У меня есть черная рубашка. У меня есть черные туфли. У меня есть черный Мерседес. Сижу за рулем, дышу правильно, внимание сосредоточено в цихай, дан-тянь, танден, короче в единой точке, которая находится не на поверхности живота, на несколько сантиметров ниже пупка, а в глубине живота, как выяснилось в недавнее время, находится между поверхностью живота и поверхностью спины. В общем, вы понимаете. Сижу, внимание в точке цихай, море ци, это название мне больше нравится, и жду, пока пробка начнет двигаться. Слушаю радио «Сити ФМ». Что-то о зверином оскале.
Забавное словосочетание «звериный оскал». Например, «звериный оскал интернационализма», «звериный оскал братской любви», в общем, звериный оскал может проявлять, все что угодно, но особенно заманчиво звучит, что-то не совсем привычное, например, «звериный оскал строителя коммунизма», или «звериный оскал молящихся послушниц», «звериный оскал рабов божьих». Хотя, звериный оскал божьих рабов – это явление не такое уж редкое.
Плечи должны быть опущены и расслаблены, даже не расслаблены, а свободны, свободны, свободны. Свободные рыхлые плечи Венециановской доярки, или Венециановской колхозницы. Дородная колхозница - это была лакировка. Труд в деревне, быстро убивает молодость. И совсем молодые женщины, после нескольких лет работы в колхозе, превращались в старух.
Вспомнилось свидание с молодой девушкой, дояркой. Вера ее, кажется, звали. Она год работала в колхозе, чтобы получить характеристику. Хотела поступить. Где она теперь? Что за глупый вопрос? Где-то. Если получила характеристику, поступила, в какой-нибудь институт или техникум, выучилась, поселилась в Вологде. Вряд ли она вернулась в ту деревню. Замуж она точно вышла. Там женихов было много, и девушки были нарасхват. Характеристику тоже, скорее всего, она получила.
Вдруг пробка двинулась и незаметно рассосалась, а с ней рассосалось море цихай, звериный оскал, рыхлые плечи и девушка Вера. Возвращаюсь в выгребную яму жизни…