Пожаловал князь Киевский Воеводе своему деревеньку, что у леса Заповедного лежала. И решил тот подворье в ней возвести – место чтоб было домочадцев на лето поселять да раны боевые залечивать.
Народ в деревеньке старательный жил. Медом липовым и сурьей на округу всю славился. Оттого и дома справные, добротные ставил. Коньки деревянные на крышах забавляются, а наличники с застрехами сплошь резьбою украшены.
Только на пригорке один заброшенный стоял. Разваливаться уж совсем начал. Строил его в незапамятные времена Спиридон – лапотник знатный. Как помер он, дети его там жили. Но разметала их судьбинушка по белу свету всему, и остался дом одиноким стоять. Пробовал народ пришлый в нем поселяться. Но духу местному, видать, не по нраву постояльцы новые пришлись. Оттого и сбегали вскорости.
Стал Воевода по приметам место себе выбирать. Перышко заговоренное по ветру пускает, стрелу с наказом в чисто небо выстреливает. Только в разные стороны приметы те указывали.
А тут, глядят, под ногами кот рыжий шастает, мурлычет что-то по-своему. Старики и говорят, коты эти у домовых завсегда в любимчиках ходили, и место походящее он уж точно найти должен.
Взял Воевода животину малую на руки и напутствует:
Кот-Котофеич, шерстка рыжая.
Угощенье тебе припас славное:
Сметанки свежей от коровы белобокой,
Рыбки прудовой, с утра словленной.
Деревню, прошу, вкруг обойди,
Дом, где поставить, укажи-покажи.
Котяра посмотрел на всех хитро, глазом подмигнул, хвост трубой поднял и прямиком к дому заброшенному направился. Порешил тогда Воевода судьбе не противиться и подворье своё на месте том ставить. А ежели хозяева старые объявятся, то справить им по соседству жилище новое.
Но чтил он обычаи древние и велел, перед тем как бревна раскатывать, в сторонке избушку малую сладить и свежей соломою от дождя покрыть. Сам ночью хлеб с солью взял и пошел домового уговаривать, в месте новом недолго пожить.
Перебрались Спиридон, в духа давно обернувшийся, с женою своей – кикиморой Авдотьей, на время в жилище новое.* А срок пришел – дом знатный с пристройками разными сладили и баню рядом поставили.
С тех пор Спиридон с Авдотьей в подворье воеводином на пригорке живут. А вскоре и детишки их, что по всей деревне разбрелися, к родителям перебрались. Кто под порогом место нашел, кто под пол ушел, а кто и под угол спрятался.
Только Банника одного и не хватало. Егорий из деревни соседней самым лучшим на всю округу слыл. И хоть жил тот у старосты самого, уговорил-таки Спиридон его к Воеводе перебраться, а взамен себя молодого поселить. Характером Егорий, ох как крут был, но баню всегда в чистоте держал и за порядком следил строго.
***
Сколько уж лет Спиридон в домовых ходил, но привычки жизни прошлой все никак позабыть не мог. Страсть как любил он обувку домашнюю плести. Бывало, лапотник деревенский заснет, в дом к нему проберется и душу с лыком отводит. А поутру смотрят, обувка, к вечеру начатая, уж готовая стоит и такая все ладная, мягкая – загляденье одно.
А еще любил Домовой лошадей холить. Гривы да хвосты им расчесывать, косички-невелички заплетать. Раз узнал, что конюшенный на ночь сена не задал, а в овине помелом мести можно, так сам побежал в поле искать. По дороге глядит – у дома соседского стог наметан большой. Решил он потихоньку надергать из него малость, да на Овинника и налетел.* Тот Спиридона спросонья не признал и давай граблями мутузить. Хорошо, что Авдотья шум услышала и мужа от духа разъяренного отбила. А то б несладко ему пришлось.
Но больше всего чтили Домового за сказы его о временах прошлых. Бывало, соберутся духи с деревни всей в бане воеводиной, на полатях рассядутся и речь его неторопливую слушают.
А в тот вечер даже гости дальние пожаловали. Тихон – Леший леса Заповедного, да еще Стас – черт молодой, за ним увязался. И повел Домовой сказ о дочери воеводиной, что в землях заморских нынче жила, и воине славном Гаральде.
***
В то лето отправил Воевода в деревню нашу домочадцев своих и дочь Елизавету – деву на выданье, – начал Спиридон.
Девица была аккуратная, обычаи древние уважала. Проследит всегда, чтоб и в печке на ночь чугунок с водой колодезной поставили, и в бане шайку с обмылышком оставить не позабыли. Любили ее духи домашние за это, по ночам не пугали и сны сладкие нашептывали.
Так все мирно и спокойно жизнь текла. Только вдруг отец в деревню прискакал, а с ним воин кровей не местных – викинг Гаральд. Вернулся Воевода вскоре в град престольный, но гостя своего на подворье пожить оставил.
Ходил тот по двору угрюмый, не разговаривал почти ни с кем, все думы свои думал.
Жалко стало Елизавете витязя заморского, и уговорила она его в лес по грибы да ягоды сходить. Викинг, пока дочка воеводина с подружками лукошки набирала, на пеньке все сидел, птиц лесных слушал. А порой ели с березами рукой гладил и говорил с ними по-своему.
Время шло, и влюбилась Елизавета в гостя своего странного. Ночи напролет не спит, думает, как Гаральду помочь. Да и тот все чаще на нее поглядывать стал, а как встретит, не молчит уже, слова русские подбирает, заговорить хочет.
***
Со временем рассказал гость заморский Елизавете историю свою и почему в деревне глухой оказался.
Родился он в землях северных, далеко отсюда они лежат. Отец его королевством небольшим правил, сына любил и воина из него воспитывал. Учителя домашние грамоте юношу обучили да основам наук всяких. А как срок пришел, отправился Гаральд в страны дальние учебу свою продолжать, ума-разума набираться.
Год прошел, два пролетело. На лето сын в замок отцовский приезжал, друзей своих привозил. А на третий год гонец весть горестную принес – умер отец его смертью внезапной.
Пришлось Гаральду учебу до времен лучших откладывать и домой срочно возвращаться. Только у дяди его другие планы на этот счет были. Предложил он племяннику дальше ехать доучиваться, а королевство свое в управление отдать.
Все бы хорошо было, но слышал Гаральд, что обложил дядя подданных податью непосильной, а недоимки взимать, дружину лютую посылает. Собрал он вече народное – совет держать. А крестьяне с горожанами в голос один просят: пока воля божья на то будет, самому на троне сидеть. Ну а ежели силой их победить надумают, выставят от двора каждого воина пешего или конного в вооружении полном.
Согласился Гаральд с решением народа своего, только разбил их дядя в битве приграничной. И пришлось ему в земли русские бежать, защиты у князя Киевского просить.
Князь с соседями северными ссориться не хотел и попросил Воеводу спрятать викинга во владениях дальних. С тех пор не находит он места себе, все думает, как королевство своё освободить.
***
Не знала Елизавета, чем еще викингу помочь можно, и к Прасковье-травнице пошла совета просить. Народ в деревне давно шушукался, что та с духами всякими водится и много чего тайного ведает.
Рассказала ей историю Гаральдову и судьбу его просит предсказать. Сможет иль нет он земли свои вернуть.
Только Прасковья в ответ ей и говорит:
– Знаю я, Елизаветушка, что ты дева добрая и духов домашних чтишь. Только ничем тебе, сердечной, помочь не могу. Не муки любовные гложут викинга твоего и не лихорадка треклятая. А Книги Судеб людских мне неведомы.
Расплакалась дочь воеводина от слов этих. Нет, говорит, сил никаких муки любимого каждый день видеть.
Пожалела Прасковья её и по секрету большому поведала:
– Живет в лесу Заповедном Баба Яга. Страшна она для рода человеческого, но судьбу Гаральдову только ей увидеть дано.
Обрадовалась Елизавета и проситься стала в лес к колдунье той отвести. А сама колечко золотое с пальца сняла и травнице протягивает.
Птицы разговор их подслушали и к Яге полетели доложить – дочь Воеводы в гости к ней собирается. Осерчала Старая, что колдуньей ее прозвать осмелились, и послала к Прасковье ворона своего. Мол, только с Гаральдом самим она говорить будет.
***
Пришлось Елизавете викингу всё рассказать. Тот сперва посмеялся над словами её странными, да только она страсть как упрямая была. И так к нему подойдет и эдак.
Уговорила-таки Гаральда в лес Заповедный сходить. Порешил витязь, коль уж суждено духам злобным под землю его утащить, то и там он себе королевство отвоевать сможет.
Пошел он по тропинке, Прасковьей указанной. В овражек спустился, на пригорочек поднялся. А тут и леса опушка в мареве дневном показалася. Викинг меч свой на случай всякий достал и меж дерев направился.
Только услышал он вдруг мурлыканье странное. Подивился Гаральд, что за зверь такой невиданный в лесу этом водится. А то Кот Баюн на ветке дуба могучего примостился и песнь свою завел.
Не простая песнь та была – сон богатырский навевающая.
Баба Яга пособить его попросила малость.
***
Заснул в тот же миг викинг заморский. И снится ему поляна невеликая, среди леса лежащая.* А на ней избушка на курьих ножках стоит. С ноги на ногу переминается, стенами поскрипывает. Попросил он её, как Прасковья учила, повернуться к нему передом, а к лесу дремучему задом.* Тут и дверь показалася. Вошел и видит: старуха сидит древняя, кота черного поглаживает.
– Проходи, – говорит, – Гаральд, сын Сигурда. Гостем будешь.
Подивился викинг, откуда Яга имя его знать может, а та и продолжает:
– Слышала я, почто ты сюда пожаловал. Только наперед прознать хочу – зачем власть тебе в королевстве этом надобна?*
Растерялся Гаральд от слов таких, чего сказать не знает. А старая и молвит:
– Не готов ты пока, добрый молодец, ответ держать. Как надумаешь, приходи, ждать буду.
***
Проснулся викинг под дубом могучим и подивился сну чудному. Не простые, думает, духи русские, загадками говорить норовят. Но на вопрос Яги порешил ответ найти обязательно.
Вернулся он на подворье воеводино, заперся в покоях дальних и о власти королевской размышлять принялся. Положил Гаральд – даст ему князь Киевский злата и серебра да дружину невеликую. Ему на границах северных правителя доброго тоже иметь хочется.
Найдет он в землях своих людей верных, но немного их уж осталося. А раз так, то наемников звать придется. Только захотят ли они после восвояси уйти?
Да и крови в битвах прольется немерено. И земли войной разорены будут. Но нельзя и народ свой в беде оставлять.
Совсем Елизавета извелась, на мучения любимого глядучи. Только Прасковья предупредила ее сразу. Знать, Яга загадку викингу задала, и разгадать он ее обязательно должен.
А на третий день понял Гаральд – нет ответа, зачем ему власть надобна. И на каждое «за», супротив много чего придумать можно. Стал он тогда о жизни своей думать. На кой по свету белому ходит и в чем предназначенье его заключено. И уразумел, наконец, о чем Старая спрашивала.
Встал Гаральд, викинг заморский, из горницы вышел и в лес Заповедный вновь по тропинке отправился. Как услышал мурлыканье котовое, не пугался уже и у дуба сам поудобней устроился.
Только смежил веки, глядит, уж в избушке старушечьей оказался. Рассказал он Яге о думах своих, и что с дядей один на один биться должен. А там уж на чьей стороне сила праведная, тот и победит.
– Правильно порешил, – Яга ему отвечает. – А посему, быть по-сказанному. Попрошу я Царя Морского дружину богатырскую в помощь прислать. Но не будет она за тебя биться. Поединок ваш честным быть должен, и исход его только от храбрости да веры в себя зависеть будет.
***
Возвратился Гаральд из леса Заповедного и сразу в град престольный собираться начал. Поведал он Елизавете, о чем Яга ему сказывала, и что поверил он словам этим. А еще сказал, что любит её и, коль королевство свое возвратить сможет, то приедет свататься и руки у Воеводы просить.
Дал ему князь Киевский злата и серебра из закромов своих да латников из викингов, что при дворе его службу несли. Погрузились они на ладьи смоленые и ночью тайно на север отправились. А как выплыли в море холодное, глядят – сдержала Баба Яга слово свое. Воинство Царя Морского под водой за ними следует.
Рано ли, поздно ли – берега родные показалися. Соглядатая дядины уж давно ему донесли, что Гаральд с дружиной невеликою возвращается. Усмехнулся тот наивности племянника молодого и порешил встретить его со всем войском своим.
Ступил викинг на берег королевства, а перед ним конные да пешие, десятикратно числом превосходящие, рядами стоят. А во главе их дядя на коне под попоной, золотом расшитой, красуется.
Только Гаральд словно и не видит войска великого. Дружину в боевой порядок выстраивает, время выгадывает. И расступились тут волны моря Северного, и вышли на брег витязи Царя Морского.* В три роста человеческого каждый. Палицы трехпудовые в одной руке, щиты богатырские в другой держат. Мечи булатные к поясам приторочены.
Испугалось войско дядино, того и гляди – разбежится все. И говорит тогда Гаральд, сын Сигурда – не для битвы кровавой пришел он сюда, а чья сила праведная в поединке честном решить.
***
– Не знаю, долго ли, кратко ли бились они, – закончил свой сказ Домовой, – только вскоре приехал Гаральд к Воеводе свататься. И увез Елизавету в земли северные, в королевство свое.
Но здесь уже другая сказка начинается.
А этой конец пришел.
* - звездочками отмечены фразы, к которым дан комментарий (см. первую рецензию).