживает, и пока тот окончательно не поправится, он никуда не двинется. Всё остальное подождать может! Как оно? У нас тут всё в тартарары летит, а он там кота ублажает, которого на дух раньше не переносил! Точно, сдвинулся!
     - Где он?
     - В избушке у Акулины торчит, чтоб ему…
     Сыч сразу всё понял и перенесся  в домик Акулины. Картина, которую он там застал, впечатляла:  наглый кот валялся на пуховой перине кверху брюхом, а Филин расчесывал ему шерсть на этом брюхе специальной расческой.
     - Акулина, ты совесть поимей! – напустился он на хозяйку. – Нашла время счёты сводить!
     - А пусть не выпрашивает! – буркнула в ответ Акулина, уже понимая, что не ко времени погорячилась.
     - Снимай давай, сей же момент свой наговор, тут каждая минута дорога!
     - Да пожалуйста, - протянула Акулина, брызнув на Филина водой из кружки, которую держала в руках. По правде говоря, она и без Сыча  решила снять наговор с Филина, который ей уже до смерти надоел, тем, что торчал в её избушке безвылазно, поэтому и наговорила воду.
     Филин сразу заметил Сыча.
     - О, Сыч! Ты за мной?
     - За тобой, Филин, за тобой! Пошли, дела не ждут!
     Филин без лишних разговоров поднялся и направился к выходу. У двери он, однако, обернулся и сказал Анциферу:
     - Выздоравливай, Анцифер! У меня времени не будет к тебе приходить, так ты сам забегай в гости, как поправишься!
     Сыч обернулся и грозно посмотрел на Акулину, но та только пожала плечами, скроив самую удивленную физиономию, какую смогла. Выходя, Сыч со всей силы шарахнул дверью избушки, но когда спускался с крыльца, то ступеньки спружинили, и он рыбкой полетел вперед, изрядно ударившись при приземлении физиономией о землю.
     - Попомню я тебе…, - ворчал он, поднимаясь, и направляясь вслед за Филином к переместительному устройству.
     К вечеру, когда прибыли Можжевельник с Ясенем, их только покормили и, не дав отдохнуть с дороги ни минуты, отвели к Филину. Филин был мрачнее тучи и тяжело вздыхал, начиная разговор с Вованом.
     - Сразу скажу, Ясень, выбора у нас, а значит, и у тебя нет! Гнуры требуют встречи с тобой, и только с тобой, и по тону сообщений ясно, что другие варианты даже не обсуждаются.
      Вован мрачно кивнул головой.
     - Наши аналитики просчитали ситуации, и почти по всем вариантам выходит нам, как говорится, кругом шестнадцать!
     - То есть?  - не  понял Вован.
     - То и есть, - снова тяжело вздохнул Филин, - что воевать мы с ними не готовы! При любом варианте развития военных действий, нам грозит  катастрофа  в планетарном масштабе! Вот так-то, простенько, но со вкусом!
     - А чего сразу воевать-то? – мрачно спросил Вован. -  Может, попробовать, договориться вначале?
     - Правильно мыслишь! Но это в том случае, если они склонны договариваться!
     - А тогда бы, зачем они встречу назначали?
     - Если бы мы это знали, тогда бы и разговор совсем другой был! Тогда можно было бы предметнее варианты рассчитать! А пока ознакомься с выкладками наших аналитиков, может, тебе это поможет при разговоре, - и Филин протянул Вовану толстую пачку листов бумаги, густо заполненных мелким шрифтом. Вован скривился при виде их, как от кислого.
     - Давайте лучше на обучающем приборе!
     Филин с уважением посмотрел на Вована.
     - Точно, как это я из головы выпустил! Молодец!
     - Так про лень же не зря говорят, что она двигатель прогресса, - неуклюже пошутил Вован, но Филин даже не улыбнулся.
     - Время дорого! – только и сказал он.
     Филин не стал долго задерживать Вована, сказав, что ему надо хорошо отоспаться. Утром его подняли в шесть часов, дали только умыться и позавтракать, и снова привезли к Филину на инструктаж. Тот не спал всю ночь, но был бодр и свеж, как после хорошего отдыха, потому что спецы накачали его  стимуляторами из своих последних разработок.
     - Одна хорошая новость у меня для тебя есть! – вместо приветствия сказал он, протягивая Вовану звёздочку Валенка. Та ярко пульсировала зелёным цветом.
     Вован обрадовался не на шутку, взял звёздочку и положил её в нагрудный карман камуфляжа.
     - Ну, раз с ними Валенок, уже легче! – радостно сказал он.
     - Само собой, если только они не решили сделать его заложником! – остудил его пыл Филин.
     - Вот за что я тебя люблю, Филин, так это за то,  что умеешь ты поднять настроение! – возмутился Вован.
     - А ты не пыли, ты главной своей задачи не забывай! Валенок – это, конечно, хорошо, но для тебя  на первом месте должны быть вопросы безопасности Земли!
     - А то я дитё малое, не понимаю!
    - Ладно, некогда препираться, слушай дальше!
     Филин инструктировал Вована вплоть до  половины десятого, после этого сказал:
     - Всё! На место встречи отправляешься один, мы там отсвечивать не будем, но всё время будем на связи! Условные сигналы все запомнил?
      Вован кивнул головой.
     - Ну, давай! – Филин хлопнул Вована по спине, подталкивая на выход.
     Ровно без десяти десять Вован стоял на поляне перед опорным пунктом, который решено было не разворачивать. Единственное, на поляну выставили стол и стулья, на случай, если переговоры затянутся. Вован  достал из нагрудного кармана звёздочку Валенка, посмотрел, как она мерцает и, вздохнув, убрал в карман.
     Без пяти минут десять с противоположной стороны поляны послышался какой-то мерный шум. Вован пригляделся и увидел, как по тропинке в два ряда маршируют инопланетяне. Что-то Вовану  показалось необычным в этом зрелище! Спустя несколько секунд, он понял: среди них не было ни одного зелёного! Мерно раскачиваясь, в такт маршу, к Вовану приближался строй тёмно-бурых, почти чёрных инопланетян! Не доходя нескольких метров до Вована, строй остановился, и две шеренги солдат расступились, образовав коридор, шириной метра четыре. В конце строя появилась не-  большая капсула, из которой выбрался абсолютно чёрный инопланетянин, и неспешным шагом направился в сторону Вована, который стоял, широко расставив ноги и мрачно смотрел на всё это представление,  и только  всё сильнее сжимал зубы по мере приближения чёрного.
     Не дойдя до Вована метра  три, главнокомандующий оглядел поляну, стол, стулья и спросил:
     - Ясень! А ты карты, случайно, не захватил, а то у меня с собой! – и он достал и шлёпнул на стол колоду карт. По рубашкам Вован узнал в ней родную сестру той, что он подарил Валенку при расставании.
     Он стоял и тупо смотрел на карты, не зная, что и думать.
     Не дождавшись ответа, чёрный снова спросил:
     - Ты звёздочку мою не потерял?
     Вован машинально схватился за нагрудный карман, вынул звёздочку и увидел, что она ослепительно  сверкает, как маленькое зелёное солнышко! Не веря себе, он уставился на главнокомандующего гнуров и, заикаясь, спросил:
     - Ва- Валенок, это ты, братан?
     - Это я, братан! – весело подтвердил  чёрный, и солдаты гнуров с изумлением увидели, как их главнокомандующий и какой-то ничтожный землянин радостно бросились в объятия друг другу!
     Долго ещё в этот день сидели  Вован с Валенком  за столом напротив друг друга и разговаривали. Собственно, говорил, практически один Ввленок, а Вован, и соответственно Филин со своим штабом только слушали, стараясь не пропустить ни слова, хотя разговор само собой, записывался.

                Глава 28

     Тревожно проходил полёт космического корабля, на котором патруль Валенка везли в столицу империи Гнурию. Экипаж корабля враждебности не проявлял, но передвижение патрульных по кораблю было строго ограничено, и общаться они могли только между собой, потому что экипажу под страхом самых суровых дисциплинарных мер было запрещено общение с пассажирами,  а по сути, с пленниками. Хорошо ещё, что гнуры были большими формалистами. Согласно межгалактическому уставу повышение ИК, какими бы высокими темпами оно не проходило, не являлось, ни нарушением, ни, тем более, преступлением. Более того, это всячески приветствовалось! Но надо же, как говорится, и совесть иметь!  Экстренные заседания  высших военных советников собирались каждый день, где высшие военные чины  спорили до хрипоты, что теперь делать с этим патрулём. Предложений было много,  меры предлагались разные, вплоть до самых радикальных. Военное руководство  не остановилось бы перед тем, чтобы прибегнуть к этим мерам, но тут было одно, но очень большое но! Аттестационная комиссия подчинялась непосредственно императору, а значит, скорее всего,  он уже в курсе ЧП, так что спрятать концы в воду не удастся! Так что приходилось изворачиваться. С одной стороны, надо было показать императору, что они не зря свой хлеб едят, с другой, уменьшить размеры катастрофы, которая на них, безусловно, надвигалась, до минимума. Дело в том, что дружественные контакты с аборигенами считались делом чрезвычайным, и расследования по ним проводилось службой имперской безопасности. Военное руководство согласно  Межгалактическому уставу обязано было доложить о ЧП безопасникам, но не доложило, а стало решать проблему своими силами. И прокололось! И как прокололось! За нарушение положений межгалактического устава  в  армии гнуров и с меньших должностей  начальники вылетали, как пробка из бутылки, так что у всех высших военных советников в голове постоянно маячила одна и та же картина, как им  дают коленом под черный зад и выгоняют взашей из армии с мизерной пенсией! Поэтому после заседаний они лихорадочно метались по столице, ища покровительства членов императорской семьи, потому что ничто другое их уже не могло спасти! Помогло им это мало, потому что когда космический корабль с патрулём на борту приземлился на космодроме Гнурии, тот уже был оцеплен сотрудниками службы имперской безопасности. Патруль всем составом увезли на  секретную базу, где предполагалось проводить расследование, а все военные советники получили приглашение от следователей.
     Следователям  работать было легко, потому что гнуры практически всегда отвечали правду на поставленный прямо вопрос. Другое дело, что они могли промолчать о том, о чём их не спрашивали, но тем ни менее довольно скоро причина повышения ИК стала ясна, о чем шеф службы немедленно доложил императору. Император  гнуров Гнураний Пятый внимательно выслушал своего подданного, задал несколько уточняющий вопросов и отпустил. За перегородкой, невидимая для шефа имперской безопасности, сидела и слушала их разговор мать императора Гнуратерия. Она всегда так поступала, когда её сыну требовался её совет. Гнуратерия не пропустила ни одного слова из разговора. Сын пришел за перегородку к матери мрачнее тучи. Он впервые не знал, что ему делать! Случилась совершенно невозможная, неслыханная вещь! Какие-то патрульные сумели простым контактом с аборигенами поднять свой ИК до небес! У одного наглеца ИК превысил его, императорский! Гнураний Пятый был в таком гневе, что тот мешал ему конструктивно мыслить. Гнуратерия не зря была его матерью и сразу поняла, что твориться с её сыном, поэтому предложила:
     - Сын мой, давай поговорим с тобой откровенно! Нас здесь никто не слышит и никто не упадёт в обморок, если я скажу, что давно ждала чего-то подобного!
     Гнураний  Пятый предельно удивлённым голосом переспросил:
     - Ждала? Чего ты ждала? Ты что-то знала об этом и мне не сказала?!
     Гнуратерия грустно усмехнулась.
     - Не гневайся, сын мой! Нет, конечно, я ничего не знала о том, что тебе сейчас доложил уважаемый Гытых! А ждала я чего-то подобного, потому что империя наша, как это ни грустно, уже давно находится в упадке.
     Гнураний Пятый рассердился не на шутку.
     - Мне странно слышать такие речи от тебя, матери императора! Нашей империи нет равных  во Вселенной, никто не рискует меряться с нами силами! Даже всепоглощающая Тьма перестала вступать с нами в открытые конфликты!
     - Вернее, это мы перестали вступать с ней в открытые конфликты! Теперь она нам присылает ультиматум, какой район космоса  намерена сожрать в ближайшее время, и мы  считаем за лучшее, побыстрее убраться оттуда! Давай уж называть вещи своими именами!
     Гнураний Пятый волевым усилием заставил себя успокоиться, признавая правоту матери, но тем ни менее ответил:
     - Пусть так, но придёт время, и мы разберемся и с Тьмой!
     - Конечно, если к тому времени империя не развалится на части, потому что она уже трещит по всем швам!
     - На каком основании ты делаешь такие выводы?
     Гнуратерия тяжело вздохнула.
     - Дорогой сын мой, ты слишком занят управлением империей, и у тебя совсем нет времени  изучить историю своей родины! Гнурия не всегда была похожа на большой военный лагерь, как теперь. Раньше в ней процветали науки, которые и позволили цивилизации гнуров вырваться вперед! А где сей час учёные?
     - Кто такие учёные?
     - Вот видишь, даже ты, император, уже не помнишь, что учёные  занимались научными исследованиями, что же говорить про остальных гнуров! Но дело даже не в том, что мы забыли своё прошлое, а в том, что настало время перемен,  и они грядут так же неумолимо, как неумолимо движется время! Сейчас вопрос только в том, какие это будут перемены! Будут ли это реформы, которые ты постепенно и мудро будешь проводить, или это будет кровавый  военный путч, который  развалит империю на куски!
     Гнураний Пятый надолго задумался. Как это было ни противно, но ему приходилось признать правоту матери. И перемен было не избежать, потому что сама жизнь к ним подталкивала, и заговоры в армии зрели, как колосья мурыквы, каждую четверть цикла. Пока служба имперской безопасности с ними справлялась, но ведь в том-то и дело, что пока!
     - И что ты предлагаешь?
     Гнуратерия улыбнулась.
     - Позволь мне пообщаться с Вытыхом!
     - Это тот наглец, у которого ИК выше, чем у меня? Зачем?!
     - Я понимаю сын мой, твоё негодование! У императорской семьи, благодаря наследственности и особому воспитанию ИК несоизмеримо выше, чем у остальных гнуров! Раньше никто не мог достигнуть таких пределов, но раз уж это произошло, то надо освоить этот способ! Разве ты не хочешь, чтобы твой ИК снова стал выше, чем у всех в империи?
     Гнев слетел с императора,  и уступил место огромному для всех гнуров любопытству, в этом Гнураний Пятый ничем не отличался от своих подданных!
     - Ты права! – сказал он матери, повеселев. – Кто знает, может сама судьба посылает нам шанс изменить жизнь империи к лучшему!
      На следующий день робеющего  Валенка привели под конвоем в покои королевы – матери. Гнуратерия  благосклонным кивком головы ответила на приветствие своего подданного и жестом пригласила его присаживаться за столик, стоящий у окна. Секретарь Гнуратерии дождался пока Валенок и его госпожа устроятся за столом, и с непроницаемым лицом выложил на него колоду карт. Гнкратерия ободряюще улыбнулась Валенку и сказала:
     - Уважаемый Вытых, я очень рада нашему знакомству! Прошу вас, не смущайтесь тем переполохом, какой подняла служба безопасности вокруг вашего небывало высокого ИК. Вы ведь понимаете, как много значит для всех в империи его показатели?
     - Безусловно, ваше величество! – вскочив, ответил Валенок.
     - Сидите, сидите, - успокоила его Гнуратерия. – Будем разговаривать без церемоний. Я читала отчёты следствия, и хотела бы вас попросить, чтобы вы помогли мне освоить тот способ, с помощью которого вам удалось так значительно поднять ваш ИК.
      С этими словами Гнуратерия взяла со стола колоду карт, и протянула её Валенку.
     Валенок дрожащей рукой принял карты, достал колоду и начал её тасовать, лихорадочно вспоминая, что говорил им при первом знакомстве с игрой его дорогой братан Ясень.
     - Карты, ваше величество, это море новой информации, это океан новой информации, я бы даже осмелился сказать, что это вселенная новой информации!
     Валенок взглянул на Гнуратерию и увидел в её глазах такую огромную жажду овладеть этой новой информацией, что повеселел, и уже непринужденно стал объяснять королеве значения карт. К вечеру они с ней уже азартно резались в подкидного дурака. Поскольку понятие «дурак» было земного происхождения, то Гнуратерию нисколько не смутило то, что она несчётное количество раз осталась дурочкой, пока не освоила правила игры. Закончился их турнир тем, что Гнуратерия не меньше десяти раз подряд оставила Валенка в дураках, и очень довольная собой, отпустила отдыхать, назначив новую аудиенцию на следующий же  день. Валенок, придя к себе в комнату, где его пока держали под домашним арестом, с уважением думал о том, что королева, есть королева! Какой ещё новичек из гнуров сможет в первый же вечер так блестяще освоить игру, что переиграть его, Валенка, можно сказать, ветерана карточных игр! Что верно, то верно! Королева есть королева! Она приучена побеждать любой ценой, поэтому самостоятельно и очень быстро освоила ловкий способ передёргивания карт. Земные карточные жулики, узнав о таком таланте, позеленели бы от  зависти так, что хоть в гнуры записывайся! Хотя нет, рядовые гнуры были приучены отвечать только правду на поставленные вопросы. Что же касается  императора и его семьи, то, положа руку на сердце, вряд ли  бы их династия продержалась бы так долго у власти, не владей они виртуозно умением лукавить!
     В этот же вечер, и почти половину ночи Гнуратерий Пятый осваивал под руководством матери азы карточной игры. На следующий день Гнуратерия снова получала уроки Валенка и сама, в свою очередь, учила сына, и так продолжалось до тех пор,  пока Валенок не сказал, что  научил её величество всему, что знает сам. У императорской семьи был свой, домашний, так сказать, прибор для измерения  ИК, и Гнураний Пятый  измерял его каждый день, с удовлетворением отмечая, как  стремительно быстро он стал возрастать. Однако, к  моменту окончания уроков Валенка, ИК императора не превысил показателей ИК команды патруля. Мудрая Гнуратерия  высказала предположение, что для всего требуется время и опыт в игре. Тогда они решили отправить пока команду патруля на планету-океан Лавию, отдыхать по первому классу, а потом  уже определять их дальнейшую судьбу. На отдых команда патруля  улетала, уже значительно повеселев, потому что они здраво рассудили, что обреченным отдых светил бы только в тюремной камере! И точно! По окончании отдыха их ждал в императорском дворце торжественный прием. Император сам зачитал приказ о назначении всех членов патруля на высшие командные должности, в соответствии с  их ИК, а Валенок был назначен главнокомандуюшим. Прямо на торжественном приёме всем новым назначенцам были сделаны уколы меланина и их кожа начала темнеть, постепенно приобретая всё более тёмный окрас. Больше всех был счастлив командир патруля! Мало того, что он получил пенсию первой категории, так  ему, впрочем, как и всей остальной команде патруля были вручены конверты, от компании «Кус  гнурийский», в который содержалось сообщение, что поскольку все они признаются первооткрывателями нового способа выведения кусов на планете Тпру, то каждую четверть цикла они будут получать  один процент выручки с каждого проданного с Тпру куса! Прикинув цены на кусов, и количество, в котором те плодились на Тпру, командир патруля после окончания приема  завалился в ближайший кабак, где напился отваров веселящих трав, и так орал весь вечер «Слава Императору!», что к ночи начисто сорвал голос.
     Гнураний Пятый, освоив навыки карточной игры и постепенно повысив до самых высоких показателей в империи свой ИК, с легкой душой принял решение о назначении патрульных на высшие военные должности, а Валенка сделал главнокомандующим. На вопрос матери о том, что не боится ли он так круто менять весь высший военный совет, ведь от старого знали что ждать, а от нового ещё неизвестно, Гнураний Пятый ответил:
     - Вот именно, что от них только и можно было ждать, что заговоров с регулярностью каждую четверть цикла! А эти, новые, рады до смерти, что вместо репрессий, которым я вполне мог их подвергнуть, я своей волей возвысил их на небывалую высоту!
     - Ты надеешься на их благодарность? – осторожно спросила Гнуратерия, удивленно посмотрев на сына.
     - В какой-то степени, - уклончиво ответил император, - но больше всего я надеюсь на то, что теперь всё своё свободное время, а, возможно, и часть служебного, наши военные будут играть в карты! Я на себе убедился  насколько это захватывающее занятие, так что затевать заговоры у них просто не будет времени!
     Гнуратерия с уважением посмотрела на сына.
     - Мне, матушка, и в дальнейшем потребуются ваши мудрые советы, - обратился к матери император, -  потому что у нас появилась серьёзная проблема и источник вечного беспокойства!
     - Не пойму, сын мой, что ты имеешь  в виду? – с тревогой спросила Гнуратерия.
     - Я имею в виду планету Земля! – с этими словами Гнураний Пятый протянул матери пластиковую папку с протоколами допросов членов патруля. – Почитай, а завтра обсудим, что нам со всем этим делать.
     Весь вечер, и даже часть ночи Гнуратерия изучала протоколы допросов, почерпнув из них массу новой и интересной информации, наутро она пришла к сыну вполне готовая вести диалог.
     После взаимного приветствия, они удобно устроились за столиком у окна, и, попивая сладкие фруктовые соки, приступили к разговору.
     - Итак, какое впечатление на вас произвело то, что вы прочитали? – спросил император Гнуратерию.
     - Ошеломляющее! – воскликнула она.
     Гнураний Пятый вздохнул, и подтвердил:
     - Вот именно! Если мы продолжим контакты с этой планетой,  то шквал новой информации, который на нас обрушится, способен взорвать империю!
     - А если прекратим, то империя взорвётся сама, изнутри! – живо возразила Гнуратерия.
     - Это ещё не факт! – сердито возразил император. – Я намерен убрать с этой планеты наш патруль, и объявить карантин в этом районе космоса для кораблей гнуров!
     - Возможно, ты прав, сын мой, - нехотя согласилась Гнуратерия, - однако, прежде чем принимать окончательное решение подумай о том, что цивилизация гнуров получает уникальный шанс возродить былое величие! Нет, даже не так! Наша цивилизация получает шанс достичь новых, небывалых высот! Неужели ты готов отказаться от этого шанса?
     - Да, готов! – твердо ответил император. – Я готов отказаться от всего, что грозит гибелью империи, которой я управляю!
     - Но можно же сделать так, чтобы новая информация не обрушивалась на нас шквалом, а поступала дозированно, образно говоря, по каплям! – воскликнула Гнуратерия.
     - Каким образом?
     - Надо заключить с представителями Земли договор о взаимовыгодном сотрудничестве, где оговорить рамки этого сотрудничества и сроки.
     Гнураний Пятый задумался.
     - Что же, - проговорил он через некоторое время, - возможно, ты и права. Мне надо подумать!
     Гнураний Пятый несколько дней обдумывал эту проблему сам,  затем снова советовался с Гнуратерией, потом долго и обстоятельно совещался с начальником имперской безопасности Гытыхом. Наконец, он вызвал для обстоятельной беседы Валенка.
     Главнокомандующий явился на заседание во всём блеске своего нового положения. Его сопровождали не только адъютанты, но и многочисленная охрана. Он  с глубоким почтением приветствовал императора, затем раскланялся с Гытыхом..
     Гнураний Пятый сказал:
     - Предлагаю совместить наше заседание с ужином, потому что мы с уважаемым Гытыхом так заработались, что обед уже пропустили.
     Естественно, возражений ни у кого не возникло. Они перешли в столовую,  где многочисленная прислуга уже накрыла стол. Стол был великолепен! На нем были блюда, продукты для которых завозились со всех уголков обширной империи гнуров. Здесь была  запеченная зеркальная рыба с Лавии. Мясо её было таким вкусным и нежным, что, казалось, в желудке начинала играть музыка, когда оно туда попадало! Естественное дело, не обошлось без жаркого из кусов. Центр стола украшала огромная ваза с экзотическими фруктами. Многочисленные закуски окружали огромные  блюда, как маленькие лодочки флагманский корабль. В качестве напитков предлагались различные вина и отвары, а так же фруктовые соки и вода.
     Император со своими гостями отдали должное и напиткам, и еде, и приступили к разговору, для которого Валенка и вызвали.
     - Уважаемый Вытых, - обратился к нему император, - как вы себе мыслите наши дальнейшие контакты с планетой Земля?
     Валенок вскочил и бойко отрапортовал:
     - Я мыслю выполнять волю императора!
     Гнураний Пятый и Гытых переглянулись и удовлетворенно кивнули головами.
     - Садитесь, уважаемых Вытых, мы нисколько не сомневались в вашей дисциплине и преданности, но сегодня мы пригласили вас, чтобы посоветоваться. Как вы думаете, пойдет ли на пользу империи контакты с планетой Земля?
     - Я думаю, что для империи эти контакты будут очень полезны, вот только…
     - Ну, договаривайте, договаривайте,  нам очень важно знать ваше мнение! – ободрил его император.
     - Я думаю, ваше величество, что эти контакты должны быть  постоянно под контролем службы имперской безопасности, и строго ограничены.
     Гнураний Пятый и Гытых снова переглянулись, и в глазах у обоих было крайне изумление. Кто бы мог подумать, что у этого новоиспеченного главнокомандуещего так хорошо варит котелок!
     - Ну, что же, вы высказали мнение, которое полностью совпадает с нашими выводами, - удовлетворенно сказал император, - и это ещё раз подтверждает, что я правильно остановил свой выбор на вас, когда думал о назначении нового главнокомандующего. А теперь, уважаемый Вытых, расскажите нам всё, что вы успели узнать о землянах. Нам ведь надо составить договор, который бы был выгоден обеим сторонам!
     В результате этого совещания был составлен договор, по которому цивилизации гнуров и землян  обменивались новой информацией по согласованию сторон. Землянам предлагалось строго засекретить контакты с гнурами,  и допускать к этой информации только ограниченный  круг лиц, имеюших допуск к  совершенно секретной информации. В свою очередь гнуры объявляли планету Земля особо ценным источником новой информации, обязались осуществлять  астероидную защиту планеты и выступать на стороне землян в межгалактических конфликтах.

                Глава 29

     Этот –то договор Валенок и выложил на стол  перед Вованом, прокомментировав его содержание.
     - На мой взгляд, братан, договор, что надо! – ответил Вован. – Но у меня своё начальство есть, ты же понимаешь! Так что надо посоветоваться!
     - Хорошо! Жду тебя завтра в десять, здесь же!
     С этими словами главнокомандующий гнуров, он же Валенок, поднялся, и сквозь строй адьютантов направился к ожидающей его капсуле.
     Филин и его штаб, которые слушали и смотрели всё в прямом, так сказать эфире, в буквальном смысле утирали пот со лба и поздравляли друг друга с победой. То, что  это была  победа разума, а не оружия, не делало её менее ценной!
     - Эх, сейчас бы сто грамм за победу! – высказал предложение Дуб.
     - Так какие проблемы, нальём, мяу!
     Все дружно обернулись и увидели на пороге комнаты Анцифера, который доставал из заплечной торбочки изрядную бутыль самогона.
     Филин ему явно обрадовался.
     - Выздровел уже? А я думал, как ты там лежишь, болеешь?
     - Полежишь тут, как же, когда тут такие дела, мяу, - ворчал кот, наливая в протянутые стаканы самогон.
     - О! Я там за всё человечество отдуваюсь, а они тут пьянствуют! – шутливо возмутился Вован, который вернулся с несколькими экземплярами договора.
     Все бросились обнимать Вована, пожимать ему руку, хлопать по плечам! Совсем бы его затискали, если бы Анцифер не прикрикнул:
     - Выпить –то за победу человеку дайте!
       Ну, за победу выпить – это святое, так что бутыль, которую притащил Анцифер, мигом опустела.
     Вечером праздник перекинулся на всё Большое Кидалово. Хотя договор ещё не был подписан, но все впервые за много лет испытывали огромное облегчение от того, что больше страшная угроза уничтожения уже не висела над всем человечеством! Когда-то давно основатель их села, Константин Кидалов взвалил на свои плечи огромную ответственность за сохранение жизни на Земле, и это стало основной задачей всех, кто селился потом в Кидалово. Сегодня впервые за два столетия замаячил свет в конце тоннеля! Неизвестно ещё как будут развиваться дальше отношения с цивилизацией гнуров, но кидаловцы на себе ощутили,  как много нового может дать контакт далёких миров! Собственно,  многие из ряда вон выходящие явления в Кидалово происходили потому, что  капсула, постоянно фонившая гнырой, несмотря на противодействие, которое ей оказывала голубика, всё-таки значительно изменила пространство вокруг себя. У людей, живших в селе, стали проявляться новые способности, родившиеся в селе малыши, летали до трёх лет! Болото населили кикиморы. И вот, поди ты теперь разбери: то ли они там и так были, а от  гныры размножились и перестали шарахаться от людей,  то ли из-за этой самой гныры завелись!
     Филин вообще ходил именинником! За ним повсюду, как верный адъютант таскался Анцифер, игнорируя настойчивые вызовы Акулинв Савишны. К вечеру приехал Витёк, и первым делом отвесил любимому братану Вовану увесистый подзатыльник.
     - За что? – возмутился тот.
     - За то! – пыхтя, ответил Витёк и замахнулся, чтобы повторить упражнение, но Вован вовремя уклонился. – Ты мне друг, или так, мимо проходил?!
    - Да что случилось то?!
     - Что случилось, что случилось?! Тебя тут инопланетяне эти чертовы сожрать могли за милую душу, или украсть, а я бы даже ничего не знал! Спасибо, Вася хоть просветил!
     - Так ведь всё хорошо закончилось!
     - Твоё счастье! – уже остывая пргговорил Витёк. – Давай, рассказывай подробно, что тут было!
     - Ты хоть поешь!
     - Потом! – нетерпеливо отмахнулся  Витёк. – Рассказывай, не тяни резину!
     И Вован рассказал, как стоял, откровенно говоря, дрожа коленкой, и смотрел,  как какой-то важный, чёрный, как смоль, гнур, шагал к нему сквозь строй адъютантов.
     - Ты, представляешь, Витёк, это Валенок оказался!
     - Как, Валенок, он же зелёный!
     - А! Это целая история! У них, у гнуров, цвет кожи зависит от социального статуса, а социальный статус от  ИК!
     - Ну!
     - Баранки гну! Валенок и все его ребята, пообщавшись с нами, так поднялись, что пришлось  императору их на высшие военные должности назначать! Валенок сказал по секрету, что его ИК превышал императорский!
     Витёк удивился и глубоко задумался.
     - Знаешь, Вован, похоже, эти гнуры уже достигли эры милосердия.
     - Почему?
     - Да потому что в любом другом случае Валенка уже давно бы в расход пустили, да и ребят заодно! А тут назначают главнокомандующим! Странно это, всё же! Ну, ладно, в чужой монастырь со своим уставом не лезут!
     Друзья проговрили до глубокой ночи, а потом пошли спать, потому что утром Вована снова ждал для переговоров Валенок. Филин же с группой аналитиков совсем не спали, а всю ночь работали  над текстом договора.
     - В целом, мы взяли за основу предложенный гнурами вариант, - напутствовал утром Филин Вована, - потому что  по каждому случаю обмена информацией придётся договариваться особо. Отрадно, что у нас полное  согласие по вопросу секретности: ни им, ни нам невыгодна широкая огласка состоявшегося контакта. Ну, пункты защиты от астероидов, я даже комментировать не хочу, тут и так понятно, что нам счастье привалило. Пункт по поводу участия гнуров на нашей стороне в межгалактических конфликтах звучит, конечно, фантастично, но пусть будет. На всякий, так сказать, случай. Вот здесь мы подготовили приложение, В нем, довольно хаотично, конечно, мы перечислили области,  информацией о которых мы готовы поделиться. Как только гнуры решат, что им надо, и в каком объёме, мы сразу начнём работать в нужном направлении. И ещё одно. Возможно, нам потребуется обучать представителей гнуров тем или иным навыкам, смотря по тому, какую информацию они затребуют. Мы предлагаем прысылать этих представителей на Землю под видом патрульных, чтобы соблюсти секретность.
     Тут неожиданно Филина перебил Дуб.
     - Ясень, ты там про наших музыкантов узнай, а то уже который день они из капсулы носа не высовывают. Обидно, репетиции-то пропадают!
     Филин разозлился.
     - Да погоди ты, со своими музыкантами! Тут о серьёзных вещах говорят, а он!
      Вован весело подмигнул Дубу, мол, не переживай, спрошу, продолжая внимательно слушать инструктаж Филина.
     Ровно без пяти минут десять Вован уже стоял на поляне и ждал Валенка. На этот раз главнокомандующий прибыл только с двумя адъютантами. Вован тут же предложил им погулять, а не стоять тут над душой соляными столбами. Хихикая про себя, он сунул каждому по калейдоскопу и показал, как в них смотреть. Адъютанты, натыкаясь на деревья, поскольку не отрывали глаз от калейдоскопов, отошли на приличное расстояние, присели на траву, и до  конца переговоров больше никого не беспокоили.
     - Что ты им дал? – спросил Валенок.
     - Калейдоскопы! Тебе я тоже приготовил несколько штук, так что налюбуешься ещё.  Вот смотри, я принёс уточнённый вариант договора. Давай читай, да подписывать будем, что зря время терять.
     Валенок довольно быстро прочитал договор и повеселел, потому что увидел там полное  взаимопонимание и никаких проблем. Договор подписали в рабочем порядке, решив, что пафосность в секретных делах  не нужна. Особо его заинтересовало приложение. Он быстро прочитал его, уточнил некоторые детали и сказал:
     - Приложение я отвезу императору. Только он может решать, какую информацию нам возможно получить, и в каком объёме.
     Вован замялся.
     - Понимаешь, Валенок, тут одно дельце надо бы утрясти. Ребята, что в патруле здесь службу несли тоже с нашими ребятами познакомились и, само собой, новой информации наполучались по самое некуда!
     Главнокомандующий сразу посуровел.
     - Из какой области знаний эта новая информация?
     - Это музыка!
     - А что это такое?
     Вован растерялся.
     - Даже и не знаю, как тебе объяснить. Знаешь,  тебе надо самому это увидеть и услышать! Отпусти сегодня своих патрульных на репетицию, а завтра они тебе всё покажут. Целый концерт закатят!
     - Что такое концерт?
     - Вот завтра всё и увидишь!
     На том они и договорились. После обеда Фара со своими музыкантами уже вдохновенно наяривали  композиции Шпеера и самого Фары.
     Вытых, хоть и относился хорошо к Вовану, и доверял ему, но ошибок своего предшественника повторять не стал. Этим же вечером он связался с Гытыхом и доложил ему о сложившейся ситуации. Гытых его внимательно выслушал, немного подумал, и сказал, что пока большой беды он не видит, ведь всё это произошло ещё до подписания договора. Пускай главнокомандующий сам ознакомиться с этой новой информацией, а потом они вместе решат, что доложить императору.
     Вытых заметно повеселел после этого разговора, а Гытых подумал о том, что новый главнокомандующий, славный малый. И умный, что большая редкость среди военных, и без лишних фанаберий. Возможно, под его руководством, армия наконец-то перестанет быть для службы имперской безопасности  источником вечной головной боли.
     На следующий день Вован проводил Валенка в репетиционный зал, где на сцене  его с нетерпением ждали новоиспеченные музыканты. Адъютантов оставили за дверью, и концерт начался. Как ни владел собой Валенок, но он испытал настоящее потрясение! Он заставлял  музыкантов  играть снова и снова, а композицию, автором которой являлся Фара, обессиленные исполнители повторяли на бис раз десять. В конце концов, Вован не выдержал, наклонился к  Валенку и попросил:
     - Ты, это, братан, дай пацанам передохнуть! Гляди, загонял их совсем! У них так ведь никакой гныры не хватит!
     Главнокомандующий с трудом взял себя в руки и отпустил музыкантов, зато как энцифалитный клещ вцепился в Вована.
     - Я теперь понимаю, почему ты не мог мне объяснить, что такое музыка! Такое, словами не объяснишь! Я только теперь хочу узнать, для чего она нужна?
     Вован растерянно почесал в затылке и воскликнул:
     - Вот ведь, ёлки-палки! Ну, вопросики ты, Валенок задаёшь! Музыка – это ведь искусство!
     - А что такое искусство?
     Вован натужно крякнул и так напряг извилины, что вокруг его головы  ощутимо сгустился воздух.
     - Я тебе, братан,  объясню, как сам понимаю. Искусство, это такая вещь, без которой вроде бы прожить можно, то есть для поддержания биологической жизни оно не требуется. Вот только что это за жизнь без него будет? Скука и серость одна!
     - Скука и серость, - задумчиво повторил Валенок, думая  о чём-то своём, о гнурском. Затем он очнулся и сказал:
      - Завтра мы обсудим сложившуюся ситуацию. Мне надо посоветоваться со службой безопасности, но я почти уверен, что всё будет в порядке. Какая всё-таки у вас удивительная планета! И какие перспективы открываются в свете нашего дальнейшего сотрудничества!
     Вован не нашёл что ответить, только интенсивно покивал головой в знак полного согласия с инопланетным братаном.
     Шеф имперской безопасности Гытых так же, как и Вытых долго не мог прийти в себя, после того, как Валенок прокрутил ему запись концерта. Он задал Вытыху почти  такие  же вопросы, какие тот задавал Вовану, выслушал ответы и задумался.
     - Я думаю, что лучше всего легализовать  это внеплановое получение новой информации, сделав сюрприз королеве – матери! – сказал, наконец, Гытых. – Гнуратерия любит всё новое, и заниматься музыкантами ей будет удобнее, чем императору.
     На этом вопрос был исчерпан, оставалось только  утрясти некоторые технические вопросы,  чем Валенок с Вованом и занимались весь следующий день. Под конец их встречи, Вован заметил, что его братан всё время вздыхает.
     - Эй, Валенок! У тебя почему такой кислый вид? Случилось что?
     - Да, нет! – отмахнулся  главнокомандующий.
     - Ты, давай, не финти! Я что, не вижу что ли, что тебя плющит!
     Валенок вздохнул тяжелее прежнего и признался:
     - У меня, как у главнокомандующего, есть личный прибор для измерения ИК.
     - Ну!
     - И вот вчера вечером я его померил.
     - И что?
     - Показатели очень высокие.
     - И что в этом плохого?
     - Плохо то, что они гораздо выше, чем у императора!
     - И что? Ты же говорил, что у тебя и раньше ИК был гораздо веше, чем у императора, но тот отнёсся к этому с пониманием, и даже главнокомандующим тебя назначил!
     - Так - то оно так, но только назначил он меня уже после того, как его ИК перекрыл мои показатели. А вот что теперь будет, прямо не знаю. Как подумаю об этом, так такое ощущение, что  гныры не хватает!
     - Получается у тебя горе от ума! – невесело пошутил Вован. – Но ты не кисни! Придумаем мы, как твоему горю помочь, есть у меня на этот счёт ценная идея!
     Неизвестно, поверил Валенок, что ценная идея Ясеня его выручит, но вздыхать перестал. Оставшиеся дни перед отбытием главнокомандующего гнуров прошли в большой суете, много  нужно было успеть. По просьбе Фары для музыкантов дуплицировали ещё два дополнительных комплекта музыкальных инструментов, да и для себя кидаловцы решили оставить парочку комплектов.
     - Это если каждый раз за всё такое бабло платить, никаких денег не хватит! – возмутился Дуб, которому чуть плохо не стало, когда он узнал сколько амстердамские посредники содрали с них за инструменты, да за свои услуги.
     Валенок, который на досуге решил посмотреть, что же это за калейдоскоп, пришел от него в полный восторг, и попросил  несколько штук для подарка королеве – матери. Вован хотел просто  дуплицировать оставшийся у него калейдоскоп,  но Сыч возмутился.
     - Думай, голова, картуз куплю! – в досаде сказал Сыч, постучав себя пальцем по лбу. – Посылать в подарок королеве – матери в другую галактику кусок картона и набор стекляшек!
     - Во-первых, Валенок сам попросил! А во-вторых,  где я другой возьму? И  потом, что его, из золота  что ли делать?
     - Не из золота, - покладисто согласился Сыч, - из платины!
     Вован  в глубоком изумлении выпучил на него глаза.
     Кончилось всё тем, что кидаловские умельцы сделали для  Гнуратерии  корпус калейдоскопа из платины, инкрустировав его бриллиантами, а  стекляшки заменили разноцветными драгоценными камнями. Спецы предлагали вставить в игрушку микрочип, который бы сам задавал различные рисунки, но Сыч отказался.
     - Нет, так надёжнее, не сломается. На века сделали!
     Не остался без подарка и Валенок. Ему каледосоп сделали из серебра с самоцветами. Когда Вован вручил его ему, то Валенок не мог прийтив себя от восторга, однако, ему, как главнокомандующему надо было решить вопрос  о дупликаторах. Валенок на  своей, так сказать шкуре убедился, насколько они могут эффективно решать вопрос снабжения армии продовольствием и прочими  мелочами, поэтому он попросил Вована:
     - Ясень, я хотел бы попросить, чтобы вы послали в подарок императору несколько  дупликаторов разного размера.
     - Да не вопрос! – легко согласился Вован.
     - Пониманшь, ты тогда своим подарком просто спас нас от смерти, а то вряд ли бы мы сейчас с тобой разговаривали!
     - Да, ладно, - смутился Вован, - какие счёты между братанами!
     - Нет! – твёрдо сказал Валенок. – И своей жизнью, и своим положением я обязан тебе, Ясень, и я  всегда об этом буду помнить! Но я должен думать о своих подчинённых, которые могут так же застрять на отдалённой гиблой планете, и я как главнокомандующий должен подумать о спасении их жизни в экстремальных ситуациях.
     Вован понимающе покивал головой, и сказал:
     - Одно я тебе скажу, братан, повезло твоим зелёным салагам с командиром!
     В подарок императору гнуров собрали не только несколько дупликаторов разного размера, но и техническую документацию по их изготовлению. Спецы хотели подробно объяснить Валенку всю технологию процесса, но он предложил вместо себя другого кандидата, выбрав из своих подчиненных зелёненького посмышлёнее. Вован понял, что его инопланетный друг старается уклониться от получения новой информации, чтобы ешё не повысить свой и так слишком высокий ИК, и не приставал к нему.
     Наконец, наступил день отлёта. И хотя расставались друзья не навсегда, всё равно прощание вышло трогательным, потому что Вован прекрасно понимал, что у главнокомандующего вооруженными силами гнурской империи слишком много забот, и вряд ли  военная судьба скоро занесет его на такую отдаленную планету, как Земля. Одно было хорошо, что теперь Вован мог при необходимости в любое время связаться с другом, потому что гнуры оставили  и даже помогли наладить  землянам свои средства связи, которые действовали на любых,  даже самых  огромных космических расстояниях!
     Провожая друга, Вован вручил ему  свёрток. Как истинный гнур,  Валенок тут же развернул его и  извлёк на свет книгу, прочитав назание которой он укоризненно покачал головой. Книга называлась «Карточниые игры».
     - Ясень, ну зачем?  Ты же знаешь мою проблему!
     Вован в ответ рассмеялся:
     - Считай, что этой проблемы у тебя уже нет!
     С этими словами он вручил Валенку ещё один пакет.
     - Что это? – недоверчиво спросил Валенок.
     - Это подарок императору и твоё спасение! Только ради себя самого, не разворачивай этот пакет, а вручи нетронутым  императору! Чтобы ты не тревожился, и ваша служба безопасности спала спокойно, скажу, что это тоже книга, но её содержание должен знать только ваш император, и больше никто. А дальше уж пусть он сам решает, кого можно допустить к этой информации. Я потому и подарил тебе книгу о карточных играх, чтобы ты занял себя, и не мучился любопытством.
     Друзья обнялись на прощание, Валенок удалился на некоторое расстояние, сел в капсулу и она оторвалась от земли и полетела  в направлении главной капсулы. Как выяснилось, там у гнуров было что-то вроде переместительного устройства, благодаря которому они попадали на свой космический корабль, который базировался на тёмной стороне луны.
     Повздыхав немного по поводу разлуки, Вован вернулся в Большое Кидалово, где его лучший друг Витёк, верный своей натуре, не только гостил у счастливо обретённой родни, но и допекал Жорку Трунова по поводу начала работы их совместного предприятия. И допёк – таки!  Предприятие начало работать, втянув друзей, гнуров и кидаловцев в новые увлекательные приключения! Только это уже совсем другая история!

                Глава 30

     Гнураний Пятый, его мать, Гнуратерия, и вся имераторская семья и двор, были взбудоражены предстоящим приёмом в честь главнокомандующего, вернувшегося, по слухам, с успешно  выполненным секретным заданием императора. Излишне говорить, что слухи стали результатом ювелирной работы Гытыха и его подчиненных по подготовке гнуров к получению  довольно большого объёма новой информации. Любопытство женской части гнурского общества было подогрето до небывалых величин информацией о том, что для королевы – матери подготовлен какой-то грандиозный сюрприз! В день приёма в главном зале дворца было не протолкнуться! На приём прибыли подданные даже с самых отдалённых уголков империи, и выход императора сопроводил такой рёв приветствия, что даже привычные ко всему крепкие стены зала содрогнулись! По повелению императора главнокомандующий вошёл в сопровождении адъютантов, торжественно прошагал через весь зал, остановился на почтительном расстоянии и поприветствовал императора и его семью. Затем, опять же, по повелению императора, он доложил об успешном завершении своей миссии, и в зал стали вносить подарки для императора и его семьи. Мёртвая тишина в зале сменилась гулом голосов. Придворные и приглашенные гости задавали друг другу вопросы, главными из которых были: «А что это? А для чего это?».
     Чтобы удовлетворить хотя бы часть неуёмного любопытства подданных,  император и Гытых, совещаясь перед приёмом, решили продемонстрировать работу дупликатора. Дупликатор самого маленького размера поставили на высокий постамент, адъютант  Вытыха взошел на постамент по лестнице, торжественно держа перед собой  плод фрукуса. Плод был размером с маленький арбуз, такой же круглый, но  только фиолетового цвета. Фрукус считался королевским лакомством, поскольку  рос он  только на одной планете империи, Фрике, и попытки развести его ещё где-либо, кончались провалом. Даже из придворных мало кто мог похвастаться, что пробовал его, что уж говорить о других гнурах! Адъютант торжественно поднял фрукус над головой, продемонстрировал его всем, открыл дверцу дупликатора, положил в него фрукус, закрыл дверцу и нажал кнопку. Сигнал об окончании процесса прозвучал просто громом, такая тишина стояла в зале! Когда же адъютант открыл дверцу и один за другим достал из дупликатора  уже два фрукуса, зал дружно и изумленно ахнул. Но представление на этом не кончилось! Адъютант снова положил в дупликатор фрукус, и снова включил его, достав снова два фрукуса и продемонстрировав его присутствующим. Но им этого было мало! Они требовали повторять дупликацию снова и снова и скоро уже расторопные официанты разносли по залу на подносах разрезанные на тонкие кусочки фрукусы, и каждый, кто был на этом приёме, мог не только попробовать этот королевский фрукт, но и при желании, наесться им до отвала! Уже только одно это событие сделало бы счастливым каждого присутствующего на столь необычном приёме, но главный сюрприз ждал гостей впереди! Главнокомандующий торжественно объявил, что сейчас группа музыкантов, обученных на Земле, даст свой концерт, который они посвящают королеве – матери, для чего уважаемых гостей просят пройти в зал для заседаний.
     Император подал руку Гнуратерии и торжественно повёл её впереди всех. Придворные потянулись вслед за ними, а потом и все остальные гости. У всех на устах был только один вопрос: что такое концерт? Когда все присутствующие устроились по своим местам, занавес открылся, и глазам изумлённой публики предстали музыканты, одетые в концертные костюмы из серебристой парчи, которые им сшили на земле. Зал затаил дыхание, и музыканты начали играть. Похоже, дышать гнуры начали только после того, как умолкли последние аккорды. Зал разразился неистовыми воплями, выражая свой неуёмный восторг.
     Гнуратерия наклонилась  к  Валенку и спросила:
     - Уважаемый  Вытых, как благодарят музыкантов за их работу на Земле?
     - Аплодисментами, Ваше Величество! – почтительно наклонив  голову, ответил главнокомандующий и захлопал в ладоши.
     Гнуратерия последовала его примеру, а за ней придворные и все присутствующие. Короче, музыканты ещё сами не понимали, что хоть они и одеты в парчовые костюмы, но на самом деле они все уже в шоколаде!
     Приём затянулся далеко за полночь, и Гнураний Пятый вернулся в свои апартаменты уже поздно ночью, изрядно уставший, однако,  оставшись один,  он сразу развернул пакет, который передал ему накануне Вытых. Вован покривил душой, сказав, что в пакете только книга. Нет, книга там, действительно, была и называлась она «Самоучитель игры в шахматы», но внимание императора привлекла коробка в чёрную и белую клетку, что лежала в пакете вместе с книгой, и первым делом, он открыл её. Внутри, в нишах, сделанных из красного бархата лежали чёрные и белые фигурки. Фигурки были украшены золотыми инкрустациями. Гнураний пятый вынул несколько из них, хорошо разглядел и, желая пояснений, открыл книгу, надев предварительно коммуникатор для перевода. «Шахматы всегда считались поистине королевской игрой», - прочитал он первую фразу, и углубился в текст. А в это время на небосклоне Гнурии взошла и весело подмигнула главнокомандующему вооруженными силами империи его счастливая звезда!