РУССКАЯ Я
- И-и-и, милай! Да ежли б за меня кто-то делал, не дожила б я до восьмидесяти двух. Поставь ведро! Сама я воды принесу! Сама!
Раскрыв рот от изумления, стою посреди двора и не знаю что ответить. А что тут скажешь? – восьмидесятидвухлетняя женщина топит баню и таскает воду для нас – троих молодых и здоровых мужиков! И пикнуть не даёт! – не то что дров или воды принести. Такую и язык не поворачивается назвать старухой! Вот это женщина!
- Идите в баню!
Эх, хороша банька! Старая-престарая: пол местами провалился, печь потрескалась, потолок провис, а жар держит! Небось, столько же лет, сколько и хозяйке. Я люблю разглядывать всё старинное – видно какую жизнь прожила вещь, сколько времени со временем боролось, особенно интересно сравнивать с хозяином. На хозяев не только бывают собаки похожи, но и дома и бани. А эта баня долго служит: в печь вмурован старинный чугунный котёл – сбоку, наверное, ещё дореволюционное клеймо с буквой «ять». ПолОк из чёрных-пречёрных не пиленных, а колотых и тщательно вытесанных топором досок. Когда делали эти доски, не было у хозяев пилы и рубанка. Вот бы узнать почему? Кадка для холодной воды выдолблена из целого ствола липы. Давно такие не делают! И не сгнила почему-то, хоть в сырости-мокрости стоит. Неужели из-под мёда? Помню, ещё в детстве мой дедушка рассказывал, что такие колоды делали для перевозки и хранения мёда, а чтобы веками служили, их пропитывали воском. Гвоздь в стену вбит тоже старый: четырёхгранный, кузнецом когда-то выкованный. Дверные петли – вообще произведение кузнечного искусства: из крученной железной полосы. Вот же делали раньше! Просто, бесхитростно, но надёжно, красиво, на века!
Распаренных и разморенных, Евфросинья Федотовна усаживает за стол и кормит наваристым борщом.
- Ох, и вкуснятина! - не удерживаемся от похвал.
- Сала нет! – жалуется хозяйка. В магазине – разве ж это сало? Мыло, а не сало! Ничого сейчас не можут, даже сала вырастить!
- Да какое, бабушка, сало, если «Сникерсы» есть. Интересно, будут ли когда-нибудь такие пожилые и крепкие женщины после питания не салом, а «Сникерсом»? – мелькнула мысль.
- Сникерсы-помрикерсы! Раньше мужиков не было из-за войны, а сейчас из-за «сникерсов»,- словно угадав мои мысли, заявила хозяйка. Сказала и задумалась.
В доме много фотографий. Все старые, на них парни, молодые мужчины в военной форме, женщины в платочках.
- Так Вы, Евфросинья Федотовна, давно одна?
- Давно! Муж с войны не вернулся, детей сама рОстила. А потом сыновья помёрли. Одного машиной задавило, другой радиацию в армии грузил, помер тоже. Внуки от них остались, да дочкина семья. Навещают, в гости приезжают. А как же! Кто же им ещё скажет жисть русскаю… И опять задумалась.
- Евфросинья Федотовна, можно мы Вам изгородь отремонтируем – вон совсем завалилась? – уже не знаем как ещё отблагодарить хозяйку.
- Не трогайте, хлопцы – это про тигра память.
- Про тигра?! Здесь был тигр?!
- Был. Свиней моих резал. Я тогда четверых кабанчиков держала да гусей с курями. А он вечером пришел – я уж спать собралась. Сначала гуси зашумели, а потом слышу – свиньи кричат. Думала – волк залез. Осерчала я. Зашла в сарай, схватила жердину и давай по нему бить! Его хорошо видно: кабанчики мои белые, а он темный. Бью его по голове, бью, а он возьми да и рявкни. Так я и села…
- Евфросинья Федотовна, а тигр был маленький?
- Не-е-а, большой. Мои кабанчики тогда по полтора центнера были, а он был как два кабанчика.
- Евфросинья Федотовна, Вы видели, что это не волк и всё равно по нему били?!
- Видела и била. Говорю ж – осерчала. Русская я.