Ночь на часах. Но бел Февраль.
И «ночь – как Фауста чернила».
В стеклянном – красная печаль
Слезою скатерть окропила.
Февраль, я пью тебя до дна,
Как люто…но теплее взгляду.
Не трожь, я плед возьму сама.
Всегда сама…теперь так надо.
Февраль, ты не вини меня,
Что белым – в ночь бросаю вызов.
И вспышкой сумрачного дня
Я так люблю и ненавижу
То сердце, что всегда твердит
В истерике одно и то же.
Все также ноет и болит
Под тонко-матовою кожей.
Но то, что скрыто за мечтой,
Что - в дым, и в пепел, и – в больное,
Не станет сломанной судьбой
Для беспокойного изгоя.
И будь так добр, не смущай
Остановившимся мгновеньем.
Изгоям путь – дорога в рай,
И всё – по Божьему веленью -
Расколот миг, и жив герой,
Но в отрезвляющем «едва ли»,
За леденеющей Невой,
За черно-белыми домами -
Всё то же …Ночь, моя печаль
В тетради с белыми стихами.
И остывающий февраль
В стеклянно-голубом стакане.
2005 г.