Это красивое, немного загадочное имя я связываю в памяти и в душе с ранним детством. Милита была моей няней. Она помогала отцу, инвалиду войны, воспитывать нас с сестрой. Мама очень рано оставила земную жизнь. И, когда в дом пришла новая мама, мы всё равно жались к Милите.
О том, что немцы, корейцы, чеченцы, калмыки, жившие с нами в одном селе, переселены из родных мест насильно, я узнала, конечно, только став взрослой. И то, что их называли спецпоселенцами.
Нам, детям, было всё равно, кто какой нации. У нас было общее босоногое детство. И долгое, солнечное, беззаботное лето, с купаниями в реке и играми дотемна, тоже было общее.
Я не знаю, работала ли Милита по найму, или жалела нас с сестрой, оставшихся без матери. Скорей всего работала, так как занималась стиркой и уборкой. Но и жалость с её добротой и заботой нам с сестрой тогда были просто необходимы, и, думаю, посеяли в нас ростки многих будущих положительных навыков. Её природная аккуратность, женственность творили маленькие чудеса. И две небольшие комнаты, которые занимала наша семья, становились притягательно уютными. Её вышивки крестиком и гладью украшали семейную гордость - этажерку, кокетливо свисая с полок ажурными уголками. Боковины и нижняя часть кроватей прикрывались накрахмаленной каймой из кружев, которые мило выглядывали из-под покрывала. Купание, запах мыла и свежего выстиранного белья тоже связаны с ней. Помню, как я пряталась среди сушившегося белья, а она притворялась, что никак не может меня найти. Так звонко и радостно в детстве, как в играх, устраиваемых ею, я не смеялась.
Память о недавней войне жила. Не было семьи, которой она не коснулась бы. Нет-нет, да и вспоминал кто-нибудь недобрым словом немцев. Подсознательно я понимала, что слово «немка» относилось и к Милите. Но внутри меня что-то сопротивлялось, не соглашаясь. Как же так? Добрая и ласковая Милита, которую я готова была бесконечно ждать у ворот, а в холодное время - у окна, могла быть врагом? Милита, которая меняла мне платьишки, которая кутала меня в свой платок, которая лечила мой кашель, которая согревала, торопливо обдувая со всех сторон, мои замёрзшие пальцы, приносила молоко, помогавшее при ангинах. И отрицательный смысл, вкладываемый в определение «немка», не мог иметь к ней ни малейшего отношения.
Милая, добрая Милита! Как сложилась твоя судьба? Где ты сейчас? Жива ли?
Жаль, что я была ребёнком и не могла сохранить в памяти её фамилию. Может, просто не знала. Предполагаю, что на самом деле её звали Миелита.
Как бы ни было трудно, мы с сестрой подрастали. Ходили в школу. Милита всё реже и реже приходила к нам. Возможно, возникали трения с нашей новой матерью. Однажды ей не открыли дверь. Сейчас я понимаю, что приходила она только ради нас. Больше я её не видела.
К двенадцати годам жизнь как-то круто повернула по своим, не всегда справедливым и предсказуемым, каналам. Мы переехали в другую местность. Жизнь продолжилась, а детство - нет. Оно закончилось.
Когда кто-то рассказывает о прошлом, связывая счастливое детство с заботой и маминой лаской, я тебя вспоминаю, Милита. Только тебя.