Решив порассуждать на столь щекотливую у нас тему, я не буду затрагивать ни шпионов, ни тех русских, кто 22 июня 1941 года вместе с немцами пересёк границу СССР, хотя, по официальной статистике их было сто пятьдесят тысяч. Цифра, конечно немалая, но что она значит с истинными масштабами явления. Ведь согласно приказу №270 от 1 августа 1941 года любой, попавший в плен советский человек попадал в разряд изменников родины. То есть выходит, что если количество пленных советских солдат было… Да не важно, сколько было, пять или шесть миллионов. Главное то, что все они оказались для нас изменниками родины. Другими словами, СССР оказался уникальной страной, где во время войны оказалось больше всего изменников родины. Нигде ни в одной стране мира, ни в какую войну, ни в какую эпоху, ни у одного государства не было такого количества изменников родины. Да, возразят мне, и будут правы, не все эти люди служили врагу, большинство из них попросту влачило жалкое существование пленного, страдая и погибая в лагерях от голода, от непосильной работы. Всё так, но ведь были ещё и те, кто с оружием в руках воевал против советской власти. Таких тоже оказалось весьма много: восемьсот или восемьсот пятьдесят тысяч человек. Эта цифра сопоставима с количеством партизан. Но, если партизанскую войну мы называем войной народной, то какой же была война тех советских людей, которые воевали на стороне врага: власовцы, ОУНовцы, те, кто забрасывался в тыл на парашютах или иными способами, кто служил в рядах Отто Скорценни. У нас таких людей привычно изображают слабаками, которые из-за страха служили немцам. Советская литература иначе и не изображала таких. Вспомним, хотя бы повесть Василя Быкова «Сотников», где из страха перед смертью старшина Рыбак становиться полицаем. Я не хочу ничего говорить плохого про эту повесть: написана весьма талантливо и сам Быков заслуживает уважения, но дело в том, что иначе эта проблема в СССР и не рассматривалась и не показывалась. Но такая однобокость граничит с воспитанием хунвэнбиновского мышления. Более того, такая однобокость постановки вопроса компрометирует вообще всю нашу систему, наше государство. Государственная машина в данном случае выглядит трусоватой системой, к тому же совершенно не уважающей свой народ, пытающейся скрыть суть явления. Если бы всё сводилось к элементарной животной жажде выжить, разве появилось бы столь большое количество изменников родины? Нет. Да что там говорить, вспомним лучше Первую мировую войну. Ведь никаких полицаев, старост в то время и в помине не было, не было ни рот, ни батальонов, ни армий, которые шли сражаться с оружием в руках против своей родины. В первую мировую войну вообще никто не переходил на сторону врага. Все эти власовцы, каратели, полицаи чисто советское порождение. Так давайте опять вернёмся к тому же вопросу: почему советские люди переходили на сторону врага. Более того, практически во всех городах, занимаемых немцами, войска вермахта встречали хлебом-солью, забрасывали букетами цветов. Это уже совсем не напоминает жалкую трусость. Так что же двигало людьми? Ненависть и личная обида, когда люди оказывались обездоленными, обиженными советской властью по сущим пустякам, по меркам здравого смысла: за то, что имели лишнюю коровёнку, за то, что захватили с колхозного поля горсть зерна, чтобы не дать своим детям умереть с голоду, за то, что не могли ни на что рассчитывать в жизни, не могли поступить в институт, сделать карьеру, потому, что являлись париями, выходцами из дворян, зажиточных людей, интеллигенции? Вот здесь мы уже подходим к самому главному. Люди переходили на сторону врага не потому, что дрожали за свою шкуру, хотя были и такие, но, в первую очередь из-за отсутствия уважения к власти. Я вспоминаю свою службу в армии. Когда я наблюдал по утрам, как так называемые «старики» заставляли «солобонов» мыть казарму, то у меня неизменно возникал один и тот же вопрос: «А в военное время что, одни погонят, теперь уже не пинками, а пулемётами других в атаку»? А ведь в то время я совершенно ничего не знал о наших заградительных отрядах, которые исправно стреляли нашим же в спины. Это была закрытая тема. Нет, однажды, от старого зека я услышал о таких отрядах, но как-то не воспринял такую информацию всерьёз, больно уж она показалась неправдоподобной. Но в армии, глядя, как одни солдаты гонят пинками по казарме других, я не просто вспомнил слова этого зека, но, и поверил в них. Я перестал сомневаться в правдивости информации о заградительных отрядах, хотя по-прежнему нигде не мог о них узнать, да и не пытался, в виду опасности такой любознательности, что-либо выяснить поподробнее. Когда я наблюдал в армии, как отбирают у «молодых» сахар, кусочек положенного масла, ломоть белого хлеба я проникался чувством безграничного презрения к нашей армии. И когда в ленинской комнате я смотрел на портреты наших командующих, этих генералов, сплошь в орденах, я не испытывал к ним никакого почтения. Не потому, что практически ничего не знал об этих людях. Ну, что я о них знал? Фамилию, звание и по сути дела всё. Но то, что я знал точно, так это то, что, не смотря на все свои регалии, эти люди не могут искоренить уголовные тенденции, существующие в армии, которой они управляли. И я к этим личностям испытывал такое же чувство презрения. Может быть, эти генералы и маршалы и не заслуживали такого презрения, но как я мог к ним относиться по-другому? Ведь то, что один солдат отбирает у другого сахар, белый хлеб, масло или жалкую солдатскую получку в сумме трёх рублей восьмидесяти копеек можно было вполне квалифицировать как уголовное преступление, грабёж. По сути дела, я имел полное право сделать вполне конкретный вывод о том, что вся советская армия это попросту банда уголовников. Вот из такого неуважения к системе и вырастала измена. Когда солдаты слышали похвальбу о самой непобедимой армии мира, а потом видели, что эта армия попадает в плен сотнями тысяч человек, дивизиями, армиями, то какое чувство могло возникнуть у людей? А ведь условий для ростков неуважения к системе было у нас более чем достаточно. Когда люди видели, как весьма хороших людей арестовывали абсолютно ни за что, а люди безграмотные, малоквалифицированные руководили организациями, какое чувство у них могло возникнуть? И ещё, говоря о предателях родины, нельзя забывать и о тех, кто просто был поставлен в такие условия в виду безвыходной ситуации. Приведу простой пример. Вспомним Маркуса Вольва, шефа разведки бывшей ГДР. Это была семья евреев, которая вынуждена была переехать в СССР. Германия поставила миллионы своих людей в положение париев, система не просто отказалась от них, но и начала преследование. Но разве может такая система, которая отказывается от своих граждан, переводя их в разряд врагов считаться родиной. Конечно, нет. С точки зрения здравого смысла семья Вольфов предатели, ведь они стали служить другому государству. Но, ведь и предателями их тоже нельзя назвать. Родина сама отказалась от них. Так у нас в СССР тоже было очень много таких, которым ничего не светило, таких, кого уничтожали с превентивной целью с первых часов войны. Я думаю, та задержка в восемь часов, с какой советские люди услышали о начале войны, нужна была органам НКВД для проведения чистки, попросту говоря для повальных арестов неблагонадёжных. Уничтожались же в наших тюрьмах, находящихся недалеко от стремительно приближающейся линии фронта, наши заключённые. Это ведь только у Войновича в его Чонкине может пропасть целый районный отдел НКВД и этого никто не заметит. В жизни было совсем не так. НКВД свирепствовала вовсю. И те люди, которые ещё оставались на воле: те дворяне, кулаки и им подобные сминались репрессивной машиной как ненужный хлам. А ведь это были зачастую грамотные люди с высшим образованием, которых советская власть дальше грузчика никуда не допускала. Что, такие люди тоже предатели? Только потому, что не дали себя как баранов уничтожить? Нет, предательство в СССР это более сложное явление, чем у нас старательно представляют до сих пор. И тем дольше мы будем примитивничать в этом вопросе, тем хуже для нас. Да что там говорить. Вспомним хотя бы начало девяностых годов, когда «особая общность советский народ», попав в сложные экономические условия, стала попросту убивать друг друга. А ведь война более суровая штука. Так как будут себя вести наши люди в условиях военного времени? Сколько у нас окажется предателей родины? Больше или меньше, чем в годы Великой отечественной войны?