-Не говори. Пожалуйста, просто ничего не говори, - она откинулась в кресле, и только в этот миг он понял, насколько она устала: на лице пролегли тени, обычно выразительные глаза потускнели. - Длинный день, длинная неделя, длинный год. Мне все равно, понимаешь? Мне теперь все равно.
-Так не бывает. Не бывает, чтобы человек любил, а потом все исчезло, - он автоматически потянулся за сигаретой, а потом вспомнил, что забыл их купить.
-А что ты сделал, чтобы это сохранилось? Где ты был все это время? - другая бы сорвалась на истерику, а она говорила тихо, едва слышно. Очень-очень устало. - Ты оставил меня одну с моей любовью. А у меня уже очень давно очень мало сил. Любовь сожрала меня до дна, а потом сама сдохла от голода.
-Но я же был рядом! - он ударил по столу.
-Нет. Не был. Тот, кто лишь позволяет себя любить, на самом деле не рядом. Он в трех тысячах километрах от. С другим. С любимым. Или один. Я испытала это на себе. Ты приходил, даже часто. Ты смотрел на меня, но тебя не было рядом. А любовь грызла меня. Жадно давясь и чавкая. А тебе это льстило, не так ли? Так приятно. А теперь все, - она засмеялась. Страшно. - Теперь ничего нет. Так как ты хотел.
-Я любил другую - это правда. Но только поначалу. А потом...
-А потом ты разлюбил ее. Да. Это правда. Но это ничего не изменило для меня.
-Ты слишком эгоистична.
-Как всегда.Ты же знаешь меня: моя любовь - это проклятье. В ней нет ничего от теплого сюсюканья наседки. Тот, кого я люблю, должен складывать слово "вечность" из горного хрусталя обожженными на морозе руками. Ты сложил слово. И слово это - "одиночество", - последнее она произнесла с ненавистью.
-Но ты тоже будешь одна.
-Я? - она действительно удивилась. - Одна? Как я могу быть одна, когда меня нет? Я же говорила - любовь сожрала меня. И теперь у меня есть занятие. Отличное занятие - отращивать себя обратно. День за днем. Неделя за неделей. Немного утомительно, но я справлюсь.
-Если я скажу, что люблю тебя сейчас, это что-нибудь изменит?
-А сам-то ты как думаешь? - она усмехнулась.
-Не знаю...
-Знаешь, мой милый. Знаешь: вранье ничего не изменит. Ты потерял меня и теперь плачешь, как трехлетка, у которой отобрали игрушку. Но ты быстро утешишься.
-Я не хочу, чтобы все было так.
-И я не хочу. Но все так будет, - она улыбнулась, потом внезапно схватила джезву и швырнула ее в горку, полную хрусталя и стекла. Послышался звон и во все стороны брызнули осколки. Она легко встала с кресла, направляясь к входной двери. На пороге столовой обернулась и равнодушно посмотрела на застывшего за столом молодого человека. - Твое слово - "одиночество", милый. Начинай собирать.