Двухкомнатная «хрущёвка». Белая скатерть на деревянном столе со вздутыми круглыми ножками. На столе большая железная банка с землёй. От времени рисунка на ней почти не видно. Он потемнел, и осталась лишь надпись «Сахар». Фуксия склонила свои яркие кисти, словно огоньки свечей они распустились среди нежной листвы. На трюмо в окружении баночек и тюбиков тихо тикают красные старые часы. Чёрная стрелка подрагивает после каждого шага, отмеряя покой и уют. Пахнет пудрой и ещё чем-то очень знакомым. На кухне уже закипает молоко, и бабушка положила в него кусочек жёлтого сливочного масла. «Натулька-трататулька, иди горлышко лечить!» - слышен её весёлый голос. Заботливые руки протягивают кружку со смешным медвежонком на боку. За стеной звуки хоккейного матча прерываются дедушкиным кашлем. «Баба Валя, можно погулять?» - осторожно спрашиваю я.
Тонкие берёзки и осинки манят своими листиками-монетками, песок и камешки под ногами кажутся драгоценными. Прямо под окнами нашей пятиэтажки лиловым бисером выглядывают из травы кукушкины слёзки. Из тёмного подвального лаза вышла полосатая кошка и прищуривая глаза уселась на солнышке. «Ты чья?» - тронула я её за ушко. Серая гулёна только громко мурлыкала. А там за дорогой стоят сосны. Золотые стволы подпирают тёмно-зелёные короны. Там, наверное, что-то строят: сваебой выдаёт свой ритмичный гул.
Пора домой.
Утренний свет лёг на крашенный подоконник с кактусами, из окна выглянул край серого неба. Я проснулась со странным чувством, словно сегодня произошло что-то непоправимое, страшное. Папа прятал мокрые глаза и почему-то не хотел со мною разговаривать. «Что случилось?» - тщетно дёргала я его за рукав пиджака. Я никогда не видела его таким. В поисках ответа я бродила по комнате. Чёрная бабушкина сумка на стуле. В её карманчике медные «пятачки» на автобус. «Почему она не взяла на работу сумку?» - думаю я. Фуксия бросила на скатерть несколько увядших лепестков. Рядом – вязание из синих мягких нитей. Бабушка накануне начала вязать мне кофточку. Петли почти сползли со одной спицы. «Как теперь их собрать, баба Валя? Баба Валя! Ну кто-нибудь мне скажет что всё это значит!? Где Бабушка?» - обиженно кричу я.
« Сердце. Её сердце не выдержало» - наконец шепчет папа. «Этого не может быть. Нет. Неужели вот так просто кто-то забрал у нас бабушку? Неужели больше никогда я не услышу её голос, её губы не коснуться моей щеки. Почему – «сердце»? Я готова отдать своё! Только бы опять её увидеть, только бы очнуться от этого кошмарного сна. Это не правда!» - слёзы застилают моё лицо. Сырая подушка ещё пахнет пудрой. Обессилив от отчаяния и обиды, я засыпаю, уткнувшись в неё носом.
Прошло тридцать лет. Теперь я живу в доме за теми соснами. Перед глазами всё ещё стоит увядшая фуксия в железном горшке. Розовые свечки поникли. Сердце…
08.2009г.